Прогулкапоарбат у
| Вид материала | Рассказ |
ВЕРНОСТЬ
Сёма крупная рыжеватая дворняга, почти что кавказец, с величайшим недоумением наблюдал, как огромные рычащие ярко-желтые чудовища с острыми блестящими спереди клыками, превращали столь любимую им стоянку автомобилей в нечто хаотически-несуразное.
Огромными гусеницами они наезжали на металлические боксы, подминали под себя рваные и искореженные листы железа и затем сгребали всю эту массу в сторону ворот, где работал одной единственной лапой другой богатырь, забрасывавший содержимое в кузова подъезжавших самосвалов.Автостоянка таяла на глазах.
В голове же мозаикой мелькали эпизоды семнадцати собачьих лет прожитых здесь. Верой и правдой отслуженных им здешним людям.
Вот его совсем ещё щенком кто-то оставляет у ворот. Но, вскорости, уже поят из блюдца, гладят, ласкают, играют. Как всё же хорошо быть маленьким!
Семнадцать лет пролетело незаметно в постоянной ночной готовности отстоять вверенную ему территорию, не пропуская сюда ни чужого человека, ни постороннюю собаку. Ни, какую другую случайную живность.
За это время множество боевых отметин осталось на его желтой шкуре. Да, и хвост укоротился ровно на треть, ввиду неожиданного наезда на него одним пьяным водителем. Что тут сделаешь?! Вынужденные издержки специфики службы.
И вот нынче всё летит в тартарары.
Однако, он загодя предчувствовал нехорошее, и вместе с другими сторожевыми собаками, что есть мочи облаивал странные машины, которые совсем недавно повадились заезжать на стоянку, бурить здесь почву - брать пробы грунта. И предчувствие его не обмануло. Сейчас всё самое страшное происходило перед его глазами.
Вскоре желтые монстры покинули территорию бывшего гаражного кооператива. А к воротам подвезли пару новых, крашенных в синий цвет вагончиков. Тут же появилась и новая охрана, одетая в черную униформу.
Возле ворот поставили красивый вольер с тремя породистыми овчарками. Понятное дело: работы для старых заслуженных ветеранов-охранников уже не осталось.
Начало разворачиваться строительство нового жилого дома.
А собаки верой и правдой столько лет отслужившие людям стали не нужны.
Вызвали «Отлов». Погибли все. И добродушный Черныш. И хитроватый Жулик. И старый умный Кузя. И маленькая одноглазая Тинка. Случайно остались лишь Сёма, да его сожительница Муха, кстати, в который раз бывшая на сносях.
Им вышла стезя перебираться поближе к Каширке с её гарью и чадом от огромного количества проезжающей автотехники. Благо сердобольные гаишники, войдя в исключительное положение собачьей семьи, выделили местечко в дощатом ящике в дальнем углу небольшой, отгороженной возле поста, площадки битых автомобилей.
Сёма, понимая, что такое исключительное внимание необходимо было оправдать, принялся не за честь, а за совесть помогать родной милиции в их трудном и непростом деле. Конечно же, в его собственном собачьем понимании.
Он, что есть силы облаивал каждый проходящий автомобиль, едва улавливал к нему интерес инспекторов пусть даже те, в конце концов, его и не останавливали. Всё равно, всё это действо сопровождалось мощным начальственным рыком.
Искренняя дружба произошла у Сёмы с Анатолием Ивановичем - старшиной отдела ГИБДД, когда тот привез Мухе, и подложил в ящик ей под бок старый милицейский бушлат.
Вскоре собака разрешилась пятью разноцветными комочками. Ухаживали за ними всем постом, пока однажды приехавший с проверкой милицейский начальник не разогнал всю эту шатию -братию.
Пришлось Анатолию Ивановичу, как-то в свободный день заезжать на пост на своей «Копейке» с областными номерами и забирать мамашу с детьми к себе в деревенский дом в ближайшее Подмосковье, где щенятам, да и Мухе было чистейшее раздолье.
Оставшись один, Сёма с ещё большим рвением принялся отрабатывать доверие, добиваясь, уважение у служивых.
Один из гаишников научил собаку подымать брошенную им полиэтиленовую бутылку. И с тех пор Сёма, выходя на дежурство, практически с ней не расставался, не выпуская её из зубов.
К сожалению, поскольку было необходимо одновременно и облаивать нерадивых шоферов, приходилось совершать чудеса эквилибристики. На мгновение, выпустив из пасти бутылку, пару раз гавкнуть и уже на ходу подхватывать улетающий полиэтилен.
Этот необыкновенный цирковой номер был вскоре замечен стоящими рядом на остановке и поджидающими подходящий общественный транспорт пассажирами. За этот номер, разыгрываемый столь необыкновенной собакой, ей перепадало иногда от достопочтенной публики съестное. Всё что бог ни пошлет, а народ не подбросит.
Однажды, Анатолий Иванович приехал за Сёмой и повёз в деревню к семье. Вот уж и радости было и собакам, устроившим необычайный гвалт по случаю приезда отца семейства и внукам добрейшего старшины.
Каждый забавлялся, как мог. Хозяйка угощала гостя целой кастрюлей сочных свиных косточек.
Вот уж где Сёма отдохнул впервые за всю свою жизнь. Только всё хорошее в этом мире проходит до странности быстро.
И Сёма через пару дней вновь заступил к своим служебно-цирковым обязанностям на посту ГАИ.
Общаясь с Анатолием Ивановичем, Сёма частенько замечал, как тот лезет во внутренний карман формы, доставая оттуда какую-то блестящую пластинку, отрывает от неё маленький белый кружочек, кладёт его себе в рот.
При этом лицо старшины искажалось в болевой гримасе. Понимая, что человек, переживая страдания, плохо себя чувствует, собака пристально всматривалась в его лицо, слегка при этом поскуливая. Давая понять, что разделяет с ним всю его боль.
На что старшина, улыбаясь, неизменно трепал Сёму по холке и шлепал по бокам.
- Не боись! Солдат! Ещё послужим.-
К сожалению, жизнь распорядилась иначе.
Настал день, когда старшина не появился. Не появился он и назавтра. Он вообще куда-то исчез. Сёма пытался подвыванием и скулежом, заглядывая в глаза милиционеров, вызвать последних на откровенность. Но те, либо не понимали его, либо просто не желали ничего объяснять.
Сёма, почувствовав нехорошее, заскучал, стал больше находиться возле дощатого ящика. Кончилось всё это для него плачевно.
Вновь появившийся давешний горластый, начальственный крикун распорядился в связи с прибытием назавтра ведомственной комиссии по проверке боевого состояния постов, убрать эту развалину с глаз долой!
–Хоть пристрелите! Это не моё дело!-
Что делать? Стрелять Сёму, конечно, никто не собирался, но и оставлять собаку на посту нельзя. Попросили подъехавший ночью дежурный экипаж завезти его, как можно дальше.
Так Сёма попал вместе с другими бомжами собачьего племени в район станции метро «Ботанический Сад».
А время было зимнее. Начались крещенские морозы.
На ночь собакам позволялось оставаться возле решеток при входе в стеклянные двери станции. Утром они уборщиками оттуда изгонялись.
