Geum.ru

Сочинение

  • 4741. Русские обереги
    Туризм

    Домовой переменчив и непредсказуем, как жизнь, как судьба дома или судьба семьи. Он может быть добрым, хитрым, озорным, равнодушным и даже вредным. От уважительного отношения к домовому зависело счастье и благополучие дома. Домовой это невидимая душа дома, покровитель жилья и людей, живущих в нем. Он идеальный хозяин, вечный хлопотун, иногда ворчливый, иногда озорной, но всегда заботливый и добрый. Нерадивым хозяевам «суседушка»устраивает мелкие неприятности стучит по ночам, прячет вещи, роняет одежду и др. Если домовой в дружбе с хозяином дом под его охраной. Считалось, что в отсутствие людей домовой по ночам принимает облик хозяев, расхаживая в доме и по двору, пугает воров. Люди старались поддерживать с домовым хорошие отношения, не забывали обращаться к нему с ласковым словом, оставлять немного вкусной еды и маленькие подарочки. Тогда домовой отплатит добром за добро: сохранит мир и покой в семье, предупредит и сбережет дом от бед и разорения, станет ухаживать за скотиной, помогать по хозяйству

  • 4742. Русские переводы "Гамлета": способы адаптации старинного инокультурного текста
    Литература

    Конечно, переводы, о которых идет речь в данном эссе, не были единственными. Кроме них существовало и множество других, но которые не были столь удачными или чем-либо примечательными. Уже в советское время был выполнен самый удачный перевод «Гамлета». Он был сделан в 1933 г. М.Л. Лозинским, который, изучив опыт предшественников-переводчиков XIX в., создал наиболее понятный и адаптированный для русского читателя перевод, при этом сохранив своеобразие шекспировского языка, характеры героев и передав атмосферу той Англии, в которой жили герои «Гамлета». Ему удалось сделать своего «Гамлета» таким, что, по оценкам многих специалистов, он остается самым точным до сегодняшнего дня. Главным недостатком этого перевода считается его непригодность для театральных постановок, т. к. для большинства зрителей его поэзия была трудна для восприятия на слух.

  • 4743. Русские праведники в произведениях Н.С. Лескова
    Литература

    Наиболее известен рассказ Лескова из цикла о «праведниках» «Человек на часах», тоже относящийся к николаевской эпохе и основанный на реальных событиях, к тому же встреченный одобрением и читателей, и критики. Это редкое единодушие объяснялось и блестящим мастерством писателя, и той редкой иронией, с которой он повествовал о рядовом Постникове- простом русском герое, получивший наказание «на теле» потому, что спас утопающего в Неве. Фантасмагория « замундированной империи» Николая первого раскрывалась в проступке часового, покинувшего свой пост у Зимнего дворца ради спасения человека. Все озабочены больше всего тем, чтобы наградить за спасение утопающего случайного офицера, проезжавшего в тот момент по набережной, и скрыть действительного «виновника» происшедшего. И каждый получает свое: офицер- орден, а рядовой Постников двести розог. Даже сам владыка ,в котором читатели узнали Филарета- автора манифеста об освобождении крестьян, ничего не мог возразить против этого- наоборот, выразил полное согласие с решением подполковника Свиньина, приказавшего выпороть рядового, хотя батальонный командир чувствовал некоторое смущение от неожиданного конца всего дела. Ведь рядовой Постников «понимал, что, спасая жизнь другому человеку, он губит самого себя… Это высокое, святое чувство!»,- говорит Свиньин, воспитанный в христианской вере митрополиту. Но владыка с этим не согласился: «Святое известно богу, наказание на теле простолюдину не бывает губительно и не противоречит ни обычаю народов, ни духу Писания. Лозу гораздо легче перенесть на грубом теле, чем такое страдание в духе».

