, 1997. 384 с

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 23

126

Человек между богом и звес

Идеи экзистенциальной философии, к родоначальникам кс относится и русские философы Н. Бердяев и Л. Шестов, исходят»! крайне развитого в европейской цивилизации чувства индивидуалй ма и наделяют человека некоторыми искусственными желаниями, зд давая их при этом за естественные. Исходя из допущения Ницше^ безграничной пластичности человека, экзистенциальные филосо недооценивали цивилизационное значение культурных форм поя дневности и считали их репрессивными, подавляющими индии альную свободу структурами власти. Творчество действительно ев но с преодолением необходимости и освобождением от природнс социального принуждения. Но именно поэтому оно легко переход произвол, я. разрушение сложившихся форм культуры нередко об< чивается властью утопий и фантазий. Платон, Аристотель, Кант, гель и другие философы классики ограничивали волю человека i альными, оожественными или нравственными нормам. Но в XX < летии человек занял место, ранее принадлежавшее Идеям, Приро, Богу, он сам стал считать себя творцом и ниспровергателем цен стей. Между тем, творчество — это не просто создание нового, i исполнение необходимого, служение тому, что выше человека и »< смирение перед ним. Только в случае признания ценности природ других людей и уже имеющихся культурных традиций и произведем возможно сохранение и развитие человечества, i

Каждый человек должен заново познавать окружающий мир ив ходить свое предназначение. Он всему должен научиться и ни один:] заложенных в нас природой инстинктов не обеспечивает выживай Отсюда вопрос о культурном наследии и научении приобретает ф;

даментальное значение. Каждый человек самостоятельно накапли ет знания и опыт, но этот процесс освоения знаний, технических ] выков, культурных ценностей обеспечивается не наследственным! тем и не при непосредственной передаче из рук в руки как в с жизненно-практического опыта, а специальными институтами i зования. Чем раньше человек приобщается к культуре, тем пол глубже он ее постигает.

Нет никакого «естественного человека», обладающего от роа ния набором абсолютных правил, обеспечивающих его нормал! выживание и развитие. Именно поэтому недостаточно описаниям ловека исключительно в биологической перспективе. То, что Руссо! другие ранние критики прогресса называли «природой», к кого должен вернуться изнеженный и испорченный цивилизацией Ч( век, на самом деле тоже является культурным идеалом, своеобраз утопией идиллической жизни, в которой подразумевается, что тея ческие и научные достижения обеспечат возможность некоего i

Дуальность природы человека

127

го и беззаботного пикника на лоне природы. Что же касается так называемых нецивилизованных народов, то только европоцентристкие предрассудки препятствуют оценивать их традиции и нормы как культурные. Мы часто наделяем первобытного человека своими неисполненными желаниями и извращенными фантазиями, приписывая ему склонность к жестокому насилию, произволу и дикой необузданной власти. Человек на любой стадии существования решает задачи: как осуществить освоение природы и обеспечить выживание рода, как действовать в мире и строить отношения с другими людьми, как управлять природными процессами и человеческим поведением. Отсюда, будь то труд или отдых, любовь или брак, общественная или частная жизнь — все это регулируется культурными нормами, которые запрещали, ограничивали и предписывали те или иные формы поведения. Человек должен поддерживать отношения с природой, искать пищу и находить кров, но то, как он это делает, всегда обусловлено культурой. Поэтому рассматривая мифы и ритуалы, табу и жертвоприношения древних людей, неверно считать их выражением якобы врожденных инстинктов. С одной стороны — все они являются способами символизации мира, а с другой, практическими требованиями и нормами, которые исполняются не на основе моральных оценок или раскаяния, а в форме безусловных психосоматических реакций, когда, например, поедание запрещенного тотемного животного приводит к болезни и даже смерти нарушителя.

Культура определяется как система организации и развития человеческой жизнедеятельности, включающая способы производства, взаимодействия с природой, межличностного общения, познания и духовного творчества. Первоначально культура понималась как воспитанность, и на этом основании греки отличали себя как цивилизованный народ от варваров. И позже, в Средние века и эпоху Возрождения культура определялась как цивилизованное поведение, основанное на соблюдении законов, как наличие гуманитарных знаний и владение искусствами. Век Просвещения делает упор на рациональность, а воспитание сводит к познанию и управлению, на основе разума, страстями души. В это же время зарождается критика рационального образа культуры, и возникает лозунг «назад к природе». Разумеется, речь шла о природе как идеале культуры, т, е. о некой идеальной жизни в естественных условиях обитания. Такаяориентация способствовала преодолению европоцентристского определения культуры и изучению обычаев так называемых нецивилизованных народов. В ходе этого критиковалось сведение культуры к Рационально-техническим достижениям и вводились более широ-тае критерии культурности. Культура стала пониматься как система

128

Человек между богом и зверел

способов обеспечения основных потребностей человека. Инстивдк ты, сформировавшиеся в ходе эволюции, подвергаются в человеческой истории разностороннему контролю и облагораживаются ikn средством сначала мифа и ритуала, затем социальных норм, обычаев и институтов семьи, права, собственности, государства. ,

В современной культурной антропологии выделяются основньв потребности человека: 1) физиологические потребности в пище, воде воздухе, движении, отдыхе и т. п.; 2) потребности в безопасности! защите от посягательств на собственность и семью; 3) потребность! сопричастности, любви и солидарности, в благополучии и уверенно ста за свое существование; 4) потребность в уважении к себе со стор@» ны окружающих и в самоуважении, проявляющаяся в стремлении;! независимости; 5) потребность в самоактуализации, благодаря кот рой реализуются творческие потенции человека; 6) к этим основнь потребностям добавляются еще чисто духовные стремления к знани красоте, добру.