Сёму же не оставляли мысли об Анатолии Ивановиче, о Мухе, о щенках. Ему стало известно, что некоторые из ночующих рядом соплеменников днем совершают поездки в метро и даже иногда встречают там своих старых знакомых. Отчего бы и ему не попробовать?
И однажды, решившись, проскочил мимо бдительных тёток-контролеров, спустился на перрон. На Сёму никто не обращал внимания, а он нюхал и вглядывался в лица людей. Ведь, наверняка среди них должен был ему рано или поздно попасться его приятель - старшина.
Но вот открылись двери и собака зашла в вагон. Это была его первая поездка в метро для обследования станций.
Пассажиры относились к нему в основном доброжелательно. К сожалению не все, и не во время часа пик, когда резко поднималось отрицательное отношение у людей друг к другу. И тут уж было не до собак.
Конфликты между людьми зрели и разгорались то тут, то там. Налететь в такой катавасии на здоровенный пинок – плёвое дело. Однако, Сёма не унывал, а продолжал заниматься своим нелёгким сыскным промыслом.
И вот однажды, на одной из станций ему почудился родной запах. Но видно не судьба. Перед заспешившей к дверям вагона собакой быстро и гулко захлопнулись двери.
Поезд увез того человека, которого так долго разыскивал Сёма.
Собака хорошо запомнила эту станцию и стала наведываться сюда каждый день. Обходя и обнюхивая сначала перрон, а затем, ложась под одной из колон купола, оглядывала прибывающих и отъезжающих в тайной надежде на желанную встречу.
Особенное оживление среди пассажиров вызывал спуск и подъем пса по эскалатору, когда поддерживаемая крупным телом собачья морда, возвышавшаяся поверх резиновых поручней, спокойно и строго оглядывала ухмыляющихся и тыкающих в неё пальцами людей.
- Какой же здесь может быть смех. Ведь каждый выполнял своё серьёзное дело-
К этому стали привыкать. Так пробежало ещё несколько месяцев. В тот день знакомый запах поразил его настолько, что он рванулся на него так резко, что вызвал крики и женские взвизги, не ожидавших подобных скачек пассажирок.
Он успел. Уткнулся в подол женщины - жены Анатолия Ивановича. В первый момент ничего, не понимая, она отшатнулась от прижавшейся к ней собаки. Виделись-то они всего два дня. Затем всё же узнала.
-Сёма. Это ты, что ли? –
Собака, поняв, что её признали, завиляла хвостом и, радостно скуля, уже облизывала сапоги и ноги женщины. Та погладила Сёму и, отчего-то сама заплакала.
Тут собака всё поняла, да и женщина подтвердила.
- Да. Осиротели мы. Сёмушка. Нет его с нами больше.-
Сёма неотрывно глядел на женщину. Две крупные слезинки выкатились из его добрых и всё понимающих глаз.
И он ещё раз участливо потерся о запыленные женские сапожки.
Они доехали до конечной станции. Затем пересели в электричку, помчавшую их в небольшой городок ближнего Подмосковья
***
CЛУЧАЙ
Яркое августовское солнце последнего летнего дня 1978 года в полдень озаряло Крещатик.
Выхожу из дверей киевской Главпочты. Напротив, возле гостиницы «Москва», пляшущие фонтанные струи рождают в душном воздухе причудливо меняющиеся радуги.
Несколько замедлив шаг, полюбовался этим необычным явлением, пошел дальше по правой стороне в направлении «Бесарабки».
В душе накрепко засела московская тоска двухлетнего разрыва и развода с женой.
Хотя данное событие, и подготавливалось постепенно, и могло быть вполне предсказуемым. Вот если бы, только, не мои чувства к этой даме.
А проживала ли она вообще на этом свете? Скорее, больше в моем воспаленном воображении. Любовь заслонила всякие твердые и объективные логические доводы и построения. Почему и отчего!?
Очевидно, что такая любовь и такие отношения неминуемо заканчиваются чем–то трагическим.
Для нее полная алкогольная зависимость. Потеря двух собственных квартир в Москве. И, впоследствии, статус бомжа в одном из подмосковных городков.
Для меня: месяц больницы в связи с воспалением лицевого нерва, перекосившего всю физиономию ровно посередине носа. Душевная пустота, безуспешно заливаемая тем же алкоголем, и заполняемая нежданными встречами, со случайными женщинами…
…Продвигаюсь дальше по Крещатику.
В голове роятся мысли вполне определенные, но практически не осуществимые. Все больше о предмете могущем помочь в восстановлении потерянного жизненного равновесия.
Вернее о той фее, «чей взгляд поманит, и притянет, и удавит»
- рождаются же такие пакостно - противные, гнилые, дурацкие стишата!
По неистребимой мужской привычке всматриваюсь в проплывающих мимо хорошеньких киевлянок. В августовском Киеве они встречаются на каждом шагу.
И случилось же!
Еще издалека увидел её. Захватило дух. Навстречу шла девушка моей мечты. Не просто красивая, а губительно красивая.
Шел 1978 год. Магазины стояли пустыми.
А у неё, помимо нечеловеческой красоты, как сказали бы нынешние «продвинутые», был весь новый западный прикид.
Видывал разных красавиц. Зачастую, приходилось поражаться их стеклянным взглядам. Быть может, многие, зная, что они внешне безупречны, специально воздвигают некую броневую - прозрачную, тяжеленную стену. Нести им ее нет никакой возможности, просто невмоготу, но не это ли реальная защита от мужских наскоков?
Как бы там ни было, а девушка приближалась. Как ни странно, но ожидавшейся стеклянной стены не оказалось.
Но мои, сделавшиеся «ватными» ноги, почти не продвигались вперед.
И тут, посетила совсем уже взбалмошная мысль: «подойти и обязательно познакомиться».
Но одновременно, по мере ее приближения, внутри меня рос микроб сомнения и самоуничижения.
«Кто я – незадачливый киношник, и кто она? Воздушная фея моих будущих не случившихся грез».
Хотя, какая-то непонятная сила все же подталкивала к ней. В голове забилось.
«Сейчас пройдет, сейчас уйдет, сейчас пройдет, сейчас уйдет»… Я, не отрываясь, зачаровано глядел на неё.
Девушка, наверняка привыкшая к мужским восторгам, проходя мимо, не удостоила меня даже равнодушного взгляда.
Просто прошла в противоположном направлении, оставив мою скомканную душу еще более скомканной.
Не помню, оглянулся я, или нет, да и имеет ли это значение разве что, для создания какого – нибудь эпохального песенного шедевра типа.
«Я посмотрел - не оглянулась ли ты, чтобы увидеть, не оглянулся ли я».
А в голове уже застучал щегол-оптимист: вот это и была твоя девушка, которую ты так долго искал. Пессимист его тотчас перебил: «А чем ты, собственно», её сможешь удержать?»
Сегодня, в нашем насквозь продажном мире её реальная «цена» должна была быть заоблачной. Не осилить. Да, возможно, кто-то у нее и был. Но тогда я думал о ней, как о чем–то, вполне реальном. Хотя: «ну, ушла, значит ушла».
