Все права защищены. Ни одна из частей настоящего издания и всё издание в целом не могут быть использованы без согласия
| Вид материала | Документы |
СодержаниеЧасть третья Часть четвёртая |
- Предавал, 7849.7kb.
- Внимание!!! Все права защищены. Только для личного пользования!!! Перепубликация, 354.69kb.
- © Аман Газиев, 1995. Все права защищены © Плоских В. М., 1995. Все права защищены Произведение, 2584.03kb.
- Первый миллион за семь лет, 3606.82kb.
- У наргис, 640.65kb.
- Инструкция по манипулированию этой книгой, 5317.36kb.
- Т. В. Капитан пропедевтика детских болезней, 38864.79kb.
- И. И. Сергеев психиатрия учебник, 8591.67kb.
- Конспект-анализ проблемы, 2630.6kb.
- Учебное пособие предназначено для студентов, преподавателей, аспирантов, интересующихся, 2508.81kb.
Наступило время перемен. Старики у власти меняли друг друга не к лучшему. И при этом роптать стали уже в подворотнях. А вот на кухни вернулись причитания – не было бы хуже. Театральная жизнь, как, впрочем, все её скудные разновидности, замирала, тряслась, больно цеплялась за нажитое.
Кто-то участвовал в гонках на лафетах, ты на лихом коне прошёл дистанцию Высших режиссёрских курсов. После Ракитского три года театром руководил молодой режиссёр с толковой придурью по полной программе, и вдруг смена главного режиссёра. После десятилетнего антракта в ректорском стойле театрального училища в театр вернулось дитя оттепели. Ещё до Ракитского ему удалось умело изменить репертуар театра. Спектакли в его постановке отличались смелостью форм, но в этом не было придумки фантазёра. Наоборот. Драматургия в новом прочтении требовала современную упаковку. На сцене театра появились «Мещане» Горького, «Правду! Ничего, кроме правды!!» Аля. Злободневные комедии. Однако за время ректорского антракта наше тепличное древо приобрело склонности к прививкам. В одночасье прижились ветки с плодами слащавыми, но гниющими быстро. Ты продолжал работать за двоих. Режиссёром и актёром. Трудно, не интересно… Пришла спасительная перестройка, и ты стал главным режиссёром. Появилась надежда. В театр стали нести новые пьесы. Ты находил свежие мотивы в пьесах старых. В трудно меняющемся, застывшем и стремительном мире незаметно вырос ваш Кирилл. Появление сына ускорило получение сносной квартиры, а за переходом в солидный кабинет главрежа
73
последовал переезд в просторные апартаменты дома не только престижного и заметного, но в пяти минутах от театра, и в десяти от школы. Первого сентября впервые в неё пойдёт Кирилл Пасечник.
Не мешает и взрослым первоклассным специалистам в своём нелёгком занятии почувствовать себя хотя бы изредка первоклассниками в поисках истины.
Очередной премьерой театра будет зрелище, которое обычным не назовут. Ты понял, о чём пьеса «Ревизор». Зоркий глаз Николая Васильевича Гоголя зафиксировал систему вечную для его страдальческой страны. Нынче та же ситуация. Ничего себе комедия! Трагифарс. И кто сможет перестроить эту систему, где взятки все дают и все берут, где хочется верить в обман, где властвуешь не по закону, а по понятиям… И над кем мы, сидящие в зале, смеёмся, если не над собой… Хороша комедия… Люди как куклы-марионетки. Все опутаны нитями, как паутиной. И жужжат в ней мухи – обречённость налицо в этом несовершенном мире. А где найти другой мир? Только в другой пьесе.
- Если не найду, сам напишу! – впервые дёрнулся ты в драматургию и побежал к Теаро.
- Мишенька, умница мой. Тяжело тебе будет жить.
- А разве сейчас легко?
- Поверь мне, будет хуже.
- Как? Сейчас! Когда…
- Успокойся, милый. Это он… - Людмила Фёдоровна запрокинула голову в сторону портрета за её спиной, но глаза не смогли скрыть растерянность, - возможно, он и понимает, что так дальше продолжаться не может, а как продолжать самому?.. Прислушайся, что под портретом этим говорят, посмотри вокруг…
74
- И что? Ничего не делать?
