Вопросы к экзамену по истории русской литературной критики V курс, стационар
Вид материала | Вопросы к экзамену |
- Формирование литературной критики русского зарубежья: берлинский период, 659.84kb.
- К. К. Случевский в истории русской литературной критики, 600.84kb.
- Нп «сибирская ассоциация консультантов», 112.62kb.
- Тема урока Кол-во, 579.16kb.
- Курс 4 семестр 7 Вопросы к экзамену по дисциплине «История русской литературы» (после, 33.17kb.
- Тематический план практических занятий по психиатрии и наркологии на 5 курсе медико-профилактического, 34.36kb.
- Примерные вопросы по литературе, 47.24kb.
- Распределены по тематическим коллекциям, 127.38kb.
- Рабочей программы учебной дисциплины «Литературная критика» Уровень основной образовательной, 64.23kb.
- История история России Соловьев, 43.79kb.
Проблема типологического рассмотрения литературной критики.
^ По субъекту критической деятельности:
Если субъект писатель – писательская;
Если читатель – читательская;
Профессиональная.
На основании того, с каким лит. направлением соотносится:
Реалистическая (Пушкин);
Сентементалистская (Карамзин);
Классицистская Ломоносов);
Романтическая (Жуковский).
^ В зависимости от метода лит.-критической деятельности
(Критический метод, по Манну, - это внутренний принцип самой критики, её скрытая логика, способ её подхода к литературе).
^ Основные источники крит. метода:
Филос.-эстетические взгляды критика;
Его соц.-политич. позиция;
Эстетич вкус.
Типология:
Нормативно-жанровая к.;
Романтическая к.;
Реальная к.;
Утилитарная к.;
Артистическая, эстетическая к.;
Философская к.;
Философско-эссеистская к.;
Социолого-публицистская к.;
^ В зависимости от идеологической основы:
Славянофильская;
Почвенническая;
Народническая,
Марксистская.
Классицистическая критика. Ломоносов, Тредиаковский, Сумароков, Державин, Херасков, Лукин, Плавильщиков
^ Сентименталистская критика. Карамзин, Дмитриев
Сатирический или просветительский реализм. Новиков, Крылов, Фонвизин, Радищев
Индивидуалистический романтизм. Жуковский, Батюшков
Гражданский, революционный романтизм декабристов. А. Бестужев, Кюхельбекер, Рылеев, Вяземский
^ Демократический романтизм. Н. Полевой. Кс. Полевой
Философско-идеалистический романтизм. Галич, Веневитинов, В. Одоевский
Реализм Надеждин, статьи и заметки Пушкина и Гоголя
^ Критический реализм. Белинский, Некрасов, Герцен, позже – Чернышевский, Добролюбов, Писарев, Салтыков-Щедрин, Антонович
ВРАЖДЕБНЫЕ РЕАЛИЗМУ НАПРАВЛЕНИЯ В КРИТИКЕ 1830—1850 годы. 1.Реакционная критика лагеря «официальной народности». Греч, Булгарин, Сенковский, Погодин, Шевырев
2. Славянофильская критика. И. Киреевский, Хомяков, К. Аксаков, Ю. Самарин
3. Теория «чистого искусства». Дружинин, Боткин, Анненков, Дудышкин
КОНСЕРВАТИВНО-РОМАНТИЧЕСКИЕ И РЕАКЦИОННО-ЛИБЕРАЛЬНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ В КРИТИКЕ 1860—1890 годы
1. «Неославянофильская» и «почвенническая» критика. Григорьев, Страхов
2. Реакционно-либеральная, антиреалйстическая критика. Катков, Суворин
ВНУТРЕННИЕ ТЕЧЕНИЯ В РЕАЛИСТИЧЕСКОЙ КРИТИКЕ 1870—1890 год
1. Литературная теория народничества. Михайловский, Скабичевский, Лавров, Ткачев
2. Проблемы реализма в критических статьях писателей: Тургенева, Гончарова, Островского, Короленко
3. Теория русского «натурализма» («золаизма»). Боборыкин
СТИЧЕСКИЕ, ДЕКАДЕНТСКИЕ НАПРАВЛЕНИЯ В КРИТИКЕ 1890—1900 годы
АНТИРЕАЛИ
1. Антиреалистическая, реакционная критика. Волынский, В. Розанов, Айхенвальд