  • 4744. Русские праведники в произведениях Н.С.Лескова
    Литература

    Наиболее известен рассказ Лескова из цикла о праведниках Человек на часах, тоже относящийся к николаевской эпохе и основанный на реальных событиях, к тому же встреченный одобрением и читателей, и критики. Это редкое единодушие объяснялось и блестящим мастерством писателя, и той редкой иронией, с которой он повествовал о рядовом Постникове- простом русском герое, получивший наказание на теле потому, что спас утопающего в Неве. Фантасмагория замундированной империи Николая первого раскрывалась в проступке часового, покинувшего свой пост у Зимнего дворца ради спасения человека. Все озабочены больше всего тем, чтобы наградить за спасение утопающего случайного офицера, проезжавшего в тот момент по набережной, и скрыть действительного виновника происшедшего. И каждый получает свое: офицер- орден, а рядовой Постников двести розог. Даже сам владыка ,в котором читатели узнали Филарета- автора манифеста об освобождении крестьян, ничего не мог возразить против этого- наоборот, выразил полное согласие с решением подполковника Свиньина, приказавшего выпороть рядового, хотя батальонный командир чувствовал некоторое смущение от неожиданного конца всего дела. Ведь рядовой Постников понимал, что, спасая жизнь другому человеку, он губит самого себя… Это высокое, святое чувство!,- говорит Свиньин, воспитанный в христианской вере митрополиту. Но владыка с этим не согласился: Святое известно богу, наказание на теле простолюдину не бывает губительно и не противоречит ни обычаю народов, ни духу Писания. Лозу гораздо легче перенесть на грубом теле, чем такое страдание в духе.

  • 4745. Русские судьбы: Виктор Астафьев – работник одиннадцатого часа
    Литература

    Свое особое место занял в этом ряду В.Астафьев. Воспитанный хотя и в атеистическую эпоху, но на образцах народной нравственности, замешанной так или иначе на православном менталитете, он, по-видимому, с благоговением относился к Православным святыням, к вере, хотя и прибавил к этому со временем сугубо интеллигентскую болезнь: веру без Церкви, без священников. Одним из немногих свидетельств об опыте его религиозной жизни в советскую эпоху является интервью 1989 г. После поездки в Грецию В.Астафьев говорил о посещении монастыря, о встрече с сербским священником о. Иеремеем, о том, как посетил пещеру св. Иоанна Богослова. В маленьком отрывке интересно все: даже сам несколько наивный, бесхитростный язык, которым говорит о новом тогда для него предмете большой русский писатель: "Я видел "Апокалипсис", был в пещере автора этой бессмертной книги Иоанна Богослова. Видел рукописи, 13 тысяч рукописей хранятся в монастыре. Монастырю 900 лет. Все сохраняется усилиями монахов. Работают они очень много, к истории относятся архибережно. Иконы 1Х, Х, Х1, Х11 веков. Фрески сохраняются. Я смотрел внимательно на иконы и не мог понять, чем они от наших отличаются. Потом догадался. Я же привык с дырками иконы смотреть, все драгоценности-то с них сняты, разграблены, а тут все целые, в богатых окладах, они и смотрятся по-другому. Особое внимание привлекла рукопись на телячьей коже У1 века. Спросил, что там написано. Текстологи считают, что там послания доброго нам пути, счастья" (Лит. Россия, 7 декабря 2001 г., С. 9). Многие его произведения показывают, что писатель органически усвоил народные представления о Православии. Лишенные догматической точности, они, эти представления, тем, не менее зачастую глубоко и правильно отражают (в прозе В. Астафьева) сущность православных воззрений на человеческую жизнь. Разумеется, критика в то время не замечала этой стороны астафьевской прозы.

  • 4746. Русский "отстой": от символа к тексту
    Литература

    Далее этим словом стали обозначать любые объекты человеческой цивилизации: фильмы, клипы, клубы, машины, телеканалы, любые общественные места, организации и так далее. Следующим шагом стало покорение области человеческой деятельности и человеческого сознания. Теперь «отстой» это и сам человек, и его действия, и его мысли, и все, что угодно. Слово символически обозначило всю вселенную как застывшую, обездвиженную совокупность отбросов цивилизации, мировую помойку. «Отстой» это вся наша «жизнь», а стало быть, и весь мир. По сути, речь уже идет о самой цивилизации, воспринимаемой в качестве некоего всеобъемлющего трупа, полученного в результате гибели этой самой вселенной. Понятно, что подобный неподвижный объект может обладать определенными пространственными характеристиками, но он как бы лишен временных параметров.

