I. Комната в Царском ~ Совершеннолетие Володи Дешевова Лида Леонтьева, Поездка на Валаам Нешилот Юкс и Юкси 7 дневник

Вид материала

Документы

Содержание Анна ахматова Н.н.пунин - а.а.ахматовой*. Н.н.пунин - а.а.ахматовой. Н.н.пунин - а.а.ахматовой Н.н.пунин - а.а.ахматовой

Подобный материал:

• Экскурсии по Гродненской области, 50.92kb.
• Знамя Мира Рериха на Валааме, 35.21kb.
• «Нить судьбы», 276.34kb.
• «Нить судьбы», 276.09kb.
• Всё началось в 19ч. 00м. Как и во всяком сказочном государстве у нас в школе были различные, 8.53kb.
• Загородная поездка в мемориальный комплекс «Хатынь». Поездка в историко-культурный, 20.89kb.
• Боливийский дневник 7 ноября 1966 года, 1056.64kb.
• В фонд поддержки Володи Ланцберга, 16.58kb.
• «кижи + валаам + соловки» Москва – Петрозаводск – Кижи – Сортавала Валаам – река Шуя, 123.75kb.
• Конкурс рисунков Кл комната Кл комната, 157.14kb.

^

АННА АХМАТОВА

От тебя я сердце скрыла,

Словно бросила в Неву...

Прирученной и бескрылой

Я в дому твоем живу.

Только... ночью слышу скрипы.


Что там — в сумраках чужих?

Шереметевские липы.

Перекличка домовых...

.Осторожно подступает,

Как журчание воды,

К уху жарко приникает

Черный шепоток беды

И бормочет, словно дело

Ей всю ночь возиться тут:

«Ты уюта захотела,

Знаешь, где он — твой уют?»

6. Фонтанный Дом
^

Н.Н.ПУНИН - А.А.АХМАТОВОЙ*.

февраля 1937 года. <Ленинград> третий день твоей тюрьмы

Милый мой. Сегодня у нас стирка, поэтому не достали мо­лока и яиц. Посылаю, что было дома. <Яйца> сырые, попроси кипятку и опусти на 10 минут — будет что надо. Звонил Марти-росов; пришлет переводы стихов, чтобы тебе передать; может быть, как-нибудь от скуки переложишь в строчки. Это не спеш­но; добивался попасть к тебе.

Больше ничего не произошло. Милый мой, как все это уны­ло. Целую хваленые руки. Иди домой.

К.-М.


^ Н.Н.ПУНИН - А.А.АХМАТОВОЙ.

февраля 1937 года. <Ленинград> 4 й день, как тебя нет

Посылаю яйца, сливки, варенье, чтобы ты могла согреть кипятком. Платок в починке, валенки нашел -г все это прине­сет Лева завтра.

Никто не звонил, ничего не произошло, кроме того, что сол­нечные дни сменились вьюжными.

Целую тебя, милый мой. Приходи домой. К.-М. Мимо тебя сегодня ходил четыре раза.


Н.Н.ПУНИН - А.А.АХМАТОВОЙ.

февраля 1937 года. <Ленинград>

Милое солнце - Лева говорит, что ты напоминала ему о сегодняшнем дне*. Мне странно это. По-разному странно. Це­лую тебя и поздравляю. До чего уныло. Сижу все время дома, потому что Москва сыплет телеграммами с требованием выслать программы, а программы писать, знаешь, как скучно. Лева пло­хие о тебе рассказывает вести. Ты все такая же жалкая? Сар­ра прислала письмо и тебя поздравляет. Как она может пом­нить! Отчего тебе так мало можно посылать — а варенья хочешь или компот?

Получила ли от Веры цветок? У меня пока ничего не про­изошло особенного и не особенного. Напиши мне записочку.

Целую тебя крепко, милая радость — ну что, ну что, ну что? К.-М.


Н.Н.ПУНИН - А.А.АХМАТОВОЙ.

мая 1937 года. <Ленинград>

Милый мой!

Здравствуй! Твои телеграммы получил, но вторая запозда­ла на полчаса: О.И.* с таким неистовством понесся в Собес, что мой звонок опоздал, он с полчаса как ушел. На всякий случай пересылаю тебе его записку.

Лева ничего; опять в исторической стихии, открыл какой-то новый народ. У меня есть сведения, что ленинизм как дисцип­лина в вузах уничтожается, говорил Исаков.

