Научно-исследовательская программа история безгина О. А. Кпроблеме возникновения сельской кредитной кооперации в России

Вид материала

Программа

Содержание Тезаурусное моделирование терминологии Person nouns Person nouns Non-person nouns Прагматическое воздействие и цель прогностических текстов

Подобный материал:

• Темы курсовых работ по курсу «Кредитная кооперация» Социально-экономические предпосылки, 17.92kb.
• К. И. История потребительской кооперации России. Учебное пособие М., 1998. Часть, 1364.83kb.
• Тематика курсовых работ по дисциплине «кредитная кооперация», 14.64kb.
• Темы курсовых работ По дисциплине «Теория и практика кооперации» примерная тематика, 43.79kb.
• Круглого стола «Развитие сельской кредитной кооперации в условиях реализации Национального, 48.67kb.
• Программа Международной научно-практической конференции, посвященной 180-летию потребительской, 72.07kb.
• История развития кредитной системы в России, 1176.27kb.
• Районная целевая программа «Развитие кредитной потребительской кооперации в системе, 126.81kb.
• Научно-исследовательская программа (далее буду писать нип) схематично может быть представлена, 49.9kb.
• Швырков А. И. Конец демократии? Или демократия как научно-исследовательская программа, 123.88kb.

^ ТЕЗАУРУСНОЕ МОДЕЛИРОВАНИЕ ТЕРМИНОЛОГИИ

ГРАММАТИЧЕСКИХ КАТЕГОРИЙ ЧИСЛА И РОДА-ПОЛА

В ПРЕДМЕТНОЙ ОБЛАСТИ «АНГЛИЙСКАЯ МОРФОЛОГИЯ»


Е.Ю. Горбунов


Статья посвящена проблематике тезаурусно-сетевого моделирования терминополя таких грамматических категорий, как «число» и «род-пол» в английской грамматике в русле информационно-семиотической теории.


Во многих языках мира грамматическая категория числа строится, исходя из древних, лежащих у первобытных истоков формирования счисления представлений. В индоевропейском ареале эти представления опирались, очевидно, на схему один – два – много. Об этом можно судить на основании трех чисел: единственного, двойственного и множественного в древних индоевропейских языках – санскрите, древнегреческом, в славянских, древнегерманских языках [6; 8; 1; 3]. В дальнейшем категория числа упростилась за счет отступления двойственного числа. В современном английском языке, как и в других германских языках, следов двойственного числа, практически не обнаруживается. Грамматическая категория числа имен существительных в английском языке представлена следующей техникой:

1. прежде всего агглютинативным формантом –s/-es, который присоединяется к существительному в единственном числе с нулевой флексией (Ø), например, boy(Ø) – boys, girl(Ø) – girls, mountain(Ø) – mountains, house(Ø) – houses;
   
2. заменой корневых гласных (man – men, foot – feet, tooth – teeth, goose – geese);
   
3. агглютинативным приклеиванием реликтового форманта -(e)n к существительному в единственном числе с нулевой флексией (Ø), например, ox(Ø) – oxen, child(Ø) – children, brother(Ø) – brethren;
   
4. омонимией формантов единственного и множественного числа, различие которых устанавливается за счет введения дополнительного набора количественных числительных, исчисляемых существительных, или детерминаторов, например, deer – two deer, sheep – ten sheep, swine – a lot of swine, fish – (many) fish;
   
5. греко-латинскими формантами единственного и множественного числа, например, formula – formulae, phenomenon – phenomena, alumnus – alumni, criterion – criteria.
   

Учитывая сказанное и ориентируясь на понятийно-функциональный подход, мы на втором уровне нашей тезаурусной модели поместим понятия единственного и множественного числа имен существительных (рис. 1).

Корнем дерева в тезаурусе является термин Number ’число’, обозначающий понятие: флективная грамматическая категория имени существительного, выражающая количественные характеристики [ср. ‘inflectional grammatical category, most often associated with nouns, whose primary correlation is with the number of distinguishable entities’; 15: 192].

