Сочинение

2881. Международные отношения и журналистика
Литература

Появление государств, а затем системы государств осуществление ими не только внутренних, но и внешних функций привело к возникновению международного права и созданию международных организации. Среди систем международных организации главное место занимают государства, каждое из которых обладает суверенитетом. Государства путем соглашений между собой создают нормы международного права и образуют различные межправительственные организации. Именно от государств зависит стабильное функционирование международной системы в целом. Поскольку государства во всех созданных международных организациях обладают реальной силой, то оно сами и через созданные организации обеспечивают соблюдение и выполнение международных обязательств. Через созданные международные организации регулируются: политические, экономические, научно-технические и культурные отношения. Наличие созданных международных организации дают определенные гарантии в решении международных конфликтов т.к. их нормы определяют нормы поведения государств в отношениях между собой. Являясь самостоятельной системой, международные организации не заключают в себе нормы внутригосударственного права, на при этом могут испытывать не себе известное влияние норм внутригосударственного права. Создание международных организации основано, прежде всего, на основе свободного согласования и волей суверенных государств. Выражение своего согласия на создания тех или иных международных организации является заключение конкретных международных договоров. Разрешая те или иные вопросы, заговаривающиеся стороны на добровольной и равноправной основе вырабатывают возможные решения с учетом законных интересов всех участником. На этой же основе создаются и международные организации, т.е. на принципе равноправного представительства всех участников. Характерной особенностью развития человечества является постоянное совершенствование технического прогресса, хозяйственной и культурной жизни всех народов. Отсюда происходит повышение удельное веса международных отношений. Отсюда возникает необходимость решения международных проблем, но не с помощью военной силы, а через созданные международные организации. Повышение роли международных организаций создает для государств определенные гарантии, как в решении различных споров, так и в предотвращении военных конфликтов. Существование и создание международных организации раскрывает более широкие возможности сближение всего человечества и способствует наиболее быстрому развитию цивилизации.
2882. Мелихово в творческой и повседневной жизни А.П. Чехова
Литература
Список использованной литературы:
1. А. П. Чехов «Полное собрание сочинений и писем в 30 томах»/ «Собрание сочинений в 18 томах»(том VIII, IX, X, XIII, XIV, XV) М.: Издат. «Наука», 1978.
2. А. П. Чехов «Полное собрание сочинений и писем в 30 томах»/«Письма в 12 томах» (том V) М.: Издат. «Наука», 1978.
3. А. П. Чехов «Собрание сочинений» (том XI).-М.: Правда, 1950
4. Чехов М. П. «Вокруг Чехова: Встречи и впечатления». - М.: Моск. рабочий, 1980.
5. «А. П. Чехов в воспоминаниях современников».- М.: Художественная литература, 1986
6. В. Ермилов «А. П. Чехов».-М.: Молодая гвардия, 1949.
7. К. М. Виноградова «Чехов в Мелихове». М.: Моск. рабочий, 1959.
8. Е. Б. Меве «Страницы из жизни А. П. Чехова (труд и болезнь писателя-врача)».- Издание Харьковского научного медицинского общества и Харьковского военного госпиталя, 1959.
9. Авдеев Ю. К. «В чеховском Мелихове: Путеводитель. 5-е изд., перераб. М.: Моск. рабочий, 1984.
10. В. И. Кулешов «Жизнь и творчество А. П. Чехова».-М.: Детская литература, 1985.
11. М. П. Громов «Чехов».-М.: Молодая гвардия, 1993.
12. Г. П. Бердников «А. П. Чехов».- Ростов н/Д: Издательство «Феникс», 1997.
2883. Мелодичность поэзии А. А. Фета
Литература

Он умел очеловечить природу, находить в ней отзвук своим настроениям и чувствам, тонко ощущал прелести русской природы, любил красоту родного пейзажа. Сын севера, люблю я шум лесной И зелени растительную сырость... писал он в стихотворении "Италия". Италии он противопоставляет свою северную родину, где "бархат степи зеленей" и где "смелей, и слаще, и задорней весенний свищет соловей". Замечательная пейзажная лирика Фета лучшая часть его поэзии. Бесспорным достоинством стихотворений Фета является их певучесть и музыкальность. Эту особенность его творчества отметил великий русский композитор П. И. Чайковский. "Можно сказать, писал он, что Фет в лучшие свои минуты выходит из пределов, указанных поэзии, и смело делает шаг в нашу область. Это не просто поэт, скорее, поэт-музыкант".
2884. Мелодия становится цветком
Литература

В этом стихотворении, написанном в эмиграции, поэзия М.Ю.Лермонтова и музыка -- две страсти Г.Иванова -- соединены. Сближение поэтом своей судьбы с судьбой великого предшественника носит в какой-то мере биографический характер: трагедия эмиграции первого близка одиночеству второго. Процесс перевоплощения Г.Иванова в Лермонтова динамичен: поэтическая ткань трёх первых строф туманна, пронизана сквозными образами-миражами. На фоне этого и совершается “выход” Лермонтова как бы из тумана. Г.Иванов удивительно передаёт нам своё душевное состояние -- внезапного оцепенения, ощущения присутствия какой-то важной мысли, отрешённости. Но, блуждая, сознание поэта, а вслед за ним и наше сознание “цепляется” за определённые детали совсем непоэтического характера: эполеты, рейтузы, ментик, шпоры. В этих сквозных образах сконцентрированы так называемая “тоска по мировой культуре” и обыкновенная горькая русская тоска. Последняя строфа утверждает мотивы дороги и одиночества, являющиеся центральными в поэзии Лермонтова. Попытка осмысления вечности через вещь, детали, дающие представление о глубине творчества Лермонтова, делают стихотворение как бы фрагментом перед лицом вечности. Можно сказать, что творение Г.Иванова вбирает и мандельштамовскую смысловую насыщенность, и фрагментарность стихов Анны Ахматовой.
2885. Менехмы, или Близнецы (Menaechmi)
Литература

Тут появляется разобиженный Щетка: он уверен, что это его кормилец угостился без него, и напускается на Менехма Сиракузского с упреками. Это вторая путаница. Тот ничего не понимает и гонит его прочь. Оскорбленный нахлебник отправляется рассказать обо всем хозяйской жене. Та в ярости; оба садятся поджидать виновника. А Менехм Эпидамнский, здешний, уже тут как тут: он возвращается с площади злой, кляня себя за то, что впутался там свидетелем в судебное дело и оттого не поспел на пирушку к гетере. Жена и нахлебник набрасываются на него с упреками, жена за похищенный плащ, нахлебник за съеденный без него ужин. Это первое недоразумение. Он отбивается, но жена заявляет: «На порог тебя не пущу, пока не принесешь мне плащ обратно!» и захлопывает дверь. «Не больно-то и хотелось!» ворчит муж и решительно направляется к гетере за утешением и за плащом. Но и тут он наталкивается на неприятность. «Что ты вздор несешь, ты же сам забрал плащ в перелицовку, не морочь мне голову!» кричит ему гетера. Это второе недоразумение. Она тоже захлопывает перед ним дверь; и Менехм Эпидамнский уходит куда глаза глядят.
2886. Ментальность, языковое поведение и национально-русское двуязычие
Литература

