Geum.ru

Марксистская концепция в трудах М. Н. Покровского

Вид материалаДокументы

Содержание


М.Н. Покровский о становлении российской социал-демократии
Подобный материал:
1   2   3   4   5
^

М.Н. Покровский о становлении российской социал-демократии


Михаил Николаевич Покровский был одним из первых профессиональных отечественных исто­риков, обратившихся к проблеме становления россий­ской социал-демократии. Он рассматривал ее в широком контексте истории революционного движения в России XIX — начала XX в. Появление группы «Освобожде­ние труда», первой марксистской организации 80-х гг., как неоднократно подчеркивал ученый, «вовсе не было каким-то внезапным фактом», напротив, оно было под­готовлено «всей предшествующей историей русского революционного движения»1.

При оценке взглядов Покровского на данную проблему необходимо провести анализ общей характеристики, которую дает историк периоду конца XIX – начала ХХ веков. В своей работе «Русская история» он так описывает это время:

Реакция 80-х годов, казалось, отнимала у России всякую надеж­ду стать когда-нибудь «буржуазной» страной. К концу этого пери­ода народническая точка зрения, безусловно, господствовала в на­шей экономической и исторической литературе. То впечатление катастрофы, которое получилось от первых выступлений «легаль­ного марксизма» середины 90-х годов, главным образом объясня­ется полным отвыканием русской публики от иных, ненароднических, точек зрения: а между тем, как близок был к «экономическому материализму» еще Лавров, не говоря уже о Чернышевском! А с экономическим из русской литературы исчез и всяческий вообще материализм2.

Начало поворота современники, почти единогласно, связыва­ют с неурожаем 1891 года. Массовые известия о широко разлившемся голо­де несколько всколыхнули спавшую интеллигенцию... Добросер­дечная учащаяся молодежь, еще чуждая определенных политичес­ких взглядов, откликнулась на призыв о помощи голодающим. Первые, и очень большие, студен­ческие беспорядки имели место в 1887 году: созданное ими среди учащейся молодежи настроение было если и не очень определен­ным, то революционным, во всяком случае. Те формы, в которые постепенно отлилось движение — «легальный марксизм», с од­ной стороны, нелегальные «союзы борьбы за освобождение рабо­чего класса», с другой, — никакой, ни внутренней, ни внешней связи с крестьянской бедой 1891 года не имели. Вся революционная программа 70-х годов была построена на предполагавшемся разорении деревни и отча­янии крестьянства, как последствии этого разорения. И, тем не менее, автор выражает мнение подавляющего большинства своих современников, русских интеллигентов, переживших сознатель­но 1891 год. Это была своего рода массовая галлюцинация, лиш­ний раз подтвердившая безраздельное господство народнической идеологии в предшествующие непосредственно годы. Так привык­ли представлять себе, что всякое революционное движение дол­жно идти из деревни, что не могли отрешиться от этой исходной точки, даже став самыми ортодоксальными марксистами в Евро­пе. На самом деле, именно в деревне в 90-х годах не происходило ничего нового.

«Русское революционное движение, торжество которого послужило бы прежде всего на пользу крестьянства, почти не встречает в нем ни поддержки, ни сочувствия, ни понимания», - констатировала в 1885 году группа «Освобождение труда» - по своему личному составу почти прямая наследница «Черного передела», т. е. той группы револю­ционеров-народников, которая заранее отказалась от террора и от сближения с либералами. «Главнейшая опора абсолютизма заклю­чается именно в политическом безразличии и умственной отстало­сти крестьянства. Необходимым следствием этого является бесси­лие и рабство тех образованных слоев высших классов, материаль­ным и действенным интересам которых противоречит современная политическая система. Возвышая голос во имя народа, они с удив­лением видят, что он равнодушен к их призывам. Отсюда неустой­чивость политических воззрений, а временами уныние и полное ра­зочарование нашей интеллигенции». «Проект программы» «Освобождения труда» навсегда остался наиболее решительным и последовательным памятником русского марксизма. Но глубочайшими пессимистами выйдя из русской революции через одну дверь, первые русские марксисты неменьшими оптимистами возвращаются в нее через другую1.