Во всякое время во всех культурах люди, удовлетворяя свои щ требности, стремились их цивилизовать и при этом открыли отчася! универсальные (одежда, жилище, питание, игра, труд, язык), отчасн локальные (мифы, верования, ритуалы, традиции и обычаи) способ! организации жизни. Развитие человечества несомненно связано с фуй даменталъными движущими силами культуры, которые проявляют» уже в мифе и культе, праве и порядке, общении и предпринимател! стве, ремеслах и торговле, поэзии и философии. Известно, что дале» не все народы сумели реализовать себя в той форме, которая прису! европейцам. Однако и их культура, несмотря на высокую динами ность, не лишена недостатков. Односторонняя ориентация на нау но-технический прогресс привела к опасности разрушения приро ной основы культуры. Овладев природными силами, современный че ловек гораздо хуже владеет своими желаниями, чем прежде, он утр тал духовное единство с окружающим миром и попал под власть им з самим созданных технических, экономических и политических си тем. Намечающаяся опасность кризиса современной культуры, о< нание узости ее границ, прежде казавшихся чрезвычайно широки предполагает критический пересмотр некоторых устоявшихся пр ставлений и более чуткое отношение к иным культурам, прежде ра цениваемым с точки зрения европоцентризма как несовершенные.

Другим недостатком классического определения культуры явля ется противопоставление чувственного и рационального. Оно иногд доходит до того, что сфера эмоционального размещается как бы вн культуры. Чувственность считается данной от природы и подлежаще исключительно подавлению на основе рациональности. Вместе с тек

Пиальность природы человека

129

всякая культура предполагает культуру чувств, которые не остаются неизменными, а облагораживаются и цивилизуются, используются для достижения рациональных целей и идеалов. Человеческие эмоции и рациональные планы тесно переплетены друг с другом и поэтому можно говорить о «психологизации» разума и «рационализации» чувственности как о взаимосвязанных сторонах исторического процесса, который выражается в установлении единого порядка. Этот порядок не создается сверху усилиями философов, но и не возникает спонтанно. Дифференциация жизни, появление различных сословий, централизация власти — все это приводит к тому, что телесное насилие и личная зависимость постепенно уступают место праву, как форме организации жизни. И хотя право также первоначально связано с насилием, надзором и наказанием, постепенно все большее значение в обществе придается самодисциплине и ответственности. Так возникает важная задача самоорганизации внутренней душевной жизни, управления своими чувствами, желаниями и аффектами.

То, как решалась эта задача, совершенно пропущено теми историками , которые опирались на узко рационалистическое определение культуры. Механически отделяя духовный и технический компоненты, они дали повод последующему противопоставлению «культуры» и «цивилизации». На самом деле цивилизация не сводится к научно-техническим или экономическим достижениям. История культуры обнаруживает медленную и кропотливую работу, направленную на самоконтроль поведения, сдерживание порывов чувства, следование правилам.

Важную роль в этом цивилизационном процессе выполняют прежде всего школьные воспитатели и педагоги. К числу первых оставивших яркий след наставников юношества относятся Сократ и его ученик Платон, которые непременно обращались к молодым людям с вопросом: заботишься ли ты о себе? Забота о себе при этом предполагала не только заботу о теле, формированию которого общество всегда придавало важное значение: сильное, тренированное тело необходимо воину и работнику и поэтому всегда выступало символом мощи государства, что и объясняет изобилие обнаженных мужских тел на монументах, памятниках и надгробиях. Наряду с гимнастикой, диэтикой и аскети-кой, философия служила средством развития и врачевания души. Она воспитывала волю и мужество жить, терпение, благоразумие, рассудительность и добродетель. Эти качества, полагал Платон, необходимы всем, но особенно тем, которые призваны управлять государством.

Нельзя не учитывать и роль повседневных норм и традиций, а также лидирующих социальных слоев, например, благородных сословий, формирующих стиль сдержанного поведения, которое характеризуется правильной речью, хорошими манерами и учтивостью.

