Книга перемен 2-е издание исправленное и дополненное
| Вид материала | Книга |
- Психология лидера издание третье, исправленное и дополненное ннбф "Онтопсихология", 2605.04kb.
- Головин Е. Сентиментальное бешенство рок-н-ролла. (Второе издание, исправленное и дополненное), 1970.65kb.
- М. А. Мам-лы Издание 2-е, исправленное и дополненное. Печатается по изданию Товарищества, 1334.99kb.
- Издание Атласа Республики Коми Министерство природных ресурсов и охраны окружающей, 191.5kb.
- Владимир Петрович Морозов Искусство и наука общения: невербальная коммуникация Oт редактора, 1590.81kb.
- Учебное пособие 2-е издание, исправленное и дополненное Согласно Федеральному компоненту, 4650.13kb.
- Православная Церковь и Сектанты. Часть Общие вопросы, 6403.26kb.
- Приказ № от 20 г. Рабочая программа по физике 8 класс, 511.35kb.
- Очерки российского сектоведения Сборник Издание 2-е, дополненное, 10804.55kb.
- Учебно-методическое пособие для студентов специальности «Социальная педагогика» 2-е, 1186.26kb.
оригинале. Для этих людей написать пасквиль на "И цзин" есть научная работа
более достойная, чем научное объективное исследование этой книги, и Вы
подвергались нареканиям и даже форменным гонениям за эту работу задолго до
приведения ее в готовый вид. Толпа обскурантов ИВАН996 решила отнять у Вас
решимость закончить исследование этого крупнейшего памятника
дальневосточной Азии, и даже мое представление о присуждении Вам докторской
степени без защиты диссертации ввиду хотя бы трудностей, связанных с
оппозицией Вам, было с негодованием запихано в дальний угол ящика, где и
лежало без движения, хотя адресовано было не этому ящику, а высшей
академической инстанции (вот что делает ведомственная субординация!). Мои
отзывы о Вашей работе уничтожались! Просто!
Гонения на Вас и Вашу работу воспроизводят в точности (тем более что кое-кто из
участников гонения был в той и этой конъюнктуре) гонения на меня в 1913 г., когда
в моем курсе о Лао-цзы и "Дао дэ цзине" усмотрели "атомистическую теорию на
футурологическом языке", подали жалобу Н.Я.Марру (декану) – и курс был
упразднен. При этом даже мое призывание имени Льва Толстого в свидетельство
интереса общества к Лао-цзы не помогло! <...>
Два года прошло с тех пор, как мною была прочитана Ваша работа, и я предпочел
бы дать о ней отчет тогда же, а не теперь, когда мои заметки уже потускнели
вместе с памятью моей.
^ ОСОБЕННОСТИ ВАШЕГО ПРЕДМЕТА. "КНИГА ПЕРЕМЕН"
Мы начинаем серию переводов и исследований китайских классиков с самого
трудного из них – с "И цзина". "Книга перемен" состоит из афоризмов, легко
усваиваемых и всеми повторяемых (в особенности в обиходной эпиграфике), и,
далее, мест столь темных и непостигаемых, что от них открещиваются даже
твердо знающие "Книгу перемен" наизусть – начетчики. Скажу по своему опыту,
что среди своих учителей-китайцев (их было, по-моему, не менее двадцати!) я
никогда не видел ни одного, кто не говорил бы об "И цзине" с восхищением и...
ничего в нем не понимал бы, кроме пафоса зазубренных экстравагантностей,
подлинной экзотики. Я лично в начале моих штудий (особенно в 1903 г.) много раз
занимался "Книгой перемен", но отступил перед ее трудностями. Затем Шаванн997
по нашей просьбе прочел нам в 1905 г. лекцию об "И цзине", указав, что далее
гадательного текста значение этой книги не идет и что научного значения эта
книга не имеет, по крайней мере для историка (наука от этой точки зрения
отошла). Наконец, в Китае я не встретил никакого сочувствия своим стремлениям
понять текст "И цзина". Поэтому я и в свои университетские курсы этот предмет
никогда не вводил.
