Старые и новые представления о консультировании и психотерапии Часть II

Вид материала

Документы

Содержание Исследовательский пример. Типичные высказывания консультанта, характерные для начальной, промежуточной и заключительной стадии беседы' Реагирование на негативные эмоции. К. Ты просто знаешь достаточно хорошо, что не соответ­ствуешь каким-то стандартам, да? С. Да, верно. (Пауза.) К. К. И ты чувствуешь, что в данный момент никто не мог бы убедить тебя в обратном. С. Да. (Пауза.) К. К Тогда ты верил во все это? С Да, несомненно. (Пауза.) К. К. Ты на себе почувствовал, что такое быть побежден­ным. С. О, да. Я постоянно терпел неудачи. (Пауза.) К. К. Не следует? С. Нет. (Пауза.) К. Реакция на амбивалентные чувства. Отношение к консультанту.

Подобный материал:

• Российская психотерапия в контексте развития мировой психотерапии Макаров В. В, Кириллов, 957.04kb.
• Отчет о работе секции Перинатальной психотерапии в 2011 году Печникова Елена Юрьевна, 76.33kb.
• Общероссийская профессиональная психотерапевтическая лига Международный конгресс, 561.46kb.
• Горячая декада в общероссийской профессиональной психотерапевтической лиге главное, 3640.55kb.
• Н. С. Политический имиджмейкинг, 671.2kb.
• Роль и место консультанта в консультировании, 703.37kb.
• Новый закон ввел новую форму полисов обязательного медицинского страхования. Нужно, 39.3kb.
• Вопросы о психотерапии, 387.34kb.
• Наталья Владимировна, откройте тайну гипноза, 90.26kb.
• Методологическое обеспечение исследований в строительстве, 91.29kb.

^ Исследовательский пример. Едва ли можно было ожи­дать, что этим выводам предшествовало какое-либо экспериментальное подтверждение. Однако о том, что они могут быть доказаны, свидетельствуют данные из ранее упомянутого исследования Портера. Если директивную и недирективную беседы рассматривать с точки зрения их очередности и разделить на те, которые проводились на ранней стадии работы с клиентом, те, которые имели место в середине, и те, которые завершали консультиро­вание, то можно выделить определенные закономернос­ти. Они представлены в таблице 6. Можно обнаружить, что высказывания консультанта, определяющие взаимо­отношения между консультантом и клиентом, как и сто­ило ожидать, почти стремятся к нулю на завершающей стадии терапии. Это в равной степени справедливо как для директивных, так и недирекгивных групп консульти­рования.

При рассмотрении тех вопросов, которые относятся к обозначению и выявлению проблемной ситуации, мож­но отметить, что недирективные консультанты демонст­рируют четкую направленность, а консультанты недирек­тивной группы — нет. При недирективном консультиро­вании на начальном этапе наблюдается много высказы­ваний подобного характера, но их становится все меньше по мере продолжения сеансов, и клиент уже более четко воспринимает свои проблемы и намерен перейти к их решению. При директивном подходе консультант все еще пытается на заключительных сеансах, так же как и на на­чальных, обнаружить существенные элементы проблемы и все еще продолжает задавать столько же вопросов, что и при первой встрече. Подобная интерпретация в принци­пе является экспериментальным допущением и в неко­торой степени подтверждается исследованиями. Консуль­тант недирективной направленности на первоначальных сеансах занимает почти столько же времени в разговоре, сколько и клиент, но по мере продолжения процесса, ког­да клиент обнаруживает некую свободу в самовыражении и вырабатывает свои собственные решения, консультант принимает все меньшее, с точки зрения количества выс­казываний, участие в процессе беседы. Консультант ди­рективной ориентации, приняв на себя руководство в определении проблемы и управлении выходом эмоций, вынужден продолжать прежнюю линию поведения. По­этому он принимает такое же, если не большее, участие в разговоре на последующих стадиях, как и вначале. Это означает, что недирективный консультант показал более успешные результаты, помогая клиенту обнаружить те проблемы, над которыми он может работать. Консультант директивного характера продолжает работать с проблема­ми, которые видит он и которые могут соответствовать, а могут и не соответствовать проблемам клиента. Из-за не­большого количества рассмотренных бесед наши заключения носят скорее гипотетический характер. Но они при­водят к мысли о необходимости дальнейших исследова­ний, которые смогли бы пролить больше света на процесс терапии.