130

Человек между богом и звер

Если в средние века цивилизованное поведение охватывало незнач тельную часть населения, в основном придворное общество, то пос перехода власти от военного (рыцарского) сословия к гражданско (буржуазному) этос — манеры и стиль поведения благородного сосл,^ вия— распространяется на более широкие слои населения. Вместе;! тем, буржуазное общество преобразует рыцарский и дворянский;

на основе более рационального планирования, расчета и тем его, увеличивает человеческую дальновидность. Такая сдержанность, ci шая эксцессы, имевшие место прежде, стала источником новых я блем. Сегодня человек уже не может непосредственно разряжать;

пор страстей, и поэтому возникает сильное напряжение между внутренним Я и теми требованиями, которым он вынужден под1 няться. Общество пошло по пути изобретения разного рода коми саторных способов разрядки: спортивные зрелища, дискотеки и т, но они не освобождают человека от беспокойства и заставляют i прибегать к разного рода наркотикам, стимулирующим искусствен ные желания. Поэтому создание эффективных моделей, цивилид! ция нашего психического аппарата остается одной из главных npfi блем современной культуры. • •|

Одной из эффективных форм моделирования человеческого ] ведения всегда было искусство и особенно художественная литера ра. Читатель художественного произведения не только получает i слаждение от текста, не только погружается в некий идеальный м свободный от давления повседневных забот, но и учится видеть, oi пивать и переживать окружающий мир так, как это делают его лю€ мые герои. Историки духовной культуры издавна обращали вни& ние на цивилизующее воздействие литературных героев, задающ высокие образцы для подражания. Воспитанные на книжности, oi однако, не смогли понять и принять тех новых форм массового искз ства, которые получили распространение вХХ столетии. В результг , возникло широко распространенное противопоставление массовой! элитарной культуры. Классическое общество опиралось на жес правила и нормы, законы и разного рода неписаные традиции, рядочивающие человеческое поведение. Однако они вовсе не доставляли простора развитию индивидуальности. Конечно, и сов менные, кажущиеся разнообразными, удовлетворяющими любые и сы и потребности мода, литература, пресса на самом деле задают;

сткие и к тому же идеологизированные стереотипы поведения. Oi ко распад единообразного порядка, признание различных станда! рациональности, характерные для больших городов современно создают более благоприятные условия для творчества и индивиду ных форм жизни. Новые формы коммуникации, релятивизация i

Дуальность природы человека

131

ставлений о рациональности, эстетических и даже этических требований выдвигают перед деятелями культуры новые задачи. Они утрачивают право думать или творить за других, утрачивают свое право на единоличное владение культурным капиталом, вынуждены действовать в условиях конкуренции и учитывать потребности масс. Вместе с тем, это не исключает создания эффективных культурных образцов для воспитания и образования масс. Действительно, массовый зритель желает смотреть именно «мыльные оперы», но что мешает художнику вводить в этот жанр классические или, напротив, авангардистские образы и идеи, как это научились делать выдающиеся представители детективной литературы.

Основанием пессимизма в отношении современности выступают не только утрата некоторых достижений прошлого, но и слишком узкие представления о культуре как о высших произведениях духа. Ведь на самом деле во всякое время была своя повседневность и история свидетельствует, что как раз за фасадом достижений в сфере художественного, научного, религиозного творчества нередко скрывались бедность, угнетение, бесправие и элементарная безграмотность населения. Для выработки верных ориентации развития необычайно важным представляется усвоение современных представлений о культуре, которые существенно отличаются от классических, ибо они опираются не только на интеллектуальные и художественные достижения, но и учитывают повседневную жизнь.

Важнейшие изменения в современных представлениях о культуре произошли в процессе развития этнографии, социальной, исторической и культурной антропологии. Этнокультурные исследования способствовали освоению образа жизни так называемых диких народов, подвергнутых колонизации, и выявлению основных универсалий культуры, в которые вошли не только знания и духовные достижения, но и казавшиеся экзотическими и загадочными традиции и стереотипы, верования и ритуалы. Это способствовало пониманию значимости норм и образцов межличностного общения в цивилизованных обществах, в которых помимо писанных прав и законов также оказалось множество кажущихся естественными и общепринятыми ограничений и правил, составляющих основу рациональных предписаний. Европейская культура основывается на традициях повседневности, веками культивируемой народом, передаваемой от поколения к поколению помимо институтов образования. Эти традиции закрепляются в языке, в мимике и жестах, в моде, манерах, жилище. Они выступают основой этических, эстетических и вообще жизненных различий, на основе которых осуществляются познание и оценка окружающего мира. Эти различия определяют национальную идентичность (в форме дифференциации

132

Человек между богом и .

своего и чужого), половую принадлежность (на основе разделения i ского и женского), отношение к обществу и государству, к работе и ] влечению, к жизни и смерти, к природе и человеку. Внимание к э незаметным, но очень важным для существования общества форм повседневного порядка представляется особенно актуальным для годняшней России, где власть, опираясь на критику прежней идеол( гии и новые экономические модели, разрушила сложившиеся традг ции и не приложила усилий для создания новых.