История первых рабочих социалистических организаций в Рос­сии чрезвычайно типична для эволюции нашего рабочего движе­ния. Первым, из успевших оформиться был Северный союз рус­ских рабочих, возникший, может быть, уже в 1877 году — хотя выступил на сцену он только в декабре следующего, 1878 года, па­раллельно со стачечным движением в Петербурге, а свою программу он опубликовал в январе 1879 года. Почти немедленно после этого Союз пал жертвою провокации, которая свила себе гнездо в его среде с самых первых дней его существования. Не приходится говорить поэтому о деятельности Союза, — была лишь попытка организации, что, однако, не ли­шает Союз крупного исторического значения. Очень интересно, конечно, что первы­ми социал-демократами «энгельсовского» типа были в России не интеллигенты, а рабочие.

То немногое, что известно о Южнорусском рабочем союзе, возникшем почти ровно через год после «провала» Северного, не позволяет судить, была ли эта позднейшая организация в какой-либо идейной связи с более ранней. Можно только сказать, что не было никакой организационной связи: Южный союз развился из кружка, основанного интеллигентами-анархистами (Е. Ковальской и Н. Щедриным), вышедшими из рядов «Черного передела». Союз в короткое время собрал до 700 человек, но никакого «рабочего движения» таким путем вызвать было нельзя. Напротив, внушив рабочим мысль, что одного смелого человека с бомбой или револьвером достаточно для осуществления какой угодно програм­мы, можно было совсем отучить их двигаться самостоятельно: пос­ле ареста руководителей (опять-таки через провокатора) крупней­ший рабочий союз тогдашней России (в Северном было не более 200 человек, здесь — 700) перестал существовать, потому что «была потеряна связь у рабочих с интеллигенцией»1.

В «Русской истории» Покровский не претендует на то, чтобы дать сколько-нибудь полное изображение русского рабочего движения конца XIХ – начала XX века. Он хотел лишь дать понятие об условиях, которыми это движение определялось.

Как было сказано выше, при анализе взглядов Покровского на историю ста­новления российской социал-демократии следует учиты­вать условия, в которых создавались те или иные труды. Так, в «Русской истории с древнейших времен», выходив­шей легально в Москве в 1910-1915 гг., он вынужден был «подстраиваться» под требования цензуры. Тем не менее, Московская судебная палата постановила унич­тожить 5-й том книги, поскольку она была «проникнута сочувствием к революции». Но настоянию издателей автор снял «крамольную» V главу, посвященную истории России конца XIX в., — и цензура разрешила выпустить том в свет. Последние годы жизни Покровский считал эту главу, вошедшую во все советские издания книги, безнадежно устаревшей, прежде всего потому, что в ней не было в достаточной мере отражено развитие капиталистических отно­шений и формирования рабочего класса и, как следствие этого, давалась одно­сторонняя характеристика революционного движения в целом и формирования социал-демократии в частности.

В «Очерках по истории революционного движения в России XIX и XX веков», которые уче­ный считал своеобразным дополнением к «Русской истории», была предпринята попытка концептуального подхода к решению актуальной и сегодня проблемы преемственности между большевизмом и предшествующими ему революцион­ными течениями. Покровский стремился отбросить одно из главный обвинений против большевиков — в разрыве с историческими традициями освободительного движения в России. Следует согласиться с оценкой Р.В. Филиппова, указавшего, что книга отразила страстное желание историка применить марксистскую мето­дологию к освещению революционного процесса. Отправным моментом «Очерков» стало выяснение «пророческих черт» пролетарской революции в движении предшественников. Несмотря на имеющиеся в работе фактические неточности, рискованные исторические параллели (Петр Ткачев — первый русский марксист; наличие в народническом движении большевистского и меньшевистского крыла; первая марксистская статья Г.В. Плеханова была написана в 1878 г., и т.д.), мно­гие ее положения в настоящее время заслуживают нового прочтения и оценки. Это относится, прежде всего, к выдвинутой ученым периодизации русского рево­люционного движения XIX — начала XX в., анализу степени готовности рабочего класса России к социалистическому переустройству и ряду других проблем. Пред­ставляется обоснованным вывод Покровского о том, что «к своей пролетарской революционной позиции Плеханов шел не от книжки... а от действительной жизни, от той реальной борьбы, которая происходила на его глазах».

