Geum.ru

Эволюция языка и стиля русской литературной сказки XVIII xx веков 10. 02. 01 русский язык

Вид материалаАвтореферат

Содержание


Посмотрел под рукавицу
Вот затеплилась звёздочка, вот
Пролазъ въ теченiи полвђка
Подобный материал:
1   2   3   4   5
^

Посмотрел под рукавицу


И увидел кобылицу [Ершов б, с. 8].

Ночью Иван находит перо Жар-птицы, ночью же ловит её:

Вот полночною порой свет разлился над горой –

Будто полдни наступают:

Жары-птицы налетают…[Ершов б, с. 48].

Привычный ход жизненных событий в волшебной сказке трансформируется, даже обычные бытовые действия, при этом сюжетообразующие, что важно, персонажи производят ночью: братья всю ночь не спали, хохотали над рассказом дурака; Иван ночью ухаживает за конями.

Многочисленность лексем, указывающих на время суток, и их быстрая смена (утро – день – вечер - ночь) говорит о динамично движущемся сюжете, что соответствует закону жанра сказки. Эти слова в большинстве своём имеют один смысловой план – указание на то, когда происходят события. Однако есть произведения, в которых время суток аллегорично, например, сказка Л.С. Петрушевской «Отец».

Самая малочисленная группа лексем, репрезентирующих время – это слова с общей семантикой «время года», поскольку сезонные маркеры для сказки не являются ни смыслообразующим, ни жанрообразующим компонентом. В редких случаях сюжет сказки (как фольклорной, так и литературной) опирается на время года. Тем не менее конкретизаторы времени года в сказках есть, но доминирующих среди них не наблюдается: «Меж тем и старого дедушку Иринея не забывайте, а он для вас много россказней наготовил; дайте только старику о весне с силами да с здоровьем собраться» [Одоевский, с. 159].

«Семантика предситуации» - это самая большая группа слов с временной семантикой, содержащей явно прочитывающийся элемент локализованности: «в это время», «сегодня», «сейчас», «тотчас» и другие.

Функция слов и выражений «тут», «вот», «теперь», «между тем» - показать конкретный момент действий, происходящих в прошлом, настоящем или будущем, при этом они настраивают на ожидание, после этих слов должно произойти что-то важное: «Тут Иван-царевич скинул с себя шляпу-невидимку и показался медведю» [Друковцов, с. 84]; «Вот пошёл он к синему морю; / Видит, - море слегка разыгралось» [Пушкин, с. 339].

Повторение в контексте подобного рода слов создаёт эффект протекающего на глазах у читателя действия: «^ Вот затеплилась звёздочка, вот другая, вот и месяц рогатый выглянул из-за деревьев, и в городе стало опять светлее, окошки засеребрились, и от башенок потянулись синеватые лучи» [Одоевский, с. 127].

Лексемы «сегодня», «нынече» (устаревшая с точки зрения современного русского языка), особенно в сочетании с глаголами настоящего времени, приближают действие к времени читателя: «Ега-Баба, увидя Ивана-царевича, сказала: «Фу, фу, фу, как доселева русского духу слыхом не слыхано, а нынече русский дух в очью совершается...» [Друковцов, с. 82].

Лексемы и выражения, составляющие группу «неожиданно начавшееся действие» («однажды», «вот», «вдруг», «в одно мгновенье», «раз»), имеют семантику неожиданности и по своей основной художественной функции соотносятся с предыдущей тематической группой.

Слово «однажды» указывает на новый сюжетный поворот: «Однажды с Рукодельницей беда приключилась: пошла она на колодезь за водой, опустила ведро на верёвке, а верёвка-то и оборвись, упало ведро в колодезь» [Одоевский, с. 151].

Слова «вдруг», «вот» и подобные указывают на неожиданные события и влекут за собой эмотивные оценки ― реакции героев на происходящее:

Вдруг в толпе увидел он,

В сарачинской шапке белой,

Весь как лебедь поседелый,

Старый друг его, скопец [Пушкин, с. 362].