- Делать. Ставить спектакли, писать статьи. Кстати, я отсюда ухожу. Вокруг одни… Как у Гоголя.
- Куда пойдёте?
- В газету зовут.
- Потеряете пенсию по своему статусу.
- Вот оформлю пенсию и уйду.
- Вы? Пенсию? Не смешите. Вы же не балерина.
- Это точно… Но уже три года, как возраст даёт мне право на пенсию.
- Шутите.
- Какие шутки, Мишенька. Спасибо за комплимент, но годы летят. Пора вспомнить свою профессию.
- А как Василий Иванович к этому отнесётся?
- Он давно от меня ждёт решительных действий. Ему только в радость мой переход в газету. Встречаться мы будем чаще.
- Но он… Как помягче сказать? К корреспондентам у него выборочное отношение.
- Надеюсь, со мной – случай положительный.
- Людмила Фёдоровна, не устали в разных областях жить? Его на пенсию не отпустят. И вы не пойдёте. Что за семейная жизнь?
- Тебе, как другу, могу сказать… Сдалась я на его уговоры узаконить наши отношения. Но, честно говоря, я остаюсь вдовой… Хватит об этом. Перед уходом, чем могу тебе помочь?
- Поговорите с шефами нашими. Отбились от рук.
- Время такое – все отбиваются. А что, надо? Неужто их гудок?
- Всё шутите. Художник придумал в металле сделать паутину для игровых площадок.
75
- Будет твоему художнику металл.
- И по его эскизам всё надо сделать на заводе.
- Сделают…. Иначе Чапаев не выдаст их пансионату продовольствие, - и разве могут с таким юмором гореть глаза пенсионерки.
- Спасибо! Заходите к нам на огонёк. Кирилл, Маша, Катя рады будут.
- Сегодня и зайду. Кирилл в школу, Машенька из…
- Дочке ещё десятый класс закончить надо.
- Не передумает в выборе профессии?
- О чём речь?!. Только в Театральный. И только, как тётя Люда, на театроведческий.
- Она у тебя умница.
- А я что? Тупой?
- Эту шутку пора сменить. Иди!
Хороший день. Ты радостно встречал весну. Пьянел. Упивался сладким запахом сирени. Старик, тебе скоро сорок лет. Надо спешить. Надо успеть многое сделать.
Для Людмилы Фёдоровны этот день стал памятным. После работы поднимается к себе на второй этаж, а за дверью долгий телефонный зуммер междугородки.
- Да! Слушаю! – в лёгкой поволоке глаз то ли след от резкого броска к телефону, то ли беспокойство, а может быть обычная усталость.
- Мамуля, здравствуй!
- Здравствуй, Юленька!
- Мамочка, ты сидишь? Нет? Сядь! – необычный для Юли нервный смех заставил сесть.
- Сижу. Не томи. Что случилось?
- Случилось то, что мы давно с тобой ожидали.
- Что именно?
- Гия уволен из армии в запас. Мама, у нас появился
76
молодой пенсионер. Теперь мы будем всё время вместе. К тебе приедем, как только театр уйдёт в отпуск. Будет это месяца через два. Звони Чапаеву, передавай привет.
Пусть готовится к встрече.
- И это всё? А подробности?
- Далее сплошной ужас, не для телефона. Потерпи… Целуем крепко! Тарасик, Гия, я.
- Целую!... Жду с нетерпением… - материнская рука дрожала, не было сил отвести трубку от уха, но в глазах искорки радости раздробили поволоку. – Надо звонить Василию.
Его домашний телефон ответил редкими, хриплыми гудками. Людмила Фёдоровна позвонила в контору.
- Совхоз «Черноморский» на проводе.
- Наташа, здравствуйте! Это…
- Людмила Фёдоровна, я узнала вас. Здравствуйте!
- Мне нужен срочно Василий Иванович.
- Что-то случилось?
- Случилось, Наташенька. Приятное событие. Пусть Василий Иванович позвонит мне. Я дома.
- Ждите! Сейчас же найду его.