Надо сказать вообще, что китайский консерватизм нельзя считать чем-то
исключительно одиозным. Это, конечно, один из эксцессов, без которого не
обходится ни один исторический народ, а тем более его литература. Но если бы
он исходил только из одного источника, как, например, у христиан из Евангелия,
то он был бы давно уже обречен на катаклизмы вроде европейских, в которых
нетрудно видеть борьбу жизни с Евангелием и "пастырями добрыми". Нет,
китайский консерватизм питался из разных источников. Вот почему "Книга
перемен" всегда оставлялась как-то в стороне от эксцессов, особенно
политических, и не вызывала боев насмерть.
^ ТРУДНОСТЬ КРИТИКИ ВАШЕЙ РАБОТЫ
Прежде всего, Вас никто не посмеет упрекнуть в том, что Вы выбрали нарочно
"заумный" текст, чтобы парализовать критику, ибо всем нам вообще и в первую
очередь полагается быть солидно знакомыми с "Книгой перемен". А так ли это?
Затем, критиковать Вас, единственного знатока этого сложнейшего из предметов,
– значит брать на себя больше того, что приличествует китаисту, знающему, что
такое "И цзин". Решаюсь это сделать только по долгу руководителя Китайского
кабинета и Вашего товарища. Дальше этого мои претензии не идут и идти не
могут. Ведь Вы, знающий весь текст "Книги перемен" наизусть и вообще все сюда
относящееся, являетесь единственным хранителем всего ее синтеза, и спорить с
Вами по меньшей мере трудно, если вообще возможно (опасно!). Как минимум
можно заявить, что в этой области более квалифицированного исследователя и
переводчика найти нельзя, и не только среди нас. Поэтому критика Вашей работы
не может идти нормально, т.е. как объемлющая линия к объемлемой. Это я
выставлял как одну из причин, действующих на справедливость присуждения Вам
степени доктора без защиты диссертации. Но мое ходатайство не вышло даже из
ящика заместителя директора ИВ П.И.Воробьева.
^ ВАШИ ЛИЧНЫЕ ОСОБЕННОСТИ
Вся жизнь Ваша перед моими глазами. На первый взгляд Вы всегда
разбрасывались, и были люди, обвинявшие Вас в дилетантстве. Но не я! Из всех
Ваших увлечений Вы сумели составить свою научную личность в некий синтез,
замечательно полносочный, многокрасочный. Из самых различных элементов
получился синтез на редкость логический.
Но я выступлю прежде всего свидетелем Вашего научного развития. На
студенческой скамье быстро складывалась Ваша личность, и все элементы
получили развитие. "И цзин" пришел после всех, но, потребовав от Вас самых
крупных усилий, оказался в конце концов торжествующим. Основные черты
Вашей личности: энтузиазм, быстрота и широта охвата предмета,
основательность, острота критики – все здесь. К этому же надо присоединить
изобретательность, предприимчивость, ненависть к банальным дважды два и к
стереотипам, находчивость и остроумие.
Укажу прежде всего, что Ваша книга – работа китаиста, философа и филолога, и
япониста-филолога, и маньчжуриста: соединение, доселе не бывалое нигде. Но
полнота китаиста отсутствует, поскольку книга не писалась в Китае. (У китайцев
полагается сань тань998, поэтому я еще дважды в течение этой речи вздохну!) Вы
принялись за исследование "И цзина" в языковом всеоружии; китайский, японский,
маньчжурский и европейские языки. До Вас никто не был так вооружен. У нас
были знатоки многих языков Дальнего Востока, но этот полиглотизм или был
бесплоден, или, самое большее, обслуживал китайскую фразу (чтобы не
провраться в остановке). У Вас же полиглотизм сосредоточен на обшей цели и
имеет подлинно синологический аспект.
^ ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА КНИГИ
Ни одна книга по китаистике не доставляла мне столь сосредоточенного
удовольствия и поучительности. Изложение книги стройное, систематическое. Тон
увлеченный, страстный, с тягой к яркому рационализму и рельефной
демонстрации (путем сравнений, иногда парадоксальных, сопоставлений и т.д.).
Она доступна в части 1 всем, но часть 2 даже в Вашей обработке останется,
конечно, книгою редких специалистов. Нельзя думать, что она будет массовым
чтением или даже чтением китаистов вообще, но для редких специалистов она
будет редким же откровением.
