Geum.ru

Учреждение Российской академии наук Институт Европы ран великобритания перед всеобщими выборами 2010 г. Доклады Института Европы

Вид материалаДоклад

Содержание


Националисты в британской политике: основные игроки
II. Экономическое положение страны
Экономика великобритании накануне выборов
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8

^ НАЦИОНАЛИСТЫ В БРИТАНСКОЙ ПОЛИТИКЕ: ОСНОВНЫЕ ИГРОКИ

В ПРЕДДВЕРИИ ВСЕОБЩИХ ВЫБОРОВ


Невзирая на потрясения последних лет, как глобальные (связанные с последствиями финансового кризиса), так и внутренние (скандал вокруг компенсаций личных расходов членов парламента, т.н. «расходный скандал»), вестминстерская система остаётся жизнестойкой. Британская демократия продолжает опираться на две ведущие политические партии – Консервативную и Лейбористскую. Её третий элемент – Либерально-демократическая партия – остаётся фактором обеспечения конструктивной парламентской борьбы.

Тем не менее, времена меняются, и результаты местных выборов, выборов в парламент Шотландии, национальные ассамблеи Уэльса и Северной Ирландии, а также в Европейский парламент указывают на тенденцию увеличения политического веса сил националистической направленности, на определённый прилив предпочтений избирателей в пользу последних. На поверхности – два основных фактора. Кризис, в первую очередь, резкий рост безработицы, вызвал к жизни призывы к социальным преференциям для граждан Великобритании. Акции протеста против неспособности правительства обуздать кризис проходили и под националистическими лозунгами («Работа в Британии – для британцев»). Одновременно, на фоне «расходного скандала», начавшегося с публикаций в газете «Дейли Телеграф», средний избиратель стал резко утрачивать симпатии к «среднему парламентарию». Последствия скандала ударили по всем членам парламента – и консерваторам, и лейбористам; впервые за триста лет был фактически смещён спикер Палаты общин.

Характерно, что именно националистические партии – Шотландская национальная партия (ШНП) и валлийская «Плайд Камри» (Партия Уэльса) – в июне 2009 г. внесли проект резолюции о немедленном роспуске парламента Соединённого Королевства. Против документа тогда проголосовали 340 парламентариев, за – 268. В случае одобрения подобной резолюции, поддержи её консерваторы и либерал-демократы, премьер-министр Г. Браун оказался бы перед перспективой проведения до-срочных всеобщих выборов.

Названные факторы объективно играют на руку партиям «второго эшелона» – либерал-демократам, Партии независимости Соединённого Королевства (ПНСК), а также националистам. Гибко лавируя, в ходе своих кампаний национальные партии эксплуатируют новые возможности, в регионах популярность их лозунгов растёт. Представляется вероятным, что по результатам всеобщих выборов 2010 г. они расширят своё представительство в Вестминстере. Усилившись на фоне деволюции и получив новые козыри в 2008–2009 гг., они стремятся участвовать в принятии политических решений на общенациональном уровне.

В спектре политических сил, эксплуатирующих националистические лозунги, особняком стоит Британская национальная партия (БНП). Приходится констатировать, что ультраправые националисты демократическим путём закрепились на политическом поле. С изначально незначительным представительством на местном уровне, в 2008–2009 гг. БНП вошла в Лондонскую ассамблею (партия набрала 5,3% голосов) и в целый ряд советов графств (до 60 представителей, прежде всего, в северных и северо-восточных графствах Англии, наиболее пострадавших от последствий финансово-экономического кризиса). Ввиду специфики политической традиции Великобритании БНП оказалась единственной политической силой, выступающей под лозунгом «защиты интересов британцев», а тяга к таким настроениям в период кризиса и социальной нестабильности более востребована. Собственно в Англии именно БНП первенствует среди националистических сил и, помимо борьбы с иммиграцией, на региональном уровне разделяет требование Партии английских демократов23 о создании в регионе собственного парламента.

Другой фактор успеха ультраправых – умелое использование патриотических лозунгов, тезиса о «гордости быть британцем». Здесь мы, опять же, имеем дело с исторически обусловленной, постимперской традицией, суть которой: «патриотизм – внутренний вопрос каждого человека». Таким образом, общебританскую, либо английскую, патриотическую риторику практически не используют «партии истеблишмента». Характерно, что эксперты и некоторые политики – с различными акцентами и консерваторы, и лейбористы – выражают опасения, что БНП фактически монополизирует британский и английский патриотизм.

На выборах в Европейский парламент 2009 г. британские националисты во главе с лидером БНП Ником Гриффином получили два места (другой депутат – Эндрю Бронс), и здесь они активно стремятся к блоку с другими ультраправыми (в частности, с французским Национальным фронтом). Сегодня для БНП статистика электоральных предпочтений позитивна на всех уровнях. Очевидно, что в борьбе за места в британском парламенте Н. Гриффин рассчитывает использовать все благоприятные факторы текущего момента.