Корню дерева (родовое понятие) моделируемого терминополя подчиняются два видовых дескриптора, а именно:

1. грамматическая форма Singular ’единственное число’, обозначающая единичные существа или предметы [ср. ‘grammatical form that denotes or refers to a single person or thing’; 10: 253];
   
2. грамматическая форма Plural ’множественное число’, обозначающая сущности или предметы, количество которых больше одного [ср. ‘grammatical form denoting more than one number of entities or things’; 10: 210].
   

Далее перейдем к моделированию терминополя Gender ’род–пол’ в исследуемой предметной области. Категория рода-пола является характерной чертой грамматического строя большинства языков мира, исходя из древних истоков различения между живым и неживым, одушевленным и неодушевленным, активным или пассивным, личным и неличным. Это различение может проявляться в грамматике по-разному, что находится в прямой зависимости от устойчивости синтетизма в парадигме словоизменения. Индоевропейская трехродовая система трактуется как результат преобразования более древней двухклассной системы, представленной оппозицией одушевленности – неодушевленности [6; 3], которая объясняется переходом от активного строя индоевропейского праязыка к строю номинативному. Грамматический род весьма прочно закрепился и в языках германской группы, за исключением английского, где он исчез в ходе перестройки морфологической системы в среднеанглийский период в силу широкой омонимии формантов [4: 58]. Поэтому грамматический род в современном английском языке превратился в скрытую понятийную категорию, соотносимую с личными местоимениями he ’он’ (мужской пол), she ’она’ (женский пол), it ’он, она, оно’ (живые существа, неодушевленные предметы, явления) по естественному полу. Кроме того, в английском языке также присутствует обозначение общего рода-пола для личных существительных, которые в равной степени принадлежат к мужскому и женскому полу, например, person, doctor, baby, friend, cousin. Принадлежность к категории рода-пола обозначается в английском языке следующей техникой:

1. лексическим способом у одушевленных существительных, то есть с использованием разных лексических единиц (man – woman, boy – girl, cow – bull, duck – drake);
   
2. ограниченным набором словообразовательных средств:
   
   1. агглютинативным приклеиванием суффиксов –ess, –ine, –ina, –ette к личным существительным мужского пола для обозначения женского пола (actor – actress, hero – heroine, tsar – tsarina, usher – usherette),
      
   2. сложными словами типа woman-teacher, man-servant, boy-friend, he-wolf.
      

Кроме того, в английском языке категория род-пол используется еще и как средство олицетворения, отражая восприятие неодушевленного предмета, явления или животного как уподобляемого по своим свойствам либо мужчине, либо женщине. В фольклорных и поэтических произведениях обычно используется местоимение мужского пола he, если нечто представлено как существо активное, сильное, уподобляющееся человеку, и, напротив, используется местоимение женского пола she, если нечто представлено как существо слабое, нежное или как-либо уподобляемое женщине [2: 136–138; 5: 49–58; 7: 18–20]. Так, в английском фольклоре Sun = he, Moon = she, Wind, Ocean, River = he, Nature = she, Fear, Love = he, Hope, Mercy = she. Любое животное в сказке обычно бывает представлено как существо мужского пола (Dog, Fish, Horse, Cat, Mouse), за исключением случаев, когда женский пол входит в номинативную структуру (lioness). С местоимением женского рода также соотносятся названия судов (boat, ship и т. д.), а также других транспортных средств, например, Have you seen my car? I can’t find her.

Учитывая сказанное, тезаурусная модель терминополя категории род-пол с ориентиром на понятийно-функциональный подход, выглядит так, как это показано на рис. 2.

Корнем дерева в тезаурусе является термин Gender ’род–пол’, обозначающий понятие: грамматическая категория, классифицирующая имена существительные в соответствии с их принадлежностью к конкретному биологическому полу [ср. ‘grammatical category dividing nouns into classes basically characterized by reference to sex’; 13: 142].

