Литература

2521. Виктор Мари Гюго. Девяносто третий год
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

В начале июля незнакомый всадник останавливается на постоялом дворе, неподалеку от бретонского города Доля. Хозяин советует путешественнику обогнуть Доль стороной: там дерутся, причем схлестнулись двое бывших маркиз де Лантенаки виконт де Говен. Они к тому же родственники Говен приходится Лантенаку внучатым племянником. Пока молодому республиканцу везет больше он теснит старого роялиста, не давая закрепиться на побережье. Возможно, все сложилось бы иначе, если бы маркиз не приказал расстрелять женщину мать троих детей. Ребятишек он забрал с собой, и уцелевшие солдаты батальона «Красная шапка» сражаются теперь с таким остервенением, что натиска их не выдерживает никто. Поблагодарив трактирщика, незнакомец скачет в Доль и, попав в самую гущу сражения, принимает на себя удар сабли, предназначенный Говену. Растроганный юноша узнает любимого учителя. Симурден также не может скрыть своих чувств: его милый мальчик стал мужчиной и превратился в подлинного ангела Революции. Оба страстно желают, чтобы Республика восторжествовала, но воплощают собой два полюса истины: Симурден стоит за республику террора, а Говен за республику милосердия. Однако по отношению к Лантенаку юноша настроен столь же непримиримо, как и его бывший наставник: в отличие от невежественных крестьян маркиз действует вполне осознанно, и ему пощады не будет. Через несколько недель с вандейским мятежом почти покончено крестьяне разбегаются, не в силах противостоять регулярным войскам. В один из августовских дней начинается осада замка Тург, где укрылся Лантенак с несколькими соратниками. Положение маркиза безнадежно, и Симурден с нетерпением ждет прибытия гильотины из Парижа. Но в замке находятся трое ребятишек Мишель флешар: их помещают на втором этаже башни, в библиотеке с массивной железной дверью, а на первом и третьем этажах складывают горючие материалы. Затем осажденные предъявляют ультиматум: если им не дадут свободно уйти, дети-заложники погибнут. Говен посылает за лестницей в ближайшую деревню, а Симурден готов отпустить всех мятежников, кроме Лантенака. Вандейцы, с презрением отвергнув эти условия, принимают безнадежный бой. Когда они исповедуются, готовясь к неминуемой смерти, камень в стене отходит в сторону подземный ход действительно существует, и Гальмало подоспел вовремя. Свирепый Иманус вызывается задержать атакующих на четверть часа этого достаточно для отхода. Сержант Радуб первым врывается в замок, но агонизирующий вандеец успевает поджечь фитиль. Республиканцы в бессильной ярости наблюдают за пожаром. Лантенак ускользнул, а дети неизбежно погибнут: железную дверь невозможно взломать, и на второй этаж нельзя забраться без лестницы её сожгли крестьяне, устроившие засаду для гильотины, которая добралась до замка благополучно. Самый страшный момент наступает, когда обреченных детей видит мать пережившая расстрел Мишель Флешар отыскала наконец Жоржетту, Рене-Жана и Гро-Алена. Услышав её звериный крик, Лантенак возвращается через подземный ход к железной двери, отпирает её ключом и исчезает в клубах пламени вслед за тем с грохотом рушатся полы. Старик спасает ребятишек, воспользовавшись лестницей,, которая была в библиотеке, а затем спускается сам прямо в руки Симурдена. Маркиза ждет военный суд (чистая формальность), а затем гильотина. Ночью Говен отпускает Лантенака: чистый юноша не может допустить, чтобы Республика запятнала себя, ответив казнью на акт великого самопожертвования. Молодого командира предают суду: голос Симурдена оказывается решающим, и он без колебания приговаривает юношу к смерти. Когда голова Говена падает под ударом ножа гильотины, раздается выстрел Симурден исполнил свой ужасный долг, но жить после этого не может.
2522. Виктор Мари Гюго. Отверженные
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Добропорядочный буржуа господин Жильнорман живет вместе с внуком, который носит другую фамилию мальчика зовут Мариус Понмерси. Мать Мариуса умерла, а отца он никогда не видел: г-н Жильнорман именовал зятя «луарским разбойником», поскольку к Луаре были отведены для расформирования императорские войска. Жорж Понмерси достиг звания полковника и стал кавалером ордена Почетного легиона. Он едва не погиб в битве при Ватерлоо его вынес с поля боя мародер, обчищавший карманы раненых и убитых. Все это Мариус узнает из предсмертного послания отца, который превращается для него в фигуру титаническую. Бывший роялист становится пламенным поклонником императора и начинает почти ненавидеть деда. Мариус со скандалом уходит из дома ему приходиться жить в крайней бедности, почти в нищете, но зато он чувствует себя свободным и независимым. Во время ежедневных прогулок по Люксембургскому саду, юноша примечает благообразного старика, которого всегда сопровождает девушка лет пятнадцати. Мариус пылко влюбляется в незнакомку, однако природная застенчивость мешает ему познакомиться с ней. Старик, заметив пристальное внимание Мариуса к своей спутнице, съезжает с квартиры и перестает появляться в саду. Несчастному молодому человеку кажется, что он навсегда потерял возлюбленную. Но однажды он слышит знакомый голос за стенкой там, где живет многочисленное семейство Жондретов. Заглянув в щель, он видит старика из Люксембургского сада тот обещает принести деньги вечером. Очевидно, Жондрет имеет возможность шантажировать его: заинтересованный Мариус подслушивает, как негодяй сговаривается с членами шайки «Петушиный час» старику хотят устроить западню, чтобы забрать у него все. Мариус извещает полицию. Инспектор Жавер благодарит его за помощь и вручает на всякий случай пистолеты. На глазах у юноши разыгрывается жуткая сцена трактирщик Тенардье, укрывшийся под именем Жондрета, выследил Жана Вальжана. Мариус готов вмешаться, но тут в комнату врываются полицейские во главе с Жавером. Пока инспектор разбирается с бандитами, Жан Вальжан выпрыгивает в окно только тут Жавер понимает, что проворонил куда более крупную дичь.
2523. Виктор Мари Гюго. Собор Парижской Богоматери
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