В Уэльсе усиление националистических настроений пришлось на вторую половину 1960-х гг.: в 1966 г. победивший на довыборах представитель «Плайд Камри» Г. Эванс был впервые избран в Палату общин. В 1967 г. британский парламент принял Акт о валлийском языке, закрепивший его использование в государственных учреждениях Уэльса, с 1974 г. партия постоянно представлена в Палате общин.

На партийной конференции Плайд Камри в 2003 г. было единогласно поддержано заявление об основном политическом приоритете партии – борьбе за независимость Уэльса. Партия имеет весомую поддержку в сельских районах северного и западного Уэльса, среди населения, говорящего на валлийском языке. Сегодня активность и амбиции валлийских националистов, как и шотландских, вновь на подъёме.

Плайд Камри получила одно депутатское место в Европарламенте из 4 мест от Уэльса, 3 из 40 уэльских мест в парламенте Великобритании, 15 из 60 мест в Ассамблее Уэльса. Будучи второй по численности политической силой Уэльса, партия насчитывает порядка 10 тыс. человек. Лидер Плайд Камри Иан Вин Джонс – заместитель первого министра Уэльса.

Плайд Камри тесно сотрудничает с ШНП: они образуют коалицию в британском парламенте. Обе партии борются за независимое от Соединённого Королевства членство своих регионов в ЕС и принимают участие в деятельности Европейского свободного альянса. Депутат от Уэльса Джил Эванс возглавляет эту группу Европарламента, которая формирует блок с европейскими «зелёными».

ШНП во главе с Алексом Салмондом – ведущая политическая сила Шотландии. Её численность – около 12500 чел. Будучи «респектабельной» партией, партией социал-демократического толка, с 7 (из 59 для Шотландии) представителями в британской Палате общин и 2 (из 6) в Европарламенте, она выступает под лозунгом независимости Шотландии. На выборах в парламент Шотландии 2007 г. ШНП одержала победу именно на волне националистических настроений, и один из пунктов её программы – проведение референдума о независимости.

30 ноября 2009 г., в день Св. Андрея, Шотландия сделала первый шаг к референдуму, опубликовав «Белую книгу», согласно которой плебисцит должен состояться ровно через год – 30 ноября 2010 г. Первый министр А. Салмонд заявил, что независимость даст Шотландии возможность установить новое и соответствующее XXI в. «партнёрство равных», а также позволит местному правительству более эффективно строить свою экономику.

Деятельность парламента Шотландии была возобновлена в 1999 г., и в рамках Соединённого Королевства Шотландия имеет широкую автономию, решая вопросы в таких сферах, как юстиция, здравоохранение, образование. Однако сегодня, как заявляет лидер националистов, после десятилетия широкой автономии назрел вопрос о «дальнейших конституционных преобразованиях». Независимость позволит правительству Шотландии не просто самостоятельно бороться с последствиями финансового кризиса, за сохранение рабочих мест, напрямую общаться с Европой от собственного лица, но и предоставит возможность «убрать ядерные боеголовки “Трайдент” со своей земли».

«Белая книга» допускает возможность независимости и описывает процедуру референдума, однако документ также ставит вопрос о возможности расширения полномочий шотландского правительства в составе Великобритании. Данные опросов общественного мнения указывают: сегодня за полную независимость Шотландии готов голосовать каждый пятый шотландец, в то же время 46% поддерживают расширение автономии.

ШНП не имеет большинства в парламенте Шотландии. Для принятия закона о референдуме ей необходимо заручиться поддержкой других партий, а крупнейшие партии – лейбористы, консерваторы и либерал-демократы – выступают против него. Единственно, кто полностью поддерживает националистов, – это «зелёные», у которых в парламенте два места. Таких образом, ШНП, имея 47 мест из 129, нуждается в поддержке «зелёных» и ещё 16 депутатов.

Определяющим фактором деятельности национальных политических сил Северной Ирландии остаётся этноконфессиональное противостояние юнионистов-протестантов и националистов-католиков. Деятельность Стормонта (Североирландской ассамблеи) и исполнительной власти строится на принципе консоциативной демократии. Характерно, что демографическая статистика указывает на тенденцию к росту католического населения Ольстера и, следовательно, численному паритету этносов и конфессий.

Североирландский конфликт возвращён в политическое русло, но, в то же время, результаты выборов в Стормонт свидетельствуют об усилении радикальных сил. Парадоксально, что с началом мирного процесса в Ольстере их популярность неуклонно росла, а влияние «неэтнических» партий резко снижалось. На выборах 2007 г. наибольшее число голосов избирателей получила непримиримая Демократическая юнионистская партия: 30,1%, 36 из 108 мест в Ассамблее (дополнительно 6 мест по сравнению с выборами 2003 г.). Её лидер Иан Пэйсли стал первым министром Северной Ирландии (в 2008 г. его сменил Питер Робинсон). Вопреки прогнозам и надеждам миротворцев, Юнионистская партия Ольстера нобелевского лауреата мира Дэвида Тримбла стала лишь третьей (14,9% голосов), потеряв по сравнению с предыдущими выборами 9 мест.