В языковом коллективе, где для части лиц переключение с русского языка на конкретный "тайный язык" стало нормой и воспринимается как неизбежная врожденная привилегия этого контингента говорящих, совершенно неожиданный эффект производит переключение кого-либо из говорящих на какой-то третий язык, причем чем более свободной выглядит коммуникация на этом языке, тем более сильный эмоциональный эффект вызывает ее наблюдение. Автору довелось однажды стать участником следующей ситуации, если и не превратившейся в преднамеренный эксперимент, то ставшей ценным наблюдением. Когда автор находился в кабинете в ожидании заказанного междугородного телефонного разговора, в его кабинете намеренно собрались сразу четыре любопытствующие дамы, из коих две представляли местное население (чукотско-русские билингвы), с целью поприсутствовать при разговоре и ознакомиться с его содержанием. Они с удовлетворением услышали приветствие, обмен незначащими фразами, и были явно заинтригованы просьбой пригласить к телефону даму с вполне русским именем Кира. Тут последовал неожиданный для присутствующих переход на английский язык (собеседницей автора была гостья из Канады), сопровождавшийся некоторым увеличением темпа разговора. Сразу же после этого присутствующие одна за другой молча покинули кабинет, последовательно четыре раза нарочито громко хлопнув дверью, и автор был оставлен в одиночестве. В дальнейшем имевшая место ситуация осталась в общении с теми же лицами без комментариев, однако было недвусмысленно ясно, что и чукотско-русским билингвам, и русскоговорящим монолингвам явно не понравилось то, что их "русскоязычный" коллега в совершенстве владеет не только одним из местных языков и понимает по-чукотски, но при этом еще и свободно говорит по-английски - привилегия "тайного языка" в данной ситуации была безвозвратно утрачена меньшинством не только на уровне понимания, но и приобретена посторонними на уровне говорения: негативная реакция, что существенно, сопровождает оба обстоятельства. Еще одна любопытная черта современной языковой ситуации у этнических меньшинств - это определенное сожаление по разламывающемуся на глазах "языковому барьеру", который ставило одностороннее двуязычие меньшинств перед "русскоязычными" и превращению большей части представителей меньшинств в русскоговорящих монолингвов - тем самым возможность использования родного языка в роли "тайного языка" существенно осложняется нарастающим ограничением языковой компетенции младших поколений. В последние 10-15 лет в научный и педагогический оборот активно входит миф о том, что в 50-60-е годы XX века и позднее в северных школах и интернатах "русскоязычные" педагоги запрещали учащимся говорить на родном языке, и это якобы привело к тому, что молодежь забывает родной язык. Такое утверждение с нарастающей частотой повторяется и в специальной литературе [7. С. 19, 51, 97, 150]. Однако подобные утверждения, похоже, не только не соответствуют действительности, но и имеют мало общего с реальностью школы-интерната дальнего национального села (а в недавнем прошлом и районного центра). По нашим наблюдениям, в интернате при школе пос. Биллингс Шмидтовского района Чукотки проживают примерно 20 учащихся-чукчей, при этом в интернате проживает по 2-3 ребенка из одной и той же семьи. Обслуживающий персонал и воспитатели интерната - в подавляющем большинстве лица коренной национальности (приезжее население представлено педагогами школы, выполняющими работу воспитателей по совместительству).
2887. Места обучения детей с проблемами в развитии
Педагогика