Корню дерева (родовое понятие) моделируемого терминополя подчиняются два видовых дескриптора, а именно:

1. ’лица и живые существа мужского и женского пола’ ^ Person nouns ’личные существительные’ [ср. ‘human and living beings of certain sex’; 13: 248];
   
2. ’живые существа, неодушевленные предметы и явления’ Non-person nouns ’неличные существительные’ [ср. ‘living beings of lower organization, inanimate things and phenomena’; 13: 248–249].
   

Семантическая область ^ Person nouns ’личные существительные’ получает дополнительную разметку на три поля, связанные транзитивными гиперо-гипонимическими отношениями с корнем дерева:

• лица и живые существа мужского пола, замещаемые местоимением he термин Masculine gender ’мужской род’ [ср. ‘gender of nouns denoting individuals of the male sex’; 13: 219];
  
• лица и живые существа женского пола, замещаемые местоимением she термин Feminine gender ’женский род’ [ср. ‘gender of nouns denoting individuals of the female sex’; 13: 128];
  
• л
  ица обоих полов, замещаемые местоимением he или she термин Common gender ’общий род’ [ср. ‘gender of person nouns expressing individuals of both sexes alike’; 13: 61].
  

Что же касается семантической области ^ Non-person nouns ’неличные существительные’, то она связана транзитивным родовидовым отношением с понятием ’животные, птицы, насекомые, неодушевленные предметы и явления, замещаемые местоимением it’ термин Neuter gender ’средний род’ [ср. ‘names for animals, birds, insects, inanimate things, and phenomena’; 10: 176; 15: 181).

Таким образом, в настоящей статье нами были рассмотрены особенности понятийно-функционального построения моделей категорий числа и рода-пола, моделирование которых не вызвало особых сложностей по причине отсутствия знаковой асимметрии между означаемыми и означающими этой терминологии. Это объясняется также не столько их компактностью, сколько тем фактом, что понятийный каркас этих категорий определен достаточно однозначно в результате многовековых усилий не только грамматистов и историков языка, но также логиков, философов и специалистов в области истории счисления.


Библиографический список

1. Аракин, Ю.Д. Сравнительная типология английского и русского языков : учеб. пособие / Ю.Д. Аракин ; под ред. М.Д. Резвецовой. – 3-е изд. – М. : Физматлит, 2005. – 232 с.
   
2. Гуревич, В.В. Теоретическая грамматика английского языка. Сравнительная типология английского и русского языков : учеб. пособие / В.В. Гуревич. – 3-е изд., испр. – М. : Флинта, 2004. – 168 с.
   
3. Есперсен, О. Философия грамматики : пер. с англ. / О. Есперсен ; общ. ред. и предисл. Б.А. Ильиша. – 3-е изд., стереот. – М. : КомКнига, 2006. – 408 с.
   
4. Иванова, И.П. Структура слова и морфологические категории // Вопросы языкознания. – 1976. – № 1. – C. 55–61.
   
5. Куликовская, Л.А. Консультации по английской грамматике: в помощь учителю иностранного языка / Л.А. Куликовская. – 2-е изд., испр. – М. : Флинта, 2000. – 88 с.
   
6. Мейе, А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков : пер. с франц. / А.Мейе ; под ред. и с прим. Р. Шор. – 3-е изд. – М.-Л. : Изд-во Акад. наук СССР, 1938. – 296 с.
   
7. Саакян, А.С. Английская грамматика для всех. Теоретический курс : учеб. пособие по англ. языку / А.С. Саакян. – М. : Менеджер, 2006. – 240 с.
   
8. Семереньи, О. Введение в сравнительное языкознание : пер. с нем. / О. Семереньи ; под ред. Н.С. Чемоданова. – М. : Прогресс, 1980. – 407 с.
   
9. Bryant, M.M. A functional English grammar. – Boston : Heath and co., 1945. – 326 p.
   
10. Chalker, S., Weiner, E. The Oxford dictionary of English grammar. – Oxford : Clarendon press, 1994. – 448 p.
    
11. Jespersen, O. Essentials of English grammar. – London : George Allen & Unwin LTD, 1933. – 387 p.
    
12. Matthews, P.H. Morphology. An introduction to the theory of word-structure. – Cambridge : Cambridge University Press, 1974. – 243 p.
    