2. Символистская критика. В. Соловьев, Мережковский, А. Белый, В. Иванов
3. Преодоление символизма Брюсовым и Блоком
Добролюбов, Писарев, Салтыков-Щедрин, Антонович
ВРАЖДЕБНЫЕ РЕАЛИЗМУ НАПРАВЛЕНИЯ В КРИТИКЕ 1830—1850 годы. 1.Реакционная критика лагеря «официальной народности». Греч, Булгарин, Сенковский, Погодин, Шевырев
2. Славянофильская критика. И. Киреевский, Хомяков, К. Аксаков, Ю. Самарин
3. Теория «чистого искусства». Дружинин, Боткин, Анненков, Дудышкин
КОНСЕРВАТИВНО-РОМАНТИЧЕСКИЕ И РЕАКЦИОННО-ЛИБЕРАЛЬНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ В КРИТИКЕ 1860—1890 годы
1. «Неославянофильская» и «почвенническая» критика. Григорьев, Страхов
2. Реакционно-либеральная, антиреалйстическая критика. Катков, Суворин
ВНУТРЕННИЕ ТЕЧЕНИЯ В РЕАЛИСТИЧЕСКОЙ КРИТИКЕ 1870—1890 год
1. Литературная теория народничества. Михайловский, Скабичевский, Лавров, Ткачев
2. Проблемы реализма в критических статьях писателей: Тургенева, Гончарова, Островского, Короленко
3. Теория русского «натурализма» («золаизма»). Боборыкин
АНТИРЕАЛИСТИЧЕСКИЕ, ДЕКАДЕНТСКИЕ НАПРАВЛЕНИЯ В КРИТИКЕ 1890—1900 годы
1. Антиреалистическая, реакционная критика. Волынский, В. Розанов, Айхенвальд
2. Символистская критика. В. Соловьев, Мережковский, А. Белый, В. Иванов
3. Преодоление символизма Брюсовым и Блоком
ПРИМЕРЫ:
«Рассуждение об обязанностях журналистов» (1754) - Ломоносов(классицизм) выступил с требованием объективного разбора сочинений, разработал этический кодекс деятельности критика и журналиста. По глубокому убеждению Ломоносова, критик обязан «изгнать из своего ума всякое предубеждение, всякую предвзятость», соблюдая при этом «естественные законы справедливости и благопристойности». Для критика постыдны «небрежность, невежество, поспешность», стремление «красть у кого-либо из собратьев высказанные последним мысли и суждения и присваивать их себе».Анализ: Текст статьи состоит из трех смысловых частей — введения, разбора конкретной публикации, общих правил. В начале статьи Ломоносов говорит о злоупотреблении свободой слова, и ущерб был бы не так велик, если бы «большинство пишущих не превращало писание своих сочинений в ремесло и орудие заработка, вместо того чтобы поставить себе целью строгое и правильное разыскание истины». Лишь только было замечено, что литературный поток несет в своих водах одинаково и истину и ложь, и бесспорное и небесспорное,— образовались общества ученых и были учреждены своего рода литературные трибуналы(академии и журналы) для оценки сочинений и воздания должного каждому автору согласно строжайшим правилам естественного права. Обязанность журналов состоит в том, чтобы давать ясные и верные краткие изложения содержания появляющихся сочинений, иногда с добавлением справедливого суждения либо по существу дела, либо о некоторых подробностях выполнения. Силы и добрая воля — вот что от них(сотрудников журналов) требуется. Силы — чтобы основательно и со знанием дела обсуждать те многочисленные и разнообразные вопросы, которые входят в их план; воля — для того, чтобы иметь в виду одну только истину, не делать никаких уступок ни предубеждению, ни страсти. Далее Ломоносов рассматривает пример из журнала, издаваемого в Лейпциге. Движение колоколов — предмет, который журналист подвергает критике, лишенной всякой основательности. Автор публикации пытается отвергнуть общеизвестные факты и доказать то, что недоказуемо – впадает в противоречие с собой. Он хочет вывести