В эксперименте МО приняли участия как дети с ЗПР, так и дети с нормальным развитием. В начале учебного года им был предложен ряд тестов с целью определения их саморегуляции. Результаты детей с ЗПР оказались одинаково низкими, а у детей с нормальным развитием довольно высокими. После тестов часть детей была определена в 1 класс общей школы, а остальные в 1 класс спецшколы. В конце учебного года все дети были подвергнуты повторному психологическому обследованию. При этом у детей с ЗПР, обучавшихся в общей школе были замечены явные улучшения в саморегуляции на фоне незначительного улучшения или его отсутствия у их сверстников, обучавшихся в спецшколе. Ухудшения же саморегуляции у детей с нормальным развитием выявлено не было, что, кстати, противоречило общественному мнению, сложившемуся по этому вопросу. У детей с ЗПР, обучавшихся в общей школе, также было замечено появление потребности в успешном выполнении заданий и поручений, потребность всякий раз лучшим образом реализовывать свои умения и способности при их выполнении, у них исчезла боязнь ошибочных шагов, снизились тревожность и необоснованное беспокойство.
2888. Место административного права в системе права РФ
Разное
Это представление о проблеме разграничения частного и административного права сегодня, на мой взгляд, не совсем отражает в полной мере сущность обсуждаемой проблемы. Ведь на современном этапе появляются новые институты, как в публичном так и в частном праве. Такие институты как административный договор, подчиненность в современном гражданском праве, правовые отношения в социально культурной сфере государственного управления, постоянно развиваясь и расширяясь каждый в своей отрасли, создает все предпосылки для того, чтобы не воспринимать субординационную теорию как единственно верную.
1. Теория интересов. Эта теория широко обсуждается и глубоко исследуется в рамках публичного права. Разработка этой теории много дала для развития такой отрасли как уголовное право, повлияло и на развитие административного права. Основная задача этой теории выявление публичного интереса, обеспечиваемого образуемыми правоотношениями. Публичное право служит публичным интересам, частное регулирует сферу интересов каждого гражданина. Деятельность государственных органов направлена на создание общего нормального благосостояния населения, обеспечение прав и свобод личности, общественного порядка и безопасности. Частное право фиксирует правовой статус субъектов и дают возможность гражданам реализовывать частную инициативу и тем самым воздействовать на интересы определенного круга лиц. Но частные интересы здесь не должны противоречить общественным. Однако, по моему мнению, подчас сложно определить действительно ли признанный государством публичный интерес полезен для общества. И если во имя этого государственного интереса ущемляются интересы и права личности, то справедливо ли они нарушаются? И наоборот, действительно ли частные интересы, признанные государством и даже обществом как противоречащие общественным являются справедливыми. К чему следует, например, отнести выбор человеком своей сексуальной ориентации: к вопросу затрагивающему общественные интересы или частному делу каждого. История человечества показывает, что с развитием демократического подхода к пониманию общественного устройства многие моменты, относившееся к общественному интересу переходят в разряд частного, т.е расширяется спектр личных свобод.
2889. Место и время постмодернизма в мировом искусстве
Литература
1. Аверин Б. История моего современника А.Г.Битова. // Звезда, 1996. - №1.-С.194-179.
2. Агеносов В. Анкудинов К. Современные русские поэты. Справочник антология. - М., 1998 364с.
3. Айзенберг М. Возможность высказывания. // Знамя, 1994. - №6. С.191 198.
4. Активные формы преподавания литературы: лекции и семинары на уроках в ст. классах. /Р.И.Альбеткова, С.Г.Герке, Л.Б.Гладкая и др. Сост. Р.И. Альбеткова. М.: Просвещение, 1991. 175 с.
5. Антонов А. Внуяз. // Грани, 1995. - №177. С.145 148.
6. Антоненко С. Пост постмодерн?// Москва, 1998. - №8. - С.175 180.
7. Артамонов С.Д. Сорок веков мировой литературы в 4 кн. Кн.4 Литература нового времени. М.: Просвещение, 1997. 336с.
8. Барт Р.Избранные работы: Семиотика. Поэтика: пер. с фр. М.: Изд. Группа «Прогресс», 1994. 616с.
9. Белая Г.А. Художественный мир современной прозы. М.: Наука, 1983. 191с.
10. Берг М.О. О литературной борьбе. // Октябрь, 1993. - №2. С.184 192.
11. Битов как состояние и достояние. // Книжное обозрение, 1998. - №37. С.13
12. Битов А. Пушкинский дом. - М.: Известия, 1990. 399с.
13. БСЭ (в 30 т.) Гл. ред. А.М.Прохоров. М.: Советская энциклопедия, 1978.
14. Возрастная и педагогическая психология: Учебное пособие для студентов пед. институтов по спец. № 2121 «Педагогика и методика нач. обучения», - М.В. Матюхина, Т.С. Михальчик, Н.Ф.Прокина и др.; Под ред.М.В.Гамезо и др. М.: Просвещение, 1984. 256с.
15. Войцеховский Б. Виктор Пелевин: Ельцин тасует правительство по моему сценарию! // Комсомольская правда, 1999. 25 августа. С.12 13.
16. Генис А. Беседа седьмая: Горизонт свободы. Саша Соколов. // Звезда, 1997. - №8. С.236 238.
17. Генис А. Виктор Пелевин: Границы и метаморфозы. //Знамя, 1995. - №12. С.210 214.
18. Иванов А. Как стеклышко. Вен. Ерофеев вблизи и издалече. //Знамя, 1998. - №9. С.170 177.
19. Иванова Н. В полоску, клеточку и мелкий горошек (перекодировка истории в современной русской прозе). //Знамя, 1999. - №2. С.176 185.
20. Ильин И.П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. - М.: Интрада, 1998. 225с.
21. Качурин М.Г., Матольская Д.К. Методика факультатива по литературе в восьмом классе. Пособие для учителя. - М.: Просвещение, 1980. 128с.
22. Кожинов В. Статьи о современной литературе. - М.: Советская Россия, 1990. 544с.
23. Корнев С. Столкновение пустот: может ли постмодернизм быть русским и классическим? //НЛО, 1997. - №28. С.244 259.
24. Кривцун О.А. Эстетика: Учебник. М.: Аспект Пресс, 1998. 430с.
25. Культурология. Учебное пособие для студентов вузов. Р.-на-Д.: Феникс, 1997. 576с.
26. Курицын В. Постмодернизм: новая первобытная культура. //Новый мир, 1992. - №2. С.225 232.
27. Курицын В. Время множить приставки: к понятию постмодернизма. //Октябрь, 1997. - №7. С.178 183.
28. Курицын В. О некоторых попытках противостояния авангардной парадигме. //НЛО, 1996. - №20. С.331-357.
29. Курицын В. К ситуации постмодернизма. //НЛО, 1995. - №11. С.197-223.
30. Курицын В. Концептуализм и соц-арт: тела и ностальгии. //НЛО, 1998. - №2. С.306-310.
31. Курицын В. Очарование нейтрализации. //Литературная газета, 1992. 11 марта (№11). С.4.
32. Курицын В. Группа продленного дня. //В.Пелевин. Жизнь насекомых. М.: Вагриус, 1997.- С.7-12.
33. Кутырев В. Постмодернизм. //Москва, 1998. - №9. С.6-9.
34. Лавров В. Три романа А Битова или воспоминания о современнике. //Нева, 1997. - №5. С.185-196.
35. Лосева И.Н., Капустин Н.С., Кирсанова О.Т., Тохтамышев В.П. Мифологический словарь. Р.-на-Д.: Феникс, 1997. 576с.
36. Липовецкий М. Разгром музея. Поэтика романа А.Битова «Пушкинский дом». //НЛО, 1995. - №11. С.230 244.
37. Липовецкий М. Паралогия русского постмодернизма. //НЛО, 1998. №2. С.285-304.
38. Липовецкий М. Изживание смерти. Специфика русского постмодернизма. //Знамя, 1995. - №8. С.194-205.
39. Липовецкий М. Патогенез и лечение глухонемоты.//Новый мир, 1992. - №7. С.213-223.
40. Липовецкий М. Апофеоз частиц, или диалоги с хаосом. //Знамя, 1992.-№8. С.214-224.
41. Липин.Г.В. Майкл Муркок пророк «новой волны». //Литературное обозрение, 1998. - №4. С.35-37.
42. ЛЭС. М.: Сов. Энциклопедия, 1997. 752с.
43. Литература. Факультативные курсы. 2-е издание. М.: Просвещение, 1997. 32с.
44. Методика преподавания литературы: Уч. для студентов пед. ин-тов по спец-ти №2101 «Русский язык и литература» Под ред. З.Я. Рез. 2-е изд., дораб. М.: Просвещение, 1985. 368с.
45. Мин во общего и профессионального образования РФ. Программы для общеобр. Учреждений. Литература 1-11 классы. / под ред. В.Г.Городецкого, Т.Ф.Курдюмовой, В.Я.Коровиной. М.: Просвещение, 1997. 96с.
46. Нефагина Г.Л. Русская проза второй половины 80-х нач. 90-х гг. ХХв. Уч. пособие для студентов филфаков вузов. Минск, 1997. 231с.
47. Новиков В. Заскок. //Знамя, 1995. - №10. С189-199.
48. Поиск новых путей: из опыта работы. / сост. С.Н.Громцева. М.: Просвещение, 1990. 191с.
49. Пелевин В. Сочинения: в 2 т. Т.1: Омон Ра: Роман; Бубен нижнего мира: Рассказы. М.: Терра, 1996. 368с.
50. Рейнгольд С. Русская литература и постмодернизм. // Знамя, 1998. №4. С.209-220.
51. Русская литература ХХв. В 11 кл. Учеб. Для общеобразоват. учеб. Заведений в2-х частях. Ч. 2 / В.В.Агеносов и др.; Под ред. В.В.Агеносова. М.: Дрофа, 1996. 352с.
52. Рыбникова М.А. Очерки по методике литературного чтения: Пособие для учителя. - 4 изд., испр., - М.: Просвещение, 1985. 288с.
53. Скоропанова И.С. Русская постмодернистская литература: учебное пособие. М.: Флинта: Наука, 1999. 608с.
54. Степанян К. Кризис слова на пороге свободы. // Знамя, 1999. - №8. С.204-214.
55. Урок литературы: пособие для учителя. / сост. Т.С.Зепанова, Н.А.Мещерякова. М.: Просвещение, 1983. 160с.
56. Федотов Г. Статьи о культуре. // Вопросы литературы, 1990. Февраль. С.189-238.
57. Философский словарь под ред. И.Т.Фролова. М.: Изд-во политической литературы, 1991. 560с.
58. Хализев В.Е. Теория литературы. Учеб. М.: Высшая школа, 1999. 398с.
59. Цветков А. Судьба барабанщика. // Иностранная литература, 1997. - №9. С.229 238.
60. Эко У. Заметки на полях «Имени розы». // Иностранная литература, 1988. - № 10
61. Эпштейн М. Метаморфозы. // М.Эпштейн Парадоксы новизны. М., 1988. С139-176.
62. Эпштейн М. Поле карнавала, или Вечный Веничка. //Золотой век, 1993. - №4. С.84-92.
63. Эпштейн М. Концепты… Метаболы…: О новых течениях в поэзии. // Октябрь, 1988. С.194-203.
64. Эпштейн М. После будущего. О новом сознании в литературе. // Знамя, 1991. №1. С.217-231.
65. Эпштейн М. Истоки и смысл русского постмодернизма. // Звезда, 1996. - №8. С.166-188.
2890. Место и роль Н. Г. Чернышевского в общественном движении 60-х годов XIX века
Литература