13. Matthews, P.H. The Concise Oxford Dictionary of Linguistics. – 2nd ed. – London : Oxford University Press, 2005. – 410 p.
    
14. Sweet, H. A new English grammar. Introduction, phonology and accidence. – Oxford : The Clarendon Press, 1940. – 499 p.
    
15. Trask, R.L. Key concepts in language and linguistics. – London ; New York : Routledge, 1999. – 378 p.
    

УДК 81'42

^ ПРАГМАТИЧЕСКОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ И ЦЕЛЬ ПРОГНОСТИЧЕСКИХ ТЕКСТОВ


А.А. Князева


В настоящей статье содержатся результаты исследования различных степеней прагматического воздействия прогностических текстов на реципиента, а также рассматриваются цели прогностических текстов.


В независимости от того, кто и когда задумывает написать текст, автором движет определенная интенция, которая впоследствии и получает свою реализацию в тексте. Помимо информативно-смыслового уровня текста, выделяется также и прагматический, основанный на контексте и экстралингвистических свойствах текста. Во многих науках выделяют релевантные виды прагматического воздействия, которые могут отличаться в зависимости от типа предлагаемой информации.

В настоящей статье нами рассматривается проблема прагматического воздействия и цели прогностических текстов, к которым мы относим астрологические прогнозы, футурологические тексты, метеорологические прогнозы и тексты о предсказании будущего.

В своей докторской диссертации Таюпова О.И. предлагает критерий степени (высокая, средняя, низкая) прагматического воздействия как основополагающий при его классификации. Высокой степенью речевого воздействия обладают «тексты, при восприятии которых у реципиентов нет возможности выбора (запрещающие объявления, инструкции, законы и пр.)» [Таюпова, 2005, 50]. Средней степенью воздействия характеризуются тексты предписывающего характера (деловые письма, кулинарные рецепты, объявления и пр.). Что касается последней группы (реклама, интервью, объявления предупреждающего и указывающего характера и пр.), то в данном случае реципиент не является пассивным объектом воздействия и свободен в выборе информационного материала.

Обратимся непосредственно к материалу нашего исследования и рассмотрим прогностические тексты по степени их воздействия на реципиента. В современном мире тексты о предсказании будущего обладают, на наш взгляд, средней степенью прагматического воздействия и имеют предписывающий характер. Такие виды прогностических текстов, как футурологические и метеорологические прогнозы, мы считаем можно охарактеризовать слабой степенью прагматического воздействия. На основании проведенного нами анализа типов речевых актов данные типы прогностических текстов практически не реализуются по средствам директивов, их основу составляют репрезентативы. А если адресант имеет основную интенцию воздействовать на адресата, то для этой цели чаще всего используются именно директивы. В свою очередь, основная цель данных текстов – предоставить информацию о реферируемом объекте. Прагматическое воздействие может также содержаться и в контексте, или подразумеваться, то есть основываться на пресуппозиции, которая помогает реципиенту осмысливать высказывание. Под пресуппозицией мы, вслед за Барановым А.Н., понимаем «часть плана содержания высказывания, которая, по мнению говорящего, известна слушающему и/или является условием его осмысленности, то есть условием возможности его оценки как истинного или ложного» [Баранов, 2007, 192]. Например, если референт получает следующую информацию: «The water vapor in the air cools and condenses, often leading to showers and thunderstorms» [USA today, July 31, 2006, 12], то он узнаёт о возможных проливных дождях на следующий день. Представленный речевой акт, взятый вне контекста и вне рассматриваемой ситуации, не побуждает реципиента к каким-либо действиям, однако, обратив внимание на релевантный промежуток времени (завтра), данная информация может быть интерпретирована адресатом и понята как предложение взять с собой зонтик и/или надеть плащ и т. д. К тому же, метеопрогноз способен косвенно влиять на планы реципиента, например, известие о теплой и хорошей погоде может побудить адресата совершить прогулку или запланировать пикник. «Southern France, Spain, Portugal, northern Italy and much of Switzerland will be fine and warm» [Financial time, Friday, June 4, 2004, 14].