6 января 1482 г. по случаю праздника крещения во дворце Правосудия дают мистерию «Праведный суд пречистой девы Марии». С утра собирается громадная толпа. На зрелище должны пожаловать послы из Фландрии и кардинал Бурбонский. Постепенно зрители начинают роптать, а более всех беснуются школяры: среди них выделяется шестнадцатилетний белокурый бесёнок Жеан брат учёного архидьякона Клода Фролло. Нервный автор мистерии Пьер Гренгуар приказывает начинать. Но несчастному поэту не везет; едва актёры произнесли пролог, появляется кардинал, а затем и послы. Горожане из фламандского города Гента столь колоритны, что парижане глазеют только на них. Всеобщее восхищение вызывает чулочник мэтр Копиноль, который не чинясь, по-дружески беседует с отвратительным нищим Клопеном Труйльфу. К ужасу Гренгуара, проклятый фламандец честит последними словами его мистерию и предлагает заняться куда более веселым делом избрать шутовского папу. Им станет тот, кто скорчит самую жуткую гримасу. Претенденты на этот высокий титул высовывают физиономию из окна часовни. Победителем становится Квазимодо, звонарь Собора Парижской Богоматери, которому и гримасничать не нужно, настолько он уродлив. Чудовищного горбуна обряжают в нелепую мантию и уносят на плечах, чтобы пройти согласно обычаю по улицам города. Гренгуар уже надеется на продолжение злополучной пьесы, но тут кто-то кричит, что на площади танцует Эсмеральда и всех оставшихся зрителей как ветром сдувает. Гренгуар в тоске бредет на Гревскую площадь, чтобы посмотреть на эту Эсмеральду, и глазам его предстает невыразимо прелестная девушка не то фея, не то ангел, оказавшийся, впрочем, цыганкой. Гренгуар, как и все зрители, совершенно зачарован плясуньей, однако в толпе выделяется мрачное лицо ещё не старого, но уже облысевшего мужчины: он злобно обвиняет девушку в колдовстве ведь её белая козочка шесть раз бьет копытцем по бубну в ответ на вопрос, какое сегодня число. Когда же Эсмеральда начинает петь, слышится полный исступленной ненависти женский голос затворница Роландовой башни проклинает цыганское отродье. В это мгновение на Гревскую площадь входит процессия, в центре которой красуется Квазимодо. К нему бросается лысый человек, напугавший цыганку, и Гренгуар узнает своего учителя герметики отца Клода Фролло. Тот срывает с горбуна тиару, рвет в клочья мантию, ломает посох страшный Квазимодо падает перед ним на колени. Богатый на зрелища день подходит к концу, и Гренгуар без особых надежд бредет за цыганкой. Внезапно до него доносится пронзительный крик: двое мужчин пытаются зажать рот Эсмеральде. Пьер зовет стражу, и появляется ослепительный офицер начальник королевских стрелков. Одного из похитителей хватают это Квазимодо. Цыганка не сводит восторженных глаз со своего спасителя капитана Феба де Шатопера.
2524. Виктор Мари Гюго. Эрнани
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Замок герцога де Сильва в горах Арагона. Донья Соль в белом сегодня день её свадьбы. Дон Руй любуется целомудренной красотой своей невесты, однако девушка готовится не к свадьбе, а к смерти. Входит паж и объявляет, что некий паломник просит пристанища. Герцог, верный заветам старинного гостеприимства, приказывает принять путника и спрашивает, что слышно о бандитах. Паж отвечает, что с «горным львом» Эрнани покончено сам король гонится за ним, и за его голову назначена награда в тысячу экю. Появляется Эрнани в костюме паломника: увидев донью Соль в свадебном наряде, он громовым голосом называет свое имя пусть его предадут в руки короля. Дон Руй отвечает, что никто в замке не осмелится выдать гостя. Старик уходит, чтобы отдать необходимые распоряжения по обороне замка, а между влюбленными происходит бурное объяснение: юноша обвиняет донью Соль в измене когда же видит приготовленный ею к брачной ночи кинжал, впадает в раскаяние. Вернувшийся герцог застает невесту в объятиях Эрнани. Потрясенный таким вероломством, он сравнивает Эрнани с Иудой. Юноша умоляет убить его одного, пощадив невинную донью Соль. В этот момент перед замком появляется дон Карлос со своим войском. Герцог прячет соперника в тайнике за картиной и выходит навстречу королю. Тот требует выдать мятежника. Вместо ответа дон Руй показывает портреты предков, перечисляя подвиги каждого, никто не посмеет сказать про последнего из герцогов, что он предатель. Взбешенный король угрожает ему всевозможными карами, но при виде доньи Соль меняет гнев на милость он готов пощадить герцога, взяв в заложницы его невесту. Когда король удаляется со своей добычей, старик выпускает Эрнани. Юноша умоляет не убивать его сейчас он должен отомстить дону Карлосу. Вручив герцогу свой охотничий рог, Эрнани клянется отдать жизнь, когда этого потребует дон Руй.
2525. Виктор Михайлович Васнецов
Информация пополнение в коллекции 12.01.2009

Первая историческая картина "После побоища Игоря Святославича с половцами" (1880, ГТГ) экспонировалась на Восьмой передвижной выставке. Поэтическое сказание "Слово о полку Игореве" привлекло Васнецова могучей эпической силой. Задумав воскресить страницы бессмертной поэмы, художник изучает историю, посещает Оружейную палату, делает множество подготовительных этюдов, ищет наиболее удачное решение темы. Постепенно от эскизов, в которых показана ярость битвы, напряженность схватки, Васнецов переходит к созданию величаво-торжественной трагедии битвы. Стремясь передать глубокий смысл поэмы, ее героическое звучание, художник изображает павших воинов, будто спящих среди бескрайней южной степи, озаренных отблесками восходящей луны. Заметно изменилась творческая манера художника. От маленьких тщательно выписанных картин он обратился к большим монументальным полотнам, к широкой свободной живописи. Вместо темной серо-коричневой гаммы ранних картин появляются звучные, но вместе с тем сдержанные, желтые, голубые, красные и серо-зеленые цвета. Картина не встретила всеобщего одобрения. Одни, как П. П. Чистяков, восторгались, считая ее "необыкновенно замечательной, новой и глубокой поэтической вещью", другие отнеслись к ней более чем равнодушно, не поняв новаторства Васнецова.
2526. Виктор Михайлович Глушков
Информация пополнение в коллекции 12.01.2009