Два месяца прошли быстро. У Людмилы Фёдоровны дела принял Иннокентий Владимирович Всеславинский подчёркнуто сдержанно. Тот самый директор Большого театра драмы.
- Пардон, если что не так! – Людмила Фёдоровна не смогла скрыть свою иронию на одутловатое поведение преемника.
Юля успела сняться в эпизоде, ведь у неё был очень плотный график на гастролях. Гия не бездельничал. Он натаскивал Тараса в английском языке. И в отсутствие жены собственноручно сделал в квартире ремонт. Сын
77
помогал, с обязанностями подручного Тарас справлялся охотнее, чем с английским.
Настал день, когда вся семья собралась в просторной квартире Людмилы Фёдоровны. Впрочем, не все были тут. У Василия Ивановича горячая пора, он ждёт у себя их и твою семью. Ты ему сразу понравился. Талантом, умом, убеждениями. Особо ценил он твою способность прислушиваться к суждениям других. К Кате относился уважительно, но не более. Актёрские данные обсуждать себе не позволял. В этом спец. его Людочка. И вообще, она единственная, которой он доверялся во всём… Что Катя твоя жена и тем самым оценила твои достоинства, ему нравилось. С вами Василий Иванович так молодел, что его годы теряли счёт и привычный смысл. Встречал вас весело. Ваш приезд восполнял пробел, связанный с тем, что его дети и внуки оказались на Камчатке из-за профессий сыновей. А где ещё работать вулканологам?
Бородин нашёл в доме место всем… В спальне была Людмила Фёдоровна, он же уходил спать в старенькую, уютную времянку. Гия с Юлей и ты с Катей комфортно расположились в комнатах сыновей. Машенька заняла диванчик в кабинете, мальчишки - комнату для гостей. Только столовая, кухня и санузел остались свободными для всех. Справа и слева от его двора были усадьбы при домах сыновей, но нужды в них не было, единство цели требовало совместного проживания.
Через три дня без телефонных звонков, без срочных телеграмм приехали сыновья с семьями, и закипела шумными гейзерами жизнь во всех трёх дворах.
Вместе на пляж, всей артелью на прополку огородов при дворах, дружно на вечерние посиделки. Вот на них Гия себя и рассекретил.
78
- Служба выдалась нелёгкой.
- Да, служба в Армии не мёд, - старший сын Чапаева вспоминал многое из своего опыта… – Помнится, как в разгар извержения вулкана людей спасали солдаты.
- Солдатам везде не легко. А там, где я был, вдвойне им доставалось… - Гия замолчал. Выпил.
Выпили все. Поняли, что за молчанием поседевшего молодого грузина скрывался поминальный тост.
- Я в Афган попал задолго до войны… И только этой весной оттуда забрали. Многое пришлось там повидать.
- Говорят, нашим солдатам приходилось убивать без разбору всех подряд? – с досадой спросил младший сын Василия Ивановича.
Женщины в разговор не вступали… Только слушали внимательно и напряжённо. Притихли дети.
- Без разбору?! – было видно, Гие об этом говорить тяжело. - Так было почти сто лет назад в третью англо-афганскую войну. И тогда зачищали афганские рынки с тотальным вырезанием всех недовольных.
- Прости, Гия! – поинтересовался Бородин. – Откуда тебе, молодому человеку, это известно.
- Василий Иванович, дорогой!.. – Гия улыбнулся, но тут же его лицо изменилось. – Такое пришлось узнать. Не случайно дома почти не бывал. Да... Что же касается зачисток, о которых я говорил, так об этом писал тогда в своей повести молодой английский корреспондент, к слову – военный, Уинстон Черчилль, - и добавил то ли от себя, то ли вспомнил слова великого англичанина, - Афганцы скорее боеспособны, нежели трудоспособны.
- А что же наши солдаты? – Людмила Фёдоровна не смогла промолчать.
- Да, да… - поддержал её Василий Иванович.