Таблица 6

^ Типичные высказывания консультанта, характерные для начальной, промежуточной и заключительной стадии беседы'

	В среднем, в ходе беседы
	Начальная стадия	Промежу­точная стадия	Заключи­тельная стадия
Высказывания консультанта, которые определяют ситуацию беседы
консультанты недирекгивной ориентации	5,6	1,0	0,5
консультанты директивной ориентации	6,0	0,7	0,3
Высказывания консультанта, которые выявляют и развивают проблемную ситуацию:
консультанты недирекгивной ориентации	14,0	10,6	5,5
консультанты директивной ориентации	49,7	46,7	45,0
Соотношение слов консультанта и клиента:
консультанты недирекгивной ориентации	0,69	0,45	0,28
консультанты директивной ориентации	2,24	3,74	2,44

Эти данные получены на основе неопубликованного материала докторской диссертации Портера “Развитие и оценка измерения про­цедуры терапевтической беседы”.


^ Реагирование на негативные эмоции. Как уже было от­мечено, несмотря на то, что эмоциональный паттерн кли­ента — ключ к эффективному установлению взаимопони­мания между клиентом и консультантом, его очень непро­сто выделить. Консультанту необходимо выработать свое свежее восприятие. Ему требуется научиться обращать внимание не только на поверхностное содержание высказываний, но и на эмоциональные оттенки сказанного. Стремясь к этому, он может столкнуться с несколькими проблемами, которые встречаются достаточно часто и зас­луживают специального комментария.

В целом, консультанту не составит особого труда при­знать и помочь клиенту осознанно выразить свои враж­дебные установки, направленные на других — на служа­щих, родителей, учителей, соперников или врагов. Когда выражаемые клиентом негативные эмоции направлены на самого себя или на консультанта, то очень часто мы бро­саемся защищать его, поскольку симпатизируем ему или, наоборот, стремимся защитить самих себя как консуль­тантов. Нужно признать, что в такие моменты, когда консультант помогает осознанно привнести всю полноту чувств, не принимая чью-либо сторону, он наиболее эф­фективен. В таком случае ему следует, и это очень важно, рассматривать свои функции в качестве зеркала, которое показывает клиенту его подлинную сущность, дает ему возможность с помощью этого нового восприятия осоз­нать самого себя.

Когда клиент совершенно падает духом, когда чувству­ет, что он “нехороший”, когда его опасения непреодоли­мы, когда он намекает на то, что думал о суициде, когда он преподносит себя как крайне неустойчивую, абсолют­но зависимую, полностью неадекватную, не достойную любви личность — иначе говоря, когда он выражает лю­бой тип негативных чувств по отношению к себе, есте­ственной реакцией со стороны неопытного консультанта является попытка убедить его в том, что он преувеличи­вает ситуацию. Возможно, так оно и есть и аргументы консультанта, с интеллектуальной точки зрения, логич­ны, но это не терапия. Клиент ощущает свою бесполез­ность независимо от того, какое количество положитель­ных качеств можно ему объективно приписать. Он знает, что у него были мысли о суициде, и неважно, сколько причин можно привести в пользу того, чтобы этого не делать. Он знает, что его беспокоила мысль о том, что он может сойти с ума, вне зависимости от того, насколько маловероятным это может оказаться. Консультант окажет более искреннюю поддержку, если поможет человеку от­крыто встретить эти чувства, признать их таковыми, ка­кие они есть на самом деле, и допустить их существова­ние. Тогда, если ему уже более не требуется доказывать, что он ни на что не годен или что он ненормален, он уже способен — и делает это на самом деле — рассматривать себя более адекватно и находить в себе больше позитив­ных качеств.

Случай с Полом, уже упоминавшийся ранее, является примером подобной ситуации. Во время первой беседы с ним — весьма умным молодым человеком, но физически не столь привлекательным и не отличающимся особой силой и хорошим телосложением, состоялся следующий диалог. Пол говорил о том, что считает себя ненормаль­ным, и продолжает выражать другие негативные установ­ки в свой адрес.