^ ЗАСЛУГИ В МИНИМАЛЬНОЙ ОЦЕНКЕ
При рассмотрении научной работы надо отметить выдающиеся пункты (выше
нормы). Так как их слишком много – можно сказать, вся работа – и мне их не
пересчитать, как бы я ни старался, то вот некоторые.
Начну с того, что есть в синологии темы и темы. Для одних найдутся любители
один за другим: вопрос времени и терпения. За другие же никто браться не может
и не хочет. Таков "И цзин". Изучать "И цзин" – значит изучать самое сложное из
мировоззрений (ибо это ведь не изолированное нечто), а быть ему судьей –
задача прямо непомерная, и то, что Вы за нее взялись, это подвиг в отношении и
нас, и советской науки. Даже если бы книга была неудачна, Вас следовало бы, как
в древнем Риме, благодарить за то, что Вы не побоялись труднейшей из задач.
Далее, крайним достижением китаиста, предшествующим объемлющей и
настоящей критике и научному обобщению, является полное усвоение текста
вместе с его предметом (что бывает далеко не всегда), проникновение в самую
толщу китайских идей. И если это достаточно трудно для китайской истории, еще
труднее для китайской литературы, далее для классиков и труднее всего для
"Книги перемен", то даже одно лишь прочтение этой книги, не говоря уже о ее
освоении и проникновении в ее толщи, является настоящим подвигом. А ведь это
только начало Вашей работы! И всю ту литературу об "И цзине", которою мы
располагаем, даже просто, повторяю, прочесть так, как это сделали Вы, мог
только человек особого склада и особых способностей, что мы все знаем и все
отмечаем, я – первый.
Один факт внимательного чтения всей "Книги перемен", даже в одном лишь из
комментариев, и это уже большое дело, в котором, как известно, не преуспели
даже писавшие об "И цзине" (я сильно сомневаюсь, чтобы Арлез или Макклатчи
читали бы текст, о котором они писали, как следует. По рассказам сяньшэна999 –
на байхуа1000. А Арлез – по-маньчжурски).
Во всяком случае, умение читать труднейший текст и ввести его в научное
обращение Вами полностью и блистательно доказано. И заметьте, что в то время
как вокруг Вашей диссертации было много всяческих толков (главным образом
кривотолков), но не было – и не могло быть – толков о безграмотности,
некомпетентности, мертвом инвентаре кусочных знаний и прочих характеристик
подобного рода, довольно часто встречающихся в беседах о диссертациях. Всем
ясно, что со стороны знания дела и языка Вы неатакуемы.
Как новый комментатор, стремящийся искренне к ликвидации оракула и
превращению его в философему, эта работа заслуживает всяческого удивления и
поощрения. Во всяком случае, и также в виде минимальной оценки надо
признать, что Ваш перевод и Ваше исследование не идут ни в какое сравнение с
предыдущими (на всех языках, в том числе и японском и, конечно, китайском
же). Уже по одному этому как автор прогресса науки Вы заслуживаете степени
премированного доктора.
Хотя всякая научная работа имеет прежде всего значение по окончательности
решения поставленных проблем, но сама постановка их и формулировка,
особенно новая и ведущая к дальнейшей работе мысли, имеет иногда гораздо
большее значение, нежели решенные проблемы (ибо они могут быть решены
хуже, чем поставлены и сформулированы). Уже с этой точки зрения Ваше
исследование ново, богато мыслями и формулами, нигде и никогда ранее не
выраженными даже в форме вопроса.
Наконец, надо всячески похвалить Вас за умело и достойно составленные тезисы.
Вы дали урок диссертантам, превращающим тезисы в оглавление своей работы
или нудный конспект ее, обесцвечивающий работу и отбивающий всякую охоту с
нею познакомиться детально.
^ НАУЧНЫЕ ДОСТОИНСТВА РАБОТЫ
Если считать, что научная работа в своих достоинствах числит силу знания и
научное умение, то в этой работе оба эти существенных элемента проявлены
полностью. Во всей работе чувствуется сила знания, сила мысли, сила убеждения
и сила убедительности. Книга умна, доброкачественна, убедительна. Она дает
яркие характеристики, доселе в китаистике невиданные. Книга обладает
первоклассными научными достоинствами: открытостью, откровенностью,
искренностью – равно научными добродетелями.