С августа 1956 г. по приглашению академика АН УССР Б.В.Гнеденко он начал работать в Институте математики АН УССР заведующим лабораторией вычислительной техники и математики. С этого момента вся его деятельность неразрывно связана с Академией наук Украинской ССР. Здесь в декабре 1957г. руководимая им лаборатория была преобразована в Вычислительный центр Академии наук УССР с правами научно-исследовательского института. Виктор Михайлович стал его директором и заведующим отделом теории цифровых автоматов. Он разработал широкую программу научных исследований, которая под его руководством успешно выполнялась и обеспечивала поразительно быстрое накопление научных результатов и рост научного коллектива, успешное внедрение его разработок в народное хозяйство. Для отечественной науки конца 50-х и начала 60-х гг. характерно возрастание роли прикладной математики и кибернетики. Именно в этот период В.М. Глушков тесно связал свои творческие интересы с разработкой теоретических основ кибернетики и вычислительной техники. С 1957г. он вел исследования в области теории автоматов и проектирования вычислительных машин, что привело к созданию общей теории цифровых автоматов, в основе которой лежит понятие цифрового автомата как устройства для преобразования дискретной информации, исследуются способы задания автоматов, их свойства и изучаются методы решения задач анализа, синтеза и оптимизации автоматов. В начале 60-х гг. им фактически была создана новая научная дисциплина - теория цифровых автоматов, имевшая первостепенное значение для синтеза кибернетических систем и электронных вычислительных машин. В 1962 г. вышла в свет монография В.М. Глушкова "Синтез цифровых автоматов". Главным результа- том этой работы было создание методики синтеза цифровых автоматов, разработка формального математического аппарата, который дал возможность широкому кругу разработчиков эффективно применять абстрактно-автоматные и другие алгебраические методы решения задач проектирования устройств вычислительной техники. Им выполнены не только глубокие теоретические обобщения, но и предложена стройная и строгая методология построения кибернетических устройств.
2527. Виктор Пелевин и его творчество
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Дальше больше. Пелевин понимает, что не справляется с задачей. А на прямую проповедь не решается преступать законы жанра нельзя. Его герои не могут серьезно и кропотливо заниматься буддизмом на страницах книги: читатель уснет. Поэтому они достигают измененных состояний сознания и осознания истин через алкоголь и наркотики. Его герой Петр Пустота из «Чапаева и Пустоты» с первых страниц романа начинает хлебать водку с кокаином, потом к нему присоединяется Чапаев и Котовский с огромными бутылями с самогоном; Татарский из «Generation П» постоянно втягивает «в два сопла» кокаин, глотает таблетки ЛСД, периодически напивается, как свинья, жует мухоморы. При этом герои Пелевина ведут теософические споры, попадают в иные миры, разговаривают с неведомыми существами и открывают для себя дороги к освобождению сознания. По существу, сделаем акцент еще раз Пелевин не проповедует буддизм как таковой («срединный путь», «восьмеричный путь», преданность, дисциплина, очищение, нравственность, медитации, поклонение Будде и т. д. и т. п.): ему интересны результаты, которые достигают адепты учения. И вот к этим результатам познанию Абсолютной Пустоты через сопутствующее познание иных, интереснейших, страшных и прекрасных миров Пелевин ведет читателя, но кратчайшим путем. Водка, кокаин, цинизм, наплевательство на все лучшее, равно, впрочем, как и на все худшее в этом мире. Пелевин настолько увлекается процессом, что очень часто забывает о физическом состоянии своих героев. Они у него не страдают от похмелья, их мало тревожит абстинентный наркотический синдром. Тем не менее, судя по тем дозам алкоголя и наркотиков, которые употребляет, например, Татарский, он должен существовать в книге только в качестве неподвижного и стонущего мешка с костями, подлежащего срочной госпитализации.
2528. Виктор Петрович Астафьев
Информация пополнение в коллекции 12.01.2009

Деревенская тема наиболее полно и ярко воплотилась в повести Царь-рыба (1976; Государственная премия СССР, 1978), жанр которой Астафьев обозначил как «повествование в рассказах». Сюжетной канвой Царь-рыбы стали впечатления писателя от поездки по родному Красноярскому краю. Документально-биографическая основа органично сочетается с лирическими и публицистическими отступлениями от ровного развития сюжета. При этом Астафьеву удается создать впечатление полной достоверности даже в тех главах повести, где очевиден вымысел например, в главах-легендах Царь-рыба и Сон о белых горах. Прозаик с горечью пишет об истреблении природы и называет главную причину этого явления: духовное оскудение человека. Астафьев не обошел в Царь-рыбе главный «камень преткновения» деревенской прозы противопоставление городского и деревенского человека, отчего образ «не помнящего родства» Гоги Герцева получился одномерным, почти карикатурным.
2529. Виктор Платонович Некрасов
Доклад пополнение в коллекции 12.01.2009

В 1960-е совершает путешествия в Италию, Америку и Францию, впечатления от которых описаны в очерках "Первое знакомство", "По обе стороны океана", "Месяц во Франции". Главное для него "быть самим собой, не врать, не притворяться, не льстить". После резких слов Н. Хрущева в адрес писателя в печати появились статьи, обвиняющие Некрасова в "низкопоклонстве" перед Западом. В киевской квартире писателя был произведен обыск, изъяты все печатные материалы, журналы, фотоматериалы и т. д. В течение шести дней Некрасова допрашивал следователь.
2530. Виктор Платонович Некрасов и его произведения
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Некрасов был человеком мужественным. Вместе с А.Д. Сахаровым во весь голос протестовал против попыток Брежнева реанимировать сталинизм. Вопреки Суслову вместе с украинскими писателями подписал письмо-протест против гонения на украинский язык. И тогда, когда он был молод, и тогда, когда в волосах появилась седина, он не принадлежал ни к каким литературным группам, ведущим междоусобную борьбу за место под солнцем. Он всегда был сам по себе. И поэтому был начальству неудобен. Тому начальству, которое привыкло давать указания и управлять. В. Некрасов в своей прозе избегает литературных блесток. Сознательно. Он ищет и находит самые простые слова, которые способны звучать звонко и чисто. Истоки прозы В. Некрасова надо искать в “Севастопольских рассказах” Л.Н. Толстого. У своего великого предшественника Некрасов учился точности и неброскости, скромности прозы. Свою прозу писал только мягким карандашом, пользуясь резинкой, писал на фанерке, которую, сидя в кресле, держал наклонно. Черновики Некрасова существуют только в единственном экземпляре. Проза Некрасова удивительная. Емкая, звучная, немногословная, чистая. Автор тщательно отбирает только те слова, которые нужны, чтобы передать состояние человека на войне, как, например, в повести “В окопах Сталинграда”. В какой-то степени повесть вызывающе политична. Покоряя читателя своей естественностью, простотой и правдивостью, повесть откровенно противостояла нарастающему в то время в нашей литературе потоку беллетристики, получавшей полное одобрение партийных верхов. Хотя повесть “В окопах Сталинграда” и была удостоена Государственной премии СССР, критика стала посматривать на Некрасова с подозрением. А Некрасов продолжал как ни в чем не бывало работать. На этот раз над повестью “В одном городе”. Он считал своим долгом рассказать правду о том, как люди его поколения возвращались с уже привычной им войны к непривычной мирной жизни.
2531. Виктор Садовничий
Доклад пополнение в коллекции 12.01.2009