Круг интересов Чернышевского был чрезвычайно широк: он изучал философию, естественные науки, политическую экономию, историю, знал европейские языки. Однако культурный уровень Чернышевского, как и у большинства разночинцев, был гораздо ниже уровня культуры и образования идеалистов 40-х годов. Таковы во все времена неизбежные издержки процесса демократизации! Однако единомышленники Чернышевского прощали ему и отсутствие литературного таланта, и скверный язык его публицистических и философских статей, ибо не это было главным. Его мысль, облеченная в тяжеловесную и малоизящную форму, заставляла задуматься лучшие умы не только в России, но и в просвещенной Европе. Маркс специально занялся русским языком, чтобы прочесть работы Чернышевского по экономике. Несмотря на идейную преемственность, поколение разночинцев резко отличалось от предыдущих вольнодумцев из дворян. Порой между ними пролегала непроходимая пропасть, которую разночинцы сами же углубляли. Это хорошо видно, если сравнить Чернышевского и Герцена. Хотя их связывало общее дело и самое искреннее дружеское расположение, они никогда не могли быть полностью единодушны. Чернышевский писал о Герцене: <Какой умница! И как отстал! Ведь он до сих пор думает, что он продолжает остроумничать в московских салонах и препираться с Хомяком. А время теперь идет со страшной быстротой <...> Присмотреться - у него все еще внутри московский барин сидит>. Для <реалиста> Чернышевского Герцен так и остался прекраснодушным <идеалистом>
2891. Место и роль Н.Г. Чернышевского в общественном движении 60-х годов XIX века
Литература

Разночинцы 60-х годов не признавали свободной творческой игры избыточных сил, их реализм был беден, их сознание было предельно сужено и сосредоточено на том, что представлялось им главным. Их характерной чертой становится аскетизм, унаследованный всеми следующими поколениями революционеров. Борцы за всеобщее счастье, которые вдохновлялись идеями Чернышевского, были безбожниками и при этом аскетами, они сознательно отказывались от надежд на потустороннюю жизнь, а при этом в земной жизни выбирали лишения, тюрьмы, преследования и смерть. В глазах радикально настроенной молодежи эти люди выгодно отличались от тех лицемерных христиан, которые прочно держались за земные блага и смиренно рассчитывали на вознаграждение в будущей жизни. Чернышевский отнюдь не был лишь рупором их идей, который из тихого уютного кабинета вдохновлял их на жертвенный подвиг, он был одним из них. Пусть он заблуждался на своем общественном поприще, но все же это был крестный путь, ведь он отдал жизнь за всех несчастных и обездоленных. Владимир Набоков, резко отрицательно оценив его литературное и идейное наследие, завершил главу, посвященную Чернышевскому (она составляет часть романа Дар), такими поэтическими строками:
2892. Место понятий Хаос и Космос в лирике Тютчева
Литература
1. Аксаков И.С. Федор Иванович Тютчев. Биографический очерк // Аксаков С. и Аксаков И.С. Литературная критика. М., 1981.
2. Аринина Л.М. Пространство и время в поэтическом миросозерцании Тютчева // Вопросы романтического стиля и метода. Калининград, 1979.
3. Баевский В. С., Романова И. В., Самойлова Т. А. Русская лирика XIX XX веков в диахронии и синхронии. М., 2003.
4. Бердяев Н. Новое средневековье: Размышление о судьбе России и Европы. М., 1994.
5. Бердяев Н. А. Русская идея // Бердяев Н. А. Самопознание. М., 1997.
6. Бердяев Н. А. Философия свободы. М., Правда, 1989.
7. Берковский Н. Л. О русской литературе. Л., 1985.
8. Благой Д. Д. Литература и действительность. М., 1959.
9. Боткина А. П. Павел Михайлович Третьяков в жизни и искусстве. М., 1951.
10. Бройтман С. Н. К проблеме диалога в лирике Тютчева // Типологические категории в анализе литературного произведения как целого. Кемерово, 1983.
11. Брюсов В. Я. Ф. И. Тютчев // Мастерство поэта. М., 1981.
12. Бухштаб Б. Я. О стихотворении Тютчева «И в божьем мире то ж бывает...» // Бухштаб Б. Я. Библиографические разыскания по русской литературе XIX века. М., 1966. С. 133 135.
13. Виппер Р. Ю. Рим и раннее христианство. М., 1954.
14. Гомер. Илиада. М., 1989.
15. Грехнев В. А. Время и композиции стихотворений Тютчева // Изв. АН СССР. Серия лит. и яз. 1973. № 6. С. 481 493.
16. Дарский Д. С. «Чудесный вымысел». Космическое сознание в лирике Тютчева. Пб. 1914.
17. Жирмунский В. М. О поэзии классической и романтической // Жирмунский В. М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л., 1977.
18. Зеньковский В. В. Русские мыслители и Европа. М.: Республика, 1997.
19. Зунделович Я.О. Этюды о лирике Тютчева. Самарканд, 1971.
20. Капра Ф. Дао физики. Спб., 1994.
21. Касаткина В. Н. Поэзия Ф. И. Тютчева. М., 1978.
22. Касаткина В. Н. Поэтическое мировоззрение Ф. И. Тютчева. Саратов, 1969.
23. Козырев Б. М. Письма о Тютчеве // Литературное наследство. Т. 97. Фёдор Иванович Тютчев. В 2 кн. Кн. 1. М., 1988.
24. Культурология. Ростов-на-Дону. М., 1998.
25. Леви-Стросс К. Структурная антропология. М., 1995.
26. Летопись жизни и творчества Ф. И. Тютчева. Т 1 2. Музей-усадьба «Мураново» им. Ф. И. Тютчева, 1999.
27. Лосев А. Ф. Владимир Соловьев и его время. М., 1990.
28. Лосев А.Ф. Философия имени. М., 1927.
29. Лосев А. Ф. История античной эстетики. М., 1994.
30. Лотман Ю. М., Минц З. Г., Мелетинский Е. М. Литература и мифы // Мифы народов мира: Энциклопедия. М., 1980. Т. 1. С. 220 226.
31. Лотман Ю. М. Поэтический мир Тютчева // Лотман Ю. М. О поэтах и поэзии. СПб., 1996.
32. Орфей. Языческие таинства. Мистерии восхождения. М., 2001.
33. Петрова И. В. Анненский и Тютчев (К вопросу о традициях) // Искусство слова. М., 1973. С. 277 288.
34. Пигарев К. В. Жизнь и творчество Тютчева. М., 1962.
35. Пигарев К. В. Поэтическое наследие Тютчева // Тютчев Ф. И. Лирика. Т. 1 2. М., 1965. С. 273 314.
36. Пигарев К. Романтическая поэзия в ее соотношении с живописью // Европейский романтизм. М., 1973.
37. Сахаров В. И. В. Ф. Одоевский и ранний русский романтизм // Изв. АН СССР. 1973. Вып. 5. Т. 32.
38. Свеницкая Э. М. Проблема хаоса: Ф.Тютчев и русские символисты // Дикое поле. 2004. №5. С. 20 23.
39. Селезнев А. И. Метафизический пафос лирики Ф.И.Тютчева: оппозиция земного и небесного // Credo new. 2004. №1. С. 21 26.
40. Соловьев В. С. Перечитывая Тютчева // Наука и религия. 1973. № 8. С. 56 59.
41. Соловьев В. С. Поэзия Ф. И. Тютчева // Соловьев В.С. Философия искусства и литературная критика. М. 1917.
42. Соловьев В. С. Три речи в память Достоевского // Соловьев В. С. Философия искусства и литературная критика. М.: Искусство, 1991. С. 253.
43. Соловьёв В.С. Чтения о Богочеловечестве, Соловьёв В.С. Сочинения: В 2 т., М., Т. 2, 1989.
44. Тематические парадигмы в стихе русской лирики ХХ века // Русская филология. Т. 6. Смоленск, 2002.
45. Топоров В. Н. Пространство и текст // Текст: семантика и структура, М., 1983.
46. Тютчев Ф. И. Полн. собр. соч. в стихах и прозе. М.: Вече, 2000.
47. Уманская М. М. Романтизм и реализм в литературе 20 30-х годов XIX века (Вопросы метода и стиля) // Проблемы русской литературы. Ярославль, 1966.
48. Флоровский Г. В. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991.
49. Франк С.Л. Космическое чувство в поэзии Тютчева. Русская мысль. Кн. 11. 1913.
50. Франк С. Л. Сущность русского мировоззрения // Франк С. Л. Русское мировоззрение. СПб.: Наука, 1996. С. 187.
51. Чагин Г. В. Ф. И. Тютчев. М., 1990.
52. Чулков Г. Летопись жизни и творчества Ф. И. Тютчева. М. Л., 1933.
53. Юнг К. Архетип и символ // Хрестоматия по психологии. М., 2000. С. 124 167.
54. Якобсон Р.О. Работы по поэтике. М., 1987.
2893. Метадычныя рэкамендацыi i распрацоука урокау па тэме «Развiцце мовы у 5 класе»
Литература
Складаней арганiзуецца праца над перакладам тэкстау. Методыка правядзення перакладу тэкстау своеасаблiвая.Пераклад тэксту як навучальны вiд пiсьмовай работы павiнен праводзiцца з абавязковай папярэдняй падрыхтоукай.Ен праводзiцца па такому плану:
1. вучнi выконваюць пераклад тэксту дома (рыхтуюць чарнавы варыянт);
2. на уроку настаунiк праглядае чарнавыя накiды перакладаемага тэксту;
3. вучням даецца 5-10 хвiлiн для кансультацыi;
4. классу прапануецца узор перакладу (тэкст чытае адзiн з вучняу);
5. настаунiк у час чытання тэксту вучням пазначае для сябе словы,перакладзеныя няудала;
6. якасць перакладу абмяркоуваецца калектыуна:выказваюцца вучнi,выказвае сваю думку настаунiк,разам раюцца пра найбольш дакладны выбар слова у адпаведнасцi з тэкстам;
7. вучнi самастойна запiсваюць тэкст па-беларуску.
2894. Метаморфозы (Metamorphoses)
Литература