Отмечу еще раз Вашу острую находчивость, предприимчивость, всяческое
дерзание. Это книга филологии новой и весьма изобретательной. Этот труд
впервые в истории изучения "И цзина" идет в ногу с современной наукой Китая и
Японии, превосходя европейские и, конечно, русские (их не было!). Думаю, что
Ваше исследование китайской классики идет непосредственно после Пеллио1001.
Оно уступает ему в документации и построении текста и выигрывает в
оригинальности и размахе. Если не во всех, то во многих отношениях можно Вашу
книгу считать последним словом науки (постольку, поскольку она писалась вне
Китая) – это достижение крупное, исключительное.
В связи с этим отмечу и особые достижения. Максимальною оценкой Вашей
работы надо считать удачно и ясно продуманную систему "И цзина", которая, не
будучи окончательною, сделала в этом направлении самый крупный шаг. Ведь
если даже считать эту проблему в данных условиях неразрешимою, все же Ваша
работа имеет абсолютную ценность как первая на русском языке и в то же время
самая удачная из всех синологических. Это бывает крайне редко, и Ваша работа
едва ли не первая из этих редких! Вот наконец настоящая наука, и советская
синология делает вклад в мировую науку столь долгожданный.
Перед Вами стояла грандиозная проблема – решить с помощью, так сказать,
"научных уравнений" трехтысячелетнюю проблему "И цзина", которая никогда не
была решена ни в Китае, ни вне Китая. Но это решение или невозможно, или
требует особого гения. Я считаю, что Вы на этом пути встали в ряд с
предыдущими исследователями и значительно превзошли их. Непосредственным
Вашим предшественником как по времени, так и по серьезности является
Вильгельм. Но Вы его превзошли во всех отношениях, а главным образом в
научном, о чем скажу далее подробно. Значит, повторяю: работа Ваша
включается в мировую по достоинству и является последним словом науки в
данной области. С чем и позвольте от души Вас поздравить!
Ваша книга имеет еще особое значение: она сильною рукою вызволяет
европейскую науку из ее инфантилизма в отношении "И цзина" и повторения
задов на китайский лад. Вы преобороли также опасную сентиментальность и
романтику Вильгельма. В общем, еще раз повторяю, что Вами все решительно
сделано, чтобы впервые дать понять основные идеи великой книги в самом
крупном масштабе и отойдя от детских маневров Арлеза, Легга и др. Ваша книга
надолго еще останется самодовлеющею, путеискательной и путеуказующей,
поскольку в ней приняты все меры к тому, чтобы вызволить исследование из
трафаретных легговских формул. (Отличная характеристика Легга на с. 33:
"Благообразный труд, лишенный ошибок лишь постольку, поскольку его автор
передавал китайские теории и не рисковал на головокружительные открытия в
стиле Лейбница или Лакупри".)
Один из шедевров Вашей работы – это вступление, обращенное к читателю-
некитаеведу. Оно убедит в Вашей правоте кого угодно. Также и весь параграф 2,
с. 233, представляет собою очень сильное, здравое и умное введение в анализ
техники мышления "Книги перемен": "... предвидя упрек в модернизации
архаического памятника, я хотел бы установить точную договоренность в спорах о
"модернизации", которая отнюдь не является моей целью. <...> Сколько
миллионов людей пело и играло на самых разнообразных музыкальных
инструментах без малейшего знания акустики и теории музыки. Однако мы можем
говорить об их творчестве научно лишь с точки зрения современной акустики и
теории музыки. Также, изучая технику мышления, отраженную в текстах "Книги
перемен", мы не можем не пользоваться современной, нашей техникой
мышления".
Надо особо отметить Ваше критическое самоограничение, которое должно войти
в науку1002. Действительно, в таком, как на с. 203, утверждении подход к "Книге
перемен" является наиболее всего приемлемым. Упразднены химеры. Далее, на
с. 205 подсчет (сама инициатива его, инвенция, находчивость!) мантических
элементов в "Книге перемен" – особое достижение. Жаль, что на чертеже это не
особенно видно и что выводы из этого подсчета как-то потерялись и даже
закончились необъяснимым и полным противоречием на с. 209.
