Geum.ru

Программа учебной дисциплины история россии 050401 История, история с дополнительной специальностью

Вид материалаПрограмма
Подобный материал:
1   ...   24   25   26   27   28   29   30   31   ...   66
Тема 82. Экономическое и политическое положение весны-начала лета 1918 г.

  1. «Очередные задачи Советской власти» как программа экономической политики.
  2. Государственное строительство.
  3. Разработка и принятие первой советской конституции.
  4. Складывание однопартийной системы.


«Очередные задачи Советской власти» – как программа экономической политики. Причины ее срыва. Запрет частной торговли продуктами и установление продовольственной диктатуры. Милитаризация труда. Централизация управления экономикой. Дальнейший спад производства, его причины. Паралич транспорта. Природа и острота продовольственной проблемы.

Государственное строительство. Реорганизация армии на новых принципах. Усиление исполнительной власти в центре и на местах. Начало создания ревкомов. Образование автономных республик и провозглашение федеративного устройства России. Разработка и принятие первой советской конституции. Создание в деревне комбедов, их функции, отношения с Советами, результаты деятельности. Полный разрыв с левыми эсерами. События 6 июля 1918 г. в Москве. Мятеж М. Муравьева. Складывание однопартийной системы.

Весной 1918 г. большевикам не удалось преодолеть хозяйственные трудности, которые по-прежнему вызывали политические и организационные проблемы. Ставка на революционный порыв масс, на рабочий контроль не позволила быстро навести порядок на производстве. Более того, многие рабочие понимали революцию так, что они являются хозяевами производства и могут управлять им по собственному усмотрению и в собственных интересах. До весны шел процесс стихийного захвата фабрик и заводов. Действия рабочих были аналогичны крестьянской экспроприации помещичьих земель. И партия большевиков до поры до времени вынуждена была мириться с этим. Однако подобная практика расходилась с марксистским пониманием социалистической экономики, планомерно организованной, координируемой единым центром в интересах всего общества. ВСНХ пока еще не мог справиться с этой задачей.

Брестский мирный договор коренным образом изменил экономическую и политическую ситуацию в стране. Сделанный Лениным акцент на необходимости «мирной передышки» для стабилизации хозяйства, с одной стороны, а с другой – колоссальные потери материальных и людских ресурсов заставляли задуматься о решительном повороте в экономической политике. После заключения мира не надо было заниматься вопросами войны и мировой революции, а можно и нужно было сосредоточиться на внутренних проблемах. Сложившиеся в период Брестского мира разногласия теперь автоматически были перенесены в область экономики. В.И. Ленин, испытывая неприязнь к «левым коммунистам», на какое-то время попал под влияние группы Ларина – Милютина, которые являлись поклонниками немецкой организации экономики, сложившейся в годы войны. В начале апреля 1918 г. В.И. Ленин твердо заявил о своем решении изменить внутриполитический курс. Его план предусматривал прекращение национализации и экспроприации, сохранение частного капитала. В этом пересмотре политики, как утверждал впоследствии Ленин, уже угадывались туманные контуры будущего НЭПа.

Новый план В.И. Ленин подробно изложил в статье и докладе (с которым он выступил на заседании ВЦИК 29 апреля) «Очередные задачи Советской власти». В начале мая Ленин написал работу «О «левом» ребячестве и о мелкобуржуазности», где подверг критике «левых коммунистов» по вопросам внешней и внутренней политики большевиков и развил план создания социалистической экономики. По мнению Ленина, в целях стабилизации Советской власти необходимо было начать техническое сотрудничество с крупной буржуазией, восстановить авторитет администрации на предприятиях, ввести строгую дисциплину труда с опорой на материальные стимулы. Он предлагал широко привлекать к сотрудничеству буржуазных специалистов и был готов отказаться от столь любезного сердцу марксиста принципа равной оплаты труда рабочего и чиновника. Задуманный им смешанный экономический порядок получил название «государственного капитализма» (по поводу которого Маркс не писал ни строчки).

«Государственный капитализм», по мысли Ленина, позволял вести крупное производство под контролем государства, используя средства предпринимателей, их опыт для постепенного преобразования капиталистической собственности в социалистическую. Государственный капитализм был шагом вперед по сравнению с мелким, распыленным производством, который не поддавался учету и контролю. Социализм мог победить капитализм только более высокой организацией труда и повышением его производительности. Для этого необходимо было увеличить производство топлива, железа, машиностроение, химическую промышленность. А это требовало знаний, подъема образовательного и культурного уровня масс. В.И. Ленин придавал огромное значение организации соревнования, успеху которого будет способствовать гласность - только сила примера может зажечь массы. Безответственность, которую порождало коллегиальное управление (первоначально рабочие решали все дела на митингах и собраниях), должно было преодолеть единоначалие. «Надо научиться, – писал Ленин, – соединять вместе бурный, бьющий весенним половодьем, выходящим из всех берегов, митинговый демократизм трудящихся масс с железной дисциплиной во время труда, с беспрекословным повиновением воле одного лица, советского руководителя, во время труда».

«Левые коммунисты» и анархисты отреагировали на новый ленинский курс критикой. Они заявили, что подобный путь открывает эру полного господства финансового капитала, что привлечение буржуазных специалистов есть «соглашение с буржуазией». Левые требовали непримиримой враждебности к буржуазии, атаки на капиталистические экономические отношения, национализации и «социализации» промышленности, рабочего контроля и сохранение власти местных экономических советов, поддержки бедных крестьян против богатых, а также развития крупных сельскохозяйственных предприятий.