  • 4747. Русский апокрифический Христос: к постановке проблемы
    Литература

    Чем же можно объяснить проникновение этого "чужого" и даже "чуждого" жанра в русскую литературу XVII в. [23]? Среди историко-культурных факторов можно упомянуть прежде всего большую открытость русской культуры для воздействий извне - прежде всего, с Запада, открытость, причудливым образом сочетавшуюся с очень ярко выраженной ксенофобией - начиная с грамот патриарха Филарета 20-х гг., направленных на ограждение "русских людей от иностранного соблазна" [24] - прежде всего, естественно, конфессионального. Но, несмотря на всю противоречивость взаимодействия с "чужой" культурой и ее носителями, "сама жизнь все теснее и плодотворнее сталкивала русского человека с Западом" [25], причем людей самых разных сословий. С другой стороны, появление в русской литературе именно пассийного жанра может быть объяснено эсхатологическими ожиданиями, которыми отмечено русское общество на протяжение всего XVII в. и которые особенно усилились во второй его половине, после раскола русской церкви. Эсхатологические ожидания, особенно те, что были связаны с преследованиями сторонников "старой веры", чрезвычайно актуализировали тему страстотерпчества - во имя Христа и против Антихриста. Разумеется, эталоном всякого праведного и кроткого мученичества и в этой исторической ситуации оставался Христос. При этом мученичество в России XVII в., за веру или не за веру, с виной или без вины, и жестокость по отношению к мучимым становятся явлением обыденным [26]. Оттого-то требовалось изобразить именно земное, человеческое страдание Бога, чтобы смертный имел возможность со-страдать Божеству. Традиционных средств, в том числе и жанровых, для такого изображения не было. Был необходим иной механизм литературной репрезентации Христа страдающего. Жанр "Страстей" заполнял этот пробел. Однако апокрифичность "пассийного" Христа, представленного в непривычном жанре, не могла не бросаться в глаза - ведь известное до тех пор Евангелие Никодима самим своим названием декларировало соответствующий образу жанр: пусть апокрифическое, но все же Евангелие! "Приближенный к повседневности" Христос, по-видимому, ощущался как "не совсем" Христос, что не могло не быть связано с заимствованностью жанра, а также нашло отражение в языковой материализации текста: вплоть до начала XVIII в. повесть бытовала на так называемой "простой мове", которая на Украине в качестве литературного языка конкурировала с церковнославянским языком и постепенно вытесняла его, начиная с XVI в. [27]. Церковнославянский же язык в традиционной древнерусской культуре так же неоспоримо принадлежит к сфере сакрального, как и сам Христос, и это во многом верно и для конца XVII в., несмотря на начавшееся изменение языковой ситуации на Руси под воздействием югозападнорусской модели [28]. Примечательно, что процесс, который можно назвать "вторичной сакрализацией" образа Христа в СХ, выражается не только в устранении апокрифических эпизодов, но и в переводе текста повести на церковнославянский язык (возможно, это было связано с "уходом" повести в старообрядческую среду [29]. Таким образом, для изображения хоть сколько-нибудь десакрализованного Христа требовался "чужой" жанр с чужой же языковой материализацией.

  • 4748. Русский и западный символизм
    Литература

    Не может, однако, быть никакого сомнения в том, что все эти рассуждения и домыслы полнейшее извращение и сущности «души русского народа», и сущности русской литературы. Лучшее свидетельство тому знаменитые слова В. Г. Белинского: «По-вашему, писал Белинский Гоголю, русский народ самый религиозный в мире: ложь! Основа религиозности есть пиетизм, благоговение, страх божий. А русский человек произносит имя божие, почесывая себе... Он говорит об образе: годится молиться, а не годится горшки покрывать. Приглядитесь попристальнее, и вы увидите, что это по натуре глубоко атеистический народ». В. И. Ленин считал религиозность и христианское смирение чертами отсталости, той «патриархальности» русского народа, которая была воспитана в нем веками рабства и использовалась господствующими классами, чтобы, говоря словами Белинского, «именем Христа» оправдать эксплуатацию, кнут, насилие. Религия - одна из самых гнусных вещей, какие только есть на свете», писал Ленин. И корни ее не в какой-то внеисторической особой «русской душе»: «Социальная придавленность трудящихся масс, кажущаяся полная беспомощность их перед слепыми силами капитализма... вот в чем самый глубокий современный корень религии» учил Ленин. Реальные же исторические «условия жизни» все более развертывающаяся в стране классовая борьба неизбежно порождают даже у самых отсталых слоев народа, где еще господствовала «бессознательная, рутинная религиозность», революционную сознательность.

