Петр Столыпин – последний великий реформатор царской России
Дипломная работа - История
Другие дипломы по предмету История
?и скачок колониальной окраины империи - Стерлитамакского уезда - из традиционного (патриархально-феодального) в общество развитого капитализма, создававшего большую часть добавленной стоимости в аграрном секторе благодаря применению техники /6/, - лишь один, хотя и яркий, пример правильности курса российского премьера. В целом, по аналогии с Германией и азиатскими тиграми второй половины столетия, можно говорить об экономическом российском чуде начала века. Тем удивительнее то, что до сих пор не стихают дискуссии о низкой результативности деятельности реформатора, начатые еще при жизни П.Столыпина, в т.ч. В.И. Ульяновым (Лениным). Данное обстоятельство - непогрешимость ленинских идей - привело к бесспорности в советской историографии мысли о крахе столыпинской политики , хотя сам Владимир Ильич в 1907 году был всерьез озабочен тем, что в истории бывали примеры успеха подобной политики. Было бы пустой и глупой демократической фразеологией, если бы сказали, что в России успех такой политики „невозможен". Возможен!/7/. Но Столыпин сошел с исторической сцены, и в учебниках осталась чеканная ленинская фраза: Новая революция, начало которой мы переживаем, является неизбежным результатом банкротства третьеиюньской политики царизма /8/.
Хотя еще в советской историографии начинался дрейф в сторону признания определенных заслуг П.А. Столыпина, именно распад СССР, как справедливо заметил Б.М. Виттенберг, превратил фигуру П.А. Столыпина в не имеющего конкурентов персонажа среди действующих лиц российского прошлого /9/. В годы мучительных экономических реформ начала 1990-х гг. он рассматривался как достойный пример для подражания. Мои представления о Столыпине, - писал крупный чиновник В. Казарезов (кстати - сибиряк) - были почерпнуты из школьных и вузовских учебников, из писаний недобросовестных историков. Однако же не зря говорится в народе, что правду не переспоришь. Вот и для меня из напластований лжи, из слежавшегося ила наукообразного вранья стала подниматься богатырская фигура П.А. Столыпина /10/. Практически та же концепция у автора крупного исследования-двухтомника Б.Г. Федорова, опубликованного в 2002 году /11/, монографии С.Рыбаса Столыпин, вышедшей в серии Жизнь замечательных людей в 2004 году. Все три книги искусственно осовременены и несколько беллетризованы. По мнению философа А. Панарина, Столыпин созидал Великую Россию, сохраняя величайшее уважение к ее истории и традиции, и потому намеревался избегать крутых ломок и метаморфоз вроде нового человека. Он любил старых русских и верил в их творческий потенциал /12/. Писатель В. Пьецух, уподобляя Столыпина Петру Великому, находил особую заслугу обоих в том, что они премудро соединяли либеральную перспективу с тираническими приемами управления/13/. Как говорится, спаси нас Бог от таких друзей, а с врагами мы и сами справимся. Уравнивать двух Петров - сберегателя народа и профессионального венценосного душегуба - значит ставить знак равенства между продуманной стратегией реформ и бессмертным лозунгом: главное - ввязаться в бой!.
Гораздо интереснее позиция современного критика столыпинских реформ С. Кара-Мурзы, оценивающего премьер-министра как отца русской революции и одного из творцов советского строя: Столыпин, модернизируя государство с разрушением присущей ему этики, взрыв приближал /14/. Тем самым он также демонстрирует непонимание системного характера реформ начала ХХ века. Подобно тому, как голодные годы десятилетием раньше дали рабочие руки для бурного строительства железных дорог, искореняющих голод, разрушение этики круговой поруки давало потенциал для эффективного строительства стабильного государства, где более способный обеспечивал себя, платил налоги за менее способных, пьющих и ленивых сородичей и заботился об отчизне плодотворнее, чем община и ее спутник - бюрократия. Сильному было, что терять. Этика же разрушалась как раз во время общинных поджогов помещичьих усадеб, террористических актов и иных эксцессов озверелого от безземелья и голода крестьянства. Контрудар Кара-Мурзе и прочим ревнителям сельской общины нанес М. Леонтьев: большевики дали самое последовательное и радикальное решение вопроса аграрного перенаселения: колхоз - самая трудопоглощающая форма хозяйства в современной истории… в конце концов нет лучшего "трудопоглощения", чем массовое использование рабского труда /15/. В то же время, содержание трудов С.Г. Кара-Мурзы намного шире, вследствие отказа от европоцентристской методологии, чем его неосновательные выводы (Столыпин делал ставку на фермера при сохранении помещичьего землевладения; большевики - на общинного крестьянина с кооперацией /16/).
Кара-Мурза отказывает Столыпину в признании кооперации - большевистской идеи, тем самым скатываясь с позиций научности в сферу публицистики. Для авторов же настоящей работы не требует ответа вопрос: неужели ужасное аграрное перенаселение центральных районов России, сохранявшееся до тридцатых годов, невзирая на ликвидацию помещиков, эпидемии и войны, имело какой-то иной вариант развития, кроме разрушения сельской общины и ее замены кооперацией?
Православные авторы также отличаются оригинальностью позиции. Вопрос, который мучил наиболее грамотных черносотенцов 100 лет назад, ныне разрешил известный автор статьи Формула Реформатора Дьяков: искусственное возвеличивание роли Столыпина (в том числе литер