С. Я — э-э — у меня такое впечатление, что я как будто неполноценный. Это мнение... это мнение, которое у меня сложилось.

^ К. Ты просто знаешь достаточно хорошо, что не соответ­ствуешь каким-то стандартам, да?

С. Да, верно. (Пауза.)

К. Хочешь поподробнее рассказать мне об этом?

С. Хорошо, я вам расскажу. Меня в некотором роде ин­тересовала антропология, и особенно — криминальная ан­тропология. (Пауза.) Ну, я постоянно — постоянно сравни­ваю внешность людей, и я чувствую, что сам неполноценный, и я не прекращаю... я не... я к тому же убежден, что поведение индивида очень зависит от его телосложения, можно так сказать. Вот мое убеждение. Я очень много читал Хутона (смех). Вы что-нибудь слышали о нем? (Консультант кивает.) Я предполагал, что вы слышали (Это такой тип ситуации, когда консультант, видимо, реагирует больше на смысл сказанного, нежели на чувства. Консультант, конеч­но, мог бы вступить в дискуссию по поводу истинности или ложности теории Хутона. Но это было бы абсолютно бесполезно. Студент счита­ет себя неполноценным и поэтому выбирает из всего прочитанного те элементы, которые подкрепляют его установку. Если бы он был убеж­ден, что книга Хутона не содержит подтверждения его ущербности, он бы просто нашел иной источник доказательств. Консультанту не уда­лось бы выявить основную проблему).

К. А — э-э — когда ты думаешь о других физических ти­пах, ты просто ощущаешь, что то ужасное, что в тебе есть, — это самое наихудшее, что только может быть.

С. Нет, не совсем, я бы так не сказал.

К. Но ты занимаешь нижнюю ступень лестницы.

С. Да (смех), именно так я и думаю. И мне нужно какое-то реальное основание, чтобы изменить мое представление об этом.

^ К. И ты чувствуешь, что в данный момент никто не мог бы убедить тебя в обратном.

С. Да. (Пауза.)

К. Мне кажется, такое сильное чувство, как сейчас, ве­роятно, поддерживается какими-то другими переживания­ми?

С Ну, я... видите ли... как я... как я этим заинтересовал­ся? (Пауза.) Я... не могу вспомнить точно, как это было. Я ду­маю, это произошло само собой, не было ничего такого, что бы вызвало интерес к внешности. Мне кажется, это связано с моим развитием — размышлениями в этой области. Я могу припомнить, очень отчетливо, что в моей жизни... у меня все ассоциировалось с внешностью, телосложением. Сна­чала я хотел быть... я хотел много весить, чтобы всех пере­вешивать, а потом я хотел быть очень высоким. Я думал, что счастье пропорционально росту. (Смех.) Когда я сейчас ду­маю об этом, мне кажется, что это так глупо.

^ К Тогда ты верил во все это?

С Да, несомненно. (Пауза.)

К. Есть какие-нибудь идеи о том, почему ты так думал о себе?

С. Ну, например, будучи маленьким, я завидовал боль­шим людям. Я был — ну, меня били мальчишки, а я не мог дать им сдачи. Я думал, это тоже сыграло свою роль. Но я протестовал, я не хотел быть постоянно битым. Я думаю, с этим нужно что-то сделать.

^ К. Ты на себе почувствовал, что такое быть побежден­ным.

С. О, да. Я постоянно терпел неудачи. (Пауза.)

К. Расскажи мне об этом.

Беседа продолжается, и Пол рассказывает о нескольких случаях, которые приводили к тому, что он начинал ощу­щать себя неадекватным как в личном, так и в социальном плане, а также говорит о том, как он стремился стать “хозя­ином положения”.

К. Но ты чувствуешь, что на самом деле не можешь дос­тичь вершины.

С. Да, это не в моих силах. Конечно, я не думаю, что дол­жен быть на высоте, для этого нет оснований, но мне ка­жется, я заслуживаю лучшего положения, чем сейчас. Я ду­маю, мне не следует продолжать оставаться в нынешнем положении.