С такими мыслями добрался до «Бесарабки». Поднялся чуть выше к себе в гостиничный номер. Принялся за освоение небольшого томика малоизвестного поэта «Серебряного века».
За окном вечерние сумерки. Мои друзья из киногруппы собрались идти на Главпочту. Звонить в Москву.
Я отказался, поскольку «днем уже побывал там, да и в Москве никто не ждет моего звонка».
Последним в номер забежал Шурик - наш кинооператор. Человек рыжий, общительный и настойчивый, коммуникабельный и решительный. а, Да, к тому же, успевший уже хорошо «принять на грудь». Отчаянно желавший «продолжения банкета» и, непременно, в моем присутствии.
«Бааар в «Моооскве» зааа - за мной»
Сумел он проговорить, заикаясь от переизбытка питья.
Ему–то и удалось уломать меня на эту экспедицию.
Вечер. Та же площадь перед Главпочтой.
Стою под огромным бетонным козырьком «сталинского» дома.
Через семь лет, во время сильного проливного дождя, не выдержав огромного груза накопившейся воды, он рухнет на стоявших под ним граждан. Погибнет девятнадцать человек.
Но, кто об этом мог тогда догадываться!
Стою курю. Жду приятеля. Подходит старая украинка с букетом бардовых роз.
«Возьмите. Не дорого».
Для кого?
«Спасибо, бабуля, не для кого».
Но, что-то долго не выходит мой корешок.
Захожу во внутрь прояснить ситуацию. Подхожу к кабинкам с пятнадцатикопеечными переговорными автоматами. И, застываю, остолбенев от неожиданности.
Прямо передо мной та, давешняя ослепительная девушка с солнечного Крещатика, вступившая с кем-то в междугородные переговоры.
Тогда еще не зачитывались Коэльо, да и самого такого человека, как писателя, скорее всего ещё не существовало. И о знаках судьбы пришлось интуитивно догадываться мне самому. А то, что это был мне знак, я уже ни мало не сомневался.
Дальше стал действовать уже в автоматическом режиме. Замечаю за собой. В такие экстремальные моменты наступает просветление. Голова начинает работать быстро, без сбоев и в нужном направление.
По сложившемуся тут же в голове плану бегу к окошечку размена. С пригоршней монет возвращаюсь назад. Подхожу к будке. Становлюсь возле стеклянной двери. Вижу, как на табло в следующее мгновение загорается надпись: «Внимание! Последняя монета».
Приоткрываю дверь, бросаю несколько монеток в щель автомата.
Косясь на меня, заинтригованная девушка несколько растеряно продолжает свой диалог.
Дождавшись следующего напоминания, снова бросаю несколько кружочков в автомат. Она, рассмеявшись, открыла дверь. «Спасибо, больше не нужно».
Сказав еще несколько фраз в трубку, выходит.
Дальше все пошло, как по маслу. Темно-бардовые розы перекочевали от украинки ко мне, а от меня к девушке.
Провожал я ее в район Лесного массива, куда-то за Дарницу. С момента нашей встречи прошло не более получаса, а по всему телу уже разлилась теплая обволакивающая волна её уютного присутствия.
Она проживала в ведомственной гостинице состоящей из отдельных квартир, находящихся в обычном многоквартирном доме. У дверей поцеловались, договорившись на завтра встретиться там же, у Главпочты.
Назавтра огромный букет самых-самых цветов купил на «Бесарабке». И за полчаса до назначенного в 16.00. время был на месте. Когда цифры показали 16.05, я подумал, что моя любимая опомнилась.
«Кто я, а кто она»
И решила не приходить.
Часы показали 16.25, когда на горизонте появилась еще одна красавица, совершенно не похожая на вчерашнюю. Точнее по внешности являвшаяся, как бы её полной противоположностью.
В этот час народу вокруг толкалось предостаточно. Солнце светило прямо в глаза, пришлось надеть солнечные очки. Кстати, и появившееся новое чудо женского очарования также было в черных очках.
Между тем «моя» девушка так и не появилась.
Глаза, помимо воли, стали останавливаться на той эффектной, с высокой прической и коротеньким мини. Что-то в ее облике всё же показалось мне знакомым, но я не придал этому никакого значения.
Нас разделяла довольно плотная толпа, то и дело загораживающая друг от друга, но, неожиданно, я несколько раз поймал на себе ее изучающий взгляд.
В чем тут дело? От соблазна стал смотреть в другую сторону, но «моя» девушка так и не пришла. Вскоре исчезло и «прекрасное видение».
И я остался в гордом одиночестве.
Через час ушел и я. Мысли были самые разнообразные. А вдруг эта вторая, на самом деле, и была той, «моей».
Почему я не подошел к ней? Ведь она смотрела более чем заинтересовано.
И тут же отогнал эти соображения. «Моя» наверняка бы узнала, и, конечно, подошла.
Не оставалось ничего другого, как поехать на поиски девушки, благо с географической памятью у меня всегда обстояло прекрасно.
В её квартире никого не было. Ни на звонки, ни на стук в дверь никто не открывал. Выглянули соседи и резонно заметили.
«Раз не открывают – значит, никого и нет».
По длинному коридору на трехколесных велосипедах катались крикливые армянские дети. Букет с «Бесарабки» вложил в дверную ручку. Свой гостиничный номер телефона я оставил соседям.
Вечером, в номер позвонили. Она.
«Что это ты мне засунул в дверь?»
Я объяснил. Она засмеялась.
«Это, наверное, дети Ашотика так его оборвали».
Она объяснила, что на полу, перед дверью лежали головки цветов отделенные от засунутых в ручку стебельков.
Ее смех еще более усилился, когда выяснилось, что мы оба сегодня днем долго вглядывались друг в друга, но не решились подойти. Боясь ошибиться.
В одном из энциклопедических томов, стоящих на книжной полке нашей московской квартиры, между страниц лежит самый красивый и яркий из принесенных мной в тот день для моей любимой цветов.
Среди нетленных образцов человеческой мудрости он хранится на память о чувстве, соединившем нас, ровно двадцать пять лет назад.
***
^ ВЕРДИКТ – ОДИНОЧЕСТВО
Поэтам посвящается...
Грустное состояние смятения души в Канун нового тысячелетия уносило меня из Москвы в Петербург.
Завтрашний Новый год, да еще двадцатилетнее стремление попасть в этот город заставляло до боли вжимать в пол педаль новейшего германского автомобиля. Подвернулся случай и предо мной красные фосфоресцирующие указатели на торпеде авто.
Рядом похрапывают, соблазнившие меня поездкой, случайные попутчики... Впереди, в свете фар, завеса сплошной метели, а в каких-то семистах километрах Питер.
Немецкое чудо техники на приличной скорости в 150 - 170 км/ час преодолевает шипованными колесами снежные борозды, но мысли все время возвращаются к поэтам и их судьбам.
Сегодня, разменяв пятьдесят лет, я понял, что ощущать себя поэтом это, прежде всего, рожденность.
"Моим стихам, написанным так рано, что и не знала я, что я - поэт".
А затем уже неприятие всяческого окружающего насилия.
Для меня это постоянные непрекращающиеся раздоры близких. Затем детский сад и школа со своими лицемерными правилами, обязанностями и повсеместным враньём.