  • 4749. Русский народ в изображении Н.А.Некрасова
    Литература

    Есть у Некрасова еще один интересный крестьянский образ. Это Груша из стихотворения “В дороге”. Она выросла в барском доме и не обучалась тяжелому деревенскому труду. Но судьба распорядилась так, что она вышла замуж за простого мужика. Груша начинает чахнуть, и конец ее совсем близок. Ее душа томится, но муж, конечно, не в состоянии понять ее. Ведь вместо того чтобы работать, она “на какой-то натрет все глядит да читает какую-то книжку...” Не под силу ей крестьянский труд. Она бы и рада работать, помогать, да не приучена. Для того чтобы вынести всю эту каторжную работу, нужно привыкнуть к ней с детства. А ведь многие поколения крестьян росли именно в такой обстановке. С детства работали не покладая рук. Но не шло все это впрок: работали на господ, а сами кормились впроголодь, только бы с ног не свалиться.

  • 4750. Русский национализм и империализм начала XX века
    История

    По крайней мере, одно в отношении национализма бесспорно: его субъект нация. Национализм это идеология, в которой высшей ценностью является нация как единое целое, или, говоря словами Шарля Морраса, в которой "нация занимает высшую точку в иерархии политических идей" (1). Но сразу же возникает вопрос: а что собственно такое нация? Кажется, нет более безнадежно запутанного термина. Тем не менее, можно констатировать, что большинство этнологов относит появление наций на исторической арене к концу XVIII первой половине XIX веков. Мнение немецкого философа Курта Хюбнера о том, что "феномен нации <…> издревле составлял субстанциональную основу государств, не исключая <…> античности и Средневековья" (2), в современной литературе по национальному вопросу стоит особняком. Размашистая хронология Хюбнера основывается на его не менее размашистом определении нации, которая, с его точки зрения, "представляет собой индивидуальную историческую культурную форму с особенной исторической судьбой <…>" (3). С другой стороны, сторонники позднего происхождения наций порой впадают в гораздо более прискорбную крайность, фактически отрицая реальность последних, изображая их какими-то идеологическими фантомами, конструируемыми властными, экономическими и интеллектуальными элитами. В умеренной форме эта тенденция проявляется у американского автора Бенедикта Андерсона, полагающего, что нация "это воображенное политическое сообщество, и воображается оно как что-то неизбежно ограниченное, но в то же время суверенное" (4). В радикальной у английского исследователя Эрнеста Геллнера, утверждающего, что не нации порождают национализм, а, наоборот, последний сам "изобретает нации" (5). Определенные основания у "конструктивистской" теории нации, безусловно, имеются, но ее абсолютизация противоречит и историческим фактам и простому здравому смыслу. Мне близка взвешанная, "серединная" позиция другого англичанина Энтони Д. Смита, считающего, что хотя в окончательном виде нации продукт Нового времени, они имеют вполне реальные корни в предшествующих им этнических общностях: "некоторые процессы, участвующие в формировании нации, восходят к средневековью, а, может быть, даже к более раннему времени" (6). Конечно, в образовании наций элемент идеологического конструирования играл огромную роль, но объектом конструирования все же являлись не оторванные от действительности абстракции, а веками существовавшие у данного этноса традиции, преемственность которых хорошо чувствуется даже на бытовом уровне. Кстати, нельзя ли предположить влияния на создателей "конструктивистской" теории (ими, естественно, неосознанного) их собственных экзистенциальных импульсов, ведь родина Андерсона действительно была сконструирована буквально ex nihilo, а для еврея Геллнера (как и для другого его единомышленника Эрика Дж. Хобсбаума) англичанин времен Шекспира или Столетней войны никаким боком не предок?..