Изложением теорий Пи Си-жуя Вы оказали всем нам большую услугу. Принять
или не принять Ваши ограничения их, но они создают новую, доселе неизвестную
атмосферу. Хотя выбранный Вами трактат не может быть назван классическим,
ибо он, во-первых, написан сильным и неровным тоном, без всякой лапидарной 2
x 2 = 4, и, во-вторых, в аргументации и иллюстрации весьма спорной, тем не
менее выдвижение на первое место Пи Си-жуя (доселе мало известного
европейской науке) и японцев – вещь замечательная и правильная. На с. 262
очень новые и верные замечания, которые могут многим и очень многим из нас
пригодиться.
Вывод из Вашей работы (последний пункт тезисов) полностью оправдан, и задача
ее в том виде, в котором она задумана, решена блестяще.
Однако... "и в солнце и в луне есть темные места" (Херасков). Перехожу к
минусам.
^ НЕДОСТАТКИ РАБОТЫ, ОТ ВАС НЕ ЗАВИСЯЩИЕ
Свою отрицательную критику я начну с общего утверждения, что даже Ваша
превосходная работа не стоит полностью на уровне науки, ибо большие работы
такого типа нельзя делать без специальной экспедиции в Китай на год, а то и на
два, как это принято в Европе. Без полной библиотеки и общения с китайскими
специалистами такая работа не может производиться. Ведь принимая во
внимание, сколько Вам дало для писания этой книги Ваше кратковременное
пребывание в Японии в 1928 г., можно себе представить, сколько Вы при своей
впечатлительности и острой восприимчивости могли бы получить в Китае!
Приходится сань тань эр и1003. Все Ваши трудности начинались с библиографии
и книжной наличности, которая у нас к решению таких проблем совершенно не
предназначена. Ваша работа могла быть сделана только в Китае! Очень
возможно, что Вам остался неизвестным целый ряд новых китайских теорий "И
цзина", изложенных хотя бы в периодических изданиях, до нас не дошедших.
Далее, роковой вопрос: может ли научное исследование подобного предмета по
своей потенции и законченности равняться в глазах читателя всей той подготовке,
эрудиции и врожденной и выработанной интуиции, которою располагает туземец?
Принципиально оно, конечно, должно быть таким. Но на деле так ли? И кто
знает, как этого можно добиться? Ведь если даже "Слово о полку Игореве",
имеющее себе многочисленных партнеров, все же считается как бы
изолированным и, в сущности, как историко-литературная проблема
нерешенным, то что же говорить об "И цзине" – тексте абсолютно
изолированном? Надо ждать новых материалов от раскопок! Но en attendant
нужно работать над тем, что уже есть. Наконец, история Апокалипсиса
показывает, как зашифрованная мистика сопротивляется расшифровке. А ведь об
этой книге известно несравненно больше, чем об "И цзине". Проблема "И цзина" в
настоящее время не может быть решенной окончательно.
C:\shchu01\000\_i.gif
C:\shchu01\000\_a2-133-8.gif
C:\shchu01\000\__p31.gif
C:\shchu01\000\__p32.gif
^ ВАШИ УВЛЕЧЕНИЯ
Люди, склонные скептически относиться к увлекающимся ученым, могут быть
скептически настроены и к Вам, как всегда увлекающемуся своим сюжетом и
выбирающему только то, что нравится. Но надо делать разницу между
увлекающимся и увлеченным, а поскольку в Ваши "увлечения" входят даже такие
предметы, как курс грамматики китайского языка для практикантов, я считаю Ваши
увлечения даже утилитарно полезными.
Благодаря Вашей командировке в 1928 г. в Японию, а не в Китай Вы находитесь,
вполне естественно, в поле притяжения японской синологии. Это ново! Это
интересно! Это необходимо! Однако est modus in rebus. Я нахожу Ваше
возвеличение японской науки перед китайскою результатом увлечения и
недостаточно строгой критики.
Так, например.
С. 162. Странно не реагировать на наивность японца, представляющую худшую
версию китайских наивных полиграфов.
С. 163-164. Странно характеризовать работу Хонда "филологически точною",
когда он доходит в своей неразборчивости до = 1004.
С. 164. Вряд ли можно защищать (а тем более рекомендовать) японскую
синологию цитированием подобных благоглупостей. (Или еще на с. 165 и
особенно на с. 166: ну и наука!)
Кроме того, в Вашем изложении теорий Пи Си-жуя тоже есть странности. Так,
например, странно, что, пересказывая Пи Си-жуя, Вы не заметили этого именно