И лишь единственному родительскому насилию над собой я остался, благодарен, по сей день. Имя ему - Музыка.
Через лень и нежелание вообще что-либо делать я на биологически клеточном уровне впитывал звуки фортепьяно, никак не связывая тяжелый труд постижения музыкальной грамоты с тем прелестным радостным, или грустным звучанием, но ощущением всегда волшебным, возвышенным.
Поэт рождается с болью, с ней живет, с ней он и уходит. Таков закон поэзии, то есть состояние его души.
Вообще в любой жизни творческого человека все дело в скорости сжигания, и ускорения последнего, самого продуктивного этапа. А для поэтов степень ускорения неизмеримо выше, нежели для остальных.
Об этом я размышлял в мчащейся на бешеной скорости сквозь оснеженную ночь автомашине. Состояние полнейшего одиночества, ни на мгновение меня не отпускавшее, наверное, обострило интуицию и заставило обратить внимание на следующее странное явление.
Произошло это, по-моему, где-то в районе Валдая. Рулежка шла, как обычно - автоматически, но я приметил, что уже давно не было встречных автомашин. Вокруг, за сплошной стеной снега - ничего.
Да вот еще - длительное время еду по бесконечному, то ли мосту, то ли эстакаде, круто забиравшей куда-то вверх. Неожиданно метель прекратилась, а в наступившей кромешной тьме по-прежнему ни спереди, ни сзади, ни по сторонам - ни огонька.
Скорость огромная. Бесшумно работает двигатель. Голубовато-мертвенные лучи люминесцентных фонарей освещения эстакады, проносясь мимо автомобильных окон, создают иллюзию загробного свечения, заставляя думать о движении в неопределенном пространстве.
Кажется, нечто подобное происходит у летчиков, когда они теряют представление о местонахождении земли и неба. Холодок пробежал по спине. И я ощутил, как абсолютное действие, все то, что происходило с ними.
Видение черной волны в гигантской, засасывающей, сверх объемной воронке за несколько месяцев, недель до смерти. Корабль жизни несется к ее краю и ничто уже ему не поможет.
Душа каждого за это время, набирала запредельную скорость, необходимую для ухода в небо. И пусть небо в переносном смысле, но куда? В Космос?
Как-то Окуджава заявил, что только после смерти можно судить о значимости поэта. Печать устремленности ухода была и на его лице.
Что касается Космоса, то поэты, создавая свои огромные миры, делают их противовесами существующим человеческим системам, связующие которых -деньги, мораль, законы и т.д. относительны и необязательны для них. Поскольку "Есть Высший Суд, наперсники ..." И только перед ним они в отчете и в ответе.
Парадоксальная ситуация, когда на протяжении всего исторического развития человечества поэты являющиеся гордостью любой нации, при жизни, как правило , бывают гонимы в своих странах. Преследовались и уничтожались властью.
Поэт всегда противостоит, как власти со всеми ее атрибутами и институтами, так и современному ему обществу с его нравами и понятиями о морали и чести. Именно ему вручен Высшим Судом жезл противостояния. Но никогда, никогда поэт не тягается с властью, он мудрее спора с ней, иначе он опустится до ее уровня.
Нынешнее, полностью деградировавшее общество, как нельзя лучше показывает глубину пропасти меж ними лежащей. Другая природа питающих корней, иное видение своего места в жизни, разные планетарные системы, нетерпимость на генетическом уровне. Изначальный, заложенный при рождении антагонизм.
Риторический вопрос - нужны ли нам сегодня Пушкин, Лермонтов, Блок, Гумилев, Есенин, Маяковский, Цветаева, Мандельштам, Пастернак, Высоцкий, Бродский? И это лишь только начало списка.
Любой, даже мало знакомый с творчеством большинства из них, ответит: - Что за чушь! Конечно, нужны! Это же поэты! И будет, безусловно, прав. Но для чего они являются на Землю, и почему не могут с ней сосуществовать?
Все дело в Совести. Известно, что у людей бывает она двух видов.
Первый - это спокойная оценка человеком своих поступков, второй - беспокойная оценка, или вибрация, а если попросту - угрызения совести.
Страшные внутренние переживания испытывают поэты. Ощущение понимания, сопереживания психологического состояния постороннего человека - Эмпатия - несет с собой чувство боли. Другое, в огромной мере присущее каждому из поэтов - это способность предвидеть развитие событий и явлений -Антиципация - вызывает постоянное беспокойство. Гиперстезия -повышенная восприимчивость к обычным внешним раздражителям, нейтральным в нормальном человеческом состоянии. Но кто сказал, что поэт это нормальный человек в общепринятом понимании. Ставшее хрестоматийным: "поэты ходят пятками по лезвию ножа, и режут в кровь свои босые души". Дистимия - преходящее болезненное расстройство настроения без видимых причин, угнетенное состояние, тоска, уныние, печаль, преобладание отрицательных эмоций, снижение влечений. Многие выдающиеся произведения созданы Пушкиным в мгновения восторженного подъема. В то же время "Черный человек", как и другие шедевры Есенина, случились в моменты глубочайшей депрессии. "До свиданья, друг мой, до свиданья".
И ежели бы не бездонные ямы, куда время от времени я и сам проваливаюсь, вряд ли удалось создать что путное.
Циклоидия - частая и непредсказуемая сменяемость настроений от депрессивной меланхолии до взрывного восторга и эмоционального подъема - в полной мере характеризовала Пушкина. То его скачки с последними анекдотами по царским ложам Александринки, то его глухие затворничества.
Прописная истина - хочешь, чтобы поэтом было создано нечто стоящее, - сделай ему как можно больнее. А уж поэт заранее на это запрограммирован. Ему того и надо. И с садомазохизским усердием начнет, как Мечников, прививать себе всякую заразу. Ощущение. Самому пройти кругами ада через все ужасы и страдания. Необязательно быть Варлаамом Шаламовым
Франсуа Вийон безмерно вкусил "прелести" парижского дна, закончив в петле свой недолгий век.
Оскар Уайльд, написавший в остроге "Балладу Реддингской тюрьмы", вполне сознательно пошел на испытание своей души. Есенин, всю жизнь игравший с огнем, в конце концов, оказался в том кошмарном гостиничном номере "Англетера". И вся сила ненависти к нему вылилась в воронкообразное отверстие на лице от пули маузера, отчетливо видимое на посмертной маске.
"В этой жизни умирать не ново".
И разве не наводит на размышления простая мысль - откуда эта патологическая звериная ненависть к поэтам и во все века?
При, казалось бы, внешнем уважении, пиетете.
"Но, гвозди ему в руки - чтоб чего не сотворил, чтоб не писал, и ни о чем не думал..." .
..Вот вам и ощущения.
"А поручика Гумилева репрессировали напрасно…" - сделает пометку на полях расстрельного списка вождь пролетарской революции.
Отчего Гумилеву нужно было отказаться выйти из строя приговоренных и тем самым спасти себя? Но он заявляет, что «здесь нет поэта, а есть - поручик!»
"Кто кончил жизнь трагически - тот истинный поэт»...