Начинается век героев, боги сходят к смертным, смертные впадают в гордыню. Ткачиха Арахна вызывает на состязание богиню Афину, изобретательницу тканья, У Афины на ткани олимпийские боги, Посейдон творит для людей коня, сама Афина оливу, а по краям наказания тех, кто посмел равняться с богами: те обращены в горы, те в птиц, те в ступени храма. А у Арахны на ткани как Зевс обернулся быком, чтоб похитить одну красавицу, золотым дождем для другой, лебедем для третьей, змеем для четвертой; как Посейдон превращался и в барана, и в коня, и в дельфина; как Аполлон принимал вид пастуха, а Дионис виноградаря, и еще, и еще. Ткань Арахны не хуже, чем ткань Афины, и Афина казнит ее не за работу, а за кощунство: превращает ее в паука, который висит в углу и вечно ткет паутину. «Паук» по-гречески «арахна». Зевсов сын, Дионис-виноградарь, чудотворцем идет по свету и дарит людям вино. Врагов своих он наказывает: корабельщики, перевозившие его через море, решили похитить такого красавца и продать в рабство но корабль их останавливается, пускает корни в дно, плющ обвивает мачту, с парусов повисают гроздья, а разбойники изгибаются телом, покрываются чешуей и дельфинами прыгают в море. А друзей своих он одаряет чем угодно, но не всегда они просят разумного. Жадный царь Мидас попросил: «Пусть все, чего я коснусь, становится золотом!» и вот золотой хлеб и мясо ломают ему зубы, а золотая вода льется в горло расплавленным металлом. Простирая чудотворные руки, он молит: «Ах, избавь меня от пагубного дара!» и Дионис с улыбкой велит: «Вымой руки в реке Пактоле». Сила уходит в воду, царь снова ест и пьет, а река Пактол с тех пор катит золотой песок.
2895. Метаморфозы, иди Золотой осел (Metamorphoses sive Asinus Aureus)
Литература

После множества злоключений, постоянно меняя хозяев (преимущественно злых и лишь изредка добрых), Луций-осел в конце концов спасается бегством и оказывается однажды на уединенном Эгейском побережье. И тут, наблюдая рождение Луны, восходящей из моря, он вдохновенно обращается к богине Селене, носящей множество имен у разных народов: «Владычица небес! Совлеки с меня образ дикого четвероногого, верни меня взорам моих близких <...> Если же гонит меня с неумолимой жестокостью какое-нибудь божество, пусть мне хоть смерть дана будет, если жить не дано!» И царственная Исида (египетское имя Селены-Луны) является Луцию и указывает путь к спасению. Не случайно именно эта богиня в античном мире всегда связывалась со всеми таинственными действами и магическими превращениями, ритуалами и мистериями, содержание коих было известно лишь посвященным. Во время священного шествия жрец, заранее предупрежденный богиней, дает несчастному возможность наконец вкусить розовых лепестков, и на глазах восхищенно-экзальтированной толпы Луций вновь обретает человеческий облик.
2896. Метаморфозы. Овидий
Литература