  • 4751. Русский писатель XX века (идеалы, творчество, судьба)
    Литература

    С самого начала А. Куприну приходилось полагаться на собственные силы и мужество. Отец умер, когда сыну был год, поэтому с раннего детства мальчик был вынужден жить в “больших казенных домах”. Он прошел обычный по тем временам путь сироты “из благородных”: московский пансион, Вторая московская военная академия, Александровское военное училище, четыре года службы в пехотном полку. Но трудностей писатель не боялся никогда. А. Куприн рвался увидеть и испытать все, что доступно человеку. После отставки наступил период столь желаемой писателем воли, открылась, как он сам говорил, “большая, широкая, свободная жизнь”. Сколькими профессиями гордился А. Куприн! Вся жизнь его была стихией, в которую он бросался очертя голову. Биография писателя напоминает авантюрный роман. Он прыгал со второго этажа и отказывался от обещанного за это поцелуя взбалмошной дамочки; верхом на лошади въезжал в ресторан, чтобы выпить рюмку коньяка; со знаменитым Уточкиным летал на воздушном шаре, а с борцом Заикиным на аэроплане. Все эти приключения, как и все профессии, которые перепробовал А. Куприн, были необходимы ему для творчества. Он рыбачил, чтобы писать о рыбаках, пропадал в цирке, чтобы рассказать о циркачах, даже бывал судьей на борцовских состязаниях. Жизненные впечатления писатель ценил на вес золота. Он жадно впитывал все, что видел и слышал, чтобы потом перенести на бумагу. Знакомясь с произведениями писателя, легко представить вехи его судьбы, понять идеалы. В ранний период творчества А. Куприн испытал сильное влияние натурализма. В рассказах “Лунной ночью”, “Капризы дивы” автор размышляет над ролью случая в человеческой жизни. Эти произведения обычно называют подражательными. По-настоящему об А. Куприне как о талантливом писателе заговорили после появления повести “Молох”. В этом произведении автор выступил беспощадным обличителем современного ему капиталистического общества. Языческий бог Молох стал символом буржуазной цивилизации, хищничества и насилия. Писатель показал, что в жестоком и фальшивом мире духовные ценности превратились в предмет купли-продажи. Безоговорочное отрицание устоев буржуазного общества связано с образом интеллигента и гуманиста Боброва, которому вверены многие авторские мысли. Но, к сожалению, главный герой повести, наделенный обостренной совестливостью, оказался слишком слабым, чтобы протестовать. Как и многие русские писатели, разочаровавшиеся в буржуазных ценностях, увидевшие их пагубное влияние на человеческую душу, А. Куприн искал свой нравственный идеал среди людей, не изуродованных денежными отношениями. Его героями становились “естественные” люди: бродяги, нищие, артисты (“Белый пудель”, “В цирке”). Ярче всего особенности мировоззрения писателя в этот период воплотила повесть “Олеся”. В основу произведения положен конфликт между красотой, цельностью главной героини и безобразием современного мира. В образе Олеси дан глубоко народный характер, сохранивший в неприкосновенности свое величие и чистоту. Обаяние героини в ее благородстве, яркой самобытности, способности безоглядно отдаваться любви, не становясь пленницей своих чувств. Однако идеал писателя неосуществим. Как отмечал один литературовед, “природный” человек 'чувствует себя свободным “только на своей территории”. Для героини гибельно соприкосновение не только с городской цивилизацией, но и с патриархальной деревней. А. Куприну пришлось “спрятать” свою полесскую колдунью от людей. Ее попытка общения с ними заканчивается трагически.