из предложенной академиком теории упругости еще одну воображаемую нелепость, которая состоит в том, будто все жидкости не менее упруги, чем воздух. До сих пор приводились бесспорные доказательства неспособности и крайней небрежности журналиста. Давая таким способом отчет о сочинениях людей науки, человек не только наносит вред их репутации, на которую он не имеет никаких прав, но и душит истину, представляя читателю мысли, совершенно с ней не сообразные. Поэтому естественно всеми силами бороться против столь несправедливых приемов. Если продолжать обращаться таким образом с теми, кто стремится приносить пользу республике наук, то они могут впасть в полное уныние, и успехи наук потерпят значительный урон.
Для подобных рецензентов следует наметить надлежащие грани, в пределах которых им подобает держаться и ни в коем случае не переходить их. Вот правила, которыми, думается, мы должны закончить это рассуждение. Лейпцигского журналиста и всех подобных ему просим хорошо запомнить их.
1. Всякий, кто берет на себя труд осведомлять публику о том, что содержится в новых сочинениях, должен прежде всего взвесить свои силы. Высказывать при этом неточные и безвкусные суждения значит сделать себя предметом презрения и насмешки; это значит уподобиться карлику, который хотел бы поднять горы.
2. Чтобы быть в состоянии произносить искренние и справедливые суждения, нужно изгнать из своего ума всякое предубеждение, всякую предвзятость.
3. Нет сочинений, по отношению к которым не следовало бы соблюдать естественные законы справедливости и благопристойности. Однако надо согласиться с тем, что осторожность следует удвоить, когда дело идет о сочинениях, уже отмеченных печатью одобрения, внушающего почтение, сочинениях, просмотренных и признанных достойными опубликования людьми, соединенные познания которых естественно должны превосходить познания журналиста. Прежде чем бранить и осуждать, следует не один раз взвесить то, что скажешь, для того чтобы быть в состоянии, если потребуется, защитить и оправдать свои слова. Так как сочинения этого рода обычно обрабатываются с тщательностью и предмет разбирается в них в систематическом порядке, то малейшие упущения и невнимательность могут довести к опрометчивым суждениям, которые уже сами по себе постыдны, но становятся еще гораздо более постыдными, если в них скрываются небрежность, невежество, поспешность, дух пристрастия и недобросовестность.
4. Журналист не должен спешить с осуждением гипотез. Они дозволены в философских предметах и даже представляют собой единственный путь, которым величайшие люди дошли до открытия самых важных истин.
5. Главным образом пусть журналист усвоит, что для него нет ничего более позорного, чем красть у кого-либо из собратьев высказанные последним мысли и суждения и присваивать их себе, как будто он высказывает их от себя, тогда как ему едва известны заглавия тех книг, которые он терзает..
6. Журналисту позволительно опровергать в новых сочинениях то, что, по его мнению, заслуживает этого, — хотя не в этом заключается его прямая задача; но раз уже он занялся этим, он должен хорошо усвоить учение автора, проанализировать все его доказательства и противопоставить им действительные возражения и основательные рассуждения, прежде чем присвоить себе право осудить его.
7. Наконец, он никогда не должен создавать себе слишком высокого представления о своем превосходстве, о своей авторитетности, о ценности своих суждений.