Родился 3 апреля 1939 г. в с. Краснопавловке Харьковской области. Дети: Садовничий Юрий (род.1965 г.); Садовничая Анна (род.1974 г.); Садовничая Инна (род. 1976 г.). В 1963 г. окончил механико-математический факультет Московского Государственного Университета им. М. В. Ломоносова, где продолжает работать до настоящего времени. Избран ректором МГУ 23 марта 1992 г. Советом Ученых Советов Московского университета на альтернативной основе. Избран на новый срок ректором 17 сентября 1996 г. Доктор физико-математических наук (1974 г.), профессор (1975 г.), заведующий кафедрой математического анализа механико-математического факультета (1982 г.). Член-корреспондент РАН (1994 г.), член Президиума РАН (1996 г.), действительный член РАН (1997 г.), действительный член ряда научно-общественных профессиональных академий, почетный доктор многих зарубежных и отечественных университетов. В 1994 г. избран Президентом Союза ректоров России, объединяющего почти 700 университетов и высших учебных заведений страны. Президент Евразийской ассоциации университетов, член Постоянного комитета Конференции ректоров университетов Европы (СКЕ), академик Международной академии творчества (Москва), член ряда других международных научных и образовательных организаций, почетный доктор ряда зарубежных университетов. В.А.Садовничий - известный специалист в области информатики и прикладной математики. Ему принадлежат фундаментальные труды в математике, механике, ряд важных результатов прикладного характера. Математические труды относятся к области теории дифференциальных операторов, математическому обоснованию ряда подходов в релятивистской теории гравитации. Им получены важные результаты теоретического и прикладного характера, связанные с проблемами динамической имитации управления движением, в частности, космического корабля, летательного аппарата. На их основе впервые в мире удалось создать тренажер, имитирующий невесомость в земных условиях. В.А.Садовничий около 30 лет читает основные курсы по математике "Математический анализ", "Функциональный анализ" и др., руководит общемосковским семинаром по спектральной теории, созданным им в 1967 г. Под научным руководством В.А.Садовничего его учениками защищено около 40 кандидатских и 8 докторских диссертаций. Опубликовал около 130 работ, 25 учебников, монографий. в том числе: Фундаментальный учебник "Теория операторов", учебник "Математический анализ" (в 2-х томах, изданы в Болгарии), два сборника задач по математическому анализу, монография "Математические задачи динамической имитации полета". Выдающиеся научные достижения В.А.Садовничего отмечены Ломоносовской премией (1973 г.), Государственной премией СССР (1989 г.). Живет и работает в г. Москве.
2532. Виктор Суворов: критические замечания по книгам "Ледокол" и "День "М"
Дипломная работа пополнение в коллекции 09.12.2008

Прочитав эти "обличительные слова", хочется в смятении воскликнуть: "О, бедный Гитлер! Он попал в ловушку прожженных политиканов Сталина и Черчилля - как ему не повезло". Хотя у нас нет сомнений в том, что Сталин тоже был хищником, но в той ситуации нам представляется, что он стал жертвой главного европейского хищника той поры - Гитлера. В противном случае, если следовать логике Суворова, то можно принять за "чистую монету" слова Геббельса, произнесенные им по радио утром 22 июня 1941: "Создался известный нам заговор между евреями и демократами, большевиками и реакционерами с единственной целью - помешать созданию нового народного Германского государства, с целью снова довести Германский рейх до бессилия и бедствия... Никогда германский народ не испытывал вражды к народам России. Однако, иудейско-большевистские правители Москвы пытались в течение 20 лет разжечь пожар, не только в Германии, но и всей Европе. Не Германия когда бы то ни было пыталась навязать национал-социалистическую доктрину России, а иудейско-большевистские правители Москвы непрерывно пытались навязать свое господство нашему народу и другим народам Европы... Ныне наступил тот час, когда необходимо выступить против этого заговора еврейско-англосаксонских поджигателей войны и точно также против еврейских властителей большевистского московского центра. В настоящее время начинается поход, который по своей величине и объему является самым большим походом в истории". Хотя фразеология, употребляемая Суворовым, очень близка к той, что используется в этом отрывке, мы далеки от мысли проводить какие-либо аналогии. Просто автор должен быть осторожен в выборе выражений, чтобы не оказаться в лагере злейших врагов своей страны.
2533. Виктор Шкловский
Доклад пополнение в коллекции 12.01.2009

Присутствовавший на чтении доклада В.Пяст позже писал, что Шкловский "казался именно румяным как яблочко мальчиком, выпрыгнувшим в футуризм прямо из детской". "Юный ученый энтузиаст распинался по поводу оживленного Велимиром Хлебниковым языка, преподнося в твердой скорлупе ученого орешка квинтэссенцию труднейших мыслей Александра Веселовского и Потебни,-уже прорезанных радио-лучом собственных его, как говорилось тогда, "инвенций",-он даром мощного своего именно воскрешенного, живого языка заставляет слушать, не шелохнувшись, многочисленнейшую публику, наполовину состоящую чуть не из "фрачников" или декольтированных дам". "Воскрешение слова" и последовавшая вскоре работа "О поэзии и заумном языке" положили начало серьезному теоритическому исследованию футуризма, а появление в среде будетлян человека с такой высокой филологической культурой, какой обладал Шкловский, стало для них событием весьма важным.
2534. Викторианская эпоха в произведениях Диккенса и Теккерея
Информация пополнение в коллекции 21.11.2010

Реализм Диккенса и реализм Теккерея как бы дополняют друг друга. Но в отличие от Диккенса, Теккерей мало писал о трудящихся и обездоленных массах Англии. В центре его внимания были правящие круги страны - эксплуататорский и паразитический мир аристократии и буржуазии. Тем не менее для реализма Теккерея характерны черты народности, которые и определяют его глубину и обобщающую силу. Проблема народности Теккерея отнюдь не может быть сведена к рассмотрению его прямых высказываний о трудящихся массах Англии (хотя эти высказывания имеют большое принципиальное значение). В его сатире, направленной против господствующих классов страны, в негодовании против титулованных бездельников и капиталистических дельцов, отразилось отношение пробуждающихся к политической жизни народных масс к паразитическим правящим "верхам". Очевидец чартистского движения в Англии и революций 1848 г. на континенте, Теккерей верно уловил и отразил в своих лучших произведениях нараставшее в массах сознание противоестественности и бесчеловечности собственнического, эксплуататорского общественного строя и непримиримости раздирающих его противоречий. Теккерей сознавал, какая огромная, зияющая пропасть отделяла трудовой народ от господствующих классов буржуазно аристократической Англии. Он отдавал себе отчет и в моральном и в интеллектуальном превосходстве этого трудового народа над его угнетателями.
2535. Вильгельм Виндельбанд
Доклад пополнение в коллекции 12.01.2009