в это время получает от Аполлона повеление относительно П.: он должен поставить ее на высокий обрыв, откуда ее возьмет в жены ужасное крылатое существо, которого боятся даже боги (традиционно в античной поэзии описание власти Амура-эроса). Плачущим родителям П. говорит, что надо было плакать, когда ее назвали Венерой, а сейчас уже поздно. С вершины скалы ее уносит Зефир и опускает на цветущий луг. Она попадает в пустой дворец, ночью приходит невидимый ей муж (Амур); П. жалеет сестер, которые считают ее погибшей, и упрашивает Амура перенести их во дворец. Она признается сестрам, что ни разу не видела своего мужа, те ей завидуют и поэтому уверяют, что ее муж - чудовище, которого она должна убить. П. берет лампу и бритву, но, подступив к ложу, видит прекрасное божество. Она не может насытить свое любопытство, рассматривая его; горячее масло из лампы капает на спящего Амура - тот просыпается, укоряет ее за нарушение обещаний и исчезает. Венера наконец узнает, что сын ее обманул и влюбился в соперницу, вместо того чтобы наказать: она запирает Амура, а П. приказывает найти. Ее ловят, приводят к Венере, которая жестоко ее наказывает, а затем дает П. задания: разобрать кучу гороха, пшена и т. д. (ей помогает муравей); принести шерсть бешеных золотых овец (ей помогает тростинка); принести из подземной реки Стикс воды (ей помогает орел). Последнее задание - принести в баночке "немного красоты" богини загробного мира Прозерпины. В отчаянии П. хочет прыгнуть с высокой башни, но башня дает ей совет, как выполнить поручение, и наказывает ни в коем случае баночку не открывать. На обратном пути П. ее открывает - оттуда вылетает сон, она засыпает сном мертвых, но ее спасает Амур и снова укоряет за любопытство. Амур упрашивает Юпитера разрешить ему брак с П. - тот соглашается. П. принимают в число бессмертных, и она рождает Амуру дочь - Наслаждение.
2897. Метафизика русской прозы
Литература