Заключительным звеном в критической концепции Добролюбова была его статья о Достоевском «Забитые люди»(критич реализм), в которой разбирался роман «Униженные и оскорбленные». Критик усилил моменты, характеризующие другое «темное царство». Искать «лучи» в нем было еще труднее, чем в «царстве» у Островского. Но Достоевский был тем писателем, который выражал «боль о человеке», изображал низы, городскую бедноту, таившую в себе гнев и ненависть. Это была также «высота», до которой могла подняться народная жизнь.
Добролюбов назвал Достоевского одним из замечательнейших русских писателей. По направлению своего таланта Достоевский - гуманист. Но отношение Добролюбова к Достоевскому сильно отличается от его отношения к Гончарову, Тургеневу и Островскому. Достоевский импонирует ему социальной силой своего творчества, вниманием к маленьким людям. Но отвращает от него болезненная углубленность в психологизм, неясность перспектив в трактовке зла и общественных ненормальностей. Винит критик Достоевского и за нечетко проводимое объяснение причин измельчания забитых людей, их сумасшествия, раздвоения.
Отчего же Макар Девушкин «прячется», скрывается, трепещет, беспрерывно стыдится за свою жизнь, в которой он вовсе не виноват? Отчего так же ведут себя Горшков, Голядкин, Шумков, Неточка, Нелли? Где причины всех этих диких, поразительно странных людских отношений? Исчерпывающего, незамутненного ответа у Достоевского на этот вопрос нет. Мы должны его сделать сами.
Но дело не только в неясности трактовок героев. Люди, человеческое достоинство которых оскорблено, являются у Достоевского в двух главных типах: кротком и ожесточенном. Нечто подобное отмечалось и у Островского: у него люди делятся на безответных и своевольных. Достоевский более досконально разработал эту проблему, но и привнес в ее решение нечто такое, что позднее назовется «достоевщиной». Среди кротких есть подразряд людей, заменивших недостающее им сознание своего человеческого права условной фикцией условного права. Они бережно хранят эту фикцию, становясь щепетильными, обидчивыми. Излюбленными, встречающимися во всех произведениях Достоевского являются образы болезненного, рано созревшего самолюбивого ребенка, тихой, чистой, нравственной девушки, подозрительного человека, сходящего с ума, бездушного циника. Все это Достоевский изображал мастерски, но уходил от социологического объяснения патологических явлений жизни. Является ли «двойничество» героев Достоевского формой протеста? Добролюбов сомневался в этом. Протест героев Достоевского напоминает самоубийство без борьбы, безропотное смирение и терпение.
ЦИТАТЫ ИЗ СТАТЬИ задача - определить, насколько развился и возмужал талант г. Достоевского, какие эстетические особенности представляет он в сравнении с новыми писателями, которых еще не могла иметь в виду критика Белинского, какими недостатками и красотами отличаются его новые произведения и на какое действительно место ставят они его в ряду таких писателей, как гг. Гончаров, Тургенев, Григорович, Толстой и пр. Эта бедность и неопределенность образов, эта необходимость повторять самого себя, это неуменье обработать каждый характер даже настолько, чтобы сообщить ему соответственный способ внешнего выражения,- все это, обнаруживая, с одной стороны, недостаток разнообразия в запасе наблюдений автора, с другой стороны, прямо говорит против художественной полноты и цельности его созданий... я объявляю его роман "ниже эстетической критики". В произведениях г. Достоевского мы находим одну общую черту, более или менее заметную во всем, что он писал: это боль о человеке, который признает себя не в силах или наконец даже не вправе быть человеком настоящим, полным, самостоятельным. Г. Достоевский в первом же своем произведении явился замечательным деятелем того направления, которое назвал я по преимуществу гуманическим. От него не ускользнула правда жизни, и он чрезвычайно метко и ясно положил грань между официальным настроением, между внешностью, форменностью человека и тем, что составляет его внутреннее существо, что скрывается в тайниках его натуры и лишь по временам, в минуты особенного настроения, мельком проявляется на поверхности. Мы нарочно проследили четыре лица, более или менее удачно изображенных автором, и нашли, что живы эти люди и жива душа их. Можно стереть человека, обратить в грязную ветошку, но все-таки, где-нибудь, в самых грязных складках этой ветошки, сохранятся и чувство и мысль,-- хоть и безответные, незаметные, но все же чувство и мысль...