  • 4752. Русский пистолет и турецкий кинжал
    Литература

    Странная природа эпизода с “пистолью” сигнал того, что в этой сцене, как и в самой “пистоли”, есть какой-то “секрет”, искусно упрятанное сообщение. Прояснить смысл эпизода позволяет обращение к первому тому «Мёртвых душ» Н.В.Гоголя. В четвёртой главе этого тома Ноздрёв, зазвавший Чичикова к себе домой, так же, как и англичане перед Александром Павловичем, хвастает разными диковинными вещицами. Вещи эти таковы. “...Сабли и два ружья одно в триста, а другое в восемьсот рублей <…> Потом были показаны турецкие кинжалы, на одном из которых по ошибке было вырезано: «Мастер Савелий Сибиряков». Вслед за тем показалась гостям шарманка. Ноздрёв тут же провертел перед ними кое-что. Шарманка играла не без приятности, но в средине её, кажется, что-то случилось: ибо мазурка оканчивалась песнею: «Мальбруг в поход поехал»; а «Мальбруг в поход поехал» неожиданно завершался каким-то давно знакомым вальсом”. Итак, и в том и в другом случае фигурирует оружие, в частности, ружья. Сломанная шарманка, которую хозяин гордо предъявляет гостю, напоминает стальную блоху, которая перестала танцевать после того, как её подковали туляки, написавшие свои имена на подковках. Надписи на подковках вызывают в памяти читателя дурацкую надпись на кинжале Ноздрёва. Ассоциации с ноздрёвскими вещами придают блохе и победе русских мастеров над англичанами дополнительную долю иронии. Конечно, сходство работы тульских мастеров с кинжалом из поэмы Гоголя чисто внешнее, но всё же оно едва ли случайно. Не менее, чем оно, важно и различие. “Савелий Сибиряков” якобы случайно, “по ошибке” оставил своё имя на лезвии кинжала: русская работа не престижна, пусть лучше кинжал будут считать турецким. Вообще, история с кинжалом совершенно абсурдная: если он подделка под турецкую работу, зачем оставлять известие о подлинном создателе? И как можно сделать такую надпись “по ошибке”? Впрочем, может статься, кинжал действительно турецкий, а русский мастер приписал себе его изготовление намеренно. В таком случае сообщение, что надпись возникла “по ошибке”, отражает мнение Ноздрёва. Хозяин может и впрямь так считать, а может лишь делать видимость этого, желая убедить Чичикова в иностранном происхождении оружия. Как-никак Ноздрёв человек, верить которому, воля ваша, нельзя ни в коем случае.

  • 4753. Русский письменный и русский устный
    Литература

    Таково одно из расхождений, издавна разделяющих московских и петербургских филологов. Москвичи по преимуществу "формалисты" мы же идем "от смысла" (содержания высказывания). Поскольку, например, в русском произношении "звук", обозначавшийся старой буквой "ять", сблизился на слуху со "звуком" е (в словах типа "хлеб", "лес", "сено"), для москвичей оказалось достаточным, чтобы убрать и самую букву "ять" гордость изобретательской техники Кирилла и Мефодия. Московские лингвисты начала века (Чернышёв, Шахматов, Фортунатов) в Орфографической комиссии настояли на устранении этой буквы, что и было декретировано Временным правительством в 1917 году. Указ подтвердило и Советское правительство осенью того же года. Это знаменитое в начале XX века восклицание "Форма исчезла!" печально сказалось на судьбе буквы "ять". Между тем этот звук не совсем исчез француз или швед, которые различают в собственной речи два звука открытое е и закрытое ё, вполне ещё "слышат" наши "е" и "ять", свободно их различая. По этой причине петербургские филологи (прежде всего Я. Грот) и составили списки слов, в которых обязательно следует различать две символически для зрения важные буквы русского алфавита. Приводят множество примеров неразличения смыслов в классических текстах русской литературы, если не учитывать эти две буквы; так противопоставились формы мужского и женского рода в словах типа они и онъ.

  • 4754. Русский символизм
    Литература

    Для романтического стиля характерно преобладание стихии эмоциональной и напевной, желание воздействовать на слушателя скорее звуком, чем смыслом слов, вызвать "настроения", то есть смутные, точнее неопределенные лирические переживания в эмоционально взволнованной душе воспринимающего. Логический и вещественный смысл слов может быть затемнен: слова лишь намекают на некоторое общее и неопределенное значение; целая группа слов имеет одинаковый смысл, определенный общей эмоциональной окраской всего выражения. Поэтому в выборе слов и их соединений нет той индивидуальности, неповторяемости, незаменимости каждого отдельного слова, которая отличает классический стиль… Основной художественный принцип это творение отдельных звуков и слов или целых стихов, создающее впечатление эмоционального нагнетания, лирического сгущения впечатления. Параллелизм и повторение простейших синтаксических единиц определяют собой построение синтаксического целого. Общая композиция художественного произведения всегда окрашена лирическим и обнаруживает эмоциональное участие автора в изображаемом или повествовании и действии.