Что касается астрологических прогнозов, то они могут содержать несколько видов прагматического воздействия. Монографии, посвященные какому-то одному знаку зодиака, при общих описаниях характера или основных черт человека не обладают определенным воздействием на референта, а представляют собой дескрипцию, претендующую на изложение фактуальной информации. Однако более детальный прогноз на определенный промежуток времени, содержащий примерно 20% директив (согласно нашим статистическим данным), обладает средней, а иногда и сильной степенью прагматического воздействия.

Средняя степень прагматического воздействия реализуется при помощи лексико-семантических конструкций, выражающих совет или предписание. Примером тому могут послужить такие высказывания, как: «The best advice is to speak out. A good heart-to-heart will reveal more than you expected» [Ok, August 21, 2006, 92]. «You may benefit now from taking matters into your own hands, rather than feeling that life is running you» [Moore, 2005, 66]. В данных предложениях оказывается косвенное влияние на реципиента по средствам аргументированной рекомендации. Помимо средней степени воздействия, в исследуемых нами текстах представлены и такие, прагматическая степень которых может быть охарактеризована как высокая. Подобные речевые акты представляют собой директивы и реализуются при помощи императивной формы глаголов. « Use your talent for mimicry to liven up a snore-worthy party on the 23^rd. Single? Avoid your usual impulsive urges on the 1st or you’ll get tangled up with a playboy who’s nothing but trouble» [Cosmopolitan, November, 2003, 267]. Повелительное наклонение глаголов подчеркивает безапелляционность суждения и напоминает скорее приказ, чем рекомендацию.

Приведенные нами примеры прагматического воздействия всегда сопровождаются определенной интенцией и используются для достижения какой-либо цели. Более того, существуют различные приемы речевого воздействия, которые являются отдельным объектом исследования лингвистики текста. Подобные приемы применимы, по большей части, к рекламному дискурсу и к текстам средств массовой информации в устной или письменной форме. Однако некоторые из них находят своё отражение и в прогностических текстах, особенно печатающихся в современных газетах и журналах. При рассмотрении приёмов речевого воздействия нам представляется необходимым обратить внимание на исследования в области лингвистических экспертиз А.Н. Баранова, в рамках которых автором были подробно представлены способы воздействия на реципиента.

В своей работе «Лингвистическая экспертиза текста» А.Н. Баранов классифицирует приемы речевого воздействия следующим образом:

1. Введение в отрицательно оцениваемый контекст/ассоциативный ряд.
   
2. Установление немотивированного сходства с отрицательно оцениваемой сущностью.
   
3. Выбор единицы измерения как инструмент речевого воздействия.
   
4. Навязывание пресуппозиции.
   
5. Семантическая импликация как инструмент управления пониманием.
   
6. Метафора и речевое воздействие.
   
7. Намёк.
   
8. Прием концентрированного повторения информации.
   
9. Языковая игра.
   
10. Ссылка на неизвестный источник.
    
11. Введение в заблуждение жанром (дискурсивным типом) текста.
    
12. Аргументация.
    
13. Ссылка на авторитет.
    
14. Снижение силы утверждения – «лексемы-ограничители».
    
15. Факторы макроструктуры текста в речевом воздействии [Баранов, 2007, с. 174–299].
    

На основании приведенной выше классификации проанализируем приемы речевого воздействия, имеющие свою реализацию в прогностических текстах разного вида. Первые три категории не нашли своего отражения в рассматриваемых нами текстах, возможно, в силу того, что тексты, обращенные в будущее, не имеют интенции рассматривать отрицательные феномены в жизни людей или народов. Большинство из них либо беспристрастно описывают определенные события или информацию, либо могут быть охарактеризованы оптимистическим настроем, который может иметь положительное влияние на адресата. Что касается четвертого пункта – навязывание пресуппозиции, то данный прием довольно часто встречается в прогностических текстах, особенно в современных астрологических прогнозах:

«You love the company of others and won’t be at all inclined to retreat into your shell» [Moore, 2005, 49]. «Your lifestyle has been a subject of discussion for some time. But while you’ve been running around, it’s been hard to get a perspective on it» [First, July 19–25, 2006, 90].

