Geum.ru

Работа студентов материалы 58-й научной студенческой конференции

Вид материалаДокументы

Содержание


Секция русской литературы
Неизвестный списокдревнерусского апокрифа«беседа трех святителей»
Тема литературы в статьяхк. с. аксакова и ф. м. достоевского
Подобный материал:
1   ...   42   43   44   45   46   47   48   49   ...   67
^

Секция русской литературы

«Видение Козьмы Игумена»
и древнерусская литература видений

Добродей И. — студ. 4 курса
Научный руководитель — докт. фил. наук, проф. Пигин А. В.


«Видение Козьмы игумена» — замечательный образец жанра видения, греческий памятник Х в. Это видение входит в «Пролог» (приводится на 5 октября), «Сводный Патерик», а также в многочисленные сборники смешанного состава.

В нашем исследовании мы затронули проблему истории бытования «Видения Козьмы игумена» в славянской рукописной традиции, рассмотрели «Видение Козьмы…» в контексте средневековой литературы видений с целью определить, насколько традиционно его построение для этого жанра, и постарались осветить проблему влияния памятника на русскую визионерскую эсхатологическую литературу.

В результате изучения 10 списков памятника XIV—XIX вв. было выявлено 2 редакции текста «Видения…». Сопоставление повести «Видение Козьмы игумена» с другими древнерусскими видениями и хождениями (Видение Исайи, Хождение Агапия в рай, Хождение Богородицы по мукам и пр.) показало, что в произведении использованы многие классические для жанра видения мотивы и образы (образ визионера, образы проводников по загробному миру, знаменитый мотив моста, мотив райской трапезы и т. п.). Нам удалось установить два случая очевидного влияния «Видения Козьмы игумена» на памятники древнерсуукой книжности. Первый случай влияния отмечен в выдающемся литературном памятнике XVII в. «Повесть о боярыне Морозовой». Имя Козьмы непосредственно упоминается в тексте «Повести…» в связи с общим для этих двух памятников мотивом возвращения Богом души человека, находящегося при смерти, когда о нем очень сожалеют. Парллель между Козьмой, известным, почитаемым старцем, и Меланией, несомненно, направлена на сакрализацию образа Мелании. Второй исследованный нами случай влияния «Видения Козьмы игумена» — в «Слове о некоемъ мужи именемъ Тимофеи», произведении старообрядческой донской литературы XVII в. Автор «Слова о некоемъ мужи именемъ Тимофеи» явно опирался при создании памятника на текст «Видения Козьмы игумена». Он не только позаимствовал из «Видения…» некоторые композиционные черты, но и несколько раз дословно процитировал памятник.

Проведенный анализ является дополнительным подтверждением того, что повесть была особенно популярна в среде старообрядцев. Об этом свидетельствуют не только старообрядческие списки «Видения…», но и тот факт, что оба случая использования текста «Видения…» древнерусскими авторами отмечены в старообрядческих памятниках.
^

НЕИЗВЕСТНЫЙ СПИСОК
ДРЕВНЕРУССКОГО АПОКРИФА
«БЕСЕДА ТРЕХ СВЯТИТЕЛЕЙ»

Бабалык М. — студ. 3 курса
Научный руководитель — докт. фил. наук, доц. Пигин А. В.