79
- Страшней ситуации не бывает. В бою молоденькие солдатики… Не видавшие кровь, смерть в сражениях не встречавшие. И вот замертво падают на землю друзья… Вокруг всё в крови. Кровь ребят, которых породнила с ними армейская служба, на одежде, на лицах, на руках пока ещё живых. Тогда все осознают, перед ними враг, которого надо успеть убить. Убивают всех подряд. Нет времени задуматься, осмыслить происходящее. Тесное пуштунское поселение. Пойми, кто гражданский, а кто со стволом. Женщин и детей не увидишь. От них тоже можно получить нож в спину.
Наступила тишина, которую нарушить никто не мог. Хорошо, что к этому времени от стола ушли дети. О еде забыли. Мужчины пили вразнобой, не закусывали. Юля
всем телом прижалась к Гие. Только сейчас она стала осознавать, что значили для её мужа те, непонятные ей, редкие, непродолжительные часы, дни, недели. Бывали месяцы, но реже. Потом совсем пропал на долгие годы.
Недосказанность тревожила. Предположения жены с профессиональными фантазиями актрисы не стыковали воедино разрознённые куски событий. Заговорили Юля и Гия перед сном.
- Родной мой, - первой нарушила тишину Юля, - мне понятным стало твоё отсутствие в связи с войной, но ты и раньше пропадал надолго… Я и мама тебя, чуть было, в космос не отправили.
- Юленька, открою секрет…
- Ещё один?
- Только для тебя. Никому не слова.
- Даже маме?
- Ни Василию Ивановичу, ни Тарасу, ни маме.
- Даю слово: никогда и никому.
80
- Служил в разведке. В боевых действиях участия не принимал.
- Как это?
- Молчи и слушай… А ещё лучше – слушай и тут же забывай. Я был заслан в тыл…
- Это серьёзно?
- Серьёзней не бывает. Работка была нешуточная…
- А как же язык?
- Клавдия Ивановна обучила, а шлифовать пришлось в разведшколе. Потом в народе тонкости языка освоил. Помнишь, как я с мамой твоей и Тарасиком прилетел?
- Из Минеральных Вод?!
- Это они из Минвод, а я летел из Туркмении, там в песочке вялили меня до полной кондиции.
- Зачем же бороду сбрил?
- Кожу лица надо было привести в надлежащий вид, а бородку потом, близкой к привычной, вырастили. Ты будь рада, что благодаря необходимости изменить мою внешность я оказался тогда в отпуске.
- Нет. Уж лучше был бы ты космонавтом.
- Прошу, маме ни слова. Время придёт, тогда я сам и расскажу всё.
Спать им в эту ночь не довелось. Сначала лежали, на потолок глядя. По комнате бродили тени деревьев. Они на время исчезали, но потом повторяли точь-в-точь тот же рисунок теней, который можно было наблюдать все ночи напролёт. Прожектор пограничной заставы искал в береговой зоне посторонний объект, а находил только неугомонных влюблённых. Юля и Гия относились тоже к ним. Вспомнив об этом, оставили потолок в покое, их тела соединились…
Надо было навёрстывать упущенное.
81
* * *
Зима выдалась удачной. Не погодой, предвещающей хороший урожай, а событием, которое ожидали все так долго. Советские солдаты вышли из Афганистана. А ты готовишь праздничный концерт, который через неделю должен состояться на сцене Большого театра драмы. И надо же, концерт к Дню Советской армии. Приходится срочно вносить изменения в сценарий. Разрешили Гию рассекретить, вокруг него и разовьётся афганская тема. Вести концерт будет Юля, участие популярной актрисы из Москвы, жены участника войны, землячки, придаст концерту и самому событию семейную атмосферу. Для всех в зале исчезнет формальная сторона праздника. Ты был доволен. Ну, везунчик, в который раз сложившиеся ситуации содействовали тебе… Но всё предусмотреть невозможно. Не раз с Гией обсуждал детали, напомнил ему, что надо захватить парадный мундир. В сценарий вошла сдержанная фраза: разведчик афганской войны, далее имя, фамилия. Всё отрепетировано и…
И вот, после красочного с тремя экранами пролога к микрофону идёт Юля. Неистовый восторг зрительного зала вырывается в бурные аплодисменты. Задушевный голос ведущей восстанавливает тишину. Вызывается на сцену муж. Он к тому же разведчик. Но что произошло на сцене дальше, никакой твой гений придумать не мог.