Так же как и по вопросу Брестского мира, в партии столкнулись два подхода в определении характера происходящих событий. «Левые» безоговорочно признали свершившийся переворот социалистическим и требовали экономических мер, адекватных социалистической теории. Ленин, обеспокоенный, прежде всего, проблемами сохранения политической власти, лавировал, меняя политику в соответствии с изменениями социально-экономической ситуации в стране. Не удалось в короткий срок наладить промышленное производство – это отразилось на сельском хозяйстве: нет необходимых промышленных товаров – крестьяне прячут зерно. Отсюда – голод в городах – угроза существованию новой власти. В.И. Ленин обращается к опыту соседней страны: «Да, учитесь у немца!.. вышло так, что именно немец воплощает теперь, наряду с зверским капитализмом, начало дисциплины, организации, стройного сотрудничества на основе новейшей машинной индустрии строжайшего учета и контроля. А это как раз то, чего нам недостает». Единственным «недостатком» германского государственного капитализма является то, что он поддерживается юнкерско-буржуазным государством, а если поставить на его место советское, то есть пролетарское государство, размышлял Ленин, то получится вся сумма условий, которая даст социализм.

В мае 1918 г. полемика по вопросу об организации промышленной политики прекратилась. Экономическая ситуация в стране обострилась в связи с наступившим продовольственным кризисом. Первый черновой набросок долговременной экономической и политической программы движения к социализму столкнулся с грубой прозой российской действительности. Вновь обострился вопрос о власти. Весной 1918 г. Советская Россия представляла собой конгломерат самоуправляющихся, а фактически «самостоятельных» территорий и хозяйственных единиц, страну с разорванными экономическими связями и слабой центральной властью.

Для наведения порядка стали применять чрезвычайные меры сначала в наиболее критических отраслях экономики. Начало положил так называемый «железнодорожный декрет», который с марта 1918 г. предусматривал назначение отдельных ответственных лиц, беспрекословное исполнение их приказаний, диктаторские права отрядов военной охраны по обеспечению порядка и т.д. Подобные меры открывали дорогу не только к наведению порядка, но и к конструированию особых органов управления, которые могли подменять (и подминать) Советы или превратиться в параллельно существующие структуры власти.

Продолжению развития данной тенденции способствовал голод весны 1918 г. Наступление голода в промышленных центрах страны оказалось для центральной власти в какой-то степени неожиданным. Ведь еще 29 апреля в докладе В.И. Ленина во ВЦИК «Очередные задачи Советской власти» ни о какой продовольственной диктатуре речи не было. Продовольственную политику предполагалось вести примерно по тому же курсу, который наметился с марта, то есть, сохраняя хлебную монополию, твердые цены, получать хлеб с помощью товарообмена с деревней. Правительство не собиралось использовать насилие в продовольственном снабжении, хотя на местах эту меру уже иногда применяли. Однако через 10 дней после ленинского доклада СНК принимает решение о введении продовольственной диктатуры.

29 апреля 1918 г. на Украине с помощью австро-германских войск к власти пришел гетман Скоропадский. Это не только резко ухудшило общую военно-политическую ситуацию, но и обострило продовольственную проблему. Центральная Россия снабжалась продовольствием из южных районов по двум веткам железных дорог: Ростов – Воронеж и Тихорецкая – Царицын. Линия Ростов – Воронеж сначала была перерезана гайдамаками и немцами у станции Чертково, а затем они овладели и Ростовом. В результате восстания чехословацкого корпуса в конце мая будут отрезаны еще Сибирь и часть Поволжья. В результате этого, вместо 25 фунтов хлеба, положенных по плану Наркомпрода на человека в месяц, реально возможным стало выдавать только 3 фунта в месяц. Возросла нервозность населения, начались голодные бунты и вспышки насилия. В Петрограде, Москве и других местах рабочие получали по 50 в лучшем случае по 100 гр. хлеба в день.

Вот в такой наколенной атмосфере и готовился декрет о чрезвычайных мерах по стабилизации продовольственного положения. 8 мая СНК постановил принять декрет о чрезвычайных полномочиях комиссару по продовольствию. Подчеркивалась мысль о необходимости вести беспощадную и террористическую борьбу и войну против крестьянской и иной буржуазии, удерживающей у себя излишки хлеба: владельцы хлеба, имеющие излишки и не вывозящие их на станции, места сбора и ссыпки, объявляются врагами народа и подвергаются заключению в тюрьме на срок не менее 10 лет, конфискации всего имущества и изгнанию навсегда из общины. В борьбе за хлеб Наркомпрод получил право применять и вооруженную силу. В своем докладе ВЦИК 9 мая нарком продовольствия А.Д. Цюрупа заявил: «У нас нет другого выхода, как объявить войну деревенской буржуазии, и только с оружием в руках можно получить хлеб». Декрет ВЦИК о продовольственной диктатуре был опубликован 13 мая. Он установил на год для крестьянского населения нормы душевого потребления: 12 пудов зерна и 1 пуд крупы. Весь хлеб сверх указанных норм получил название «излишки» и подлежал отчуждению. С учетом того, что времени до нового урожая оставалось мало, то в «излишки» продотряды включали практически весь обнаруженный хлеб.