Дух русской литературы явился не с гением Пушкина, а создался давным-давно, в веках. Содержание новейшей культуры и было обеднено тем, что весь предыдущий опыт русского искусства в ней не был воспринят как собственно художественный, а частью остался безвестным. По этим двум причинам знакомство с ним начиналось и заканчивалось на писаниях Симеона Полоцкого даже в Царскосельском лицее, этом светоче просвещения, и вот сам Пушкин писал: <Словесность наша, кажется, не старее Ломоносова>. Между тем о словесности нашей вплоть и до наших дней высказываются с той лишь разницей, что она <не старее Пушкина>. Но мало сказать, что обеднялось содержание культуры новейшей: превращался в эдакий допотопный реликт и отчужденный опыт русской духовной культуры. Во-первых, следует полагать, что новейшая культура с этим опытом не имела никакой связи, то есть ей присваивается временная сущность. о-вторых, следует, что и сущность русского искусства была временной и что оно не обладало самобытностью, жизненностью, если не внесло никакого вклада в тот самый золотой век и даже не создало удобренной, отнюдь не истощенной почвы.
Русское искусство извлекалось из небытия, и уже в наше время было вполне оценено все его художественное разнообразие и богатство, но вот что происходило: чем явственней делался великий этот опыт, тем больше завышались плоды петровского, европейского просвещения и значение новейшей словесности, разумеется, начатой <от Пушкина>. Таковое размежевание выразилось и в новейшей культурной идее двух веков, Золотого и Серебряного, в которых происходило воплощение тех мировоззрений, ценностей, настроений, что были заронены в пору европейского просвещения. Гений Пушкина велик, громаден, однако он и мал как начало этих веков или даже их итог. Это походило на то, будто воспитанное в блестящей европейской среде дитя не хотело признавать своей темной, дремучей матери. И если в началах европейского просвещения России это отречение и происходило из незнания и трагической оторванности нового русского дворянства от своих корней, то в последующем сближения между старейшей и новейшей ее половинами не могло произойти потому, что за два века сложилась такая беспочвенная, усеченная в своих понятиях духовная среда, которая уже только наращивала мощь отчуждения, отречения, отрицания. С другой стороны, почти сломлен был тот общий взгляд на русскую поэзию в части <пушкинской плеяды> и прочего, когда вся она представлялась отраженной от Пушкина да и мерилась по нему, как по аршину. И как ни удивительно, но затворы русской литературы не распахнулись, а, напротив, сделались еще глуше и крепче, ибо поскольку укрупнялся взгляд на Пушкина, постольку укрупнялась и его эпоха. В этой эпохе делалась еще историчней сама личность Пушкина, а прямо за тем вырастало, бронзовело ее историческое значение - это строительство национальной культуры. Скажем полней: русской европейской, которой, как считается, гений Пушкина будто бы внушил национальный дух и характер.
Стало быть, суть вовсе даже не во взгляде на Пушкина и не в том, насколько открыто и понято русское духовное богатство, но в чем же тогда? Имя Пушкина - это вечный знак, призванный указывать на рождение национальной культуры, какой высоты якобы не достигает за всю свою историю русская духовная культура, народная по своему происхождению или же церковная; потому не достигает, что рождение национальной культуры возможно только в слитной, целостной духовной среде, у народа просвещенного, с открывшейся жаждой к познанию - человека, окружающей его природы, истоков нравственного чувства. В эпохе европейского - или петровского - просвещения у нас и усматривается образование таковой духовной среды.
Греческое просвещение не обсуждается всерьез. Учение у греков не кажется основательным, потому что школьное образование и научная деятельность на Руси вовсе не привились. Факт этот исторический невозможно оспорить, но дело в том, что самая бесспорность его ровным счетом ничего не доказывает. Самобытная Русь разочаровывает нас потому, что мы так и не находим в ней подобия Византии. А этого подобия и не могло быть: просвещение происходило другим путем, сокровенным и сложным. Вопрос просвещения был вопросом творчества и веры русского народа, а не преемства или обретения знаний, с их <содержанием сотворенного> и <застывшей верой-сомнением>. Внутреннее сопротивление языческой Руси духу христианства сроднило славянское с античным. Когда же русская самобытность столкнулась в эпоху петровского просвещения с европейскими ценностями, то выделила из нее ренессансный дух, такой же эллинский по своему существу, но сам рационализм европейской культуры был в ходе духовного усложнения изжит, отвергнут. Тут ответ и на то, почему не привились на Руси школьное образование и научная деятельность, а только одна простая грамотность, которая никак не могла и не обеспечивала накопления, развития научного опыта, распространения прикладных технических знаний; ведь все упомянутые области, научные или близкие к науке, являются общечеловеческими. Иначе сказать, невозможно выделить самобытное, национальное из того, что по своей сути таковым не является. Насаждение знаний именно в этих областях и происходило в петровскую эпоху. Потому и насаждалось не просвещение, а круг реформ, призванных поднять Россию на все тот же общечеловеческий международный уровень развития науки, инженерии, управления государством, хозяйствования. Вся эта реформация, само собой, сопровождалась усилением духовного европейского влияния. В борьбе за самобытность на протяжении веков общинный дух народа превратился в национальный, а на новом же витке этой борьбы, в эпоху петровских преобразований, из его усиленных, воспаленных черт выделились общечеловеческие, планетарные. Из обособленной и национальной русская культура превратилась во всемирную, однако не утеряв своего самобытного духа. Таковая двойственность, когда общечеловеческое и самобытное оказалось заключенным в одну культурную форму, обрела свое полнейшее воплощение в идее русского духовного призвания - в русской Идее и мессианском существе новейшей русской культуры. <Из мертвеющей, пропахшей трупами России вырастает новая, венчающая человечество и кончающая его цивилизация - штурм вселенной, вместо прежнего штурма человека человеком - симфонии сознания...> - провозглашал последний ее пророк, Андрей Платонов.
Энергией нашей духовной культуры сделалось сопротивление. Но этой энергии сопротивления требуется слишком много, вплоть до беспрерывного напряжения, чтобы во что бы то ни стало сохранить русскую самобытность. Это противоречие из рода тех, которые рождаются отрицанием и являются неразрешимыми, безысходными. Русская самобытность состарилась, ей тысяча лет, но на их-то протяжении она остается младенческой, в том-то смысле и пушкинской. Диалектика культурного развития сплетается тесно и с диалектикой развития исторического. История никогда не стоит на месте, но текучесть ее становится очевидной в событиях того масштаба, которые так или иначе сказываются на человеческом бытии. В исторической практике европейских народов события такого масштаба происходили в единстве с законами общественного развития. Иначе сказать, в них присутствовала историческая целесообразность, и при всей глубине изменений человеческое бытие перетекало как бы из одной реальности в другую и так же гладко видоизменялся в своей сущности национальный быт. Особенность русского исторического развития заключается в том, что потребность в социальной реформации возникала из-за значительного отставания в общечеловеческих областях, но общечеловеческое шире и условней опыта народного. Когда социальная реформация насаждалась в русский мир, тогда он, напротив, утрачивал опору и приходил в шаткое мучительное положение.
Будучи противоестественным, преобразовательство облекалось поневоле в деспотические формы - тотальной власти, террора, государственной бюрократии, отчего подлинного обновления тем больше не могло произойти. Потому сами преобразования ни к чему, кроме усиления деспотических этих форм, не приводят. Человеку надо разрешить самому делать свой выбор, образовываться и дать в том свободу, а его принуждают к новому, пускай и прогрессивному, положению вещей силой, все одно что запрещая и мордуя, воспитывая в нем не иначе как раба. Подлинного обновления духовного произойти насильственным путем не может, <страх закрепощает невежество и пороки, а не избавляет от них>. Борьба за преобразование жизни сосредотачивается на вещественных символах и на абстрактных идеях, лозунгах. Это безысходный круг. Деспотия встает на пути самобытного национального развития, отчего не могут пробиться даже его ростки; отчего сама потребность в развитии лишается национальной сущности, а осознаваться начинает именно как потребность в реформации, то есть на чужом примере и внедрением в национальный уклад того, что ему чуждо. В итоге есть Россия, лишенная целесообразности и соразмерности исторического развития. Есть русская самобытность и ее духовное сопротивление как национальная сущность. И есть вечная деспотия, чередующая эпохи террора с эпохами глухой дремоты, давно утратившая национальные черты и ставшая именно <общечеловеческой>, с которой свыкся за века русский народ и которая стала под конец двадцатого века чуть не единственной исторической перспективой. Таким образом, с пробуждением истории в переходном состоянии оказывается не что иное, как наша национальная сущность, а вопросом современной культуры становится ее самобытность. Национальное не значит самобытное, как и не уподобляется тому, что есть народное. И это не игра смыслами, это как раз то сущностное различие, которое очень на многое влияет и которое поэтому важно определить. Национальное - это слитная, целостная духовная среда, которая невозможна без просвещенности, то есть без жажды к познанию, к совершенствованию. Народное всеми этими качествами не обладает, но оно изначально наделено той самобытностью, той жизненной опытностью, которых нельзя достичь путем совершенствования, то есть путем познания. Национальная самобытность - это достижение той сокровенной высоты, когда существо народной жизни воплощается в духовных образах, а сами эти образы становятся ответом на искания <народной души> и высокой, хранимой ценностью. Но отчуждение от нее, отчуждение вообще от народной среды рождает тот разрушительный тип национального самосознания, для которого свойственно впитывать и воспринимать как свое чужеродное; а в конечном - не воспринять и преобразить, а устранить, подменить народное, самобытное.
В том наша историческая трагедия, трагедия просвещения, что реформация, совершаемая в России всегда именно просвещенным слоем нации, но и отчужденным от народа, совершается ценой уничтожения исторической памяти народа и физического истощения его сил не потому, что таковые громадные человеческие и духовные потери неизбежны, а потому, что неизбежна та чужесть к народу и народному, что питает этот просвещенный слой. Эмигрантство западников, славянофильское сектантство - оборотные стороны одной и той же духовной узости. Говоря по Достоевскому, словами его героя Шатова из <Бесов>, славянофилом, равно как и западником, становятся у нас <по невозможности быть русским>.
Реформация и Просвещение следуют друг за другом, неотделимы одна от другого: удовлетворение нужд государства, достижение целей государственных невозможны и без подъема культурного развития. Это проблема историческая, рожденная несоразмерностью развития именно исторического и встававшая в разные эпохи перед народами больших природных пространств. Изменение в пространстве не есть изменение во времени, не есть изменение по существу - и потому-то начинает требовать нового существа. Однако знания, даже технические, усваиваются наравне и во взаимопроникновении с языком. Скажем, в пространстве евразийском тот же путь реформации и просвещения прошли вовсе не родственные и немилые нам монголы - с новорожденной за полвека государственностью, с расширением невероятным за полвека поля жизнедеятельности, притом у монголов не было своей письменности. Выбор, совершенный в этом отношении Чингисханом, был по своей природе подобным выбору, какой совершал Владимир Святой в эпоху крещения. Чингисхан мог воспользоваться для этой цели находившимися в пределах его досягаемости китайской письменной цивилизацией и уйгурской, которой и было отдано предпочтение как близкой по духу кочевникам.
Письменность, язык, как бы архаичны ни были эти примеры, всегда оказываются тем главным, тем сущностным, что заключают в себе и механизм, и диалектика просвещения. Тут мы говорим уже не про обретение первобытное письменности или веры, а про то, что всякое изменение, существенное в культурном развитии, есть прежде всего преобразование языковой национальной среды, в которую внедряется новый чужеродный язык знания, влекущий за собой новые чужеродные образы культуры и быта, смену национального <культурного типа> (определение Н. Данилевского). Культура - это материал еще и в том смысле, что заключается в форму, имеет свою форму. Разрушительно не вхождение в национальную культурную среду чего-то из чужого образа жизни и чужой культуры, потому что будет оно усвоено и освоено, оказываясь в ней воспользованным, нужным, удобным; но разрушительно преобразование исторических форм бытования культуры, построение культуры на формах внеисторических, внетиповых, потому что тогда прекращается сама наша история.
Утрата среды языковой, растворение ее и уничтожение в языке знания разрушительны еще и потому, что утрачивается национальная культурно-языковая общность - сила этого рода разрушения медлительней, незримей, схожа с распадом атомов. Реформация совершается самым сильным социальным классом или слоем, который можно назвать и просто господствующим, господским. Усвоение языка знания, иных обычаев отрывает господский слой от своего народа, от слоев низовых, простонародья, рождая особое национальное состояние, о котором уже велась речь выше, состояние просвещения.
Тогда в состоянии этом из просвещенного слоя нации, охваченного так или иначе просвещением, выделяется уже культурный класс - такая новая общность, которая образуется из осознания национальных культурных интересов. Этот класс также оказывается чуждым народу, хотя не чуждается народа. Достаточно вспомнить Аввакума, Ивана Неронова и подобного духовного склада ревнителей веры, очутившихся как бы между двух огней, оторвавшихся от народа, но так и не слившихся со слоем господским своего времени. Культурный класс уже вследствие борьбы за самобытность и активного духовного сопротивления делается в истории социальной силой, или, сказать иначе, идеал самобытности порождает <духов революции> и воплощается, замыкается уже в разрушительной роковой идее борьбы; энергия духовной борьбы ревнителей веры - в расколе и раскольниках; старое русское дворянство с его энергией духовного противления духу петровской эпохи - в движении декабристов; интеллигенция дворянская, разночинцы, научные марксисты - в большевизме.
Однако в том общий наш исторический подвиг как народа, что так же неудержим всегда обратный порыв к утраченной цельности, велика и неизбежна сила любви к погибшей родине, а из напряжения народной души - напряжения неимоверного любви, страха, страдания - рождается блаженный русский гений, являясь с миром, заступаясь за погубленное и погубленных, связуя воедино, казалось, бессвязные уж обрывки нашей речи, нашей истории.
Внутри с трудом обретаемой общности русского мира сильно, существенно внутреннее напряжение разных жизненных пластов, традиций, как бы всех атомов национального мировоззрения, и это напряжение, схожее с напряжением взаимоотталкивающих энергетических полей, питает сами эти разнообразные духовные национальные силы, а русское по духу, по мысли, по образу, по самобытности рождается уже в самых стыках этих полей.
2898. Метафизика русской прозы, вопросы литературы безвременья
Литература