Ты догадывался, как выглядит парадный мундир, Юле его Гия показывать не хотел… Что происходит с залом? Если в начале были бурные аплодисменты, как назвать эти?.. Юля оборвала фразу. К авансцене походкой героя шёл Герой Советского Союза. Сам Гия никогда никому не рассказывал о своих наградах. Но зрители осознали,
82
кто стоит перед ними. В каждой из наград на его груди, отражение седины, они уточняли рассказ полковника.
…Войны бывают разные. Но в каждой из них гибнут люди. Хорошо, если война справедливая. Но всё равно плохо, когда в ней гибнут люди. И если с годами вдруг понимаешь, что та война оказалась не справедливой? А погибших не вернуть? С кого спрос?
Много лет минуло. О твоём театре вспомнил вечный зам. Забылось его имя? Людмила Фёдоровна помнила... На её городской адрес, где жил Тарас с молодой женой и малым Гришкой пришло приглашение на гастроли, да подпись – заместитель министра культуры Насардинов Рамзан. Адресовано письмо дирекции театра, выбирай любой летний месяц. Повёз ты лучшие свои спектакли, прихватив двух пенсионеров – Чапаева и Теаро. Таких встреч, как там, вспомнить не могли. Кроме спектаклей в столице были выезды в районы. Со спектаклями, где позволяли площадки, с концертными программами, где таких не было. Всюду артистов и Людмилу Фёдоровну с мужем сопровождал Рамзан. Столичный зритель был активным в приёме, но не таким раскрепощённым, как в прошлые времена. На выездах руководители районов соревновались меж собой, кто лучше примет гостей из дружественной республики. Только прибыли - застолье, только закончился спектакль или концерт – банкет. Что ещё было?!. Запоздали в Нагайские степи к пастухам, в пути рессора автобуса треснула… Час с лишним ждали. Пришлось концерт в сумерках начинать. Какие только там были машины (и легковые, и грузовые) развернули, чтоб фарами высветить поляну, где артисты выступали. Там же под открытым небом банкет и тосты за дружбу.
Удивила последняя выездная точка. Приём хороший,
83
слова о любви и братстве. Но в руках кое-кто держал… автомат.
- Рамзан, как это понимать? – Людмила Фёдоровна с трепетом в голосе шептала на ухо Насардинову.
- Предвестник горя, - выдавил с трудом эти слова её старый знакомый.
После удачных гастролей театра хотелось надеяться на лучшее. Ещё не покидала тревога, давал о себе знать могущественный дефицит, люди не разобрались пока в лабиринтах экономики, но дышать стало свободней.
Вдруг новый год преподнёс «подарок». Не верилось, что в местах божественной красоты, которые вы только посетили, люди оказались заложниками войны.
На телевизионном экране появлялся, ставший тебе и не только тебе близким человеком, Рамзан Насардинов. Оставил министерский пост и работал журналистом в корреспондентском пункте Останкино… Находясь под прицелами автоматов и телевизионной оптики, говорил правду. А правду не любят. За неё мстят. И убили. Под вечно живые мелодии в родовом селе был убит Рамзан. Вечный заместитель ушёл из жизни начальником себе самому… Не каждому судьба предоставит возможность так распорядиться собой.
84
^ ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
Ты был из тех, кого подпитывали трудности. Вам на пути надо было оставить хотя бы одного негодяя. Они остались, но отошли до поры - до времени в сторону от греха подальше.
- Грешны, братец, грешны! – причитали они, уступая дорогу, улыбаясь в глаза и посылая вдогонку за любым зубной скрежет.
Ты знал, что свобода для всех, но все ли хотят быть свободными. Вот Рамзан и в тюрьме, и в прокуратуре, и в министерстве оставался свободным. А пришла война, и он сознательно ограничил себя в свободе выбора.
- Грешны, братец, грешны! – орал он всем, не давая покоя тем, кто не лишился слуха .