Немецкий философ, один из классиков историко-философской науки, основатель и видный представитель Баденской школы неокантианства. Преподавал философию в Лейпцигском (18701876), Цюрихском (1876), Фрейбургском (18771882), Страсбургском (18821903), Гейдельбергском (19031915) университетах. Основные труды: «История древней философии» (1888), «История новой философии» (в двух томах, 18781880), «О свободе воли» (1904), «Философия в немецкой духовной жизни Xix столетия» (1909) и др. Имя В. ассоциируется прежде всего с возникновением Баденской школы неокантианства, которая наряду с другими направлениями этого движения (Марбургская школа и др.) провозгласила лозунг «Назад к Канту», положив тем самым начало одному из главных течений в западно-европейской философии последней трети 19 начала 20 вв. Круг проблем, рассматривавшихся философами этой школы, чрезвычайно велик. Тем не менее доминирующим вектором ее развития можно считать попытки трансцендентального обоснования философии. В отличие от Марбургской версии неокантианства, ориентировавшейся глав. обр. на поиски логических оснований так называемых точных наук и связанной с именами Когена и Наторпа, баденцы, во главе с В., акцентировали роль культуры и сконцентрировали свои усилия в деле обоснования условий и возможностей исторического познания. Заслугой В. является попытка дать новое освещение и разрешение основным проблемам философии, и, прежде всего, проблеме ее предмета. В статье «Что такое философия?», опубликованной в сборнике «Прелюдии. Философские статьи и речи» (1903) и книге «История новой философии» В. специально разбирает этот вопрос, посвящая его прояснению пространный историко-философский экскурс. В. показывает, что в Древней Греции под понятием философии понималась вся совокупность знаний. Однако в процессе развития самого этого знания из философии начинают выделяться самостоятельные науки, в результате чего вся действительность постепенно оказывается разобранной этими дисциплинами. Что же в таком случае остается от старой всеобъемлющей науки, какая область действительности остается на ее долю? Отвергая традиционное представление о философии как науке о наиболее общих законах этой действительности, В. указал на принципиально иной путь и новый предмет, обусловленный самим ходом развития культуры. Культурная проблема кладет начало движению, лозунгом которого стала «переоценка всех ценностей», а значит философия может продолжать существовать, по В., только как учение об «общезначимых ценностях». Философия, по В., «более не будет вмешиваться в работу отдельных наук... она не настолько честолюбива, чтобы со своей стороны стремиться к познанию того, что они уже узнали и не находит удовольствия в компиляции, в том, чтобы из наиболее общих выводов отдельных наук как бы сплетать самые общие построения. У нее своя собственная область и своя собственная задача в тех общезначимых ценностях, которые образуют общий план всех функций культуры и основу всякого отдельного осуществления ценностей». Следуя духу кантовского различения теоретического и практического разума, В. противопоставляет философию как чисто нормативное учение, основанное на оценочных суждениях и познании должного, опытным наукам, базирующимся на теоретических суждениях и эмпирических данных о действительности (как о сущем). Сами ценности у В. очень близки в своем значении к кантовским априорным формам или нормам, обладающим трансцендентальным характером и являющимися надвременными, внеисторическими и общезначимыми принципами, которые направляют и, таким образом, отличают человеческую деятельность от процессов, происходящих в природе. Ценности (истина, благо, красота, святость) это то, с помощью чего конструируются и объективный мир научного познания, и культура: с их помощью и можно правильно мыслить. Однако они не существуют в качестве неких самостоятельных предметов и возникают не при их осмыслении, а при истолковании их значения, поэтому они «значат».
2536. Вильгельм Дильтей (Dilthey)
Информация пополнение в коллекции 12.01.2009