В противоположном лагере – аналогичная картина. Ведомая Джерри Адамсом, Шинн Фейн (до недавнего времени – политическое крыло Ирландской Республиканской Армии), выступая под лозунгом единой Ирландии, укрепила позиции, получив 26,2% голосов избирателей и 28 мест в ассамблее (дополнительно четыре мандата). Социал-демократическая лейбористская партия, которую долгие годы возглавлял нобелевский лауреат Джон Хьюм, получила лишь 18 мест (потеря двух мандатов). Мартин Макгиннес, бывший командир ИРА, на посту заместителя первого министра Северной Ирландии сменил лидера СДЛП Марка Дуркана.

В британской Палате общин соотношение основных юнионистских и националистических сил Ольстера по количеству мандатов: 10 к 8. У ДЮП – 9 мандатов (дополнительно четыре по сравнению с результатами всеобщих выборов 2001 г.), у ЮПО – 1 место (минус 5 мандатов). В свою очередь, за Шинн Фейн, представители которой бойкотируют участие в работе британского парламента, закреплено 5 мест (плюс один мандат), СДЛП располагает 3 мандатами.

Любопытны итоги выборов в Европейский парламент 2009 г. Из трёх депутатов от Северной Ирландии наибольшее число голосов получила Барбра де Брюн, сохранившая место в Европарламенте за Шинн Фейн (входит во фракцию Объединённых левых Европы). Она, в частности, выступает в поддержку ирландского языка, будучи единственным депутатом, выступающим в Европарламенте на ирландском. Ещё два евродепутата – Диана Доддс от ДЮП и Джим Николсон от «Новой силы» (альянса консерваторов и юнионистов Ольстера).

Противоборство ольстерских националистов и юнионистов подстёгивает и финансово-экономический кризис, а рост безработицы стимулирует маргинальные вооружённые группы с обеих сторон к продолжению борьбы. По-видимому, акции Истинной ИРА и Преемственной ИРА, произошедшие в 2009 г., не станут последними. В этой связи, невзирая на кризис, правительство Г. Брауна выделяет на поддержание институтов самоуправления, в частности, полиции Северной Ирландии, крупные суммы; политическую и материальную поддержку оказывают США. Благодаря титаническим усилиям правительства лейбористов североирландский конфликт урегулирован, однако ситуация неустойчива. Политика в Ольстере останется приоритетом и для нового правящего кабинета.

Наблюдение за ходом выборного процесса 2009 г. и анализ результатов свидетельствуют: британцы всё больше думают об альтернативе, уходя от традиционного выбора между представителями двух ведущих политических сил. Таким образом, наблюдается крен от вестминстерской к плюральной модели демократии, одно из проявлений которого – усиление национального фактора. Его вес возрастает независимо от разнообразия путей, по которым националистические партии идут к выборам, их места в британской политической системе и особенностей политических программ.


^ II. Экономическое положение страны


В.П. Фёдоров*


Пороки «неэкономического экономического роста»


Экономический кризис лишает многих работы, но вот исследователям он работу задаёт. Кризис ощутимо задел все страны, за известными исключениями. Такие реалии западных стран, как инновационная экономика, социальное государство, гражданское общество, не уберегли их от материального и морального ущерба вследствие кризиса. Пострадала и Великобритания. Одной из причин её экономического срыва считается гипертрофированное развитие в последние десятилетия финансового сектора, тогда как промышленность не получала достаточных стимулов со стороны властей. По некоторым данным, ещё недавно около 10% британского валового продукта создавалось в пределах Сити, ныне эта доля упала до 6%. Страна оказалась в ловушке. Запущенное реальное производство требует финансовых вливаний, а это предполагает новое стимулирование выпуска финансовых инструментов. Как не без удовлетворения отмечает немецкая влиятельная газета «Die Zeit»24, потребуется, как минимум, десятилетие, прежде чем финансовая отрасль восстановит своё положение.

При всей своей ординарности каждый кризис имеет конкретную специфику, но центр тяжести не лежит больше на противоречии между производством и личным потреблением, и далеко не каждый спад является «марксовым», циклическим, т.е. кризисом перепроизводства. Формально говоря, происходящий ныне кризис можно назвать кризисом недопроизводства, поскольку разбухшая финансовая система в десять раз превосходит мировой валовый продукт. Однако это было бы неправильно с фактической точки зрения. Кто-то называет нынешний кризис перепроизводством услуг. Но всё дело в том, что эти услуги носят не производственный характер, а выполняют функцию спроса.

В реальности дело выглядит следующим образом: диспропорции между отраслями и сферами народного хозяйства, несоответствие их друг другу возрастают настолько, что перекрывают дорогу экономическому росту, сбрасывают его до нуля и ниже, не доходя до более поздней стадии общего перепроизводства. Циклический кризис не успевает развиться по классической схеме, когда за перепроизводством капитала в первом подразделении по схеме Маркса следует перепроизводство капитала во втором подразделении, и затем наступает перепроизводство потребительских товаров. Красивая и понятная картинка теперь нарушается.