Подобный подход к заготовке продовольствия вызывал у крестьян производящих хлеб губерний недовольство и сопротивление. Например, продовольственные управы и местные Советы Казанской, Тамбовской, Саратовской губерний и Западной Сибири самовольно объявили о воспрещении вывоза хлеба со своих территорий. Подобные настроения были во многих губерниях. В этот период между центральной властью и губернскими Советами еще более обострились противоречия. Советы Саратовской, Самарской, Симбирской, Казанской и других губерний приняли постановление об отмене твердых цен на хлеб и разрешении свободной торговли. Это был своеобразный бунт против экономической политики большевиков. Поэтому 27 мая был принят декрет о переподчинении всех губернских и уездных продорганов не местным Советам, а непосредственно наркому продовольствия, который получил право отменять постановления Совдепов и входить во ВЦИК с предложением о придании их суду и роспуске местных Советов. Тем самым был сделан первый шаг по ограничению Советской власти на местах и концентрации властных функций в центре. Вскоре по такому же пути двинулись ВСНХ, военное и другие ведомства, установившие свою вертикальную систему подчинения и ограничив роль местных органов Советской власти к минимуму.

Оппоненты большевиков назвали декрет 27 мая – «банкротством идеи Советов». Во ВЦИК меньшевик Абрамович своей речью бил не в бровь, а в глаз: «Вам (большевикам) приходится возвращаться к старой, испытанной бюрократизации, вам приходится передать всю страну в руки центральной бюрократии, вы доказываете этим декретом только то, что Россия сейчас не способна управляться методом общественной человеческой демократии, что она не способна управляться вашей советской демократией и, что она и может управляться только как встарь, бюрократическим аппаратом».

Помимо множества острейших политических проблем, вызванных продовольственной диктатурой, возникла проблема и учета «излишков» у каждого крестьянина. Для этого требовалось увеличивать бюрократический аппарат, создавать продовольственную армию. 26 мая ЦК РКП(б) утвердил тезисы Ленина по текущему моменту. Он предложил в связи с голодом объявить на июнь – август военное положение в стране. Ленин предложил выделить лучшую часть армии для сбора хлеба и топлива. Было разработано положение о продовольственных отрядах, число которых стало быстро расти.

11 июня был издан декрет ВЦИК «Об организации деревенской бедноты и снабжении ее хлебом, предметами первой необходимости и сельскохозяйственными орудиями». Необходимо было опереться на социальную базу в деревне – фактически организовать реально идущую в стране борьбу голодных с сытыми, опираясь на деревенскую бедноту. Комбеды были необходимы в обнаружении скрытых запасов и «приведении в известность» излишка хлеба у того или другого хозяина, для отобрания излишков и переотправки их в губернские склады (Цюрупа). По мнению наркома, в комитеты должны избираться лишь те крестьяне, которые не проходят под понятие кулаков, которые не имеют торгово-промышленных предприятий и не пользуются наемным трудом. Часть конфискованного хлеба шла на продовольственные потребности бедноты. Не случайно на волне деятельности комбедов проходил и процесс всеобщего поравнения деревни, который впоследствии получил определение «осереднячивание».

Методы, с помощью которых продотряды и комбеды добывали хлеб, оказались малоэффективными, но они раскололи деревню. В течение лета 1918 г. удалось извлечь буквально крохи продовольствия, осенью заготовка оживилась. Однако 30 млн. пудов хлеба, которые удалось получить ценой массовых возмущений, было недостаточно, чтобы прокормить город и армию. Вооруженный поход в деревню привел к крупномасштабной гражданской войне. Сводка Наркомпрода по Пензенской губернии так подводит итоги комбедовской кампании: «Комитеты бедноты всюду оставили безотрадные воспоминания о таких их делах, которые иначе как уголовными преступлениями назвать нельзя». Ленин быстро понял всю опасность, которая исходила от насильственных методов изъятия хлеба. Уже в начале августа он начинает пересматривать крестьянскую политику, ищет способы «нейтрализовать в гражданской войне наибольшее число крестьян». В ряде выступлений он призывал находить соглашения со средним крестьянством. В ноябре на VI Всероссийском съезде Советов было принято решение о вхождении комбедов в местные Советы и таким образом они были упразднены.

После введения продовольственной диктатуры и комбедов совместное пребывание большевиков и левых эсеров в органах государственной власти стало обоюдонетерпимым. Большевики все больше шли по пути государственного централизма, им не нужны были малонадежные попутчики. Жесткая политика по отношению к крестьянству вызвала протесты со стороны левых эсеров и почвы для союза практически не оставалось. Обе стороны готовились к разрыву отношений.

После подписания Брестского мира ЦК ПЛСР принял решение о выходе из СНК, чтобы развязать себе руки для открытой критики и борьбы против РКП(б) и Совнаркома. Эта борьба велась под лозунгом «Долой Брест». Однако крестьянские массы хотели мира и не поддержали этот лозунг. Наметился разлад и в руководстве левых эсеров. В апреле 1918 г. состоялся II съезд партии, на котором Спиридонова, Колегаев и другие выступили против выхода из Совнаркома. Указывали на то, что партия теряет массы. Однако они оказались в меньшинстве. Было решено дать бой большевикам на предстоящем V съезде Советов, который работал с 4 по 10 июля. Левые эсеры готовили свою повестку дня, доклады и резолюции, осуждающие внешнюю и внутреннюю политику большевиков. Занимая ответственные посты во ВЦИК, ВЧК, Красной Армии, милиции, они повсеместно создавали свои боевые дружины на случай, если V съезд Советов не пойдет по их сценарию. 24 июня ЦК ПЛСР утвердил план мятежа в Москве, по которому намечалось во время работы съезда арестовать Советское правительство. Сигналом для выступления должно было послужить убийство посла Германии графа Мирбаха, заодно сорвать Брестский мир и вызвать наступление немцев.