(18331911) немецкий философ, психолог и историк культуры. Профессор в университетах Базеля, Киля, Бреслау и Берлина. Главные произведения: «Введение в науки о духе. Критика исторического разума» (1883), «Описательная психология» (1894), «Возникновение герменевтики» (1900) и др. Философские взгляды Д. формировались под влиянием традиций немецкого романтизма и философии Канта, принципы которых он пытался апплицировать на область общеисторического знания. Значимым истоком творчества Д. явился англофранцузский позитивизм с его методом психологизма в анализе непосредственных данных сознания, а также идеи Баденской школы неокантианства, противопоставлявшей методы естественно-научного и культурно-исторического познания. Д.-мыслителя условно можно представить в двух ипостасях Д.-психолог и Д.-творец герменевтического метода. Именно герменевтическая методология сделала его, наряду с Гуссерлем, создателем мощной оригинальной традиции в философии 20 в. Его культурно-исторические исследования были целиком сопряжены с герменевтическим толкованием культуры. Психологизм Д. оказал большое влияние на представителей гештальт-психологической концепции, сторонников психологии установки (Вюрцбургская школа), а также на Ясперса и Шпрангера, во многом под его влиянием создавших собственные трактовки в культурно-исторической детерминации сознания. Центральным понятием философии Д. стало понятие «жизни», понимаемой в качестве способа бытия человека в культурно-исторической реальности и самой этой реальности. Отправным пунктом его исследований явилось осмысление кризиса современного философского мировоззрения, суть которого, по Д., в отстраненности от конкретного человека, абсолютизации только одной из его познавательных способностей разума. В стилистике Баденской школы он призывал к выработке активного мировоззрения, способствующего ориентации человека в этом мире и переформулировал вопрос о предмете философии: что осталось на ее долю после экспансий позитивизма, который вывел всю социальную онтологию в русло конкретной социологии, эмансипировавшейся от философии. По убеждениям Д., философия не должна больше оставаться умозрительной, абстрактной и оторванной от человека метафизикой; не может быть она и простым обобщением данных естественных наук, теряя в них свою исконную мировоззренческую проблематику. Единственным ее объектом должна оставаться жизнь всеобъемлющая, творящая из себя все новые формы духа, нуждающаяся в понимании себя и продуктов своей деятельности. В своем главном труде «Введении в науки о духе» Д. писал о необходимости положить в основу объяснения познания и его понятий «представление о человеке во всем многообразии его сил, о человеке как хотящем, чувствующем, представляющем существе», т.е. понимание конкретной жизни в ее целостности и полноте. Философия должна повернуться к человеку, «стать реальной метафизикой», изучающей исторический мир, мир человека. Основу же философского знания призван составить т.наз. «жизненный опыт». «Всякое познание, писал Д., вырастает из внутреннего опыта и не может выйти за его пределы; он исходная точка для логики и теории познания. Мы представляем и осмысливаем мир лишь постольку, поскольку он переживается нами, становится нашим непосредственным переживанием». Наше сознание этого мира всегда предполагает его предварительное освоение в акте непосредственного жизненного опыта, в акте переживания. В понимании «жизни» у Д. четко просматривалась ее психологическая трактовка. «Жизнь», писал он, это прежде всего непосредственное переживание, и это всегда человеческая жизнь». При этом Д. имел в виду не только эмпирическую множественность отдельных человеческих жизней; речь шла скорее о некоем духовном единстве, которое связывает не только жизни сегодня живущих современников, но и жизнь настоящего с жизнью прошлого. «Жизнь» у Д. глубоко иррациональна, неуловима для разума, неисчерпаема в своей глубине. Однако Д. не противопоставлял разум и интуицию, считая, что они должны дополнять друг друга. Философия должна быть направлена не на внешний предметный, а на духовный мир человека на жизнь, акцентируя историчность, духовность человека и противопоставляя ее всему естественно природному. Философия должна стать учением о мировоззрении, определяющей стороной которого становится не научно-познавательный, а ценностный аспект. Будучи т.обр. антропологией или всеобъемлющим учением о человеке, философия в то же время понималась Д. и как методология всех «наук о духе». Д. постулировал независимость и, более того, превосходство исторических наук над естественными, как наук содержательных над науками формальными. Этому была посвящена его концепция «исторического разума». В качестве объекта изучения у Д. выступает духовный мир человека как ряд взаимосвязанных между собой форм сознания религии, искусства, философского знания и т.д., в которых объективировался творческий дух предшествующих эпох. В таком контексте духовный мир человека становится тождествен историческому миру, он впитывает в себя этот исторический мир, прошлое и настоящее культуры. Д. стремился понять, на каких конкретно познавательных способностях нашего сознания основана сама возможность исторического знания. Это, по мысли Д., и выступало в качестве своеобразной критики исторического разума (по Канту) и предполагало реальное отделение исторических наук от естественных. Много размышляя о специфике исторических наук, противопоставляя их наукам о внешнем мире (о природе), Д. долго не мог определиться с термином, называя их то «науками о человеке», то «науками о культуре», то «науками о духе», то «науками об обществе», то «науками о морали» и т.д. Во «Введении в науки о духе» этот термин был окончательно обозначен как «науки о духе». Д. провозгласил эмпирический характер как естественно-научного, так и исторического знания. И то и другое, по Д., ориентировано на опыт. Но эта ориентация на опыт, а также объективность и общезначимость знания реализуются в принципе по-разному в «науках о природе» и «науках о духе». «Науки о духе» ориентированы на жизненный опыт, а свою эмпирическую реальность они воспринимают непосредственно как тотальность жизненно важных связей и значений. Естественные же науки с помощью рассудка лишь приводят в порядок данные органов чувств. Внутренний жизненный опыт, считал Д. это первичный способ восприятия человеком реальности, именно он дает непосредственное, неэксплицированное знание, предшествующее мышлению. Являясь, по Д., «науками о человеке», «науки о духе» постигают человеческую жизнь через познание человеческой деятельности и ее духовных продуктов, т.е. изучают духовный мир человека, реализовавшийся в различных объективациях от элементарных человеческих знаний до совершенных произведений истории, философии и т.д. В естественных науках главная установка независимость от человека; в науках о духе конституирующим моментом человеческого мира является дух, а знание этого мира опирается на его переживание, а не на концептуализацию. В «науках о духе», согласно Д., нет полярности субъекта и объекта, нет принципиальной разницы между духовным миром познающего субъекта и познаваемой им объективированной духовностью. Специфика же проблематики исторических наук в том, что их объект не просто явление, или образ чего-то реального, а сама непосредственная реальность. По Д., эта реальность существует в качестве единого «переживаемого» целого. Причем специфический способ данности этой реальности внутреннему опыту увеличивает трудности объективного познания ее. У Д. эти науки очень близки по своему содержанию обыденному опыту. Характер изначальных контактов человека с миром способствует формированию определенной «осведомленности» о существующих связях и значениях, и эта осведомленность как бы предшествует эксплицитному научному знанию. Вопрос, следовательно, еще и в том, как совместить конкретный жизненный опыт с требованием научной достоверности? Как достижимо получение универсально-значимых высказываний, исходя из личного опыта, столь ограниченного, неопределенного? Д. считал, что люди обладают изначальным фундаментальным опытом, где «Я» и мир, субъект и объект не расчленены. Это целое схватывается только нашим интеллектом. По мнению Д., существует только одна наука, способная постичь эту жизнь, дух психология, которая и должна стать основой теории познания наук о духе. По Д., ее истины содержат только фрагменты человеческой реальности и предполагают как необходимое условие, что все эти фрагменты могут быть объединены в совокупность, частями которой они являются. Т.обр. задачей исторических наук должна стать своеобразная интеграция реальности, описываемой с помощью переживания. «Переживание» («внутренний опыт» или «опыт переживания») становится органом понимания человека и его мира. Науки о духе и стремятся восстановить «живое «отношение человека к жизни, к его миру, воссоздать этот мир, сущность которого и составляет единство переживаемой и понимаемой связи. Отсюда значимость психологии, которая, однако, по Д., сама должна стать наукой описательной, а не объясняющей, т.е. дистанцироваться от естественных наук и ориентироваться не на отдельные феномены духовной жизни, а на их целостную связь. В целом учение Д. предполагало поворот к историческим наукам, обоснование объективности исторического знания, при одновременном отстаивании психологизма, в рамках которого познание ассоциируется с пониманием творческих актов сознания, их источника и смысла. Сама жизнь все больше приобретает скорее психический характер, а все культурные образования рассматриваются как имеющие основу их единства в психологии, как возникающие «из живой связи человеческой души». Став своего рода фундаментом исторических наук, психология была призвана разработать и свои собственные основные категории. Первой среди них, согласно Д., стала категория «переживание», включающая в себя почти все содержание сознания и во многом совпадающая с жизнью как таковой. Это жизненное, а не познавательное отношение к миру, так как в нем не расчленяется полнота жизни на субъект и объект. «Переживание» в философии Д. отличается крайней субъективностью; все его содержание зависит от субъекта. Такая односторонняя ориентация оправдывается Д. ссылкой на специфику духовной жизни, ее целенаправленность, заинтересованность. В «переживании» все дано непосредственно, значение каждой части определяется ее отношением к целому. В структуре «переживания», по Д., представлены духовная жизнь в ее целостности; живущее сознание; внутренний субъективный мир индивида, его индивидуальная и коллективная психическая деятельность, т.е. вся духовная деятельность в ее нерасчлененности. Но духовная жизнь всегда стремится к «выражению». Все внутреннее ищет воплощения во внешнем. Д. выступал против упрощенного понимания связи «переживания» и «выражения» как двух последовательных ступеней жизни; они взаимопереплетены: всякое «переживание» выражает себя, а любое «выражение» есть выражение «переживания». Это как бы два измерения жизни. Среди средств «выражения» Д. называл язык, жесты, мимику, телодвижения и т.д., а также искусство. С помощью понятия «выражение» Д. попытался охватить всю совокупность актов интеллектуальных и эмоциональных проявлений духовного внутреннего мира на языке внешнего, вещного мира. Но науки о духе, по Д., должны пройти от этих чисто внешних проявлений духовной жизни к их истокам. А это задача «понимания». «Понимание» выступает главным во всей «триаде» «переживание», «выражение», «понимание». Именно оно замыкает цепь саморазвития жизни, трактуемую Д. принципиально отлично от линейного развития во времени. Речь идет скорее о своеобразном круге отношений «переживания», «выражения» и «понимания», т.к. «переживание» уже есть одновременно осознание переживаемого, но это осознание непроясненное, ибо жизнь здесь не доведена еще до сознания. Это доведение осуществляется только через понимание, которое есть «процесс, в котором от чувственно данных проявлений духовной жизни последняя приходит к самопознанию». Понимание структур духа, по Д., начинается с понимания личности. Все пережитое ею доводится до сознания через самопонимание. Но у Д. оно не идентично интроспекции, ибо и самого себя человек понимает только через собственные выражения объективации: действия, письмо и т.д. Без этого «выражения» как творчества невозможно кристаллизовать какие-либо устойчивые структуры в жизненном потоке, во внутреннем опыте. Понимая себя, по Д., люди приходят к пониманию других, а затем осознают некую общность, существующую между индивидами, между многообразными духовными формами, т.е. к пониманию того, что Д. обозначал как «объективный дух». Это есть объективация субъективного духа в чувственном мире. Через экстериоризации жизни мы познаем ее глубочайшее духовное содержание. Через стиль жизни, формы общения, обычаи, право, религию, искусство, науки, философию и т.д., мы осознаем некую общность всех проявлений жизни. Высший тип понимания т.наз. «выражение-переживание» предполагает постижение всей тотальности исторических объективаций, последнего основания самой жизни. Специфика гуманитарных наук, по Д., т.обр. в том, что в их основании лежит сама жизнь, глубоко иррациональная, ускользающая от естественных наук. Д. не устраивают, однако, и методы интроспекции или непосредственной интуиции. Д. считал, что мотивы таких действий уходят глубоко в бессознательные структуры, и что-либо понять, а тем более получить здесь объективное знание почти невозможно. Д. отказывается от чисто психологического обоснования наук о духе и переходит к их герменевтической интерпретации, которая логически вытекала из его стремления обоснования философии жизнью. Герменевтический метод у Д. становится чем-то третьим, имеющим общие черты (и различия) и с естественно-научным познанием и с непосредственной художественной интуицией. Он удачно согласуется с объективной методологией естественных наук, т.к. всегда оперирует с некоторым внешним материалом: не психологическое понимание, не интроспекция, не просто вживание или переживание другого, а рассмотрение исключительно опредмеченной человеческой деятельности и культуры, в которую и отливается жизненное творчество. Раскрывая содержание мира духа и его объективаций, индивид постигает и самого себя. Считая главным своим долгом гносеологически оправдать гипотезу о «науках о духе», Д. представил весь исторический мир в качестве истории духа, а последнюю в виде своеобразного текста, подлежащего расшифровке. Историческая действительность это как бы чистый отпечаток смысла, который и надо расшифровать подобно тексту. В истории все является понятным, ибо все есть текст. «Подобно буквам слова, жизнь и история имеют смысл», писал Д. Встреча с текстом (или с историей) есть встреча духа вроде и с другим и с самим собой, а образцом для Д. становится конгениальное понимание, достигаемое в отношении между Я и Ты в традиционной филологической или романтической герменевтике. Т.е. понимание текста адекватно пониманию Ты, только здесь речь идет о понимании «письменно зафиксированных жизненных проявлений», т.к. к тексту мы относимся как к историческому прошлому, превращаемому в настоящее, восстанавливая прошлое в целостности его жизненных проявлений. Т.обр., обращаясь к истории культуры, сравнивая себя с другим, объективированным, проникая в душевную целостность текста, я познаю и свою индивидуальность. Д. исходил из признания наличия в самой человеческой природе (человеческом духе) неких скрытых схем переживания самой жизни. По Д., в проявлении чужой индивидуальности не может выступать ничего такого, чего бы не было в познающем субъекте. И здесь Д. в определенной мере вновь вернулся к психологизму, от которого стремился отказаться: если ранее Д. настаивал, что познающий субъект впервые узнает о том, «что в нем есть», из сравнения себя с другим субъектом; то теперь оказывается, что в другом он может усмотреть лишь то, что уже есть в нем самом... Размышляя о культуре и истории как об «опредмеченной жизни» индивидов, Д. полагал, что индивид постигает себя как раз благодаря этому внешнему моменту опредмеченности в «знаке» духовной деятельности. Так знание становится общезначимым. Таким образом Д. потребовался «внешний знак», как опредмеченность душевной жизни. Но далее он тут же и отказывается от него: субъект узнает о себе из сравнения с другими субъектами, теперь в другом он может усмотреть лишь то, что уже «есть» в нем самом. «Внешний знак» стал т.обр. у Д. только как бы каналом, через который мы в состоянии «перевести» чужие переживания внутрь своей собственной жизни или перенестись в чужую жизнь, пережить ее как собственную возможность. Налицо акт вчувствования, вживания; он непосредственно схватывает целостность, не нуждаясь в фиксации каких-либо отдельных ее моментов, чтобы затем индуктивным путем делать обобщения. Данный способ проникновения в историческую реальность оказался все же ближе к художественному, чем к научному. Поэтому он и был назван герменевтикой, искусством понимания письменно зафиксированных проявлений жизни. История у Д. средство «для открытия человека самому себе», а человек средство «для открытия истории самой себе». Чтобы понять себя, надо обратиться к другому, но чтобы понять другого надо перевести его внутренний мир на язык собственных переживаний. Д. долго размышлял о критерии адекватности наших переживаний, но так и не нашел этого своего рода посредника между «мной» и «другим». Герменевтика требовала пережить исторические события как собственные, не гарантируя при этом от того, что в результате может возникнуть столько картин истории, сколько людей будет ее переживать. Кто же из них должен получить предпочтение? Нерешенность проблемы общезначимости выводов «наук о духе» в полной мере дала о себе знать в 20 в. с появлением целого ряда релятивистски окрашенных культурфилософских и философско-исторических концепций (Шпенглер, Тойнби и др.).
2537. Вильгельм Завоеватель. Жизнеописание
Информация пополнение в коллекции 12.01.2009