^ К. Не следует?

С. Нет. (Пауза.)

К. Ты считаешь, что ты должен идти дальше, оставив позади то, чего ты уже достиг, да?

С. М-м. У меня есть способности, и я осознаю некоторые из них — например, у меня есть задатки в области мате­матики. Я думаю, что есть. И я всегда превосходил своих однокурсников в этом, мне кажется, я смело могу сказать об этом.

К. Следовательно, есть, по крайней мере, что-то одно, в чем ты лучше большинства студентов, с которыми ты учишься.


Некоторые моменты этой беседы следует отметить осо­бо. После того как Пол принял свою негативную само­оценку, он готов признать в себе и некоторые позитив­ные качества. Когда он признал наихудшие чувства по отношению к самому себе, за этим последовало конструк­тивное осознание того, что этим все же картина не исчер­пывается. Довольно показателен эпизод, когда консуль­тант усугубляет высказанное Полом предположение, что он — ”худший из худших”. Пол возражает, намекая на то, что его самооценка не настолько негативна. Также инте­ресно заметить, что, по сути, он требует доказательств, которые подтверждали бы, что он чего-то стоит: “Вот что я думаю. И мне бы хотелось найти какое-то реальное ос­нование для изменения своего мнения”. Но попытка консультанта предоставить ему это основание была бы бесполезной. Только когда он заглянет в самый темный уголок своих страхов и комплексов и обнаружит, что они могут быть приняты, он найдет в себе силы, чтобы изме­нить свой взгляд.

Эта беседа также иллюстрирует то, каким образом пе­реживание катарсиса может способствовать инсайту. По мере того как чувство Пола становится признанным, рас­крываются исходные переживания, а в целом это процесс, в ходе которого клиент может постепенно прийти к само­пониманию.

Другой существенный момент заключается в том, что, поскольку Пола мучает его чувство неадекватности, его единственное желание — стать “хозяином положения”. Когда его переживания спокойно принимаются просто как элементы общей картины, он получает возможность снизить свои притязания. “Конечно, я не думаю, что дол­жен быть на высоте, для этого нет оснований, но мне ка­жется, я заслуживаю лучшего положения, чем сейчас”. Это уже гораздо более разумная цель — стремление к прогрес­су, порождающее гораздо меньший конфликт, чем стрем­ление к совершенству.


^ Реакция на амбивалентные чувства. В желании быть восприимчивым к эмоционально окрашенным установ­кам клиента многие неопытные консультанты часто за­бывают о тех установках, которые можно назвать амби­валентными. Яркий пример этого встречался нам в эпи­зоде с Тэдом. В случае, когда у клиента смешиваются про­тивоположные чувства, выплескиваются любовь и нена­висть, симпатия и отторжение или сосуществуют два по­люса трудного выбора, особенно важно признать, что пе­ред нами амбивалентное отношение. В качестве примера такой ситуации можно привести следующие высказывания: “Ты понимаешь, что должен заняться коммерцией, но музыка — это то, что тебе по-настоящему нравится”;

“Несмотря на злость по отношению к отцу, ты все же лю­бишь его”; “Ты хочешь, чтобы тебе помогли, однако иног­да ты чувствуешь, что это бесполезно”. Или — как в слу­чае Тэда — “Тебе не нравится группа, но в то же время ты искренне желаешь стать ее членом”. Если в процессе те­рапии обнаруживается подобная амбивалентность, это — значительный шаг вперед. Конфликт уже движется к раз­решению, если клиент чувствует, что это конфликт с ясно определенными вариантами решения. В то же время при­знание только одного полюса таких смешанных чувств может затормозить терапию. Как мы наблюдали в случае с Тэдом, предположение консультанта о том, что он ис­пытывает только негативные чувства по отношению к общине, привело к тому, что подросток отверг его пред­ложение относительно выхода из группы. Признание со стороны консультанта только враждебного отношения к родителям, в то время как имеет место чувство привязан­ности, может привести к тому, что клиенту будет труднее проявлять свои позитивные эмоции. Поэтому амбивален­тные отношения необходимо выносить на обсуждение так же открыто, как позитивные или негативные эмоции, поскольку именно через их прояснение клиент способен найти способ разрешения этой амбивалентности.