Экспорт и импорт товаров служат наглядной иллюстрацией перекосов в экономике. По линии экспорта из страны откачивается излишняя энергия соответствующих отраслей, которая, оставшись дома, вызвала бы болезненное переформатирование внутреннего хозяйства. Благодаря экспорту страна выносит вовне свои структурные противоречия. Но всё имеет свою цену и своё время. Чем больше страна полагается на вывоз, казалось бы, успешно решая свои проблемы, тем опаснее для неё становится изменение конъюнктуры уже на самом мировом рынке, который не может быть чем-то вроде вечного отстойника и гасителя сбрасываемых на него проблем. Время от времени эта опасность воплощается в жизнь, экспортный канал закупоривается, и внутренняя экономика платит по счетам, предъявляемым ей внешним фактором.

Аналогично обстоит дело с импортом. Нехватка отечественных товаров возмещается зарубежными поставками, и сбой здесь, будь то ценовой или производственный, вызывает или усиливает диспропорции в экономике и может повлечь за собой абсолютный спад. Возникает вопрос: причём тут перепроизводство товаров по отношению к платёжеспособному спросу, этой единственной причине классических циклических кризисов? Такое перепроизводство ещё не созрело и не сформировалось.

Следовательно, если суть кризисов не сводится больше к перепроизводству товаров или к нехватке спроса, то возникает вопрос о целесообразности мер по увеличению потребительского спроса. Не всегда применима здесь и концепция предложения, ибо она может обострить диспропорции. Другими словами, должна измениться традиционная конструкция государственного регулирования. Государство стоит перед задачей действовать в экономике во многом по-новому, гасить противоречия на производственном, а не на последнем, потребительском этапе, способствовать переливу капитала. Может ли оно решить эту задачу? Само существование кризиса свидетельствует, что нет, не может.

Есть ещё одно свидетельство изменившегося характера кризисов. Как мы знаем, циклический кризис должен играть очищающую роль в хозяйстве, которое, освободившись от слабых и неэффективных производств, входит в фазу подъёма с новыми силами и потом показывает высокие темпы роста. Где они эти высокие темпы роста? Не обещает их и современное состояние мирового хозяйства в лице ведущих стран.

Что касается более дальней перспективы, то по распространённому мнению западных экспертов, прежние высокие темпы не только недостижимы, но и было бы ошибкой стремиться к ним. Следует отказаться от «неэкономического экономического роста», когда порождаемый им груз отрицательных последствий превышает приносимую им пользу. Призывается делать ставку не на количественные показатели, а на социальную справедливость, развитие и экономическую безопасность. Однако движение экономики будет определяться не моральным запретом на те или иные показатели, не нравственными и гуманитарными пожеланиями, а жёсткой конкурентной борьбой на международной арене, где победителем становится более динамичный партнёр.


Е.С. Хесин*


^ ЭКОНОМИКА ВЕЛИКОБРИТАНИИ НАКАНУНЕ ВЫБОРОВ


Как показывает исторический опыт, исход парламентских выборов в Великобритании во многом, если не в решающей мере, определяется состоянием экономики страны, оценкой различными слоями британского общества последствий социально-экономической политики правящей партии. Неслучайно, экономические вопросы оказались в центре предвыборной борьбы.

К весне 2010 г. экономическая ситуация в Великобритании принципиально отличается от условий, в которых происходили выборы 2001 и 2005 гг. Динамичный и самый продолжительный за весь послевоенный период подъём в хозяйстве в конце прошлого – первой половине нынешнего десятилетия сопровождался значительным ростом реальных доходов населения. По темпам роста ВВП и ВВП на душу населения Великобритания опережала другие ведущие государства Европы и Японию. Существенно усилились позиции этой страны в мировой экономике.

В ходе нынешней предвыборной дискуссии лейбористы стремятся убедить население в том, что именно им удалось излечить «больного человека Европы», а экономический подъём на протяжении большей части пребывания лейбористов у власти – следствие их экономической политики. В свою очередь, консерваторы уверяют электорат, что рост экономики в конце 1990-х – первой половине 2000-х гг., во-первых, лишь одно из проявлений общего экономического подъёма в мире и, во-вторых, во многом обязан реформам самих консерваторов ещё в период правления М. Тэтчер и её преемника.

Принципиально разнятся и оценки роли экономической политики в развёртывании кризиса, который начался как финансовый осенью 2007 г., а к маю 2009 г. охватил всё хозяйство. Консерваторы возлагают ответственность на лейбористов за глубину кризиса. Действительно, нынешний кризис в Великобритании оказался глубже, чем в большинстве развитых государств мира. Если в 2006 г. объём ВВП увеличился на 3%, то в 2007 г. он снизился до 0,7%, а в 2008 г. сократился на 4,8%. С предкризисного пика производства во втором квартале 2009 г. он упал на 6%. Налицо самое крупное падение производства со времени Великой депрессии начала 1930-х гг. (в её разгар в 1931 г. оно составило 5,1%). Больше была и продолжительность спада. Если в Великобритании производство непрерывно сокращалось в течение шести кварталов, то в Японии и Германии – в течение четырёх, а в Италии – пяти. Рецессия в США и Франции была также менее сильной, чем в Великобритании, и продолжалась четыре квартала.