О мерах, которые Вильгельм принимал для укрепления своей власти, современники писали очень подробно, но в хронологическом порядке их трудно восстановить. Раздел провинций между сторонниками Вильгельма происходил, очевидно, одновременно с покорением страны. На каждом этапе завоеваний один из последователей герцога получал свою награду. Таким образом, формировались обширные, но разбросанные по всей стране феодальные владения, занесенные (в 1086 г.) в " Земельную опись" Англии (кадастровую книгу). Графства периода правления западносаксонских королей пришли в упадок. Новые графы, связанные с Вильгельмом узами крови и дружбы, владели отдельными поместьями. За границами королевского домена было много более мелких вассалов, принесших присягу королю и подчинявшихся королевской юрисдикции. Прежнюю систему управления через шерифов и суды графств и округов Вильгельм оставил без изменений, но люди, которых Вильгельм наградил землями, владели ими по нормандским законам и находились в тесной личной связи с самим королем. Однако герцог заставил наиболее влиятельных представителей нормандской знати признавать и постановления местных судов. Таким образом, старая система налогообложения поддерживала королевскую власть и вносила порядок в феодальную жизнь страны. А король, располагая обширными личными владениями, практически не зависел от налогов собственных вассалов. Несмотря на недовольства, высказываемые по поводу издаваемых Вильгельмом законов об использовании леса и введения непосильных налогов, герцогу удалось завоевать уважение своих английских подданных. Со временем они признали его законным наследником Эдуарда Исповедника и стали относиться к нему как к защитнику от феодального гнета. Такое отношение англичан можно объяснить тем, что герцог в первую очередь сам уважал закон, а также тем, что в свое время, подтвердив законы Эдуарда, он получил поддержку от церкви. Записи в кадастровой книге говорят о том, что практически все представители английской знати были лишены земель, хотя так Вильгельм должен был обойтись лишь с теми, кто поднял против него оружие. Англичане было практически отстранены от всех важных постов как в церкви, так и в государстве. Данные о политике Вильгельма после 1071 года очень скудны и разноречивы. Вероятно, основное внимание он уделял управлению страной, обходясь без юридического и финансового институтов. Доведенных до совершенства при последующих королях - Генрихе I, младшем сыне Вильгельма, и Генрихе II из новой династии Плантагенетов. Очень немногие из его помощников стали по-настоящему известными людьми. Вильгельм Фиц-Осберн, граф Херефордский, правая рука герцога в Нормандии, погиб во время гражданской войны во Фландрии(1071). Одо, епископ Байо, сводный брат Вильгельма, лишился расположения герцога и попал в тюрьму по обвинению в измене (1082). Другой сводный брат Вильгельма, Роберт Мортенский, граф Корнуолла, не проявил способностей к управлению страной. Старший сын герцога Роберт, хотя и имел титул графа Майена, выполнял лишь поручения отца. А другой сын, будущий король Вильгельм II Рыжий, всегда помогавший герцогу, никогда не занимал официального поста. Завоеватель доверял двум прелатам: Ланфранку Кентерберийскому и Джеффри Коутенскому. В делах государства они принимали участие не меньшее, чем в делах церкви. Но и сам король трудился не покладая рук: участвовал в заседаниях суда, руководил советами и церемониями и, наконец, проводил военные операции.
2538. Вильгельм Конрад Рентген. Открытие Х-лучей
Информация пополнение в коллекции 12.01.2009