Консультанта не должно беспокоить то, что проявля­емые чувства могут быть прямо противоположными по отношению друг к другу. Зачастую именно эти противо­положные чувства составляют суть наиболее значимых противоречий, являющихся источниками конфликта. Так, студент произносит самые ужасные слова в адрес сво­его отца. Он не любит своего отца. Он всегда стыдился своего отца. Именно беспричинная, грубая и презритель­ная критика со стороны отца способствовала развитию чувства неполноценности, которое отравляет его жизнь. Однако после нескольких бесед он постепенно признает, что восхищался научными интересами своего отца, его безразличием к разного рода условностям, уважал своего отца за его независимость от контроля матери, который юноша чувствовал на себе. Эти чувства противоположны, но не в том смысле, что одно из них истинно, а другое ложно. Они оба истинны, только враждебность была осоз­нанной, в то время как чувство восхищения отцом никогда ранее не выражалось студентом столь открыто. Открытое проявление этих чувств в ситуации консультирования позволило клиенту достичь гораздо более реалистичной эмоциональной оценки своего отношения к отцу и ощу­тить себя свободным от конфликтов, которые ранее им не осознавались.

Если по мере того как выражаются чувства, консуль­тант сдерживает себя от чрезмерной идентификации с клиентом и одобрения, точно так же как сдерживает себя от критики и неодобрения, клиенту легче выразить и дру­гие, в том числе и противоречивые чувства, которые могут препятствовать принятию каких бы то ни было чет­ких решений в отношении проблем приспособления.


^ Отношение к консультанту. В любой терапевтической ситуации клиент, вероятно, так или иначе проявляет свои позитивные или негативные эмоции по отношению к кон­сультанту и к самой ситуации консультирования. Скорее всего консультант сумел бы управиться с такими ситуа­циями более эффективно, если бы смог по-настоящему признать и принять тот факт, что эти эмоции направлены не на него лично, а на опыт консультирования и зависят от того, что испытывает в данный момент клиент — удо­вольствие или боль.

Чаще всего принять позитивное отношение, выражен­ное клиентом в качестве случайного и незначительного элемента ситуации — это меньшее из того, что должен сделать консультант. При лечении одной молодой девуш­ки высказывания подобного рода наблюдались достаточ­но часто. Как мы увидим, некоторые из них были направ­лены на сам процесс консультирования, некоторые — на психолога, которым в данном случае был мужчина.

В начале третьей беседы девушка заметила, что неко­торые беспокоившие ее проблемы оказались не столь су­щественными, “потому что мне есть, чего ждать”.

В начале четвертой беседы она сказала: “Я начинаю с нетерпением ждать этого”.

В конце этой беседы последовало: “О, мне ужасно не хочется прекращать, когда мы только что начали”. На пя­той беседе она демонстрирует совсем иную сторону свое­го отношения: “По правде говоря, мне еще не было так хорошо с тех пор, как все это началось”. Несколько позже она говорит: “Я так ждала среды, чтобы прийти сюда, по­тому что здесь могу обсудить все это”. Ей опять кажется, что сеанс слишком короток.

В конце шестой беседы, когда консультант говорит:

“Время истекло”, она восклицает: “О, эти слова! Как я их ненавижу!”

На протяжении седьмой беседы она рассказывает о своем письме к отцу и зачитывает отрывки из него. На несколько секунд она выглядит эмоционально выключен­ной, а потом говорит: “А еще я написала вот что: может быть, из меня тоже выйдет психолог. Э-э, я не собиралась говорить этого. Я не думала, что заговорю об этом. Но все выходные мне казалось, что это итог всех моих мечтаний. В конце концов, я всегда хотела получить докторскую сте­пень и всегда хотела что-то делать для людей. Возможно, однажды я удивлю вас своим сообщением о том, что я — доктор психологии”. Консультант отвечает, что, без сомнения, ее опыт поможет ей лучше понимать себя и дру­гих людей и что эти сеансы — очень важны, независимо от того, станет она специалистом в области психологии или нет.