Возможно это то самое ощущение однажды уже пережитое им в Булонском лесу, когда, прочтя очередное опустошительное послание от горячо любимой жены, вынул заранее припасенный кристалл циана, проглотил его, запив великолепным Божоле.
Тогда он не мог предугадать свое пробуждение среди роскошного утреннего Парижа. Теперь же, безусловно, знал о предстоящей досадной концовке романа.
"Упаду, смертельно затоскую. Прошлое увижу наяву..." Ведь недаром Акмеизм – есть путь преодоления наивысшего сопротивления. И это тоже помимо всего прочего ОЩУЩЕНИЕ.
Что, как не ощущение, последний выстрел Маяковского, направленный не куда-нибудь, а точно в прямую кишку. Возможно садомазохизм. Возможно. Но это ли не ОЩУЩЕНИЕ?!
И, наконец, не ведущее ни к какому положительному жизненному результату, чувство поразительной гиперсексуальности присущее практически каждому поэту, и столь необходимое для вдохновенного творчества.
Пушкин, бравший количеством ОЩУЩЕНИЙ стольких дамский будуаров, однако не чуравшийся и простых селянок, постоянно увеличивая свой "Донжуанский Список".
"За Гатчину и Лугу поскачем весело!"...
Автомобиль забирает все круче и круче вверх. Мосту нет конца. И, ... одиночеству под неумолкающее храпение моих попутчиков.
Ещё одна проблема - желание поэтов жить в обычной семье, ощущать её тепло, как правило, заканчивается полным крахом, ввиду того, что в семье двух любимых женского пола не может быть. А совмещение - это всегда пытка. Ужас невнимания близкого человека приводит к печальному исходу.
Примером вся история взаимоотношений поэтов в браке. Стоит ли перечислять? Всё же рискнём, хотя упрёк в банальности получу наверняка.
Наталья Николаевна-Александр Сергеевич, Гёте вступает в брак со своей кухаркой, Тереза не понимает Руссо, Блок не находит общего языка с Менделеевой, а Гумилев с Ахматовой, любовные передряги залитого с ног до головы, словно шоколадом, общественной славой Маяковского. Жёны Есенина, или ещё, поэтические пары Визбор-Якушева, Евтушенко – Ахмадулина. Перечислять можно бесконечно, но ответ один.
Одиночество без края. Всю жизнь. Да нет, не всю.
Пока была жива моя любимая бабуленька (бабушки у Лермонтова, у Пушкина) я был всегда прикрыт ее душою. До сих пор ловлю себя на желании - позвонить ей, посоветоваться, рука тянется к телефонной трубке.
И... Только одиночество.
Но одиночество – это без сомнения и мужество таких необычных, весьма странных и неприспособленных к реальной жизни в «современном» им обществе людей.
Да, и сама потребность в писательском творчестве есть не что иное, как потребность уйти от одиночества, разделить с людьми горе и радость.
Итак, одиночество и теперь, без сомнения, до конца. Ведь и сама жизнь - необъяснимо странное явление, - отделяемое от смерти лишь мгновением.
Впервые, еще мальчишкой с родителями попадаю в Ленинград.
Останавливаемся в квартире замечательной художницы - Марии Короткевич. Незадолго до этого, прошли не более девяти дней, скоропостижно скончавшейся. Наступили пасхальные дни.
На столе среди другой провизии, возвышалась горкой пасха с цукатами. Так хотелось ее попробовать!
И, вдруг, хозяин дома, поймав мой взгляд, тяжело вздохнул.
«А ведь это она приготовила».
Накрытый праздничный стол предстал таким несовместимым со смертью и тлением. Никак не укладывалось в сознании, что человека нет, а кушанье, им приготовленное, было ещё не съедено.
Лидия Корнеевна Чуковская не могла себе простить, как в эвакуации, в Елабуге на какой-то час покинула Цветаеву. Марины не стало. Самоубийство, суицид, повесилась! Это ощущение? Почему?
Любимая женщина всего на минуту оставила Маяковского, выйдя в соседнюю комнату. Прогремел выстрел.
Лишь на мгновение задремавший старичок Жуковский, пробудившись – уже не застал Пушкина в живых.
Всего лишь мгновение!
Сколько раз, Евгений Клячкин, уехавший в Израиль и, странным образом утонувший в Мертвом море, повторял.
- Окружающие больны хамством амикошонства, сиюминутной близости к поэту, не отдавая отчета в предназначенной ему роли. Несения креста особенной предназначенности.-
Да, и по существу, какая разница с кем была дуэль. С Мартыновым, с большевиками. Каждая из сторон осталась при своих представлениях о радости, или боли.
«Жаждешь ощущений? Получай!»
И они их получили. И корнет, и поручик, и все остальные...
Шемякин, в предчувствия которого я весьма верю, равно, как не доверяю его о чем угодно суждениям. Однажды заявил, что посмертная маска, снятая с лица Высоцкого Мариной Влади, как две капли похожа на посмертную маску Пушкина.
Я, близко общавшийся с Владимиром, могу подтвердить их полнейшую визуальную несхожесть, но очевидно совпали выражения лиц поэтов в мгновение перехода граничного состояния жизни - смерти.
В одном поэты одинаковы. Они кометами проносятся над земным небосклоном, оставляя после себя радость и счастье любви к людям.
Людям - иронизировал Высоцкий, делая неправильное ударение на последней гласной.
Толпа не успевает, и ахнуть, как хвост кометы уже скрылся за горизонтом.
С незапамятных времен до самых последних лет люди наслаждались поэзией.
Поэзия - сверхтонкий слой душевной энергии поэта, направленный с помощью записи голоса, либо текста в окружающее пространство слушателю, читателю, в надежде на обратную связь.
Восприятие. Голос- это звук души. Каков голос, такова и душа.
Мы можем с восхищением читать Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Цветаеву, Волошина, Гумилева. Но остались записи Есенина, Маяковского, Пастернака, Ахматовой, Блока, Кирсанова, Симонова, Ахмадулиной, Евтушенко. Конечно же, Высоцкого и Окуджавы и многих других замечательных поэтов. И только прослушав авторское интонационное исполнение, можно быть до конца уверенным в конечной смысловой истинности услышанного…
СОВЕСТЬ
Известно, что существует два её вида .
Первый – это спокойная оценка человеком своих поступков.
Второй - это беспокойная оценка, или вибрация, что можно также характеризовать, как угрызения совести.
СОВЕСТЬЮ является генный механизм вырабатывающий в человеке определённые необходимые хромосомы и, заодно, остальные обязательные для неё признаки
Поскольку речь пойдет о вполне конкретных людях, относящихся к специфической и малочисленной людской общности, какими являются поэты, будет целесообразно и уместно отметить огромное значение испытываемых ими сильнейших внутренних психологических переживаниях. Для этого необходимо вникнуть в «физику и химию» происходящих процессов.
…Ведь, всё дело в СОВЕСТИ…
Всплывает маленькая ремарка: «Совесть чиста лишь у тех, кто ей не пользуется». Здесь есть о чём задуматься.
^ ПОЭТЫ - Гармоническое сочетание степеней свободы, бестелесной музыки, звука вмещенные в исключительные человеческие оболочки. Поэзия – сверхтонкий слой душевной энергии поэтической личности, направленный с помощью записи голоса, либо текста в окружающее пространство слушателю, читателю, в надежде на обратную связь.