Процесс создания новых культурных традиций также должс учитывать более емкий образ культуры, который сегодня сложило в науке на основе изучения широкого исторического, социолога ского и этнографического материала. Современный подход не or ничивается познавательными или оценочными критериями, а у тывает широкие культурные параметры, включающие идеологи ские, экономические, социальные и индивидуальные факторы по ведения, а также речь, коллективную память, менталитет, чувств времени, символику пространства и т: п. Исследования социологи труда и досуга также расширяют рамки культурных ценностей и до полняют их изучением отношения к работе, формирования чувств хозяина или корпоративности, образа руководителя или стандарта управления. В развитых странах эти культурантропологические ие следования стали интересовать не только узкие круги ученых, но,а широкие деловые слои, ибо в них человек рассматривается не ©< стороны своих абстрактных (моральных и рациональных) идеалов а в единстве с биологическими, социальными и повседневны» структурами жизнедеятельности. Нормы, верования, образцы пов дения, речи, ритмы труда и отдыха образуют основу порядка ю общественной, так и индивидуальной жизни человека. Эта повс дневная система порядка не является неизменной, а эволюцией] рует в ходе общественного прогресса. При этом возникают против» речия между традиционными ценностями и новыми формами жи ни молодых поколений, которые также по-разному решаются в ра ных культурах. Современная ситуация характеризуется снижение» репрессивности давления традиционной культуры и состоит в при"» знании многообразия в рамках единой культуры различных субкульг^ тур и в частности молодежной. С большим уважением, чем раньше? люди оценивает индивидуальный стиль жизни и поведения. Куль тура приобретает все большее разнообразие и не сводится больше духовному творчеству, а охватывает разнообразные формы жизни общения и поведения. Значимыми культурными критериями явля ются уже не столько идеи, сколько реальные цели, потребности^! правила, роли, коммуникативные и семантические коды общеш

Дуальность природы человека

133

^ БОЖЕСТВЕННОЕ И ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ

Человек — загадочное и непонятное, необычное и непохожее на другие существо. С одной стороны — он часть природного мира и подчинен его закономерностям. Чтобы выжить, он должен приспособиться к природным и социальным условиям, большинство из которых сложилось как непредусматриваемые и непланируемые результаты деятельности людей. С другой стороны, он обладает резко выраженным сознанием свободы и сам принимает.решение, даже если обречен на тяжелый физический труд и лишения. При этом он знает о добре, любви, справедливости, и в том случае, когда прибегает к мелкому или крупному обману, совершает насилие или убийство. Знание о высших ценностях, стремление к лучшему, желание святости — словом все, что связывают с религиозным опытом, своим истоком имеет переживание вины и ощущение нечистой совести, вызываемые практиками принуждения и разрушения. Этот опыт греха и покаяния является исходным для формирования религий, в основе которых лежит та или иная определенная исторической и культурной традицией идея бога. Для одних Бог — этовсемогущее существо, у которого можно выпросить богатство, силу и власть. Для других он — грозный судия, строго взыскивающий за грехи адскими мучениями и вознаграждающий за послушание райскими наслаждениями. Третьи прибегают к идее бога для объяснения порядка мироздания или для обоснования человеческого разума. У одних бог — близкое и душевное, любящее и опекающее существо, у других — нечто непостижимое, радикально отличное от всего встречающегося в опыте.

О сути христианства также ведутся нескончаемые споры и главную тайну составляет личность Христа: для чего он приходил в мир, зачем принял мученическую смерть на кресте? Эти вопросы мучили еще учеников Христа, которые лишь после смерти учителя поверили в Воскресение и осознали смысл его жертвы. В наше время религия считается уделом слабых и необразованных, униженных и обманутых людей. Ни в чем так мало не нуждается современный человек, сведущий в науке, имеющий свободы и права, обладающий прочным экономическим и социальным положением/ как в религии. Мир и жизнь утратили свои непостижимость и таинственность, человек перестал ощущать потребность не только в повседневной заботе, но и в экзистенциальной поддержке со стороны Бога. Он стал не нужен ни мирозданию, развивающемуся по своим собственным законам, ни обществу, обеспеченному рациональными, техническими и правовыми институтами. Человек изобрел идею Бога, когда был слабым, беспомощным и агрессивным, и отбросил ее, когда достиг полной власти над

134

Человек между богом и .

сущим, поставил под контроль свои страсти и аффекты. И все-слова Ницше «Бог умер» остаются неясными. Выражают они ате1 эпохи или позицию самого мыслителя? Они могут означать с ода стороны, что человек сам занял место Бога, а с другой, что сщ представления о Боге как о мировом судье уже не соответствуют"! временному человеку и нуждаются в реформировании. ;

Критическая мысль раскрыла зависимость представлений о Боге< человеческого познания и культурного творчества. Но как бог зав» от человека, так и человек —от бога, даже если речь идет о предста! нии. В принципе, вопрос о том, существует на самом деле бог или:

не так уж и важен. Если человек верит, то он живет согласно своей в и существование бога является для него абсолютной истиной. То также атеизм, который обычно расценивают как полную пропд ложность религии, на самом деле. нередко представляет собой i высокую, во всяком случае критическую форму веры по сравни наивным поклонением всемогущему существу. Сегодня многие ход церковь. Но как они представляют себе Бога и о чем молятся ему?;

Часто считают религию утопической мечтой о прекрасной и б грешной жизни, прекрасный идеал которой прикрывает и маскир;

грубую действительность. При этом самым главным препятствием л осуществления божественных заповедей считаются те жизненные;

ловия, в которые помещен человек. Однако проблема состоит в' что если можно добиться нравственного усовершенствования по< ством улучшения жизненных условий, то зачем тогда вообще н Бог? Отсюда современный человек как бы заключает некую нес менительную и выгодную для себя сделку с богом, по условиям t рой он предпочитает опираться в жизни на собственные силы, но:

всякий случай, чтобы не быть проклятым на вечные муки, okoit тельно не порывает с верой.