  • 4755. Русский символизм и современный модернизм
    Литература

    С символизма же начал свой путь и А. Н. Толстой («Стихи», 1907). И влияние это вовсе не было таким мимолетным, каким его иногда представляют. Оно несомненно еще, в частности, в «Хромом барине» (1912) и в замысле эпопеи «Хождение по мукам», как о нем говорил сам писатель в предисловии к берлинскому изданию книги «Сестры» (1922). Характеризуя содержание задуманного произведения, «охватывающего трагическое десятилетие русской истории (19121922)», А. Толстой тогда так представлял себе его дальнейшее развитие: «Третья часть трилогии (заключительная) о прекраснейшем на земле, о милосердной любви, о русской женщине, неслышными стопами прошедшей по всем мукам, заслонив ладонью от ледяных, от смрадных ветров живой огонь светильника Невесты». «Светильник Невесты» это, несомненно, еще отзвук всеспасительной «Вечной Жены» символистов. И в таком освещении эпоха, естественно, не могла бы быть глубоко и правдиво осмыслена. Окончательно освободившись впоследствии от пережитков ложной концепции, А. Толстой тем самым открыл себе путь к освоению самых сложных социально-исторических тем. И вот почему особенно значительны его слова о пути художника, основанные на нелегком личном опыте. Вот что он сказал впоследствии по этому поводу: «Для художника важно как он читает книгу жизни и что он в ней читает», писал Лев Толстой. Но для того, чтобы читать книгу жизни, а не стоять растерянным перед нагромождением явлений, нужна целеустремленность и нужен метод. Если я расту как художник, то этим я обязан тому, что мою художническую анархию ощущений, переживаний, страстей весь эмоциональный багаж я все глубже пронизываю целеустремленностью, все тверже подчиняю методу. Подлинную свободу творчества, ширину тематики я узнаю только теперь, когда овладеваю марксистским познанием истории, когда великое учение дает мне целеустремленность и метод при чтении книги жизни».

  • 4756. Русский символизм: лекция из курса др.Валюлис
    Литература

    Несколько этапов:

    1. Начало в 90-х годах. Особое выражение. Старшие символисты индивидуалисты и мистики. Они все разные. Мережковский, Гиппиус, Бальмонт, Сологуб, отчасти Брюсов.
    2. 1900-е годы. Поколение молодых символистов: Белый, Вяч. Иванов, Блок, Балтрушайтис, Анненский, отчасти Боюсов. Издательства: «Скорпион», «Сириус»; журналы: "Весы», «Новый путь», «Золотое руно», «Аполлон». Символизм в живописи: Врубель, Борисов-Мусатов, группа художников «Мир искусства» (Сомов, Бенуа). В музыке Скрябин, он соединял разные виды искусства в одно. Вообще характерен синкретизм. Белый писал литературные симфонии. Появление циклов и книг стихов. У Фета уже было стремление выразить поэтическую мысль в цикле. У символистов цикличность это форма мышления. Так как мир многомерен, то и человек тоже. Им недостаточно выразить всё в одном стихотворении. У Блока «Стихи о прекрасной даме». Эти циклы объединяются потом в книги.
    3. В 1910 кризис. Первый кризис в 1905 году. Революция расколола символистов. Блок и Белый приняли революцию как неизбежное. Мережковский и Гиппиус эмигрировали. Во время второго кризиса 1910 г. символизм распадается как единое течение. Раньше все издавались в одном журнале. Но создан уже новый цех поэтов.
  • 4757. Русский смысл в свете русского языка
    Литература