V Всероссийский съезд Советов начал свою работу 4 июля в Москве в Большом театре. Прибыло 1164 делегата: коммунистов – 773, левых эсеров – 352. Последние пытались навязать обсуждение вопроса об отношении масс к майско-июньским декретам, требовали отменить смертную казнь (введенную большевиками в феврале во время наступления немцев), сорвать Брестский мир. Большинство съезда отвергло данную повестку, тогда левые эсеры покинули зал заседаний. 5 июля с отчетами выступили Я. Свердлов и В. Ленин. От левых эсеров – их лидер М.А. Спиридонова. Она требовала отменить продовольственную диктатуру и комбеды, высказать недоверие Совнаркому. Однако съезд принял большевистскую резолюцию. 6 июля начался мятеж эсеров в Москве. Блюмкин и Андреев убили в германском посольстве Мирбаха и скрылись в отряде ВЧК, которым командовал левый эсер Попов. Были арестованы Ф. Дзержинский и ряд его заместителей. Совершили обстрел Кремля, попытались прорваться к Большому театру с целью арестовать большевистскую фракцию съезда Советов. Захватили центральный телеграф и по всей стране оповестили о захвате власти. Однако 7 июля мятежники были окружены, штаб отряда Попова был разбит артиллерией, мятеж был подавлен. В эти дни были разгромлены выступления левых эсеров в Петрограде, Ярославле, Рыбинске и ряде других мест. 10 июля мятеж поднял командующий Восточного фронта Красной Армии Муравьев в Симбирске, но он также был подавлен.

9 июля V Всероссийский съезд Советов возобновил свою работу. 200 делегатов левых эсеров отмежевались от мятежников. Съезд постановил исключить из всех Советов те организации левых эсеров, которые приняли участие в мятежах. Многие левые эсеры стали выходить из партии. Таким образом, двухпартийная система прекратила свое существование, и особенностью советской диктатуры пролетариата стала однопартийная система.

10 июля V съезд Советов принял постановление «Об организации Красной Армии» - вводился принцип всеобщей воинской повинности. Единогласно утвердил текст первой советской Конституции РСФСР. Конституционная комиссия разрабатывала ее текст в течение нескольких месяцев. В основу Конституции вошли «Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа» и другие декреты Советской власти. Конституция должна была придать всей структуре управления большую стройность и согласованность в работе. Советская власть провозглашалась государственной формой диктатуры пролетариата. Советская Федерация стала главным принципом государственно-национального строительства – свободный союз всех национальностей страны. Конституция утвердила переход основных средств производства в собственность народа. Это должно было послужить материальной базой для народовластия и широкой демократии. Но при этом, выборы в Советы проводились не тайным, а открытым голосованием. Чтобы обеспечить в крестьянской стране преимущество рабочих предусматривалось избирать одного депутата на съезд Советов от 25 тысяч рабочих и от 125 тысяч крестьян. Выходцы из чуждых классов, эксплуататоры лишались избирательного права. Но при этом не было ограничений по полу, национальности, вероисповеданию и прочее. Советская Конституция не только провозглашала права, но и налагала обязанности: защищать социалистическое отечество, трудиться на благо общества. Статья 18-я гласила: «Не трудящийся да не ест».


Тема 83. Историография Гражданской войны.

  1. Ленинская концепция Гражданской войны.
  2. Становление и развитие советской историографии войны.
  3. Проблемы истории Гражданской войны и интервенции в современной отечественной историографии.
  4. Зарубежная историография Гражданской войны в России.


Ленинская концепция Гражданской войны. Становление и развитие советской историографии войны. Оценка причин, характера, хода и итогов Гражданской войны в работах Л.Д. Троцкого, И.В. Сталина, М.В. Фрунзе, К.Е. Ворошилова, В.А. Антонова – Овсиенко и др. Изменение в оценках войны, роли отдельных личностей в 1930-е годы. Литература русской эмиграции о Гражданской войне. А.И. Деникин, П. Краснов, П.Н. Милюков, П.Н. Врангель, Н.И. Махно, С.П. Мельгунов и др. Проблемы истории Гражданской войны и интервенции в современной отечественной историографии. Зарубежная историография Гражданской войны в России.

Историография гражданской войны и иностранной интервенции зародилась еще во время ведения военных действий, прошла в своем развитии несколько этапов, нашла свое отражение в эмигрантской и зарубежной литературе, и ее основные проблемы по-прежнему обсуждаются специалистами в современной России и на Западе.

В личной библиотеке В.И. Ленина находилось более 20 книг только по истории Гражданской войны. Этот факт свидетельствует о том, что данная проблема его очень интересовала и уже при его жизни вышли десятки книг о гражданской войне. Во многих работах и выступлениях самого вождя революции была изложена его концепция гражданской войны. В.И. Ленин дал марксистскую оценку сущности, характера и социального смысла гражданской войны, проанализировал соотношение и расстановку классовых сил, определил ее основные этапы, дал оценку основных сражений, показал источники победы советского лагеря. Основу ленинской концепции истории гражданской войны составляет определение ее как наиболее острая форма классовой борьбы. Что последняя приобретает наиболее острую форму в результате идеологических, политических и экономических столкновений, которые, нарастая и накапливаясь, делают неизбежным вооруженное столкновение между пролетариатом и буржуазией. С его точки зрения правильная оценка хода и исхода войны возможна при одном непременном условии – если все это рассматривается с учетом факторов войны и классовых отношений.