Сложность христианской концепции спасения часто смущает: < ли условия земного существования служат непреодолимым препяп вием исполнения божьего царства, то почему Бог не изменяет эти;

ловия и не прекращает нравственный разлад человека, знающего i вила добра, но поступающего по логике зла. Поэтому следует пс таться восстановить ставшую непонятной современному человеку ( лейскую схему падения и спасения человека. Согласно легенде о i творении мира, человек был создан по образу и подобию Бога. Пр;

да, он является его слабым и несовершенным подобием и по причв этого ему запрещено срывать плоды с дерева познания добра и зла.:

в каком-то смысле положение человека до грехопадения было ба выгодным, ибо его как ребенка оберегали от жизненных невзгод. содержали в раю, в чем и проявлялась несамостоятельность, hcci

Дуальность природы человека

135

да человека. Поэтому искушение и совращение первой пары людей, кажущееся досадной ошибкой, на самом деле оправдано тем, что в результате человек стал способен различать добро и зло и делать самостоятельный выбор, за который он несет ответственность. Поместив первых людей в суровые жизненные условия. Бог, вероятно, осознал, что они не способны в этих условиях исполнять его заповеди, но не мог изменить условий земного существования. Между тем, люди ждали именно последнего и воспринимали Христа как мессию, посланного Богом для освобождения их от тягостей земного существования. Однако Христос не был ни «революционером», ни «народным героем», ни философом, подобно Сократу, разрушавшим закостенелые предрассудки. Освобождение Израиля от гнета Рима, социальная революция, улучшение условий жизни и достижение знаний не входили в планы Бога, ибо они не изменили бы нравственного облика людей, нуждавшихся не в просвещении и освобождении, а в преображении.

В чем же состоит несовершенство и греховность людей? Есть что-то непостижимое в понятии первородного греха: Адам согрешил и был наказан, но при чем здесь мы или тем более младенцы, которые, еще ничего не успев совершить, априорно грешны. Очевидно, что первородный грех не сводится к вине, которую можно загладить, ибо человек не способен избавиться от него собственными усилиями, в том числе аскезой и покаянием. Для искупления его и был послан на землю Христос, принесенный Богом в жертву затрехи людей. Это была не расплата за чужие грехи, а путь спасения для вечной жизни, указанный смертью и воскресением Христа. Такой поворот «сюжета» кажется настолько нелогичным, что нередко используется для критики: как Бог — гарант высшей справедливости и законности допустил, чтобы за чужие грехи пострадал невинный. Принося в жертву сына за чужие преступления. Бог оказался нарушителем собственных законов.

Все эти трудности связаны с нашими современными и ставшими слишком рациональными представлениями о справедливости, достижение которой связывают с преступлением и наказанием. Но спасти людей можно только любовью. Современные морально-юридические понятия уже не вмещают трагизма человеческого бытия, а во времена зарождения христианства люди мыслили более фундаментально: Бог не просто судья, а создатель мира, он считает своими грехи людей, и, принося своего сына в жертву, он, всилу нераздельности Св. Троицы, жертвует собой. Такая жертва необходима и все-таки недостаточна. Нужна ответная любовь людей и поиск самостоятельного спасения.

С тех пор как человек начал осознавать уникальность своего положения в бытии, открыл для себя, что он может быть выше или ниже животного, но не равен ему, он стоит перед проблемой смысла своего

136

Человек между богом и зверев

существования. Какой смысл имеет человеческая жизнь, к чему) назначен человек, на что он может надеяться в будущем и что он;

жен делать сейчас — все эти вопросы связаны с самопониманием ловека. С проблемой смысла жизни тесно связан вопрос о смер смерть кажется отрицанием жизни, препятствием на пути вечных,;

бра и справедливости. Но реально страх смерти выполняет в культ очень важные функции. В репрессивных обществах власть, узурпщ право на смерть, поддерживала порядок и управляла поведением л» дей. Страх смерти выступал также фундаментом нравственности. Mi вестная формула Достоевского: «Если Бога нет, то все позволено» оп| рается на допущение о посмертном воздаянии; без такого допущем невозможно и обоснование справедливости.

