высказывание, но, в отличие от классического типа текста золотого века, это есть некое гипертрофированное прямое высказывание, или высказывание, нарушающее все конвенциональные рамки вы- сказывания. Авангардистский текст заключает в себе собственный код понимания, и для того, чтобы постичь этот текст, необходимо разгадать его код. Предельным случаем авангардистских текстовых стратегий является создание нового языка, примером чего может служить заумный язык Хлебникова, творчество Туфанова или ран- ние стихи Хармса. Но, даже будучи облечено в новый неведомый язык, и даже являясь этим новым языком, прямое высказывание так и остается прямым высказыванием. Несмотря на всю свою ради- кальность и всю свою агрессивность по отношению к существую- щему миропорядку, авангардистский текст не посягает на классиче- ский принцип прямого высказывания. Он целиком и полностью ба- зируется на прямом высказывании и не задается вопросом по пово- ду его правомерности. Такая постановка вопроса связаны с появле- нием текстов нового типа, и поскольку эти тексты возникли в кругу обэриутов, то я буду называть этот тип текстов обэриутским.
Когда я писал о том, что в эпоху бронзового века автор и текст стали подвергаться репрессиям со стороны социума, то это не сле- довало понимать только в том смысле, что эти тексты не издава- лись, уничтожались или должны были храниться в старом чемодане под кроватью. Сама структура обэриутских текстов несет на себе следы постоянных репрессий и утеснений. Так, тексты Хармса очень часто содержат в себе описание тех помех, которые препят- ствуют их дальнейшему написанию. То вдруг куда-то исчезает чер- нильница, то сам Хармс вдруг падает со стула и забывает, о чем он собирался написать, то выясняется, что то, о чем он собирался пи- сать, вообще не существует и, значит, писать-то становится не о чем. Но даже если нет никаких внешних помех, то возникают еще более непреодолимые внутренние причины, препятствующие напи- санию текста. В рассказе «Утро» Хармс так описывает эту ситуацию невозможности возникновения текста: «Передо мной лежала бума- га, чтобы написать что-то. Но я не знал, что мне надо написать. Я Даже не знал, должны быть это стихи, или рассказ, или рассужде- ние. Я ничего не написал и лег спать. Но я долго не спал. Я пере- числял в уме все виды словесного искусства, но я не узнал своего вида. Это могло быть одно слово, а может быть, я должен был на- писать целую книгу. Я просил Бога о чуде, чтобы я понял, что мне нужно написать. Но мне начинало хотеться курить». В повести "Старуха» мучительные попытки реализовать гениальный замысел
рассказа о чудотворце выливаются в одну-единственную фразу: «Чудотворец был высокого роста». Внешние и внутренние препят- ствия, постоянно возникающие на пути к созданию текста, делают более проблематичным возникновение прямого высказывания. Бо- лее того, само возникновение высказывания начинает зависеть от успешности или неуспешности процесса написания текста. В том же рассказе «Утро» автобиографический герой Хармса в тонком сне говорит дворнику: «Прежде чем написать что-либо, надо знать слова, которые надо написать». Но вся беда заключается в том, что хармсовский герой постоянно забывает те слова, которые нужно знать для того, чтобы написать что-либо. Если в авангардистском тексте гипертрофированная сила высказывания формирует непо- вторимую структуру текста и задает собственный код понимания, то в обэриутском тексте функцию высказывания начинают выполнять усилия, направленные на написание текста, который по идее и должен был бы заключать в себе высказывание, но который не за- ключает его по причине своей ущербности. Смысл обэриутского текста заключается не в том, что он высказывает, но в следах тех утеснений и тех репрессий, которые не дали ему высказать то, что он должен был высказать. Именно это и приводит к возникновению утесненного или репрессированного типа текста, и, очевидно, именно это имел в виду Введенский, когда говорил: «Уважай бед- ность языка. Уважай нищие мысли».
Если в обэриутских текстах возникновение прямого высказыва- ния делалось весьма проблематичным, а бедность и нищета выска- зывания подтверждали его истинность, то в текстах, создаваемых в кругу московских концептуалистов, сомнению подвергалась уже са- ма претензия прямого высказывания на истинность, в результате чего концептуалистские тексты превращались в развернутую кри- тику различных мотиваций прямого высказывания. Это значит, что исследование условий возникновения текстов перешло на новый уровень. Если обэриутская формула возникновения текста гласила: «Прежде чем написать что-либо, надо знать слова, которые надо написать», то концептуалистская формула дополняла обэриутскую формулу еще одним необходимым условием: «Для того чтобы знать слова, которые надо написать, надо знать ситуацию, в которой они возникают», ибо слова существуют не сами по себе, но возникают в определенной ситуации, и именно эта ситуация и становится пред- метом интереса московского концептуализма. Процесс раздачи присутствующим карточек с рубинштейновскими текстами, появле- ние Пригова в милицейской фуражке или коллективное обсуждение