Использование данного приема в гороскопах создает впечатление у референта, что определенная часть его жизни заранее известна автору прогноза. Это, в свою очередь, косвенно подтверждает достоверность астрологического прогноза. Для достижения подобного эффекта составители рассматриваемых нами текстов прибегают и к грамматическим средствам выражения. В приведенных примерах употребляются такие времена английского глагола, как настоящее простое и настоящее совершенное, что ещё раз подтверждает намерение автора представлять информацию как фактуальную. Как известно, настоящее простое время английского глагола выражает действия, являющиеся постоянными и повторяющимися, а также используется для выражения преференций говорящего. В то время как одним из значений грамматической категории перфектного времени является указание на действие, совершенное в прошлом, но имеющее непосредственное отношение к настоящему, а использование перфектного длительного времени даёт реципиенту возможность понять тот факт, что действие началось в прошлом и не является законченным. Все вышесказанное позволяет заключить, что прием навязывания пресуппозиции основан на скрытой манипуляции человеческим сознанием, адресату не дается возможность оценить определенное утверждение с позиции верно-неверно, так как оно априорно подается в форме факта.

Пятый пункт рассматриваемой нами классификации представляет собой семантическую импликацию как инструмент управления пониманием. А.Н. Баранов выделяет два вида импликаций: узкие и широкие. Первая из них основывается непосредственно на семантическом значении предложения, в свою очередь, широкая импликация объединяет в себе и факты, полученные из семантики предложения, и дополнительные, экстралингвистические знания. Приведем пример из программы действий международной организации по поддержанию мира: «The peoples have the power to ensure peace for all time and to build a new world from which hunger and poverty, oppression and aggression have been banished forever» [World Peace Council Programme of Action 1982, 1981, 4].

В данном случае можно наблюдать эксплицитный призыв к народам мира объединиться в борьбе против голода, бедности, притеснения и агрессии. Однако из представленного высказывания может вытекать и несколько импликаций: во-первых, обращение относится не только к народам в целом, но и к отдельному индивидууму, в частности; во-вторых, можно понять, что современный мир не удовлетворяет потребностям человечества и его необходимо разрушить в целях сотворения нового, идеального общества без острых социальных проблем.

К шестому пункту относится метафора и речевое воздействие, которые также встречаются в прогностических текстах. При описании разнообразных перипетий в жизни референта используются разнообразные стилистические фигуры, образные выражения, что, несомненно, придает повествованию большую выразительность и увеличивает степень прагматического воздействия.

«The next few weeks are a whirlwind of activity. There will be a few pre-Christmas dramas – but nothing that your words of wisdom can’t placate» [Ok, Jan 2, 2007, 90].

«Why not top up your batteries by doing something interesting, and stay away from potential areas of conflict? » [Moore, 2005, 80] Представленные нами примеры реализуют речевое воздействие при помощи метафорических сравнений: носиться как ураган, зарядите батарейки.

Что касается седьмого пункта представленной выше классификации – намека, то его реализация наиболее часто происходит в текстах астрологических прогнозов. «There are inevitable alterations predicted for you. These will be changes that make this Christmas one that you’ll remember» [Ok, Jan 2, 2007, 90]. «Personal satisfaction shouldn’t be difficult to achieve at the moment and you seem to be quite happy to plod along with a few major projects» [Moore, 2005, 98]. В связи с тем, что любой прогноз носит вероятностный характер и не даёт стопроцентной гарантии, подобные тексты изобилуют общими описаниями и намеками. В представленных выше примерах наблюдаются намеки на различные ситуации в жизни реципиента. В первом случае высказывается предположение о значительных изменениях на Рождество, в то время как второе выражение намекает на наличие некоторых важных планов, которые, с одной стороны, представляют трудности, а с другой – делают адресата счастливым.