Современная цивилизация освободилась от методов телесного npi нуждения и насилия и не угрожает смертью. Напротив, у нас всяческ прославляется жизнь и разрабатываются все более эффективные "те ники ее улучшения и продления. Власть и порядок реализуются сег дня рекомендациями здорового образа жизни; управлением и орган зацией распорядка труда и развлечения. Продление, экономия, дс тижение высоких стандартов качества жизни — вот на что ориента ван современный человек и это держит его в невидимых сетях вла сильнее, чем прежние методы телесного наказания. Смерть oKa3aJ как бы в тени, она замалчивается или воспринимается как неожвд ная случайность, внезапно обрывающая жизнь человека, который ei мог бы трудиться или развлекаться. Смерть оказалась врагом совр менного порядка и поэтому она протекает сегодня за стенами бол ничных палат, а не на виду, как прежде.

Рождение и смерть задают пределы человеческого существов ния. Но они не являются чем-то абсолютно внешним и чужим i отношению к человеческому. Прежде всего они осмысляются в пон тиях тела и души и абсолютизация одного из них ведет либо к чре мерному страху, либо к полному бесстрашию. Отрывая духовное i телесного, представляя их себе как два враждующие начала, чело» оказывается во власти либо идей и пренебрежительно относится телесной жизни, либо желаний и аффектов и тогда предает свою вд ховную сущность. Метафизическое разделение телесного и духовно? лежит в основе различения небесного и земного, причем земля сч тается местом страданий, а небо — раем. Однако уже по словам Хрис о божьем царстве нельзя сказать, что оно находится там-то и там-1 — «царство божие внутрь вас есть»55. Не отдельно взятый рай, а в жизнь и весь мир — являются предметами божественной заботы чело-Ц

55 Лк. 17.20.

Дуальность природы человека

137

века. Представление о загробной жизни является одним из соблазнов, выражающим неосознанное стремление занять место бога и стать

бессмертным.

В современной культуре наблюдается всплеск разговоров о сексуальности и разного рода архаичных желаниях насилия и разрушения. Это довольно-таки удивительно для людей, прошедших жестокую аскетическую обработку и научившихся вытеснять и контролировать свои желания настолько, что современные психологи говорят об утрате чувственности и этим объясняют увлечение алкоголем и наркотиками. Оригинальное и точное объяснение этому факту нашел французский философ М. Фуко: «Исходя из сексуальности, язык, если он неуступчив, высказывает отнюдь не природную тайну человека, отнюдь не антропологическую его истину, он может сказать, что человек остался без Бога; слово, которое мы дали сексуальности, по времени и структуре своей совпадает с тем словом, которым мы возвестили себе, что Бог мертв. Язык сексуальности, которым Сад, едва произнеся его первые слова, пронзил все наше культурное пространство, став сразу его сувереном, вздернул на высоту той ночи, где отсутствует Бог и где все наши жесты направляются на это отсутствие, которая и обозначает его, и заклинает, и изнемогает в нем, доведя себя из-за него до пустоты чистой трансгрессии»56. «Смерть Бога», какизвестно ярко провозглашенная Ницше, не является атеистическим тезисом, ибо в нем говорится об отсутствии внешних гарантий, которые должен принять на себя сам человек. В поисках основания таких гарантий философы исчерпали все позитивное. Ни разум, ни право, ни наука, ни демократия не давали того, что давала идея Бога. Принципы, установленные в ходе свободных дискуссий общественности не гарантировали свободы и поэтому наша постмодернистская эпоха начинала искать гарантии свободы в опыте абсолютной суверенности, которая не признает каких-либо запретов и ограничений. Раньше Бог жил на пределе существования, а теперь сам человек должен испытать те предельные наслаждения мучениями, которые испытывал Бог, жертвующий во имя спасения провинившихся людей своим сыном.

Цивилизация вывела телесные желания как нечто чрезмерное и негативное в сферу не только животного, но и божественного, предпочтя рабскую зависимость и сохранение жизни героическим наслаждениям или мучениям. Но избавился ли человек экономией, расчетом и рациональностью от адских мук? На что позитивное, культурное, научное, целесообразное и цивилизованное он может опереться? Какой высший смысл имеет жизнь, рассчитанная по минутам, для

56 Танатография Эроса. СПб., 1994. С. 114.

140

Человек между богом и зввр

во всестороннем развитии и удовлетворении потребностей и же а с другой, стремится преобразовать их для приведения bcootbi _. с возможностями политики и экономики. Сегодня на это o6pai явно недостаточное внимание, что вызвано устаревшим понима! власти как формы запрещения, репрессии и обмана. Это «критико-i^, логическое представление» не соответствует действительности, так! власть не только подавляет, но и интенсифицирует искусственные • лесные желания и уже не просто обманывает людей, а делает их таки» какими нужно.

Возникает вопрос: как же возможно изменение тела? Разве оно I, является природной данностью, а его потребности естественными;! неизменными? Разумеется, тело растет, формируется, стареет и уми ет как вегетативная система, неподвластная указаниями разума. Од ко еще с древности осуществляется всесторонняя культивация тел целью приспособления человека для выполнения тех или иных оби ственных функций. Тела раба и господина, рыцаря и священника, у ного и рабочего значительно отличаются друг от друга и при этом столько внешне, сколько внутренне по типу реакций, влечений, ci собности самоконтроля и самоуправления. Физические игры и там раскраска и татуировка, выработка манер и жестов, контроль над i фектами — все это способствует управлению телом, его потребноста и влечениями. Цивилизация связана прежде всего с формирован! особых дисциплинированных тел, на дрессуру которых любое обще во затрачивало значительные усилия. Например, становление капи лизма связано не только с интеллектуальными или техническими -. крытиями, но и с преобразованием рыцаря и крестьянина в буржуа| рабочего. Для этого потребовалось создание специальных дисципл» нарных пространств, в рамках которых происходила замена прежие системы стимулов и реакций на новые желания и стремления.