Что касается лейбористов, то они не без основания утверждают, что современный спад представляет собой часть мирового экономического кризиса. В этой связи указывают и на то обстоятельство, что в ряде других ведущих стран падение производства было ещё глубже, чем в Великобритании. Так, в Японии оно составило 8,6%, в Германии – 6,7%, в Италии – 6,5%. Лейбористы подчёркивают также, что хотя за время кризиса безработица в стране существенно возросла (с 5,2% в феврале 2008 г. до 7,8% на конец 2009 г.), её уровень ниже, чем в США и в странах зоны евро. Подобным же образом они отвечают на критику консерваторов, обвиняющих их в значительном росте чистого государственного долга. В ноябре 2009 г. этот показатель по отношению к ВВП в Великобритании составил 60%, что ниже, чем в США (85%), Германии (82%) и Франции (83%).

Наконец, правительство акцентирует внимание на том, что в конце 2009 г. после полутора лет падения производства в экономике наметились признаки выхода из кризиса.

Оценивая характер предвыборной дискуссии по экономическим вопросам, важно подчеркнуть, что проблемы, лежащие в основе экономического кризиса в Великобритании, слишком сложны, чтобы их можно было решить за короткое время.

Одной из предпосылок спада производства стал долговой характер британской экономики. Дело в том, что в 2000-е гг. потребление превышало производство, инвестиции – сбережения. Подъём опирался на расширение внутреннего рынка. В первую очередь на рост потребительских расходов, в значительной мере на жилищное строительство. При этом жильё, как правило, потребители приобретали в кредит. В условиях, когда увеличивались доходы населения и повышались цены на дома, банки охотно предоставляли ипотечные кредиты. В том числе и рискованные кредиты малообеспеченным слоям населения. Когда же произошло резкое падение цен на жильё, выступавшее залогом, большое число заёмщиков оказалось в затруднительной ситуации. Резко подскочила потребительская, главным образом ипотечная, задолженность по отношению к располагаемому (то есть после уплаты налогов) доходу домохозяйств. К этому следует добавить, что обвал цен на недвижимость больно ударил по балансам кредитных учреждений. В результате фундамент, на котором покоился рост британской экономики, был серьёзно подорван.

Другой предпосылкой стало нарастание диспропорций в отраслевой структуре экономики. Последние полтора-два десятилетия в Великобритании характеризовались двумя разнонаправленными процессами: первый – опережающее развитие сферы обращения и услуг, прежде всего финансового сектора, по отношению к отраслям материального производства; второй – ускорение процесса деиндустриализации экономики.

Важнейшая особенность структуры экономики Великобритании состоит в том, что роль отраслей обращения и услуг в создании ВВП и занятости намного больше, чем в других ведущих европейских государствах. До недавнего времени эту особенность структуры британского хозяйства рассматривали как преимущество – третичная сфера развивалась достаточно стабильно при всех перипетиях мировой экономики. В этой связи важно подчеркнуть, что в последние годы в Великобритании бурно развивался процесс, получивший название финанциализация экономики – гипертрофированное расширение финансово-кредитной сферы, активное развитие фондового рынка. Происходило разбухание и усложнение денежно-кредитной надстройки, то есть виртуальной экономики. Она всё более отрывалась от реальной экономики.

Между тем финансовая отрасль более важна для Великобритании, чем для других европейских стран: её доля в британском ВВП составляет 8% по сравнению с 5% в еврозоне. По своим размерам она уступает лишь США и Японии. Ещё 3% ВВП создаётся в деловых услугах, тесно связанных с финансами, – аудиторских, бухгалтерских, юридических, консалтинговых и тому подобных. Именно этот сектор экономики, который ещё недавно был её мотором, в последнее время оказался в эпицентре мирового финансового кризиса. Мировой ипотечный и банковский кризисы обнаружили уязвимость подобной специализации.

Расширение сферы нематериального производства сопровождалось быстрой деиндустриализацией экономики. Речь идёт, в первую очередь, о снижении роли в ней обрабатывающей промышленности. С 1970 по 2007 г. удельный вес этой отрасли в ВВП упал с 32 до 13%. За это время число занятых в ней уменьшилось с 7 до 3 млн человек. Ускорилось перемещение британской промышленности в развивающиеся страны.

В этих условиях в стране всё более распространяется мнение, что процессы финанциализации экономики и её деиндустриализации зашли слишком далеко. Структуру экономики нужно диверсифицировать. Для этого стране, видимо, придётся вновь встать на путь реиндустриализации.

Изменилась и роль энергетического фактора. В предшествующие годы быстрому подъёму британской экономики способствовал рост добычи нефти и газа на шельфе Северного моря. Однако пик добычи уже пройден. По мере истощения месторождений нефти и газа, снижения их добычи и превращения Великобритании в нетто-импортёра энергоносителей положительное влияние энергетического фактора на экономику и внешнюю торговлю ослабевает.