Такие реакции довольно типичны для позитивных эмо­ций, которые имеют место на ранних и промежуточных стадиях консультирования. Впоследствии мы обсудим и те характерные положительные эмоции, которые могут проявиться и на завершающем этапе терапевтического процесса.

Отвечая на эти чувства симпатии и привязанности клиента, консультант должен предоставить ему возмож­ность изменить свое отношение без всякого чувства вины. По сути, установка консультанта должна быть следующей:

“Вы сейчас очень тепло настроены по отношению ко мне, но может наступить момент, когда вы почувствуете себя обиженным, и обязательно наступит время, когда вам уже больше не понадобится поддерживать наши взаимоотно­шения”. Несмотря на то, что такая установка, видимо, не всегда может быть высказана полностью, тем не менее она должна лежать в основе любого высказывания консуль­танта в такой ситуации.

Негативные или враждебные установки по отношению к самому консультированию могут проявляться в опозда­ниях на сеанс (хотя не следует интерпретировать ненадежность уличного движения как доказательство сопротив­ления клиента) либо в желании прервать сеанс раньше времени. Иногда клиент демонстрирует такое отношение своей неспособностью обсуждать собственные проблемы, даже несмотря на ранее успешно установленный контакт. Обычно такое сопротивление возникает из-за болезнен­ности самого процесса консультирования. То есть в со­знание был допущен материал, столкновения с которым клиент всячески избегает. Решения, которые ему необхо­димо принять, принимаются крайне болезненно. И есте­ственно, что консультант и сама ситуация консультиро­вания становятся чем-то, чего нужно избегать. Когда по­добные негативные установки очевидны, то лучше всего признать их, точно так же, как и любые другие негатив­ные чувства, которые могут открыто проявиться. Пример подобной ситуации будет приведен в следующем разделе вместе с соответствующими комментариями.

Несмотря на то, что уже много всего было написано на тему сопротивления в терапии, автор хотел бы выра­зить несогласие с большинством высказываемых точек зрения и, в свою очередь, предлагает иную гипотезу, ко­торую, надеемся, можно будет проверить по мере расши­рения наших знаний о психотерапии. Она заключается в том, что сопротивление по отношению к консультирова­нию и к консультанту не является ни обязательной час­тью психотерапии, ни желаемой составляющей процес­са. Но его возникновение обусловлено в основном отсут­ствием необходимых методов работы, с помощью кото­рых клиент сможет выразить свои проблемы и пережива­ния. Иначе говоря, из-за неразумных попыток консультанта сократить терапевтический процесс посредством вынесения на обсуждение эмоциональных установок, которых клиент еще не готов признать, возникает проти­воречие. Верна или нет данная гипотеза, но очевидно, что сокращение процесса является достаточно распростра­ненной ошибкой в ходе терапии, и этот вопрос заслуживает отдельного рассмотрения, к чему мы и перейдем в следующем разделе.


Некоторые риски в процессе терапии


В случаях несистематического консультирования, на­пример, в школах, институтах и других организациях, где привлекаются консультанты со слабой психологической подготовкой в сфере консультирования, трудно с доста­точной долей уверенности выделить ошибки в проведе­нии терапевтической беседы. Еще труднее оценить по­следствия их ошибок, так как эта терапия — несколько специфичная область. Тип консультирования, обсуждае­мый нами в этой работе, предполагает более серьезную ответственность. Это упорядоченный процесс, и состав­ляющие его элементы могут быть признаны с большей го­товностью. Данный метод более эффективен для реорга­низации личности, а значит, ошибки более серьезны и более опасны. Поэтому имеет смысл выделить ошибки, характерные для каждого этапа консультирования, кото­рые могли бы подтвердить всю серьезность сказанного.

В значительной степени процесс проговаривания — полезный и, по-видимому, самый ясный метод в арсена­ле психотерапевта. Когда консультант сомневается в пра­вильности выбранного им направления, он обычно спа­сается тем, что позволяет клиенту говорить. Но здесь есть некоторый риск, и на это следует обратить внимание.