Необходимо отметить эволюцию взглядов Покровского на вопросы истории русского революционного движения. Она отчетливо прослеживается в таких тру­дах, как «Царизм и революция», «Развитие русской революции», «Революцион­ные движения прошлого», «Корни большевизма в русской почве». Эти работы нуждаются в обстоятельном анализе, до сих пор еще не проведенном. Отсюда — упрощенные, подчас несостоятельные, ошибочные представления о взглядах ученого, нередко встречающиеся в отечественной исторической литературе, Между тем непредвзятое изучение творчества Покровского убеждает, что к концу жизни он в значительной мере преодолел свои прежние модернизаторские увлечения, связанные с поисками «корней большевизма» в идеологии предшественников социал-демократии. Покровскому принадлежит, по существу, первая серьезная попытка глубоко рассмотреть проблему зарождения марксизма в России как результата ее развития и связанной с этим выработки революционной теории. Не имея возможности всесторонне проанализировать взгляды историка по рассматриваемому вопросу, ограничимся лишь некоторыми из них, имеющими актуальное звучание. В неопубликованных лекциях «Развитие русской революции» (их машинописная рукопись хранится в Научной библиотеке РАГС при Пре­зиденте РФ) Покровский настойчиво проводил мысль о том, что в начале XX в. Россия по своему типу развития стояла на одном уровне с другими европейскими странами и переживала те же процессы в политике и экономике; русские рево­люционеры восприняли все лучшее в революционной теории, господствовавшей на Западе. Вместе с тем в истории России имелись и существенные отличия. Одно из них — насильственный характер русского капитализма, что приводило к таким острым классовым столкновениям, каких не было в Западной Европе: «У нас кулаки пускались в ход очень легко сверху, но, — как аукнется, так и откликнется, — так же легко ими отвечали снизу»1. По мнению исследователя, революционеры России упирались в две основные проблемы — о воле и о земле. Долгое время в их среде господствовало представление, что в России будет или царизм, или социализм, отсюда — отрицание капиталистической стадии развития. Ее определение появляется в социал-демократической программе-минимум рус­ских рабочих только в 90-е гг. XIX века.

В брошюре «Царизм и революция» отмечалось, что революция в России так же стара, как само Российское государство. Идея восстания против власти, писал автор, «вовсе не есть заносная идея, навеянная нам тлетворным Западом... Напротив, эта идея как нельзя более «национальна».

Интересные факты и наблюдения о развитии рабочего движения в России, ста­новлении российской социал-демократии содержатся в работе «Русская история в самом сжатом очерке». Здесь Покровский подчеркивал, что к 90-м гг. XIX в. рабо­чий класс не только вел борьбу во много раз более энергично, чем раньше, но и мог ее вести уже не вслепую, а вполне сознательно, так как к этому времени у нас была разработана теория классовой борьбы пролетариата, существовал русский марксизм. Проанализировав взгляды Плеханова, развитые в книге «Наши разногласия», историк верно отмечал, что в этой работе даны почти все основные идеи которыми питалась русская марксистская литература вплоть до самого конца XIX в. «Легальные марксисты» П.Б. Струве, С.Н. Булгаков, М.И. Туган-Барановский и другие только пересказывали и интерпретировали Плеханова, и лишь «Искра» пошла дальше. Вместе с тем марксистские кружки в России возникли не столько под влиянием группы «Освобождение труда», «сколько ощупью набре­дая на те же идеи под влиянием капиталистической действительности, говорившей громче всякой пропаганды»1.

Высоко оценивал Покровский деятельность союзов борьбы за освобождение рабочего класса, возникших во многих городах страны. Заслуживает внимания его вывод о том, что петербургский «Союз борьбы», «во главе которого тогда рядом стояли В. Ленин и Л. Мартов, явился зародышем, из которого развилась россий­ская социал-демократическая рабочая партия...». Характерно, что, в отличие от установившейся позднее традиции считать Ленина единственным руководителем столичного «Союза борьбы», Покровский называет его наряду с Мартовым. Ана­логичной позиции ученый придерживался и в дальнейшем. В докладе на конферен­ции марксистско-ленинских учреждений 22 марта 1928 г. он говорил, что Ленин в 90-е гг. «был первым, — и даже не первым, а вторым, скорее, потому что первым был Плеханов, — между равными, и голос Ленина звучал в то время не так громко, а произведения Ленина расходились в то время в таком количестве экземпляров, что, например, целая треть одного его произведения ухитрилась потеряться».

Известно, что на протяжении десятилетий взгляды Покровского фактически не изучались, более того - подвергались грубым искажениям (как в сторону их апо­логетики, так и полной обструкции). Необходимо глубоко разобраться в творче­ском наследии одного из крупнейших отечественных историков XX в. Это позволит по-новому оценить многие его положения и выводы, касающиеся истории русской общественной мысли.