К тому же, по заявлению одного из них: «Поэзия есть божия коровка, которую доить весьма неловко»
^ ШИЗОФРЕНИЯ – в переводе с греческого - расщепление души. В состоянии шизофрении выделяется очень высокая энергия. Сходное состояние у поэтов происходит в момент подключения подсознания, то есть в момент наивысшего, наипродуктивнейшего, непосредственного творчества.
ОДИНОЧЕСТВО – Обязательный компонент в жизнедеятельности поэта, но не следует расценивать состояние сознательного одиночества, как гибель личности, скорее наоборот, как великое мужество.
Эмпатия - глубочайшее ощущение понимания психологического состояния постороннего человека, несущее за собой непрекращающееся чувство душевной боли…
Антиципация – врожденная способность предвидеть события и явления, вызывающая постоянное душевное беспокойство…
Гиперстезия - повышенная восприимчивость к обычным внешним раздражителям, нейтральным для нормального человеческого состояния…(Но поэт не является индивидуумом вполне нормальным в общепринятом понимании).
Мазохизм , в какой-то степени присущ каждому поэту.: «Поэты ходят пятками по лезвию ножа, и режут в кровь свои босые души». Объяснение этого явления не нуждается в комментарии.
Дистимия – преходящее болезненное расcтройство настроения без видимых причин, угнетенное состояние, тоска, уныние, печаль, преобладание отрицательных эмоций., снижение влечений. В противовес ей многие выдающиеся произведения Пушкина были созданы в мгновения восторженного душевного подъема.
ДЕПРЕССИЯ - одна из разновидностей Дистимии . «Черный человек», как и другие шедевры Есенина, случились в моменты глубочайшей Депрессии («До свиданье, друг мой, до свиданья…»).
ИДИОСИНКРАЗИЯ - физические и психические особенности, наследственные или приобретенные привязанности и пристрастия, уходящие корнями в раннее детство, привычки, повадки. Всё вышеперечисленное формирует механизм восприятия умозрения поэта.
Циклоидия – частая и непредсказуемая сменяемость настроений от депрессивной меланхолии до взрывного восторга и эмоционального подъема – в полной мере характеризовала Пушкина: то его «скачки» с последними анекдотами по царским ложам Александринки, то глухие мотивированные затворничества…
^ Некоторые соображения по существу…
…непререкаемая истина – хочешь, чтобы поэтом было создано нечто значительное – сделай ему как можно больней…
…появление новых глобальных информационных каналов наподобие Интернета. И последующий взрыв информатики положил конец массовому естественному отбору и накоплению духовных ценностей внутри человека…
Деградация…на протяжении жизни, ради поддержания собственного интеллекта, человек обязан впитывать все новые и новые, неизвестные ему ранее духовные образы и идеи, не подменяя свой собственный мозг никаким электронным заменителем, и не сваливая на него важнейшую внутреннюю задачу каждого…
Иначе наступает зловонное болото деградации.
Иначе, вместо людей, раньше, или позже, на Земле останутся лишь роботы. А человек попадет, если, конечно, останется биологической субстанцией в их услужение. Они поменяются ролями. Вот о чем стоит, пока не поздно, задуматься людям.
Конечно, с этим бедствием столкнулась не только Россия. Не хочется в это верить, но уходящие ныне поколения – видимо последние, образовавшееся мировой культурой
СТИЛЬ – совокупность характерных особенностей творческого (поэтического, прозаического, художественного) только ему присущего словаря автора.
ФОНЕМИКА – оригинальность, определенная разница в сравнительной интонации поэта.
ВЫВОД: Культура не является предметом, отстраненным от личности…
Слева поворот на Царское село. До Питера - рукой подать. А вот и мои попутчики зашевелились, очевидно, что-то прочувствовав
сквозь сладкое забытье. По крайней мере, храпение прекратилось. Что ж, нужно и мне закруглять, зашедший весьма далеко, свой мыслительный процесс.
Россия - страна поэтов, но, безусловно, не тех тысяч членов Союза Писателей. Действительно, на деле это замечательные люди, положившие годы жизни, на популяризацию литературы - литераторы - писательское окружение. Но и только. Так было всегда и так будет.
В современных странах, как Запада, так и Востока мало кто знает о своих поэтах, тем паче о ныне здравствующих. Примерно тоже самое происходит нынче в России.
Коренная ломка политической системы. Появление новых глобальных информационных каналов наподобие Интернета. Взрыв информатики положил конец естественному отбору и накоплению духовных ценностей внутри человека.
Для чего собирать, вдумываться, засорять голову? Если нажатием кнопки компьютера получаешь информацию любой глубины, и на любую тему.
Но культура не тот предмет, который может быть отстранен от личности.
На протяжении жизни, ради поддержания уровня собственного интеллекта, каждый обязан впитывать все новые и новые, неизвестные ему доселе духовные идеи и образы. Иначе наступает зловонное болото, деградация.
С этим бедствием столкнулась не только Россия. Уходящее поколение - видимо последнее, образовавшееся мировой культурой.
Нынешнее, компьютерное без культурное - беда каждой страны в отдельности, впрочем, как и беда всего цивилизованного мира. Во что превратятся последующие поколения в отсутствии духовной культуры - покажет время.
Страшно подумать. Однако - это сегодняшняя реальность. Постоянная гонка подавляющей части населения за источниками жизнеобеспечения на фоне морального упадка и высшей степени разложения равнодушной, ограниченной, коррумпированной верхушки управленцев и чиновничества России.
В результате многолетних идеологических конфронтации русский народ лишился того единственного и неповторимого духовного стержня, в который, как в одно целое, были вплетены - вековая мудрость российской культуры, народность и Православие. Подмена духовности - суррогатом Православия ни к чему не приведет, сколько бы мы заново не восстановили разрушенных храмов. Родство церковников с тайной полицией несмываемо.
Как не коверкай, как не уничтожай, а подлинная поэзия неистребима. Если, где и остались ростки духовности русской нации, так это в нашей поэзии, не покупной и не продающейся. Русская поэзия, начиная с былинного эпоса вплоть до нынешних дней, основополагающая часть национальной культуры.
Как бесконечно далек от нас Политехнический 60-х! Нынче поэт выглядит, как чудаковатый малый, неопределенного возраста, сидящий где-то на лужайке между Переделкино, и Вайомингом, любующийся окружающей природой и по даосистски размышляющий о жизненных категориях.
Можно предположить, что, наступает время, когда поэзия становится частью музейной экспозиции человеческой истории.
Помимо перечисленного. Истоки духовности всегда в детстве. Сейчас кризис духовности - кризис детства. Темпы интеллектуального запустения ощущаешь на своих детях: старшая в детстве любила стихи и песни, что давало пусть незначительное, но представление о поэзии, младшая сейчас всего этого лишена, как в школе, так и в жизни. Познание культуры идет скорее на интуитивном восприятии. Скорость культурного опустошения никем не принимается в расчет и никого не волнует.
Суперпрагматизм и Сверхрациональность – действительное отражение сегодняшней погони за сверхбогатством - действительно, губят поэзию. Очевидно, что упадок достиг той отметки, за которой исчезла необходимость в духовном питании общества, безвозмездно предоставлявшемся поэзией.