Учитывая опыт культуры, создающей искусственные, симво. ческие общественно необходимые тела, философия должна обрат пристальное внимание на историю телесности. Хотя сегодня обще во не прибегает к пыткам и наказаниям с целью дисциплинарнс воздействия, тем не менее нельзя сказать, что тело «приватизировано и является, так сказать, личной собственностью человека, вольног испытывать и удовлетворять любые желания. На самом деле семья) школа f литература и медицина в форме разного рода моделей и реко медиаций здорового и красивого образа жизни способствуют само контролю и самодисциплине в отношении тела.

Наблюдая широкомасштабное техническое освоение природы, ч(? ловечество не заметило появления не менее впечатляющих технологий! преобразующих внутреннюю природу человека и прежде всего систе»-'

141

Дуальность природы человека

его телесных импульсов и желаний. Традиционные практики дрессуры и дисциплины тела, включающие не только телесные наказания, но и систему физических упражнений, диету, танцы, практические навыки, оказались недостаточными в современной цивилизации. Во-первых, повысились требования к точности, предусмотрительности и расчетливости: современный человек по некоторым параметрам превосходит своим терпением христианских аскетов. Во-вторых, современное производство искусственных продуктов предполагает искусственные потребности: человек должен любить общество, в котором он живет, принимать духовные и материальные ценности, которые производятся системой. В-третьих, общественный порядок, реализующийся не как внешнее принуждение, а как самодисциплина и ответственность, опирается на сложную игру нормы и патологии, которая превосходит технику греха и покаяния и нередко оказывается слишком рискованной для человека, о чем и свидетельствует рост психических заболеваний.

Люди болеют не так, как животные и психические заболевания наиболее ярко свидетельствуют о том, что душевные аномалии имеют культурное происхождение. Это обстоятельство не всегда последовательно учитывалось в классическом психоанализе, представители которого, фиксируя противоречие культурных норм и телесных желаний, нередко натуралистически истолковывали последние. На самом деле «эдипов комплекс» вовсе не является чем-то врожденным, а складывается в буржуазном обществе с его новыми дисциплинарными пространствами: отдельное жилье, школы с раздельными классами, гувернантки и педагоги, образы «папочки» и «мамочки» и т. п. Возникает вполне обоснованное подозрение, что «запретные» желания, описываемые психоаналитиками, не только имеют искусственное происхождение, но и намеренно интенсифицируются, чтобы эффективно управлять человеком. Втягивая человека в игру соблазна и морального осуждения, общество добивается послушания гораздо более эффективно, чем прямыми запретами.

Если классическая философия считала разум господствующей и контролирующей аффекты инстанцией в человеке, то романтическая установка разрабатывала своеобразную «метафизику экстаза», согласно которой спонтанная чувственность ближе к природе, она в принципе не подлежит искажающему воздействию власти и стало быть выступает опорой истины и подлинного бытия. Понятие бессознательного как модус экстатического и внерационального, как выражение стратегии воли к жизни, которую сковывают знание и мораль, первоначально разрабатывалось в русле этой традиции. Даже Ницше, проявивший удивительную проницательность в разоблачении механизмов фабрикации телесных органов, необходимых для существования

142

Человек между богом и ,

европейской цивилизации, выдвинувший проект культурной орг логии, тем не менее не вполне освободился от идеализации съш Заратустры, ибо мыслил его в дискурсе абсолютного и совершений». сверхчеловека, обитателя горних вершин. И

Фрейд, казалось, освободился от метафизических установоА I естественнонаучным образом приступил к изучению архипелага 6ed сознательного. При этом главной его мыслью представляется пед' ход к нему как к энергетическому базису, рациональное исполвэд вание и расходование которого должно быть изучено и поставлен под контроль. Этим подходом определяются функции понятий ж лания и либидо, которые не исчерпываются, как думали некотор< исследователи психоанализа, возрождением понятия природы. В ж можно выделить два разных полюса: экспликацию динамики ж&я ния, включая цель и объект, исполняемый и отсутствующий; поя мание либидо как первичного влечения в работе «Поту сторону при ципа удовольствия», где этот процесс исследуется в двух режиме эроса и танатоса. Изначальная энергия рассекается на два noroi задающих психику, телесность и их отдельные органы. Наибол интересной аналогией выглядит характеристика этих влечений к бесконечного повторяющегося процесса, имеющего кибернетик ский, т. е. стохастический характер. Бесконечное повторение П] условии отсутствия единства танатоса и эроса указывает на неч! иное, а именно на то, что наслаждение — это прежде всего энерг тический процесс. Именно в этом состоит своеобразие фрейдовс» го подхода к удовольствию, которое обычно раскрывается как чз ство, связанное с потреблением, созерцанием, пониманием, морад ным удовлетворением и т. п. Желание выступает как либидо, к производительная сила, способная к разнообразным превращения и изменениям в самых неожиданных формах, и как энергия, каи лизируемая и используемая в различных системах для произведет, необходимых аффектов,т. е. превращаемая в нечто иное. Эта стор< на желания описана Фрейдом при разъяснении принципа констат ности, соединяющего эрос и реальность. Именно здесь ярче всех проявляется сходство с Марксом, который использовал понятие р< бочей силы в качестве основания общественной системы. Как и эро< она подчинена своему принципу константности, который реализэ ется в законе стоимости, обеспечивающем обмениваемость разно образных продуктов труда. Другой режим энергии присущ либидс которое, как кажется, не регулируется и неконтролируется в рамкЕ общественной системы труда или дискурса, ибо это энергия смер'1 и разрушения. Но фактически эта энергия оказывается столь же п< зитивной как и та, что циркулирует по сетям порядка и использ)