На смене тренда в развитии экономики в Великобритании сказалось также своеобразие модели социально-экономического развития страны.

Во-первых, основная цель управленческой деятельности бизнеса – максимизация доходов акционеров, а эффективность работы менеджмента оценивает рынок, прежде всего фондовый. Эта цель в целом совпала с общей направленностью экономического подъёма 1990-х – 2000-х гг., для которого был характерен бум капитализации – её отношение к ВВП в Великобритании выше, чем в других ведущих развитых странах. С резким падением курсов ценных бумаг в мире ситуация в британской экономике резко ухудшилась.

Подобным же образом, во-вторых, в период подъёма Великобритания удачно «вписалась» в другой процесс, характеризующий воздействие глобализации на современный цикл, – беспрецедентную волну корпоративных, в том числе транснациональных, поглощений и слияний. Между тем как раз в этой стране при большой распылённости акций распространён корпоративный контроль через рынок ценных бумаг в форме частых слияний и поглощений. В самое последнее время волна корпоративных поглощений и слияний пошла на убыль, что не могло не отразится на масштабах деятельности этих компаний.

В последние десятилетия характерной чертой экономической политики в Великобритании стало дерегулирование хозяйства. В условиях благоприятного в целом экономического климата в мире британская система, в которой, несмотря на несомненный рост ориентации на социальные цели, велики элементы экономического либерализма, смогла успешнее, чем европейская континентальная «экономика соучастия», приспособиться к инновационным реалиям начала нового столетия. Особенно далеко этот процесс зашёл в сфере финансов. Однако в последнее время политика дерегулирования рынков, прежде всего финансового, обнаружила и негативную сторону. Огромные риски оказались вне должного учёта. Регуляторы не могли адекватно оценивать совокупность рисков в финансовых учреждениях и корпорациях. Пошатнулась стабильность финансовых институтов, прежде всего лондонского Сити, которые обеспечивают инвестирование накоплений. Неадекватное управление рисками и финансовыми потоками вело к общему кризису доверия, который в конечном итоге обернулся финансовым кризисом, а затем и свёртыванием производства.

Наконец, важный фактор – своеобразие положения страны в мировой экономике: британский бизнес глубже интегрирован в международное производство, чем ведущие государства зоны евро и Япония. Вследствие этого Великобритания больше них выигрывает в периоды подъёма в мировой экономике и проигрывает во времена спадов. Наличие большого числа крупных транснациональных банков и выдающаяся роль лондонского Сити в мировой финансовой системе делают британскую экономику чрезвычайно восприимчивой к кредитным кризисам в других странах и регионах мира.

К этому следует добавить, что хотя Великобритания экономически всё более тяготеет к континентальной Европе, в последние годы в ней прослеживается синхронизация производства с экономикой США. Не в последнюю очередь синхронизация объясняется близостью отраслевых пропорций их хозяйств (прежде всего, более высокая доля сферы услуг, в том числе финансовых, в ВВП). Зависимость Великобритании от состояния американского рынка капиталов и банковской системы гораздо выше, чем хозяйств партнёров по Сообществу. Сохраняются, хотя и в урезанном виде, англо-американские «особые отношения». Последствия финансового кризиса в США сказались на Великобритании быстрее и болезненнее, чем на большинстве других стран ЕС.

Природа нынешнего спада производства в Великобритании определяется, с одной стороны, характером современного мирового финансового и экономического кризиса и, с другой, особенностями развития и структуры самой британской экономики. Это обусловило неординарность мер, которые правительство, минфин и Банк Англии принимали для того, чтобы минимизировать негативные последствия финансового кризиса и обеспечить наиболее быстрый выход из него.

Первое направление политики – улучшение общих условий воспроизводства.

В этих целях базовая учётная ставка Банка Англии снижена с 5% в августе 2008 г. до исторического минимума 0,5% в марте 2009 г. Однако финансовые власти столкнулись с фундаментальной проблемой: по мере снижения уровня банковского процента падала и эффективность традиционных мер денежно-кредитной политики. В этих условиях в марте 2009 г. Банк Англии объявил о крупных вливаниях средств в национальную финансовую систему (quantitative easing). К концу того же года объём программы выкупа активов был доведён до 200 млрд ф.ст. К мерам, призванным расширить производство и спрос, относилось и снижение налога на добавленную стоимость на 13 месяцев (до начала 2010 г.) с 17,5 до 15%, а также удвоение до 40% налоговой скидки на капиталовложения. В то же время для наполнения бюджета правительство решило повысить налоги с самых богатых. В 2010 г. повышена максимальная ставка подоходного налога с 40 до 50% для 350 тыс. британцев, получающих доход свыше 150 тыс. ф.ст. в год. Эта категория налогоплательщиков теряет право на льготы при уплате походного налога.