В.И. Ленин показал, что Октябрьская революция и установление Советской власти сопровождались в ряде мест вооруженной борьбой. Однако гражданская война и революция это различные и совсем не тождественные социальные понятия. Содержанием революции является вопрос о власти. Это наибольшее обострение классовых противоречий. «Революция есть сама классовая борьба, доведенная до ее высшей точки. Гражданская война – такая форма классовой борьбы, при которой классы, большие группы людей в обществе борются с оружием в руках против друг друга».

Гражданская война не единственная форма вооруженной борьбы классов. Такой формой может еще быть вооруженное восстание, которое часто сопровождает (или начинает) революцию. Гражданская война – более сложная форма вооруженной борьбы. Она охватывает страну в целом (а не отдельные местности) и более продолжительна по времени. Она вовлекает в свою орбиту почти все население. Ни один класс и социальная прослойка не остаются в стороне от борьбы. На VII съезде партии В.И. Ленин говорил о том, что с 25 октября 1917 г. гражданская война стала фактом – буржуазия с оружием в руках выступила против власти рабочих. Однако буржуазия в этот период быстро потерпела поражение, не имея ни экономической, ни политической, ни широкой социальной опоры. Характеризуя этот этап революции, Ленин подчеркивал, что в борьбе против помещиков и буржуазии на первый план выдвигались не столько военные действия, сколько агитация, политическое поприще, на котором и были достигнуты решающие победы. Весной 1918 г. наступила мирная передышка. Позднее, оценивая этот период, Ленин писал: «Казалось военные задачи были решены, но это было не так. Мы только подходили к гражданской войне» (ПСС. Т.44. С.198).

Гражданская война не является неизбежной после всякой революции, но, как правило, происходит. Гражданские войны могут происходить и происходили между группировками господствующего класса. Самой справедливой войной Ленин назвал революционную вооруженную борьбу трудящихся против эксплуататорских классов. Гражданская война является продолжением не революции, а политики революции. Вооруженную борьбу развязывает свергнутая буржуазия. Революция вынуждена защищаться. Гражданская война и ее жертвы, с точки зрения Ленина, - это цена не революции, а контрреволюции. Выбор форм борьбы и переход к ее наиболее острой и ожесточенной форме – гражданской войне – зависели не только от субъективного желания русской буржуазии. К лету 1918 г. изменилось соотношение классовых сил. Произошло объединение внутренней и внешней контрреволюции. К этому времени изменилась экономическая политика Советского государства, которая вызывала недовольство широких слоев населения, а это, в свою очередь, повлияло и на политический союз с левыми эсерами и т.д., то есть изменилась и политическая ситуация. Все это повлияло на изменение в расстановке социальных и политических сил и вызвало крупномасштабную вооруженную борьбу.

В 1920-е годы происходило становление советской историографии гражданской войны. Огромное влияние на литературу этого периода оказали ленинские труды, а также оценка важнейших событий войны в решениях партийных съездов и конференций. В эти годы были опубликованы работы Ф. Дзержинского, С. Кирова, И. Сталина, Г. Орджоникидзе, М. Фрунзе, Л. Троцкого и других. Ленинская концепция истории Гражданской войны утверждалась в борьбе против кадетской и эсеро-меньшевистской концепции. Суть гражданской войны сводилась к борьбе рабочих и крестьян против внешних и внутренних врагов Советской власти. Такой подход выглядел несколько упрощенно и сводился к столкновению эксплуататоров и эксплуатируемых. Однако во второй половине 20-х годов публиковались и относительно самостоятельные исследования. Один из авторов – С.А. Алексеев – разделил классовые силы в данной войне на три группы: две активно противостоящие друг другу – городская и сельская буржуазия, с одной стороны, пролетариат и сельская беднота – с другой; в качестве третьей, количественно самой большой он представил мелкую буржуазию, включая среднее крестьянство. Эта третья сила играла в войне огромную роль: пополняла противоборствующие стороны, и от настроений и колебаний в ней зависел ход и исход войны.

30 июля 1931 г. вышло постановление ЦК ВКП(б) об издании многотомной «Истории гражданской войны». С этого момента улучшилась вся организация научно-исследовательской работы. К середине 30-х годов был издан только первый том, а затем начались массовые репрессии, в число «врагов народа» записали многих активных участников и полководцев Гражданской войны, их имена вычеркивались из истории или преподносились в искаженном виде. История революции и Гражданской войны была подчинена культу личности. Начало этому положила брошюра К. Ворошилова «Сталин и Красная Армия» (1929 г.). С этого времени Сталина стали изображать вдохновителем всех побед, а Троцкого – организатором поражений.

В «Кратком курсе истории ВКП(б)» (1938 г.) представления о Гражданской войне сводились к сталинской схеме о трех походах Антанты: первое наступление – весна 1919 г., главная сила – Колчак; второе – осень 1919 г., главная сила – Деникин; третья – 1920 г. – война с панской Польшей и разгром Врангеля. Все факты оценивались в пользу победителей, по сути, была создана легенда о войне, в которой величайшие по трагизму народные испытания подменялись сказочными подвигами С. Буденного и К. Ворошилова. В художественной литературе реализм в описании войны, продемонстрированный в гениальных романах М. Шолохова, М. Булгакова, Ал. Толстого, в последующее время также был вытеснен литературно-политической конъюнктурой.