5. Типология литературной критики с точки зрения метода литературно-критической деятельности.
Проблема типологического рассмотрения литературной критики.
^ По субъекту критической деятельности:
Если субъект писатель – писательская;
Если читатель – читательская;
Профессиональная.
На основании того, с каким лит. направлением соотносится:
Реалистическая (Пушкин);
Сентементалистская (Карамзин);
Классицистская Ломоносов);
Романтическая (Жуковский).
^ В зависимости от метода лит.-критической деятельности
(Критический метод, по Манну, - это внутренний принцип самой критики, её скрытая логика, способ её подхода к литературе).
^ Основные источники крит. метода:
Филос.-эстетические взгляды критика;
Его соц.-политич. позиция;
Эстетич вкус.
Типология:
Нормативно-жанровая к.;
Романтическая к.;
Реальная к.;
Утилитарная к.;
Артистическая, эстетическая к.;
Философская к.;
Философско-эссеистская к.;
Социолого-публицистская к.;
^ В зависимости от идеологической основы:
Славянофильская;
Почвенническая;
Народническая,
Марксистская.
В литературоведении неоднократно предпринимались попытки классификации жанров критики (Л. Гроссманом, М. Поляковым, В. Кулешовым и др.). Наиболее распространенными критическими жанрами, которые отмечают разные исследователи, являются следующие: литературный портрет статья-трактат, проблемная статья, литературный обзор, рецензия, литературное письмо, критический диалог, пародия, памфлет, литературная параллель. Чаще всего в одной критической статье присутствуют признаки разных жанров при доминировании одного ведущего.
Не менее важным при анализе конкретной критической работы является определение метода критики. В решении этого вопроса возможен разный подход, разные точки отсчета. Совершенно справедливой является мысль ссылка скрыта о том, что методы критики испытывают на себе влияние методов художественной литературы, оказываются им близки по принципам оценки, только уже не явлений действительности, а самой литературы. В таком случае можно говорить о критике классицистической, сентименталистской, романтической и реалистической. Другой подход к определению метода критики может быть связан с определением ведущего принципа критического анализа. В качестве рабочих определений можно предложить следующие: публицистическая, филологическая и философская критика. Публицистическая критика в оценке литературных явлений идет от жизни, выясняя, в первую очередь, их общественное звучание. Творчество писателя становится при этом поводом для исследования действительности. Такова декабристская критика, критика Белинского 1840-х годов, революционно-демократическая критика шестидесятников, народническая, марксистская критика. Филологическая критика считает своей задачей прежде всего художественную и историко-литературную интерпретацию произведения, творчества писателя и в системе "литература – действительность" как исходную категорию рассматривает литературу. К этому типу критики тяготеет критика XVIII века, Н. Карамзин, Н. Полевой, В. Белинский романтического и примирительного периодов, эстетическая критика. Философская критика рассматривает каждое литературное явление в свете общефилософских и общеэстетических проблем. Это критика Н. Надеждина, опять-таки В. Белинского, В. Майкова, Ап. Григорьева, Н. Страхова, символистская критика. Конечно, предлагая подобную типологию (как и любую другую), необходимо учитывать относительность границ между этими типами критики.