Если рассматривать концентрированное повторение информации как прием прагматического воздействия, то, анализируя материал нашего исследования, отметим, что данный прием используется крайне редко, а если и встречается, то в основном в политических текстах. «A nuclear war is (1) not inevitable, it (2) can be stopped, it (3) must be stopped! » [World Peace Council Programme of Action 1982, 1981, 4]. В представленном примере просматривается явная тенденция к усилению прагматического воздействия, при этом используются разные языковые единицы. Начиная с фразы «не неизбежна», продолжая – «может быть остановлена», и заканчивая – «должна быть остановлена», данная семантическая цепочка сформирована по принципу от слабой степени речевого воздействия к сильной.

Следующий прием, выделяемый Барановым, – языковая игра. Проанализировав материал нашего исследования, можно говорить о том, что языковая игра, характерная для текстов массовой информации, не является таковой при рассмотрении прогностических текстов. Данный приём прагматического воздействия используется, в основном, в политических текстах:

«Negotiation, not confrontation! » [World Peace Council Programme of Action 1982, 1981, 3]. В представленном нами призыве, языковая игра строится на эллиптическом типе предложения, который включает в себя рифму.

Обратим внимание на аргументацию как один из приемов речевого воздействия. Данный вид не является характерным для астрологических прогнозов, метеопрогнозов и текстов о предсказании будущего, так как предполагает выдвижение определенного тезиса с последующими за ним аргументами. Однако данный прием широко используется в политическом дискурсе, в частности, в программах политических партий. Проанализируем введение к программе действий международной организации по поддержанию мира. Первый абзац представляет собой тезис: «The Programme of Action of the World Peace Council for 1982 is focused naturally on the mobilization of public opinion in all parts of the world against the grave danger of a nuclear confrontation» [World Peace Council Programme of Action 1982, 1981, 3]. Основная мысль всего вступления заключена в приведенных выше словах, после этого следует ряд аргументов, объясняющих причину необходимости объединения людей в борьбе против ядерного оружия и возможной опасности ядерного столкновения.

При рассмотрении такого понятия, как авторитет, необходимо заметить, что наличие авторитетов и их вид напрямую зависят от типа прогностического текста. Если обратить внимание на гороскопы, то авторитетом в подобных текстах может являться как его автор (пример №3), так и звёзды, небесные светила, солнце (примеры № 1, 2) и т. д. (1) «The stars grant you a love life, a social life, creative expression – even well-behaved children» [Ok, August 21, 2006, 92]. (2) «The Sun is now strong in your solar third house, a lively position that has a great deal to do with communication» [Moore, 2005, 132]. (3) «Over a million readers trust Old Moore – Britain TOP astrologer» [Moore, 2005, 160]. В третьем примере ссылка на авторитет выражается имплицитно (при помощи семантики глагола «доверять») и эксплицитно (посредством выделенного автором гороскопа слова ТОР – «находящийся на вершине»). Что касается политических программ, то в данном случае авторитетами могут считаться высокопоставленные чиновники, главы государств, другие политические партии, известные адресату. «WPC Standing Commissions will meet during the session of the Presidential Committee…» [World Peace Council Programme of Action 1982, 1981, 5].

Предпоследним пунктом представленной выше классификации является снижение силы утверждения. Вследствие того, что утверждение не может характеризовать прогностические тексты (мы уже упоминали о гипотетичности исследуемых нами текстов), то снижение его силы – наиболее распространенный прием, встречающийся во всех видах рассматриваемых нами текстов. «It is possible that you are feeling restless right now and that you want to make as many changes to your life as prove to be possible» [Moore, 2005, 112]. «In the absence of immigration the 45-64 portion probably will outgain its younger rivals by almost 2 to 1 or better, the increases with the low mortality, high fertility trend (15,000,000 births, 1945 – 50) being nearly 7,500,000 and 13,000,000, respectively, and those with the high mortality, low fertility trend being approximately 2,500,00 and 10,500,000» [Whelpton, 1947, 50]. «Increasing efficiency is probably underestimated when dealing with energy problems» [Modis, 1992, 217]. В данных примерах снижение силы утверждения реализуется при помощи «лексем ограничителей» (probably, approximately, possible). Несомненно, слова, семантически выражающие сомнения, не являются единственным способом снижения силы утверждения, однако в данной статье мы не ставим своей целью рассмотреть все возможные способы выражения гипотетичности в прогностических текстах.