Живу тишайше и пока ни у кого не был; все пишу, и у ме­ня даже суеверный страх — не перед смертью ли, до такой сте­пени не могу оторваться от стола. Как-то на днях писал до вос­хода, пел соловей, ну и это ни с чем не сравнимо.

У Верочки* несчастье, умирает жена брата, и она на две недели уехала во Владимир.

Мара освобождена от экзамена и собирается в Разлив, а наш дом полон экзаменационной лихорадки. Писем тебе нет, кроме открытки из Собеса с просьбой представить удостовере­ние о болезни и заработке. Подождут.<...>

Если ты получишь там деньги, попроси Нину Антонов­ну* или кого-нибудь купить тебе (с тобой) платьишко и туфли. Умоляю.

Ты уезжала такой «нерукотворенной», так что я вспомнил слова Мельци: «И в окне была прекрасна, как ангел».

Целую тебя и жду..-го буду дома после 20 часов. Был на Рембрандте и «его школе». Самое ужасное быть талантливым, лучше уж просто без­дарным; это я говорю о «его школе». Свободны только гений и бездарность, для талантливого нет свободы; гений и бездарность, оба по-разному могут делать, как хотят и что хотят (у первого все равно все получится, у второго все равно ничего не полу­чится ), только талантливый не может делать, что и как хочет. Ужасно.

Целую, целую, милая. Твой К.-М.


^ Н.Н.ПУНИН - А.А.АХМАТОВОЙ.

августа <1937 года>. Москва

Милый ангел.

Прости и забудь «глупки». Я хотел много и подробно все это описать, да вспомнил, что твои письма кто-то там читает, и стало противно писать. К тому же мы уже опоздали на 3 часа, и неизвестно, сколько будем стоять в Москве, может быть, ми­нут 10, так что нельзя уйти от поезда. Под Клином нас настиг ураган и весь путь был завален деревьями и телеграфными стол­бами, пробирались, рубя...

К.-М.
^

Н.Н.ПУНИН - А.А.АХМАТОВОЙ

<Август 1937>, после Царицына*

Здравствуй, горькая Ан.

Что может написать человек после всего, что было ему ска­зано и что сказал он? — Ничего.

Сегодня наконец жарко по-настоящему; ты, вероятно, из­немогла бы. Мне бы хотелось знать, кто из нас сейчас больше думает друг о друге, если бы не одна твоя фраза, я бы решил: одинаково. Кто хуже думает? — ты.

После того, как ты так зло сказала о моей старости, я не могу уже жаловаться на прошлое, на так называемые убытки. История с Юкси не выходит из головы*. Начинаешь верить, что, действительно, мудро устроено в жизни: вовремя подбираются концы. Каждый остается при своем. Я - в одноместной каюте II класса. А ты?

Впрочем, я уже соглашаюсь, что твое место не на земле: ло­маная кушетка, на которой ты спишь, лишь доказательство и ни­чего больше. Ты хорошо выбрала свое место, я уже не спорю.

Изумительно жарко. Завтра будем в Астрахани. Немнож­ко страшно увидеть Сарру.

Ну, прощай. Ничего не хочу говорить больше: боюсь твоей злобы.

«Бог с тобой, Ева».

Не жалею, что поехал. Мне здесь очень хорошо. Прости.

Целую твои нежные руки. Твой К.-М.


ДНЕВНИК. 1937 год.

сентября

Был в Москве (после Волги) - одни ужасные глаза. Та­кой я ее не видел. В одном учреждении сидим разговариваем о разных вещах, вроде искусства, и вдруг один из нас мечтатель­но говорит: «Ольга Константиновна, организовать бы зимовку на десять лет в Африку».— О чем он думал?

.12 сентября

Из ста миллионов — миллион партийных. Почему не все?. сентября

Необычайно длинное лето. Тепло. Апрель был жаркий; еще спим при открытых окнах.

(Совсем о другом.)

Как-то пришел домой, узнал, что у Ани был проф. Гаршин*. Некоторое время спустя Аня рассказывает не совсем пристой­ный анекдот.

Я подозрительно: «Это тебе Гаршин рассказал?»

Аня находчиво: «Нет, один незнакомый в трамвае».

(Еще совсем о другом.) Нам вместе скоро будет сто лет.