^ Статья Михайловского(публицистич) редактора «Отечественных записок» против Достоевского - «Жестокий талант» (1882) - выглядит ясной по мысли, политической позиции, хотя и односторонней по выводам. Михайловский предназначал своей статье определенную общественную миссию, которую поддержал позднее Антонович своим разбором «Братьев Карамазовых». Достоевский сам перед смертью изображал себя каким-то оплотом официальной мощи православного русского государства. И. Аксаков, Катков, Страхов, вся реакция 80-х годов раздувала его значение до размеров «духовного вождя своей страны», «пророка божия». Михайловский гордился постоянством своего критического отношения к Достоевскому. Он чутко уловил в 1902 году, что «звезда Достоевского, по-видимому, вновь загорается...» в связи с интересом к нему декадентов. Здесь критик в принципе предварял выступление М. Горького по поводу увлечения «карамазовщиной».
Михайловский считал, что Добролюбов напрасно приписывал Достоевскому сочувствие к обездоленным. Теперь смысл творчества Достоевского раскрылся вполне: писатель исходил всегда из предпосылок, что «человек - деспот от природы и любит быть мучителем», «тирания есть привычка, обращающаяся в потребность». Достоевский «любил травить овцу волком», причем в первую половину творчества его особенно интересовала «овца», а во вторую - «волк». Отсюда иллюзия «перелома» в творчестве Достоевского, а на самом деле перелома не было. Он любил ставить своих героев в унизительные положения, чтобы «порисоваться своей беспощадностью». Это - «злой гений», гипнотизирующий читателя. Некоторые критики упрекали Михайловского за то, что он слишком отождествлял взгляды героев со взглядами автора. Конечно, этого нельзя было делать, как заявлял позднее и сам Михайловский. Здесь нужна величайшая осторожность. Но Михайловский был прав, утверждая: хотя связи между героями и автором иногда просто неуловимы, из этого еще не следует, что их в действительности нет.
Эти связи можно проследить и в поэтике романов. Михайловский многое верно подметил в творчестве Достоевского, хотя и объяснял слишком упрощенно. Например, он указывал, что Достоевский всегда нарочито «торопит» действовать своих героев, навязывает «толкотню событий»; у него в композиции наблюдается «архитектурное бессилие, длинноты, отступления, дисгармоничность; глава о старце Зосиме - просто «томительная скука»; у Достоевского нет чувства меры, нелегко извлечь его собственные мысли из речей действующих лиц, во всем какая-то неопределенность сопереживаний; в романах большая повторяемость типов, например тип взбалмошной, жестокой, странной, но обаятельной женщины. Но вряд ли верно заключение Михайловского, что в разработке этого типа Достоевский «всю жизнь ни на шаг не подвинулся вперед» (Полина, Настасья Филипповна, Грушенька). Именно в статьях о Достоевском Михайловский развивал важный тезис об условности в искусстве.
Фантастическую условность, которая есть в «Двойнике», он отрицал, считая, что нет никакого нравственного смысла в страданиях господина Голядкина; двойничество введено единственно, чтобы придумать для Голядкина двойное мучение, наслаждение страданием. Таков и Фома Опискин, беспричинно терзающий своими капризами обитателей села Степанчикова. Не отражение объективных данных, психологии данного человека, слоя общества, а одна страсть автора к мучительству привела к этому однообразию, думает Михайловский.
Актуальность выпадов Михайловского очевидна, во многом он был прав. Но очевидна и упрощенность его трактовок Достоевского. Все черты творчества объясняются личностью писателя, его капризом. Истоки творчества Достоевского не объяснены, гуманизм и реализм в их объективной сущности не раскрыты. Великий русский писатель оказывался только «жестоким талантом», словно это явление индивидуально-патологическое.