После ХХ съезда партии изменились подходы в освещении событий войны, значительно расширился корпус архивных источников, утверждалась новая тематика, новые методы исследования. Преодолевались последствия культа личности. Историки А.В. Голубев, Н.Ф. Кузьмин, Ю.И. Кораблев, В.Н. Наумов, В.Д. Поликарпов, Ю.А. Поляков и другие создали в 60-70- годы крупные работы по истории Гражданской войны. На их основе в 1980- е годы вышли крупные исследования. Так коллектив Института военной истории МО СССР выпустил двухтомный труд «Гражданская война в СССР» (1980-1986). Вышли также коллективные работы «Великий Октябрь и защита его завоеваний» (М., 1987. В 2-х тт.), «Антисоветская интервенция и ее крах. 1917 - 1922» (М., 1987). Много фактов, дат, 900 биографических справок содержит энциклопедия «Гражданская война и военная интервенция в СССР» (М., 1987). В этих и других работах этого периода выделены проблемы: 1) по истории вооруженной борьбы (работы Варгина, Пирогова, Плотникова, Шелестова и другие); 2) историографию классов и классовой борьбы подняли в своих работах Ворожейкин, Гусев, Селунская, Спирин, Шарапов; 3) анализ ленинского теоретического наследия по вопросам истории гражданской войны дали Городецкий, Найда, Астахов, Кораблев и другие. В эти годы возвратилось понимание особенной роли крестьянства в войне. Однако некоторые старые стереотипы так и не были преодолены. Практически не изучался антисоветский лагерь, односторонне изучалась история ликвидации «бандитских» формирований на Украине, в Поволжье, Сибири, политические настроения рабочих, крестьян, служащих, мешочничество, спекуляция и другое.

В период перестройки стали публиковаться работы зарубежных авторов, эмигрантская литература, появились новые сюжеты и проблемы для дискуссий. У авторов, писавших о гражданской войне, находясь в эмиграции, были иные подходы по сравнению с советскими историками. Они представляли события 1917 – 1920 годов как разгул анархии, очередное в истории России «смутное время». Именно такая трактовка событий содержится в воспоминаниях А.Ф. Керенского, П.Н. Милюкова. В.В. Шульгина и других. А.И. Деникин свои описания гражданской войны так и назвал «Очерками русской смуты». Много работ в эмиграции написал еще один генерал, П. Краснов. Его трактовка послереволюционных событий проводилась с позиции глубокого верующего человека и причину всех бед он видел в том, что «Россия потеряла бога», то есть народ забыл христианские ценности и поддался греховным искушениям.

Русская эмиграция предприняла весьма тщательную попытку проанализировать причины, смысл и уроки гражданской войны. Были подготовлены многотомные издания: в Берлине – «Архив гражданской войны», «Белое дело», в Париже – «Белый архив», в Праге – «Вольная Сибирь» и «На чужой стороне» и другие. Большое количество исследований опубликовал профессиональный историк С.П. Мельгунов. В одном из них – «Красный террор в России. 1918-1923» - он, как и другие авторы – эмигранты, главную вину в развязывании междоусобицы в России возлагал на большевиков. Главное внимание в эмигрантской литературе было уделено исследованию зарождения, развития и причин поражения белого движения.

Под влиянием эмигрантской и зарубежной литературы началось переосмысление истории Гражданской войны в отечественной историографии. Часть историков на рубеже 1980-х – 1990-х годов заявили о пересмотре своих взглядов на некоторые проблемы войны (Г. Иоффе, Е. Гимпельсон, Л. Спирин и другие). Антибольшевистские позиции стали занимать, например, философы, ставшие писать на исторические темы, Д. Волкогонов, А. Ципко и другие. Среди политиков, публицистов и прочих появились дилетантские рассуждения о виновниках войны, о том, что ее можно было бы избежать, о недопустимости братоубийственной войны и др. Тезис о братоубийственной войне не нов, он появился еще в ходе сражений. Однако 70 лет спустя его стали связывать с провозглашением приоритета общечеловеческих ценностей над классовыми. Но этот приоритет не может отменить классовую борьбу, которая имела место на всем протяжении человеческой истории. Как справедливо отмечает академик Ю.А. Поляков «общечеловеческие интересы существовали всегда, но и классовая борьба, классовые интересы тоже существовали всегда и всегда лежали в основе исторического процесса. Во время революций и гражданских войн классовая борьба обостряется, и классовое сознание преобладает над общечеловеческими ценностями. Забывать об этом – значит переносить понятия, рожденные сегодня, на обстановку прошлого времени, то есть нарушать принцип историзма, без которого невозможно объективное постижение прошлого».

Начались острые споры, которые продолжаются и по сей день, по вопросу соотношения красного и белого террора, об эскалации жестокости, о революционном насилии. Долгое время советская историография оправдывала революционное насилие по отношению к врагам. Однако, как справедливо отмечает Ю. Поляков, «его надо не восхвалять, не оправдывать, а объяснять, выявлять причины, порождающие насилие… Корни жестокости – в социальной несправедливости, существовавшей веками, в колоссальном классовом противостоянии, противоречиях между бедными и богатыми».

Более объективного анализа требовала деятельность многих политиков и полководцев, как с одной, так и с другой стороны. Стало ясно, что, например, деятельность Л. Троцкого не вписывается в концепцию «Краткого курса ВКП(б)». В военной переписке В.И. Ленин адресовал Троцкому – члену Политбюро, председателю Реввоенсовета и народному комиссару по военным делам около 80 документов. Зарубежная библиография о Троцком насчитывает более 3 тысяч названий, да и сам он успел написать в Советской России 21 том сочинений. Один из немногих Троцкий поддержал Ленина по вопросу создания регулярной Красной Армии, по вопросу привлечения военных специалистов и другим. Ленин советовался с Троцким. Доверял ему. Ценил его мнение и деловые качества. Но были и разногласия. Если Ленин, ЦК партии считали введение политики «красного террора» вынужденной и временной мерой, как ответ на белый террор, то Троцкий предлагал его как систему управления, предлагал расстрелы комиссаров и командиров полков за дезертирство и другие преступления отдельных подразделений. Таким образом, дух перестройки потребовал новые работы о Н. Бухарине, А. Рыкове, Б. Думенко, Ф. Миронове, Е. Ворошилове, С. Буденном, Н. Махно и многих других.