Последним способом прагматического воздействия, согласно классификации А.Н. Баранова, является макроструктура текста, под которой понимается «…способ оформления и одновременно структурирования содержания текста с использованием как вербальных, так и невербальных средств (разделения фрагментов текста, или элементов его макроструктуры, визуально распознаваемыми изобразительными элементами – отступом, линиями различной толщины и цвета, пробелами, фоном и т. д.)» [Баранов, 2007, 294]. При рассмотрении прогностических текстов подзаголовок имеет определяющее значение и высокую степень прагматического влияния, особенно часто это можно наблюдать в астрологических прогнозах современных журналов. Приведем примеры подзаголовков, встречающихся на страницах журнала Cosmopolitan. «Get you game on… Break away… Be a charmer… Perk up… Use your sixth sense… Mind your own business… Break new ground» [Cosmopolitan, October, 2003, 270]. Данные подзаголовки концентрируют в себе основную мысль всего абзаца, предлагая реципиенту, не читая весь прогноз, узнать, что его ожидает в реферируемый период времени. Представленные выше элементы макроструктуры текста представляют собой призывы к определенным действиям, выраженные в четкой и лаконичной форме. Что касается политических программ, то они характеризируются строгой организацией текста, который четко разделен на пункты и подпункты с заголовками: «Activities for development, economic independence, social progress and the establishment of a new international economic order» [World Peace Council Programme of Action 1982, 1981, 9]. Основной текст относится к официально – деловому функциональному стилю, а заголовок, в свою очередь, служит преамбулой и вводит в атмосферу всего повествования.

Подведем итоги. Прагматическая составляющая прогностических текстов играет важнейшую роль в восприятии текста адресатом. В ходе нашего исследования мы выделили несколько критерий определения речевого воздействия на референта. Одним из них является степень прагматического воздействия, наивысшей из которых, согласно проведенному нами анализу, обладают астрологические прогнозы. Основная причина этого, как мы считаем, – наличие наибольшего количества директивных речевых актов в текстах гороскопа. В свою очередь, наименьшей силой прагматического воздействия характеризуются метеорологические прогнозы и футурологические тексты, так как они состоят преимущественно из репрезентативных речевых актов и предлагают информацию, ознакомление с которой – добровольное желание каждого индивидуума. Безусловно, все виды прогностических текстов носят предписывающий характер, однако наличие побудительных предложений в гороскопах выделяет их из общего числа исследуемых нами текстов и может характеризовать их средней или иногда и высокой степенью прагматического воздействия.

Что касается непосредственно видов прагматического воздействия, то при его классификации нами была использована таксономия, предложенная А.Н. Барановым. Согласно проведенному нами исследованию наиболее часто реализованными приемами являются: навязывание пресуппозиции, намек, снижение силы утверждения, «лексемы ограничители». Данные виды приемов как нельзя лучше определяют основную семантическую категорию прогностических текстов – гипотетичность высказывания. Именно поэтому, на наш взгляд, представленные выше приемы имеют наибольшее распространение в исследуемых нами текстах.

Некоторые категории рассматриваемой типологии не нашли своего отражения в ходе нашего анализа (введение в отрицательный контекст, установление немотивированного сходства с отрицательно оцениваемой сущностью, выбор единицы измерения как инструмент речевого воздействия, языковая игра, ссылка на неизвестный источник, введение в заблуждение жанром текста), возможно, вследствие того, что подобные приемы являются особенностью языка журналистов, которые стараются привлечь внимание адресатов при помощи разнообразной палитры средств.