В этой работе Михайловский не отступает от роли публициста-просветителя, стараясь прежде всего оградить современную молодежную аудиторию от влияния популярнейших романов Достоевского. Для этого критик вступает в полемику с мнениями О. Ф. Миллера и В. С. Соловьева, видевших в авторе «Братьев Карамазовых» русского религиозного пророка, и, с другой стороны, с давней статьей Н. А. Добролюбова «Забитые люди», утверждавшей гуманистический пафос творчества Достоевского. Согласно представлениям Михайловского, Достоевский — «просто крупный и оригинальный писатель», чье творчество, однако, поражено целым рядом существенных пороков, главным из которых является как раз античеловеческая направленность его произведений. Реализуя собственные психологические комплексы, Достоевский, по мнению критика, изображает болезненный внутренний мир личностей, которые бесцельно и беспричинно мучают себя и других, выворачивая наизнанку устойчивые нравственные ориентиры добра, любви, справедливости. Герои Достоевского — явление нетипичное, исключительное, поэтому какого-либо позитивного, объективного смысла творения писателя не несут, а общественное воздействие его романов может быть только отрицательным.
ЦИТАТЫ ИЗ СТАТЬИ К тому страстному возвеличению страдания, которым кончил Достоевский, его влекли три причины: уважение к существующему общему порядку, жажда личной проповеди и жестокость таланта.
Прежде всего надо заметить, что жестокость и мучительство всегда занимали Достоевского, и именно со стороны их привлекательности, со стороны как бы заключающегося в мучительстве сладострастия.
Как подпольный человек единственно для "игры" и по ненужной жестокости мучит Лизу; как Фома Опискин совершенно бескорыстно, только в силу потребности видеть мучения, терзает все село Степанчиково, так и Достоевский без всякой нужды надбавил господину Голядкину второго Голядкина и вместе с тем высыпал на него целый рог изобилия беспричинных и безрезультатных страданий.
Шутка решительно не удавалась Достоевскому. Он был для нее именно слишком жесток, или, если кому это выражение не нравится, в его таланте преобладала трагическая нота.
Мы, напротив, признаем за Достоевским огромное художественное дарование и вместе с тем не только не видим в нем "боли" за оскорбленного и униженного человека, а напротив -- видим какое-то инстинктивное стремление причинить боль этому униженному и оскорбленному
В статье «Что нужно автору?» (1793) Карамзин (филологич)писал: «Говорят, что автору нужны таланты и знания, острый, проницательный разум, живое воображение и проч. Справедливо, но сего не довольно. Ему надобно иметь и доброе, нежное сердце, если он хочет быть другом и любимцем души нашей; если хочет, чтобы дарования его сняли светом немерцающим; если хочет писать для вечности и собирать благословения народов»3. Карамзин вплотную подошел к проблеме творческой индивидуальности писателя, которая накладывает неповторимый отпечаток на его произведения: «Творец всегда изображается в творении, и часто против воли своей». В программной статье переосмысливалось понятие о «пользе» словесности: полезным оказывается все то, что находит отклик в душе и сердце читателя, что пробуждает добрые чувства. Не будет «бесполезным писателем» тот, кто может «возвыситься до страсти к добру» и питает в себе святое «желание всеобщего блага».
ЦИТАТЫ: Говорят, что автору нужны таланты и знания: острый, проницательный разум, живое воображение, но сего не довольно. Ему надобно иметь и доброе, нежное сердце, если он хочет быть другом и любимцем души нашей; если хочет, чтобы дарования его сияли светом немерцающим; если хочет писать для вечности и собирать благословения народов. Чистейший целебный нектар в нечистом сосуде делается противным, ядовитым питием.Когда ты хочешь писать портрет свой, то посмотрись прежде в верное зеркало: может ли быть лицо твое предметом искусства. Ты берешься за перо и хочешь быть автором: спроси же у самого себя, искренно: каков я? ибо ты хочешь писать портрет души и сердца своего. Ты хочешь быть автором: читай историю несчастий рода человеческого -- и если сердце твое не обольется кровию, оставь перо.Если душа твоя тянется к добру, несет желание всеобщего блага: ты не будешь бесполезным писателем - Слог, фигуры, метафоры, образы, выражения -- все сие трогает и пленяет тогда, когда одушевляется чувством Одним словом: я уверен, что дурной человек не может быть хорошим автором.