Неожиданное чаще оценивается как отрицательное: это недоумение, оторопь, страх. Иногда же приходит неожиданное избавление: «Бежала, бежала, собаку не догнала, только сама заблудилась. Видит ― место совсем незнакомое. <...> Испугалась Женя и заплакала. Вдруг откуда ни возьмись старушка» [Катаев, с. 586].

Семантика неожиданного действия очень значима для исследуемого жанра: повествование сказки держит читателя в напряжении, он ждёт нового поворота событий, сказочных перипетий, интриг. Не случайно для выражения данного компонента значения сказка привлекает несколько средств, например, глаголы неожиданного действия «оказаться», «очутиться»: «Вот перед ними ещё дверцы; они отворились, и Миша очутился на улице» [Одоевский, с. 130].

Некоторые из тематических групп, такие как «абсолютная временная неопределенность», «примерное время», «неожиданно наступившее действие», группа лексем с семантикой предситуации, выполняют жанрообразующую функцию. Семантика временной неопределенности иллюстрирует следующее свойство сказки: действие в ней относится к неопределенному прошлому. Часто читатель не знает, сколько времени проходит между событиями, сколько длится само событие. Вместо конкретизации авторы используют лексемы «давно», «долго» и другие со схожей семантикой. Это, в свою очередь, создает неспешность повествования, что отвечает законам фольклорных произведений. Значимыми для жанра и стиля сказки являются слова типа «вот», «тут» с семантикой предситуации, а также слова и выражения с семантикой неожиданности (например, «однажды», «вдруг»), которые активизируют внимание читателей к происходящим событиям, часто указывая на новый этап повествования, влекущий за собой очередное волшебство.

Глаголы, в отличие от других классов именующих слов, являются темпоральной доминантой художественного текста. Русская литературная сказка, как любое художественное произведение, реализует множество значений видо-временных форм глагола, которые, в свою очередь, активно участвуют в экспликации ее жанрового и стилевого своеобразия.

В нарративе русской авторской сказки исследуемого периода отмечается значительное доминирование форм прошедшего времени глаголов, что обусловлено, во-первых, преобладанием глагольных форм прошедшего времени в речи вообще; во-вторых, жанровой установкой на повествование о прошлом: традиционно сказка повествует о том, что было «когда-то» «где-то».

В начальный период развития литературной сказки глагольные формы используются в основном в прямом значении: «Отец позволил ему сие с великою радостию. После чего приказал оседлать себе королевич лучшего коня, и взял с собой довольное число денег, и на другой день отправился в путь» [Тимофеев, с. 120]. Но уже в сказках первой трети XIX века и далее наблюдается яркая стилистика глагола, употребление одной временной формы в значении другой, включение в повествовательную основу описаний, рассуждений, в которых используются формы настоящего времени, зарисовка временной перспективы, где востребовано будущее время глаголов.

Поскольку сказка повествует о прошлом, то основное внимание направлено на исследование глагольного значения «действие в прошлом, достигшее результата». Глаголы прошедшего времени всегда открывают фольклорную и почти всегда ― литературную сказку: зачин, обязательная часть композиции, содержит глаголы данной формы, тем самым настраивая читателя на восприятие рассказа о прошлом. Причём довольно часто литературная сказка использует устойчивые фольклорные выражения. Так, в сборнике «Сказки русские» П. Тимофеева из десяти сказок шесть (№№ 29, 30, 32, 33, 35, 37) открываются типичной формулой-зачином: «В некотором царстве, в некотором государстве жил-был (или жил) король (или купец)».

Следует отметить, что авторская индивидуальность, проявляющаяся в первых строках произведений, подарила разнообразие зачинов литературной сказки по своему смысловому, синтаксическому, интонационному построению, но временные формулы глаголов здесь одинаковы, они и задают тон всему дальнейшему повествованию:

^ Пролазъ въ теченiи полвђка

Всё ползъ, да ползъ, да билъ челомъ,