***
Ну, вот, наконец, и Питер. Рогатка Московского проспекта. Один из моих компаньонов потянулся, и, заломив коротенькими пальчиками, резонно заметил, что, дескать «дорогу осилит идущий». Кто бы возражал, но куда ведет такая дорога?
"Берегите, нас, поэтов, берегите нас... Берегите нас покуда можно уберечь... Будут вам стихи и песни. И еще не раз. Только вы нас берегите. Берегите нас".
Окуджава умер, и никто не внял его призыву. По всей видимости, не поняли глубины его обращения.
Возможно, что когда-нибудь, разгребая останки земной цивилизации, некие субстанции с удивлением начнут вникать в смысл рифмованных строк, задаваясь вопросом.
- А для чего, собственно, жили, эти поэты?
2001 г., дорога Москва – С.Петербург.
***
Ветераны
Два человека едут в вагоне московского метро и, заодно, изучают схему расположения станций. Они изучают схему, а вагон изучает их. И не потому, что они какие-нибудь папуасы с серьгами в носу, или же оторвавшиеся от своих любимых оленей жители прославленной Чукотки.
Наоборот, выглядят они по нынешним московским меркам среднее среднего.
Один одет в коричневый драп времен хрущевское оттепели, другой - в серый ратин брежневской послобухи. На голове у драпового вылезшая китайская собачье - кошачья шапка с длинным козырьком. У ратинового - примерно поношенный коричнево-цигейковый горбачевский пирожок.
В весенней теплоте подземки, приближающейся к одной из окраин, когда сидячие места еще сплошь заняты, а проходы уже относительно свободны, эта парочка привлекала всеобщее улыбчивое внимание своими громкими голосами. Характерной специфической, наивной жестикуляцией.
А еще тем, что в московских грубых анекдотах двадцатилетней давности объяснялось битьем людей, не по паспорту, а по физиономии.
Ефим Грач имел основной частью своего лица огромный и несколько искривленный нос, полностью иллюстрирующий фамилию, а Наум Лохман - все понимающие на выкате, всегда несколько испуганные, виноватые глаза.
Примерно одного, сравнительно небольшого роста, оба излучали ту непосредственную, местечковую интеллигентность, которая могла остаться только в городе Биробиджане одноименной автономной области.
Гости столицы изучали схему и советовались с близко сидящими гражданами. Но язык двух сторон настолько был розен, что оба едва ли до конца понимали многочисленные подсказки столичных доброжелателей.
Между тем подоспела искомая станция Царицыно. Бывшая Ленино - Дачная, на которой необходимо было сойти.
Ефим, будучи человеком действия, услышав единодушный выдох вагона, втянул в плечи китайский головной убор. Рванул на перрон. А Наум, большой любитель шахматной игры, и по природе мыслитель, замешкался у пресловутой паукообразной схемки. И только пронзительные крики женщин, вывели его из размышлений о ее лабиринтообразной сути.
Всё же, в последнее мгновение он сумел проскользнуть мимо цепких резиновых лап закрывающихся дверей.
Затем они стояли на перроне, радостно обнявшись и, хлопая друг друга по плечу. Они не потерялись и не растерялись -два фронтовика, не бывавшие в Москве с того самого памятного летнего месяца, когда в составе парадного расчета прошлись кремлевской брусчаткой, не отрывая глаз от будущего генералиссимуса.
Два жителя России, не уехавшие на историческую родину, а вот уже восьмой десяток лет разделяющие жизнь со своей, единственной и неповторимой, слабоумной и никчемной, великой и нищей страной.
Заслужившие, если конечно договорятся московские и биробиджанские власти, бесплатно пошитого праздничного костюма, взамен своих изрядно поношенных с разноцветными пуговицами.
Они были бесконечно счастливы, улыбаясь с перрона всем и вокруг, пока набиравший скорость поезд, не разделил навсегда.
Москва 1992г.
***
^ ПЛЕНЕНИЕ ДУШИ
(письмо без адреса)
В жизни лишь две трагедии:
однажды лишиться любимой,
другая - обрести ее.
Бернард Шоу
Всё бывает лишь однажды. Дважды не бывает ничего. Люди хотели бы повторить свершившееся прекрасное, но это невозможно. Жизнь изменилась. Убежала вперед. И всё вокруг уже другое. И некогда близкие люди становятся совсем чужими.
Поэтому, никогда не стоит возвращаться туда, где вам было хорошо…
… Ещё в первые годы после нашего разрыва я, иногда, набирал знакомый номер, и, боясь попасть на мужа, молча слушал твой голос. Отчего я так поступал?
Вот почти дневниковая запись чувств и настроений той поры.
… «Два года прошло, но до сих пор не могу решить, что здесь больше ущемленного самолюбия, или желания каким-то образом вызволить из твоего плена часть моей души.
И что означает состояние пленения души?
Время лечит, и что еще вчера казалось таким важным и нужным, сегодня представляется банальным и вовсе не обязательным.
Однако все предыдущие болезненные расставания с любимыми женщинами шли на пользу, освобождая внутреннюю энергию. Вместе с тем, душевные муки превращались в стихи и песни, в качестве - прямо пропорциональном глубине боли мною переживаемой.
И ты здесь явно преуспела.
Вот и сегодня, понимая, что звонит один из "бывших", смеясь над этим, ты задорно бросила в трубку: «Ку-ку».
Ситуация тебя забавляет, Мог ли я стать твоим мужем? Без сомнения мог, но так же очевидно, что на очень короткое время.
Я понял это первым, но не стал делиться своим открытием. Ты – позже, что послужило сигналом к финальному действию.
Время теперь все объяснило.
Но душа! Точнее ее часть. Она все еще у тебя. Но как ее вернуть?
Вообще-то звоню я раз в полгода, плохо ли я поступаю - не знаю. Да, храню ещё несколько памятных фетишей, твоих подарков. Две пустых склянки от одеколона, одна книжечка по астрологии.
Как когда-то пела Новелла Матвеева, от любви может остаться даже след гвоздя, на котором когда-то висел плащ любимого. Со мной происходит нечто подобное. И почему свой предыдущий опыт на данную тему я не учел, видя несущийся под откос любовный экипаж?
Любовь и страсть.
Ты заслонила собой весь мир. Единственная моя цель осталась раствориться в тебе, уйти в тебя, войти в тебя так глубоко, чтобы уже не выйти, не вернуться обратно, и жить всю оставшуюся жизнь только в тебе.
Для этого проникновения подходила любая щель, дырочка, отверстие на твоем теле. И, чем глубже, тем неожиданней, счастливей, восторженней. И мы это с тобой совершали на столе, на полу, на подоконнике, на стуле, на кресле, на унитазе, на бортике ванной. Вверх ногами, на голове, какая здесь, к черту, Камасутра.
И ты повторяла – «не сотвори кумира». Но я теперь знаю точно, что влюбила ты в себя, в сексе и только в нем. Можно было бы, конечно, попробовать на люстре. У кого-то, говорят, получается…
И ко всему безмерное обожание каждого миллиметра твоего тела, твоей кожи, твоей плоти, твоего естества. И, все закончилось. К сожалению, моей половинкой ты была лишь в сексе.