Второе направление – поддержание стабильности и спасение банковской системы. Государство увеличило своё присутствие в банковском секторе – «святая святых» британской экономики: оно национализировало банки «Норзерн Рок» и «Брэдфорд энд Бингли». В январе 2009 г. под правительственный контроль попал «Ройал Бэнк оф Скотлэнд»: доля государственного участия в нём достигла 70%; британские власти получили контроль над 65% акций «Ллойдс бэнкинг групп». В конце года правительство объявило о новых вливаниях в банковскую систему. В результате доля правительства в капитале «Ройал Бэнк оф Скотлэнд» выросло с 70 до 84%. Практически государство вернулось в самый либерализованный сектор экономики. Таким образом, Великобритания стала лидером по темпам национали-зации банков в Европе.

Кроме того, правительство решило повысить конкуренцию на рынке банковских услуг. В этих целях ранее национализированные банки будут разделены на части и приватизированы. Программа фрагментации банковского рынка была принята в Лондоне под нажимом ЕС. Министр финансов А. Дарлинг, комментируя действия своего ведомства, заявил: «Мы создаём сильный и динамичный финансовый сектор для будущего». По его мнению, ситуация, при которой в Британии банковские услуги населению предоставляют «всего полдюжины крупных банков, неприемлема». Части национализированных банков в целях повышения конкуренции на банковском рынке Британии будут проданы только новым игрокам. Все нынешние участники банковского рынка из аукционов исключены. В рамках реструктуризации власти не разрешат ни одному из банков занимать более 15% любого из сегментов банковского рынка страны. При этом распродажа новых банков будет проводиться не сразу, а когда улучшится экономическая ситуация в стране. Введён 50%-ный налог на бонусы финансистов с суммы, превышающей 25 тыс. фунтов. Все эти меры должны обеспечить максимальную прибыль бюджету, который потратил десятки миллиардов долларов на спасение банков осенью 2008 г.

Активно идёт процесс совершенствования системы финансового регулирования. Министерство финансов ратует за ужесточение требований к капиталу «системно значимых компаний» и «изменения в культуре (ведения бизнеса – прим. ред.) банков и их советов директоров с целью поощрения долгосрочной стабильности, а не краткосрочной прибыли». Управление по финансовым рынкам предложило беспрецедентный пересмотр регулирования финансовой системы, по итогам которого британская политика минимального вмешательства в эту отрасль может отойти в прошлое. Повышены требования к раскрытию информации эмитентами ценных бумаг; ужесточены требования к дочерним компаниям и отделениям иностранных банков в отношении их ликвидных средств.

Значительное место в политике правительства занимает стимулирование бизнеса. Среди мер поддержки – отсрочка платежей по налогу на корпорации, частичный возврат налогов, уплаченных компаниями за последние три года. Правительство предоставило гарантии по кредитам малым и средним компаниям на 10 млрд фунтов. Оно работает над планами вливания средств непосредственно в реальную экономику, прежде всего в автомобильную промышленность. В частности, дотирует замену старых автомобилей на новые: выплачивает по 2000 ф.ст. владельцам автомобилей со сроком эксплуатации свыше 10 лет для покупки новых машин. Финансовая компенсация, по замыслам авторов схемы, должна стимулировать спрос на приобретение новых автомобилей.

Выделены три млрд ф.ст. для поддержания занятости и создания новых рабочих мест, подготовки и переподготовки кадров. Предполагается, что в результате будет сохранено и создано до 250 тыс. рабочих мест. При этом особое внимание уделяется трудоустройству молодёжи, в том числе выпускников средних школ и университетов, в наиболее перспективных отраслях экономики. Увеличены пособия по безработице, особенно для лиц, длительное время (более года) безработных. Возросли пособия на детей. Введены специальные сберегательные планы для малообеспеченных. Повышен максимальный размер государственной пенсии. Увеличиваются отчисления работодателей в рамках программы национального страхования на 0,5 процентного пункта с апреля 2011 г.

Следующее направление антикризисной программы – поддержка жилого сектора, набор мер, направленных на смягчение ипотечного кризиса. Речь идет о трёхмесячной отсрочке по выплатам основной суммы. Рассматривается вопрос об увеличении льготного периода до шести месяцев. Кроме того, предусматривается отсрочка платежей по процентам до двух лет, если речь идёт о безработных или тех, чей доход резко снизился, и до шести месяцев для остальных граждан.

Необходимо указать также на некоторые институциональные перемены в управлении хозяйством, которые в последнее время произошли в Великобритании.

Во-первых, министерство торговли и промышленности было преобразовано в министерство по делам бизнеса, предпринимательства и реформ в области государственного регулирования. Одна из важнейших задач ведомства – снижение бремени административного регулирования на бизнес и повышение его качества. На возрастание значения энергетических проблем в деятельности правительства указывает воссоздание министерства по энергетике и борьбе с климатическими изменениями.

Во-вторых, в октябре 2008 г. при кабинете министров сформирован Национальный экономический совет во главе с премьер-министром. В состав Совета входят представители крупного бизнеса. Как говорят сами британцы, это, по сути дела, «комитет военного времени».

В-третьих, создан специальный орган – Финансовые инвестиции Великобритании, который занимается управлением активами, перешедшими в собственность государства. Одна из его задач состоит в том, чтобы банки работали с прибылью для акционеров, то есть налогоплательщиков, а также в том, чтобы после улучшения ситуации на рынке ценных бумаг вновь продать акции банков частному сектору.