Идеи обновления являются, усиливаются в отсутствие истинного пространства и масштаба литературы, как бы в отсутствие духа и смысла, с утратой веры, исторической памяти, основания. Но разве не достаточно революции, сталинского геноцида, войн, разве мало было у нас общих всем мучений, чтобы почувствовать себя русскими людьми? Страдание, если оно одно на всех, обостряет национальное самосознание, усиливает в народе именно общее, то есть национальные черты. Страдальческий опыт - вот что фундаментирует и питает наши национальные чувства. Мы обособились от мира, загородились от него своим страдальческим опытом. Литература же делит страдания со своим народом, наполняется его чертами, как бы воспалены они ни были. Социальные, общественные противоречия - это лишь поверхность неустроенности духовной. Она и есть настоящая национальная болезнь, постичь которую возможно, лишь проникнув в глубину народной души . Сказать, что опыт современный человеческий страшен,- значит ничего не сказать. Мы давно и незаметно перешагнули границу зла, за которой начало нового испытания, искупление содеянного. Но как цинизм совсем обесчеловечил ироническую литературу, так жестокость обезобразила современную реалистическую прозу. И она тоже становится бесчеловечной. Одни презрительно отказались от бытописания - и пишут бесчеловечно, потому что совесть свободному искусству не судья. Другие, под маской реалистической, с тем же презрительным неверием отвернулись от красоты и правды добра в человеке, потому что без них жестокость и делается художественно достоверней.
2899. Метель. Повести Белкина. Пушкин А.С.
Литература

“В конце 1811 года, в эпоху нам достопамятную, жил в своем поместье Ненарадове добрый Гаврила Гаврилович Р**”. Он имел семнадцатилетнюю красавицу дочь, воспитанную на французских романах. Мечтательная барышня была влюблена в бедного соседа своего Владимира. Родители не одобряли привязанность дочери, всячески препятствовали ее встречам с возлюбленным, поэтому молодые люди решили тайно обвенчаться, а потом просить прощения у родителей. В один из зимних вечеров Марья Гавриловна тайно уехала в церковь, куда должен был прибыть и Владимир. Но из-за метели он попал туда только утром. На следующий день в Ненарадове было все как обычно, а к ночи Маша занемогла, у нее открылась горячка. Родители, понимая, что причина болезни любовь, послали за Владимиром, чтобы благословить его на брак с дочерью, но молодой человек ответил полусумасшедшим письмом и уехал в армию. Позже он погиб под Бородином. Марья Гавриловна выздоровела, о Владимире она не вспоминала. Лишь, узнав о его гибели, упала в обморок, болезнь же ее не возобновилась. Другая печаль посетила ее: умер Гаврила Гаврилович, мать и дочь переехали из Не-нарадова, места печальных воспоминаний. Тем временем закончилась война, стали возвращаться герои Бородина. В доме Марьи Гавриловны появился раненый полковник Бурмин. Горящий взор его постоянно останавливался на хозяйке. Она же удивлялась, почему до сих пор еще не услышала его объяснения в любви. Однажды в саду Бурмин признался, что в молодости жестоко пошутил, теперь отмщен: он женат, но не знает даже имени своей жены. Оказалось, что, пока Владимир плутал в метели по степи, Бурмин, подъехавший к церкви, обвенчался с неизвестной барышней, ожидающей жениха, уехал, проспал несколько станций, и теперь не знает, жива ли его несчастная жена?
2900. Методика преподавания написания сочинения в начальных классах
Педагогика

После написания сочинения проверяются работы учеников, исправляются орфографические ошибки. Оценки пока не ставятся. На следующем уроке. На следующем уроке провожу анализ сочинений. На столе стоит та же вазочка. Цель этого урока: вызвать у ребенка потребность совершенствовать написанное, научить их этому. Обязательно читаю наиболее удачные отрывки из сочинений, кратко их комментирую. Затем работы раздаю учащимся. Обсуждаем названия: «Зеленая веточка», «Маленькая радость», «Гостья весны». Далее провожу анализ построения предложений с элементами описания. В первой части описания следовало назвать предмет, чтобы заинтересовать читателя. Дети читают и обсуждают эту часть своих сочинений. Во второй части описания, которая является основной, дети отмечают, какие стебелек, листья и сережки. В конце анализа делаю вывод: «Многие дети обратили внимание на стебелек, листья, сережки. НО вы заметили лишь то, что сразу бросается в глаза, на что указывала я. Снова рассмотрите веточку и ответьте, одинаковой ли величины листья, на которые падает луч солнца; сколько листьев не каждой веточке, какого цвета сережки, как можно более точно описать их форму и оттенки желтого цвета, чем отличается основной стебелек от своих ответвлений по цвету, размеру, форме.» Учащиеся получают задание на дом: еще раз описать веточку березы. Напоминаю детям, что они должны описать «нашу» веточку, поэтому надо стараться все время «видеть» ее перед собой. И обязательно передать свое настроение, отношение к веточке. В классе составляем альбом интересных работ.

Blog

Сочинение