Вот с такими трубками Крукса, Ленарда и других и экспериментировал Вюрцбургский профессор Вильгельм Конрад Рентген в конце 1895 г. Однажды по окончании опыта, закрыв трубку чехлом из черного картона, выключив свет, но не выключив еще индуктор, питающий трубку, он заметил свечение экрана из синеродистого бария, находящегося вблизи трубки. Пораженный этим обстоятельством, Рентген начал экспериментировать с экраном. В своем первом сообщении “О новом роде лучей”, датированном 28 декабря 1895 г., он писал об этих первых опытах: “Кусок бумаги, покрытой платиносинеродистым барием, при приближении к трубке, закрытой достаточно плотно прилегающим к ней чехлом из тонкого черного картона, при каждом разряде вспыхивает ярким светом: начинает флюоресцировать. Флюоресценция видна при достаточном затемнении и не зависит от того, подносим ли бумагу стороной, покрытой синеродистым барием или не покрытой синеродистым барием. Флюоресценция заметна еще на расстоянии двух метров от трубки”.
2539. Вильгельм Раабе
Доклад пополнение в коллекции 12.01.2009

Р. вырос с немецким реализмом и сам содействовал его расцвету. Творчество Р. отражает один из этапов в развитии немецкой буржуазии второй половины XIX века, напуганной революцией 1848 и примирившейся с реакцией. Объективистское изображение действительности вместо прежнего выявления революционных тенденций, интерес к обыденной жизни, изображение реальности во всем ее многообразии ставились во главу угла нового искусства, в частности литературы. Творчество Р., этого талантливого писателя-юмориста, лишено широкого социального фона. Писатель с очень ограниченным горизонтом, он вращается исключительно в пределах мелкобуржуазного быта. В центре у него небольшой город с его печальными закоулками и узкими улицами. На этом фоне выступают его герои: старые ученые, служащие, мелкие лавочники и ремесленники. В большинстве случаев это простые, тихие, забитые люди, нередко странные чудаки, оказывающиеся героями в борьбе с жизнью («Der Hungerpastor»).
2540. Вильгельм Телль. Шиллер Фридрих
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

В самом начале драмы Т. - единственный, кто осмеливается спасти от гнева тирана Баумгартена, убившего человека из свиты Геслера за попытку надругаться над женой. Он же из тех немногих, кто не желает воздавать честь шляпе Геслера, из-за чего и вынужден в качестве наказания прострелить яблоко на голове сына. Внешне смиренный, Т. не случайно говорит, что может положиться лишь на себя. Это человек безукоризненного этического сознания, тяготящийся мыслью о необходимости убийства даже как акта самообороны смертельно оскорбленного человека. Потому в финале, когда в дом Т. приходит в одежде монаха убийца своего дяди императора Паррицида, Т. с ужасом отворачивается от него, хотя и не выдает его швейцарцам.

Blog

Литература