Стало ясно, что необходима обобщающая многотомная работа, которая бы на основе новых подходов, дополнительных источников, в том числе и белогвардейских, иностранных смогла отразить Гражданскую войну как сложное и противоречивое явление, в котором столкнулись интересы классовые, национальные, политические и другие. В начале 1990-х годов Институт российской истории РАН принял решение создать 6-ти томные «Очерки истории гражданской войны» с изложением позиций всех воюющих сторон. В связи с этим состоялся «Круглый стол» (Отечественная история. 1993. №3) и в ходе дискуссии специалистов выявились различные толкования понятия «Гражданская война», ее причин, хронологических рамок и другого. Ряд участников дискуссии предложили «расширительные хронологические рамки» - 1917 – 1922 гг. (Ю. Поляков, Е. Гимпельсон, Л. Спирин, Г. Иоффе и другие). В. Миллер, В. Петров, Ю. Игрицкий и другие поддерживали традиционную для советской историографии дату – 1918 – 1920 гг. Из определения начала войны вытекают ее причины, следовательно, был поднят вопрос о виновниках развязывания гражданской войны, ее содержание, ход военных действий, итоги и т.д. По мнению В. Петрова, вопрос о «виновниках» гражданской войны является не научным. «Виновата» история, стечение объективных трагических обстоятельств. «Без первой мировой войны не было бы Февраля, без Февраля не было бы Октября» (Ю. Игрицкий) – «Революция всегда чревата гражданскими войнами» и «обвинять большевиков в том, что они единственные виноваты в разрухе и кровопролитии 1917 – 1920 гг., бессмысленно».

Большая часть историков по-прежнему склонны считать гражданскую войну как наиболее острую, вооруженную форму классовой борьбы за государственную власть и собственность между классами и социальными группами внутри страны. Предлагается компромиссный подход в определении хронологических рамок, который в принципе изложен еще Лениным. Первый – гражданская война, как форма классовой борьбы. И с этих позиций вооруженная борьба наблюдалась в России в 1917 г. (в феврале, июле, августе, октябре и далее) и продолжалась на окраинах страны до 1922 г. Второй подход – Гражданская война – как особый исторический период, когда эпизодические вооруженные столкновения переросли в формирование противоборствующих армий, появление фронтов, когда военный вопрос стал главным в жизни народа, в стороне не остался ни один класс или группа населения. Решению военного вопроса была подчинена экономическая, политическая, идеологическая, культурная и прочая жизнь народа. Начало войны В.И. Ленин относил к весне-лету 1918 г. (мятеж белочехов вызвал образование первого (Восточного) фронта войны), а ее окончание – к концу 1920 г., когда был ликвидирован последний (Южный) фронт. После этого (с начала 1921 г.) главное место в жизни страны стало занимать мирное строительство (восстановление народного хозяйства, НЭП и т.д.). Военный вопрос после 1920 г. как основной вопрос политики и деятельности народа уже сошел с повестки дня. Вооруженная борьба носила характер остаточных явлений второстепенного значения и не определяла развития страны в целом.

На современном этапе (вторая половина 1990-х – начало 2000-х годов) интерес к данной теме не ослабевает. Появляются новые авторы, новые оценки проблемы и акценты в их решении. Делаются попытки даже проанализировать историографию последних десятилетий (см. Голдин В.И. Россия в Гражданской войне. Очерки новейшей историографии (вторая половина 80-х – 90-х годы). – Архангельск.2000.). опубликовано в последние годы немало сборников документов (о крестьянских восстаниях на Тамбовщине, о Н.И. Махно, Кронштадском мятеже и других). Вообще изучению проблемы «третьей силы» в ходе войны уделяется много внимания и это справедливо. Колебания крестьянства, отметил В.П. Дмитренко, сыграли решающую роль в динамике гражданской войны, как и различные национальные движения.

Много работ публикуется о «белом движении», об интервенции на Севере, на Юге, на Дальнем Востоке, появились новые научные школы изучения истории Гражданской войны в регионах (Архангельск и другие) и в связи с этим стали особенно активно разрабатываться региональные аспекты темы. В работах последнего десятилетия не только делается попытка разрушить некоторые старые стереотипы и представления о гражданской войне и появились новые сюжеты в ее исследовании, но, как отмечают В. Голдин, Г. Бордюгов, А. Ушаков, В. Чураков и некоторые другие современные авторы – на смену старым приходят новые политические мифы и спекуляции, породив немало весьма тенденциозных, конъюнктурных работ». В последние годы заметно снизился интерес исследователей к изучению советского лагеря. В ряду новых появились такие проблемы, как влияние войны на аппарат управления (как советского, так и антибольшевистских правительств), формирование спецслужб, место и роль национального вопроса и связи националистических элементов с белогвардейскими режимами, исследуются программы, цели, и идеологические установки Белого движения и др.