А тем, которые на баррикады бегут, зачем про грех орать? Они сами любого переорут. Дайте только вволю поговорить о свободе… Однако об этом почему-то пьес не найти. Нет цензуры! Пиши, о чём хочется. Мало кто пишет о наболевшем. Или наболевшего не осталось? В остатке горький осадок.
- Михаил Моисеевич, вам что, больше других надо? – новый директор хорошо считал свои деньги и плохо относился к театру. Карп Нилыч умер. Жаль…
- Смог ли он перевоспитать в ЮЗ –1937 тружеников умственного труда, не знаю, но сам у них подучился.
- Что, на Солженицина замахнёмся?
- Я бы замахнулся. Даже знаю на кого… - но тебя не услышал директор, спешил на переговоры.
Не к рабочим сцены, не в реквизиторский цех шёл он, не к бутафорам. К деньгам тянуло. Гляди, что-то и на премьеру перепадёт, если останется.
85
Многое уплыло в аренду. Курительную комнату под бар приспособили, верхнее фойе с малой сценой отдано для корпоративных посиделок, буфет превращён в кафе с игральными автоматами. Под обкомовской ложей был негласный ресторанчик. Сначала для партийных бонз, потом для слуг Мельпомены. Теперь пришли и за ним.
- Не театр, а общепит, - ты был в бешенстве.
- Мишенька, побереги себя! – Людмила Фёдоровна с тобой готова поохать, а дальше что делать, когда нет ни отделов, ни пропаганды, ни агитации. – Это рыночные отношения.
- Базарные. Отрыжка развитого социализма.
- Социализм – это прежде всего учёт.
- Всё шутите, Людмила Фёдоровна?
- И ты пошути. Может, легче станет.
- Шутить бы рад! Подшучивать им - тошно.
- Вот-вот. Давай лучше о вечном поговорим.
- Ничто не вечно под луной…
- А если своими словами?!
- Беда в том, что слов нужных не нахожу.
- Ты, милый, в депрессии.
- Заметно?
- Ещё как!
Шли они не спеша к автобусной остановке. Решили молчать. Тихий прохладный вечер не радовал. На них с лёту натыкались мрачные прохожие, точнее, летящие в никуда инопланетяне. Пришло время, когда люди стали забираться в космические норы домов. Забывать стали, что за окном их дожидается полноценная жизнь. Не тот суррогат, что в телевизионном иллюминаторе.
У сквера решили присесть на скамейку.
- Знаешь, Миша! Иногда хочется так сесть, забыться
86
и облокотиться. Нет, наоборот – облокотиться и… - что произошло дальше, ум твой не осознал.
Людмила Фёдоровна залихватски отбросила себя на несуществующую у скамьи спинку… Упала и не успела крикнуть после удара затылка об асфальт. Зов, помощь, везёшь её в больницу. Там вас ждал Василий Иванович. Как он оказался в больнице раньше скорой помощи для тебя до сих пор остаётся загадкой. Ты же позвонил ему после звонка медикам. И он не мог вспомнить деталей. То, что этот случай отзовётся трагедией, осознал вмиг. К нему со временем вернулось притупившееся чувство беды, которое сопровождало потерю первой жены. И не за себя, конечно, тревожился он.
- Если случится непоправимое, не переживу – сдаёт сердечко, - Василий Иванович скрывал от всех, от тебя в том числе, свои болячки.
- Чапаев, крепитесь!
- Знаешь, Миша, много раз смотрел фильм «Чапаев», каждый раз надеялся, что боевой командир переплывёт Урал, доберётся до противоположного берега. Вот что я скажу. Не надо жить иллюзиями.
Ты тогда предположить не мог, что не тебе – себе он всё то говорил. И Бородин знал, что жизнь его бросила в такую реку, бурное течение которой ему не осилить.
Какие только мысли не бродят в твоей голове, когда летишь в самолёте. Мог ли ты подумать, что сорвёшься с насиженного места. Поехали за сыном. Сегодня он во всём научном мире известен, а тогда… Кандидатская в учёном кругу вызвала насмешки... Когда же докторская стала известна производственникам, в НИИ сына съели. А солидная зарубежная фирма сделала предложение, от которого отказаться мог только сумасшедший.