    Самоограничение лежит в основани русской культуры, как и всякой культуры вообще, которая невозможна без репрессии - системы табу и психологического подавления плотских желаний. Но в каждой культуре подавляются и возвышаются в разной степени разные составляющие. Самоограничение вовсе не означает отказ от универсальности - напротив, оно является необходимым способом "огранения" таланта, "резцом и точильным камнем", позволяющими создавать сверкающее богатство личности. Самореализация возникает не столько в удовлетворении своих потребностей, даже и самого высшего порядка - потребностей творчества и познания, сколько на границе своего и общего, в актуализации общественной необходимости через деятельность человека. Это наполняет смыслом человеческую жизнь и позволяет "распаковать" ресурс личности в широком масштабе - от глубин коллективного бессознательного до высот личностной реализации. Создание сверхценностной мотивации поведения позволяет провести мобилизацию всех психических способностей человека - и в этом смысле будет реализоваться универсальность личности, которую можно понимать не только как развертывание личности в разных областях профессиональной деятельности, но и как осуществление в одной деятельности полноты душевной силы. Здесь уместно вспомнить характеристику, которую дал Андрей Платонов гению Пушкина - что в его произведениях видны не столько воплощение совершенств, сколько избыточность, ощущение запаса сил не воплощенных, создающее очарование творческим могуществом.

  • 4758. Русский солдат в поэме Твардовского "Василий Теркин"
    Литература

    События поэмы происходят на фронте, то есть на той полосе земли, где непосредственно готовились и шли сражения. Сюжет "Теркина" дает ответ на всенародный вопрос: как победить, что для этого нужно? Есть в поэме и героизм, и человечность, и та "скрытая теплота патриотизма", которая была у Льва Толстого при описании другой Отечественной войны 1812 года. Эта параллель не случайна. Ведь эпический герой Твардовского русский солдат, наследник своих героических предков:

  • 4759. Русский характер (по А. Т. Твардовскому и М. А. Шолохову)
    Литература

    Андрей Соколов родился в Воронежской губернии. Во время гражданской войны воевал в Красной Армии; пережил голод; потеряв семью, уехал в Воронеж, работал слесарем на заводе. Женился, стал строить свою жизнь. Семнадцать счастливых лет подарила ему судьба, и за эти годы он научился любить, научился отвечать за себя и за своих близких. Война, отнявшая у Андрея все, чего он достиг, не отняла у него главного силы духа и верности своей семье, своему дому. Тяжелые испытания вынес этот человек, его убивали, он терял друзей и свободу, но страшнее этого расставание с семьей, с любимой женой: «Сердце до сих пор, как вспомню, будто тупым ножом режут...» И когда на расстрел шел, думал о тех, кого любил и ради кого жил: «...что-то жалко стало Иринку и детишек...», и в плену почти каждую ночь разговаривал с ними. Когда же все рухнуло в единый миг, Андрей нашел в себе силы выстоять и выжить, потому что знал: если упадет, то уже не поднимется. Андрей взял себе «в дети» маленького сироту, и сразу стало у него легко на душе, потому что русский человек не может жить без дома, без семьи, потому что всю войну он «шел к простому человеческому счастью».

  • 4760. Русский характер в произведении Н. С. Лескова «Леди Макбет Мценского уезда»
    Литература

    Но не случайно в картинах любви гармонию нарушает вдруг вторгшийся разлад. Чувство Катерины Львовны не может быть свободным от инстинктов собственнического мира и не подпадать под действие его законов. Рвущаяся к свободе любовь превращается в начало хищно-разрушительное. «Катерина Львовна теперь готова была за Сергея в огонь, в воду, в темницу и на крест. Он влюбил ее в себя до того, что меры преданности ему не было никакой. Она обезумела от своего счастья; кровь ее кипела, и она не могла более ничего слушать...» И вместе с тем слепая страсть Катерины Львовны неизмеримо больше, значительнее, чем корысть, придающая форму ее роковым поступкам, сословным интересам. Нет, ее внутренний мир не потрясен решением суда, не взволнован рождением ребенка: «для нее не существовало ни света, ни тьмы, ни худа, ни добра, ни скуки, ни радостей». Всю жизнь без остатка поглотила страсть.