Тогда же я понял, что действительно, «страсть не бывает мягкой и нежной. Страсть всегда жестока, но удовольствие, которое ты получаешь, заставляет с этим мириться»
- привожу почти дословную цитату одной красивой молодой француженки.
На островах огромными дубинами убивают котиков. Кругом кровь, мозги, вопли доверчивых животных. Наблюдая все это на экране телевизора, мы бессильны вмешаться, загипнотизированные зверством происходящего.
На моих глазах ты безжалостно уничтожала ребенка по имени «любовь», выношенного в своей душе, в своем теле. Я же, под гипнозом ужаса совершаемого, ничего не мог с этим поделать и оставил часть моей души у тебя заложницей.
Теперь на свете лишь моя половина нашего когда-то общего ребенка, я его не смог убить, она постоянно живет во мне.
Так, кто же ты? Охотница? Собирательница мужских скальпов?
Правда, ты всем своим естеством предупреждала именно о таком исходе наших отношений. Другое дело, я старался об этом не думать.
Само расставание затянулось до сего времени и когда оно закончится, и закончится ли вообще?
Меня давно уже не существует для тебя. Новые увлечения заслонили прошедшее.
Поразительно совпал и наш астральный прогноз любви, но если бы я заранее знал исход, все повторил бы сначала.
По осмыслению всего случившегося, более и более одержим парадоксальным чувством благодарности тебе за эту любовь на грани жизни и смерти.
Ты знаешь. В каждое мгновение блаженства с тобой я всё равно ощущал его временность. Ведь я точно знал, что рано или поздно наступит предел, насыщение и расставание.
Но с другой стороны, от ощущения этого чувства предопределенности, моменты нашей близости становились неизмеримо ярче, а ощущения острее, поскольку каждый раз было словно в последний.
И все же здесь есть что-то необъяснимое. Почему одни люди способны сознательно умертвить любовь, обладающую высочайшим потенциалом взаимного человеческого притяжения и проникновения, а другие нет?
Я совершенно доверился тебе в тот год и не ошибся в твоей искренности. Тогда ты меня любила, но я уверен - не все смогли бы уничтожить такое чувство. Они бы носили его в себе, страдали и умирали от неразделенной любви.
Но ... видно твоя сущность иная. И это вовсе не упрек, это констатация. Ты способна отбросить сегодняшнюю любовь, как изжившую, и перейти к следующей.
Вершина, на которую забросила меня сила нашей любви, настолько высока, что с неё мне уже не спуститься.
Давно стало очевидным, что каждый человек запрограммирован природой только на свой определенный путь.
На что направлена тайная воля каждого? Почему мужчина - это собака, а женщина - кошка? По природе? Так ли это? Как устроить собственную жизнь?
Есть ли смысл придерживаться в любви высоких духовных условностей? Справедливости, искренности, верности, порядочности, бескорыстия, самоотверженности, самоотречения и т. д. и т. п. Именно это сопровождалось бы состоянием идеальной любви. А кстати. Есть ли она? Эта жуткая безысходная болезнь.
Поэтому. Так ли уж высоко такое чувство, чтобы славить его многие века, как это делала поэзия?
Сколько вопросов в одном коротеньком письме. Тебе ...
А может быть просто, посвятить отпущенный нам отрезок жизни поиску и накоплению удовольствий. Будет что вспомнить.
Как идиотская реклама.
«Бери от жизни всё».
Наверное, вот почему перед взглядом вечности лежат только два пути, и третьего не дано.
Кто прав - я, или ты? Не знаю, а ты? Ты к несчастью, знаешь.
Да, и еще.
Единственно положительным результатом всех моих переживаний тех времен остались песни.
К примеру. Вот одна из них.
^ Какой-то странный вышел день - как солнце низко встало,
И молчаливых сосен тень на сонный лес упала.
И твой звонок, и твой приезд, пронзивший ярким светом,
-Охота к перемене мест! Поговорим об этом.
^ Пора грибная принесла с собою откровенья:
И осторожный всплеск весла, и в заводях круженья.
Все в этом мире навсегда пройдет осенним цветом.
О, быстротечные года! Поговорим об этом.
^ Ведь ты же знаешь: нынче год, как мы тогда прощались.
И лес, и пруд, и небосвод с тобою расставались.
Лишь в светлом имени твоем любовь придет ответом.
Нам было хорошо вдвоем! Поговорим об этом.
^ Слова нам больше не нужны - их тайней смысл потерян.
Но чувства прежние нежны. Я им остался верен.
И в этот вечер голубой, омытый бабьим летом.
Как будем счастливы с тобой! Поговорим об этом.
Таким образом, закончились тогдашние мои переживания.
А кому сегодня нужны поиски и изыски закоулков чужой мужской души в стиле Марселя Пруста? Современная технология и борьба за экономическое выживание задавили все естественные чувства.
И всё же, за прошедшие годы мы немного с тобой общались, правда, лишь по телефону.
Переведя меня на иной уровень ценностей, и считая своим поверенным, близким другом, ты не отказывала себе в праве, а возможно и в удовольствии, глубоко мучить меня, открывая свои новые любовные, тайные от мужа страсти и приключения. Ни на секунду не задумываясь, а, скорее всего, прекрасно понимая о тех оглушительных душевных переживаниях, в которые меня ввергала такими откровениями.
Но и это, как и всё остальное, быстро закончилось.
Влюбляясь в женщину, мы лишь проецируем на неё наше собственное душевное состояние. Поэтому так важны не реальные достоинства партнерши, а лишь глубина собственных переживаний.
И чувства помогают всплыть на поверхность нашим самым дорогим частицам собственного «Я».
Теперь, по истечению пятнадцати лет, конечно, всё видится несколько в ином свете. Время накладывает свой неумолимый отпечаток.
И это не истина в последней инстанции, но мне думается, что сильные чувства женщины к мужчине, всегда останутся недолговечными, подверженные временной необходимости. Некоей воздушности естественной женской оболочки.
Что ж тогда? Не любить? Но болезнь, называемая любовью, не спрашивает, она приходит и уводит за собой наиболее слабых. Уберечься невозможно.
Всякому жизненному отрезку – своё измерение.
А между тем, сегодня состоялся наш последний с тобой телефонный разговор. Сегодня ты ушла навсегда и безвозвратно. В то, чем ты и была до нашей встречи. В пустоту.
Но память постоянна. И пока я жив, от неё никуда не уйдёшь.
Поэтому, несмотря ни на что, остаюсь благодарным тебе за то величайшее счастье, ту ослепительную двухлетнюю эмоциональную вспышку обожания и секса, секса и обожания. Как, к сожалению, величайшее горе и испытание прочности моего духа.
И пусть, той любимой женщины давно уже нет на свете. Ведь ты с тех пор совершенно изменилась.
Остались лишь воспоминания.
Неважно. Ведь я помню и продолжаю обожать, именно ту «солнечную девушку», которую, однажды, встретил, в яркий осенний день у алтаря маленькой церквушки возле Сокола, чтобы полюбить на всю оставшуюся жизнь!
***