Наконец, предпринимаются шаги, чтобы улучшить координацию деятельности регулирующих органов – Минфина, Банка Англии, Управления по финансовым рынкам. С этой целью А. Дарлинг намерен учредить Совет по финансовой стабильности, в который войдут представители этих ведомств. В свою очередь, министр финансов теневого кабинета Дж. Осборн обещает упразднить трёхстороннюю систему финансового регулирования, учреждённую нынешним премьером Г. Брауном, когда он был министром финансов. Тогда надзор за банками и крупными финансовыми компаниями, который сейчас осуществляет Управление по финансовым рынкам, перейдёт к Банку Англии.

Наконец, обращают на себя внимание шаги государства, выходящие за рамки антикризисных мер и относящиеся к посткризисному периоду. В 2008–2009 гг. были опубликованы правительственные документы «Строительство будущего Великобритании. Новая промышленность, новые рабочие места», «Обрабатывающая промышленность: новые вызовы, новые возможности», «Государство инноваций», «Структура инвестиций в науку и инновации. 2004-2014 гг.». В них содержатся рекомендации по активизации инновационной деятельности. В апреле 2009 г. создан Фонд стратегических инвестиций для финансирования наиболее перспективных промышленных проектов, в частности в области электроники, информационных технологий и биотехнологии.

Одно из новых важнейших направлений политики – развитие «зелёной экономики». Британское правительство утвердило долгосрочную программу сокращения выбросов парниковых газов до 2022 г. на 34% по сравнению с 1990 г. Лидеры Великобритании напрямую связывают развитие и внедрение чистых технологий, призванных обеспечить это сокращение, с дальнейшим технологическим развитием страны, с переходом к устойчиво низкому потреблению углеводородов. Предполагается, что к 2030 г. в «зелёной экономике» будет занят, по меньшей мере, 1 млн человек.

Следует подчеркнуть, что многие из этих мер – национализация, усиление регулирования экономики, повышение налогов, печатание новых денег – противоречат идеологическим установкам тэтчеризма и «нового лейборизма», а также фундаментальным основам функционирования британской экономики и финансовой системы. Налицо практический отход от прежней монетарной ортодоксии, заключавшейся в том, что во время такого рода кризисов основной инструмент государства – это его денежно-кредитная политика. Фискальная же политика считалась главным образом средством структурных преобразований в экономике. Между тем в современных условиях налогово-бюджетное стимулирование стало важным инструментом антикризисной политики.

В этих условиях ряд британских экономистов заявляет о том, что экономическая модель тэтчеризма дискредитировала себя. Так, в статье под заголовком «Конец эпохи Тэтчер» обозреватель «Файнэншл таймс» Г. Рахман пишет о «провале 30-летнего эксперимента» и подчёркивает, что кейнсианство снова в моде. По мнению другого автора этой газеты Ф. Стифенса, последние события в экономике «отбросили Британию в прошлое». Однако многие эксперты не разделяют эту точку зрения. Они полагают, что принимаемые правительством антикризисные меры носят временный характер и – вне зависимости от того, какая партия будет находиться у власти после всеобщих парламентских выборов – будут отменены, когда экономическая ситуация в стране изменится к лучшему.

В настоящее время правительство бьётся над тем, в какой последовательности и с какой скоростью нужно отказываться от антикризисных мер. Если Банк Англии завершит программу стимулирования экономики слишком быстро, это может привести к новому витку кризиса. По мнению многих экономистов, значительная часть нынешнего роста обусловлена правительственными вливаниями денег. Если же сворачивание антикризисных мер будет происходить слишком медленно – может подскочить инфляция. Поиск стратегии выхода из кризиса осложняется сочетанием низких процентных ставок и высокого бюджетного дефицита. Судя по последним действиям правительства, оно склонно постепенно завершать программу стимулирования. Об этом свидетельствует заявление управляющего Банком Англии о приостановке программы выкупа активов у банков.

В целом экономическая ситуация в стране не благоприятствует победе Лейбористской партии. Экономические перспективы не очень обнадёживают. По оценке 28 независимых экономических центров Великобритании, в 2010 г. ВВП страны возрастёт лишь на 1,4%. В ближайшие два года ожидается сокращение расходов населения и производственных инвестиций. Острая проблема – снижение безработицы. Быстро ухудшается финансовое положение страны. Беспрецедентного за послевоенное время уровня достиг дефицит бюджета. Снижение государственных расходов представляет чрезвычайно трудную задачу. Чистый государственный долг по отношению к ВВП возрастёт с 36,5% в 2007/2008 фин.г. до 56 и 65% в два последующих года и 78% на конец 2014/2015 фин.г.

Если антикризисные меры правительства к весне 2010 г. не дадут ощутимых результатов (а они зависят не только от проводимой им политики, но – и главным образом – от общей экономической ситуации в мире), то лейбористов ждёт сокрушительное поражение.


Е.А. Суслопарова*