143

Луальность природы человека

ся для воспроизводства, но отличается лишь чрезмерностью и поэтому тематизируется Фрейдом не как биологические регулярные ритмы, а как «химические» реакции, имеющие взрывной характер, вызывающие страдание, и в этом, по своим последствиям, подобные «кризисам» Маркса. Таким образом, нельзя считать, что Фрейда интересовал некий невыразимый или запретный предмет или содержание мечтаний. Для него самым важным было изучение преобразования энергии желания в разнообразных формах манифестируемого содержания от описания сновидений до научного и художественного творчества.

В этом и проявляются границы психоаналитического проекта, который требует дополнения смысловыми интерпретациями. «Но, — как отметил П. Рикер, —общую структуру, в которую можно было бы вписать фрейдовскую метапсихологию, наряду с чуждыми психоанализу герменевтиками, нужно создавать почти заново»57. Фрейдовский регрессивный подход, выявляющий в культурных феноменах следы архаичных желаний, является выражением попытокразоблачения сознания, начатых Марксом и Ницше. Классическим теориям культурного творчества, ориентированным на раскрытие роли высших ценностей, они противопоставили «генеалогический» и «социологический» методы редукции сознания к фундаментальным практикам труда и власти. Вместе с тем, редукция не исключает проекции: сила, овладевающая справедливостью в форме дискурса оправдания, трансформируется из чистого насилия, аргументом которого является смерть, в право, которое хотя и остается правом сильного, вместе с тем затормаживает и ограничивает проявление инстинкта агрессии. То же самое можно сказать и относительно морали. Ницше разоблачал ее как способ выживания слабых и завистливых людей, Фрейд видел в ней ограничитель исходных инстинктов эроса и танатоса и считал ее источником навязчивый невроз. Воля к власти угрожает существованию и поэтому для ее обуздания необходимо культивирование чувства виновности, но последнее делает индивида несчастным и неудовлетворенным. Так противоречие основных инстинктов переходит на высших фазах развития в другие конфликты, которые в частности и задают динамику культуры. Поэтому психоаналитическая интерпретация художественного творчества должна быть дополнена изучением тех новых проблем, которые вызваны цивилизацией. Сети порядка, полиморфная техника власти делают механизмы сублимации исходной энергии все более тонкими и опосредованными. В этих условиях герменевтическая интерпретация и деконструкция, соединенные с критической

" Рикер П. Конфликт интерпретаций. М., 1995. С. 222.

144

Человек между богом и з<

рефлексией, выступающей по существу как метагерменевтика, пс ляют не только эмансипировать человека от иллюзий и инфант ных желаний, а также от давления дисциплинарных пространств i щества, но и контролировать стратегические ориентации, ценней структуры различия и дифференциации, определяющие цели, потр ности, желания, вкусы и идеалы.

В ходе истории формируются различные типы телесности и ждый общественный уклад вносит свою лепту в общецивилиза, онный процесс контроля и управления телом. Оно, таким обраа| не может рассматриваться как природная данность или неизмен| субстанция. В современной цивилизации наблюдается особенно! тенсивный процесс производства новых и экзотических форм|' лесности, который радикализируется искусством, кино, реклам фотографией, компьютерной техникой. Поверхность тела запол ется все новыми знаками и символами, которые производятся & медиа и читаются людьми. Различия «плохого» и «хорошего», «* сивого» и «некрасивого», «нормального» и «аномального», зада] мые образцами рекламной продукции и используемые для форм рования желания в производимых товарах, интенсивно преобра ют «естественное» человеческое тело. В этой связи философия, i торая традиционно строилась как критика познавательных забл$ дений и идеологических предрассудков, должна обратиться к изу? нию телесных практик современного общества и тем самым спосс ствовать эмансипации людей.

Blog

Б. В. Марков м 25 Философская антропология: очерки истории и теории / Оформление обложки А. Олексенко, С. Шапиро. Спб.: Издательство «Лань», 1997. 384 с

Содержание