В зарубежной историографии Гражданской войны и интервенции в России всегда уделялось повышенное внимание. В годы идеологического и военного противостояния Запада и СССР зарубежные авторы неизменно отмечали, что «гражданская война неизбежна в любой стране, где произойдет революция». Виновниками, инициаторами в развязывании войны называли большевиков, так как они получили в Учредительном собрании только 20% мест, поэтому разогнали его, чем и вызвали гражданскую войну. Наряду с этим, идеализировали внутренние антибольшевистские режимы и маскировали истинные цели интервенции и ее масштабы. Следует отметить, что долгое время не было специальных исследований по теме. В 1935 г. вышел 2-хтомник британского журналиста У. Чемберлена «Русская революция», второй том которого был посвящен Гражданской войне, и только со второй половины 1980-х годов стали появляться десятки работ по этой теме. Стимулами для этого послужили открытие советских архивов, изменение политической ситуации в СССР и последующий его распад.

Длительное время зарубежная историография, также как и советская, больше изучала лагерь победителей, то есть советский государственный аппарат, и события, происходящие на советской территории. Примером может служить 3-хтомная работа Э. Кара о периоде 1917-1923 гг., в которой антибольшевистские силы практически не рассматривались. После распада СССР больше стали изучать антибольшевистский лагерь. Главный вопрос зарубежной историографии остался прежним – почему большевики победили, а их противники проиграли, но теперь усилия исследователей сосредоточены на изучении истории установления, деятельности и причинах поражения Белого движения. Если раньше изучали «силу» большевиков, то теперь слабость и разрозненность противоположного лагеря. Р. Пайпс в работах «Русская революция» (1994) и «Россия при большевиках» (1997) подчеркнул значение «объективных» условий, предрешивших исход Гражданской войны: преимущество красных в отношении людских и промышленных ресурсов, лучшая система транспорта и этнически однородное население центра страны. «Субъективные» причины он видит в гибкой тактике большевиков, сочетавшей в себе массовый террор и политические уступки, а также разобщенность антибольшевистского лагеря.

Всесторонне изучалась интервенция в Россию. Данный факт объясняется повышенным интересом к соотечественникам и доступностью архивных источников. Интервенты действовали на окраинах России, оказывая поддержку генералам и их правительствам. Как считает Смил (США), причиной неудач белых в Сибири был сам А. Колчак, который не имел опыта ведения войны на суше, не смог провести необходимые социально-экономические и политические реформы и поэтому его не поддержало крестьянство. Подобные же причины в сочетании с «неэффективной» помощью интервентов, привели к поражению белых на Юге, на Севере и других районах (П. Кенез, Дж. Бринкли, К. Брюггеманн и другие).

Подробно рассматривается роль классов и партий в период Гражданской войны. Отмечается сокращение численности рабочих, а следовательно, ослабление социальной опоры новой власти, что вызвало возрастание вмешательства советского государства и РКП(б) в социальную и общественную жизнь. До сих пор не потеряло своего значения первое комплексное исследование крестьянства в революционный период – монография О. Файджеса, вышедшая в 1989 г. «Крестьянская Россия. Гражданская война: Поволжская деревня в революции (1917-1921)». В ней дан подробный анализ социальной жизни деревни, показано отрицательное отношение крестьян к реквизициям, однако не переросшее в крупномасштабные выступления против большевиков из-за боязни реставрации старого режима.

Новые методологические подходы в зарубежной, отчасти и в отечественной, историографии связаны с так называемой «новой культурной историей», антропологией, изучающей менталитет и массовые представления, массовые действия, идеологии и т.п. Как правило, авторы этого нового направления не выделяют Гражданскую войну из революционного периода, но отмечают, что война способствовала возникновению новых форм культуры из смеси народных традиций и революционной идеологии. Наиболее известной из работ этого направления является монография Н. Тумаркин «Ленин жив!», показывающая причины и процесс возникновения культа Ленина. В культе вождя революции Тумаркин видит своеобразную новую религию, которая выросла из русской традиции почитания святых, из интеллигентского поклонения революционерам – мученикам. Культ вождя помог укреплению позиций большевиков в годы Гражданской войны.

Новаторские интерпретации войны связаны и с так называемой новой политической историей, сочетающей в себе достижения социальной и культурной историографии. Сторонники этого направления переносят внимание с деятельности верхов на среднее и низшее политические звенья, часто выбирают узкий предмет исследования для освещения более широких процессов. Так, Л. Ли в работе «Хлеб и власть в России. 1914-1921» показал, как в условиях неспособности власти обеспечить прожиточный минимум населению, жители России пытались самостоятельно выжить в обстановке хаоса. Автор показал, что в отличие от царского и Временного правительств, которые проявляли нерешительность в вопросе снабжения продовольствием, большевики создали централизованный аппарат снабжения, ставший опорой их власти.

В монографии Дж. Сэнборна «Мобилизуя российскую нацию: воинская обязанность, тотальная война и массовая политика. 1905 - 1925» показано видение автора процесса формирования в России единой многонациональной нации в результате введения всеобщей воинской повинности, русско-японской, Первой мировой и Гражданской войн – «когда произошла окончательная трансформация крестьян в российских граждан». Большевики, по мнению Сэнборна, смогли придать «гражданам в униформе более высокий социальный статус», чем их противники и этим обеспечили себе победу в Гражданской войне.

Работы Ли, Сэнборна и других, несмотря на разницу в предметах исследования, похожи в том, как считает Л.Г. Новикова, - «что сметают разделительный рубеж 1917 г. и подчеркивают сходство политической практики царского, временного и большевистского правительств с той разницей, что большевики действовали более организованно и решительно. Так же утверждается, что, несмотря на коммунистическую идеологию, Россия во многом повторяла опыт европейских стран».

Таким образом, в центре внимания зарубежной историографии стоит Белое движение. Наблюдается сходство тем и направлений в западной и российской историографии Гражданской войны, предпринимаются попытки рассматривать события этого периода в России на фоне общеевропейских событий.