Работа посвящена списку древнерусского апокрифа «Беседа трех святителей», который входит в состав рукописи нач. XX в. из коллекции заонежских крестьян Корниловых (музей «Кижи», КП-4261/4). Эта рукопись поступила в музей в 1990-е гг. и ранее не привлекала к себе внимания исследователей. Содержание «Беседы…» составляют вопросы и ответы, которые изложены от имени трех иерархов Православной Церкви — Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста.
В кижском списке сначала следуют 86 вопросов и ответов, после чего стоит еще один заголовок — «Вопросы ндравоучительные» — и помещены 7 вопросов-загадок, а также сказание о рукописании Адамовом, которое оформлено как вопрос и ответ. В докладе ставятся следующие задачи: а) сопоставление кижского списка с другими северно-русскими списками «Беседы…», хранящимися в Древлехранилище ИРЛИ (СПб.); б) установление книжных источников кижского списка; в) сравнение вопросов и ответов списка с народными загадками. Нам удалось найти списки, близкие к кижскому по составу вопросов и ответов. В коллекции Маслова № 22 (ИРЛИ) до вопроса № 82 за некоторым исключением текст совпадает. В Пинежском собрании № 16 (ИРЛИ) всего 30 вопросов и ответов, и все они идентичны вопросам кижского списка, начиная с вопроса № 1. В Латгальском собрании № 257 (ИРЛИ) до 11-го вопроса списки одинаковы, затем вопросы совпадают тематически, но следуют в разном порядке. Список из коллекции Смирновой № 3 (ИРЛИ) представляет собой настенный листок, на котором в симметрично расположенных кругах написаны 5 вопросов и ответов, соответствующих первым пяти вопросам кижского списка. По нашим наблюдениям, более 20 вопросов кижского списка встречаются в форме загадок в сборнике Д. Садовникова (Садовников Д. Загадки русского народа: сборник загадок, вопросов, притч и задач. СПб., 1876). Некоторые вопросы и ответы в кижском списке связаны своим содержанием с другими произведениями древнерусской апокрифической литературы. В работе рассматриваются связи памятника со следующими произведениями: а) цикл апокрифов об Адаме и Еве; б) Сказание Иеронима об Иуде Предателе; в) Страсти Христовы; г) цикл сказаний о святых Константине и Елене; д) апокрифы о Сифе и др. Таким образом, в настоящее время удалось установить литературные и фольклорные параллели к большинству вопросов и ответов кижского списка «Беседы…». Обилие этих параллелей и источников позволяет охарактеризовать «Беседу трех святителей» как своеобразную «библейскую энциклопедию» или, точнее, «народную Библию» русского средневековья.
^

ТЕМА ЛИТЕРАТУРЫ В СТАТЬЯХ
К. С. АКСАКОВА И Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО

Кунильский Д. — студ. 3 курса
Научный руководитель — канд. фил. наук Тарасова Н. А.


Сопоставление статей Ф. М. Достоевского и К. С. Аксакова представляет особый интерес по причине значительного влияния славянофильских идей на творчество Достоевского. Литературные отношения Достоевского и К. Аксакова условно можно разделить на два этапа. Первому соответствуют «Три критические статьи г-на Имрек» К. Аксакова, где славянофильский критик среди прочих дает оценку и произведениям Достоевского. Второй этап — это журнальная полемика Достоевского со славянофилами в начале 1860-х гг. Аксаков критически отзывается о романе Достоевского «Бедные люди» и повести «Двойник». На неодобрительную оценку во многом повлияла близость Достоевского к западническому кружку Белинского.

Ответ Достоевского состоялся намного позже — после возвращения из Сибири. В статье «Последние литературные явления. Газета “День”» содержатся противоположные оценки славянофильского движения. По мнению Достоевского, славянофилы, отвергая многие стороны русской жизни, сами не смогли выработать свой идеал. Писатель также указывает на непонимание и отрицание К. Аксаковым лучших явлений отечественной литературы. Проблема восприятия и оценки русской литературы — одна из ключевых в статьях Ф. Достоевского и К. Аксакова.
У К. Аксакова нет специальной статьи, посвященной Пушкину. Для Достоевского Пушкин — центральная фигура русской культуры. По его мнению, недооценка Пушкина славянофилами была недооценкой всей русской жизни. Достоевский в деятельности Пушкина находит то, что составляло сущность славянофильской программы: «Пушкин — этот главный славянофил России». В оценке Гоголя К. Аксаков и Достоевский вновь расходятся. «В отношении к акту творчества» Аксаков ставит Гоголя в один ряд с Гомером и Шекспиром. Произведения Гоголя полностью соответствуют представлениям К. Аксакова об истинном искусстве. Напротив, Достоевский полагал, что положительного содержания, которое дает Пушкин, у Гоголя нет.

При всех видимых разногласиях постепенно происходило взаимное сближение Достоевского и славянофилов. Еще во время издания журнала «Эпоха» (1864—1865) Достоевский считает союзником газету «День» К. Аксакова. В свою очередь, К. Аксаков приходит к признанию Пушкина вершинным явлением русской литературы. Произошло это в речи на Пушкинском празднике в Москве летом 1880 г.