М. А. Мам-лы Издание 2-е, исправленное и дополненное. Печатается по изданию Товарищества кавказского печатного дела, «Каспий», Баку, 1909 г. Предлагаемая читателю книга
| Вид материала | Книга |
- Владимир Петрович Морозов Искусство и наука общения: невербальная коммуникация Oт редактора, 1590.81kb.
- Книга перемен 2-е издание исправленное и дополненное, 11892.43kb.
- Автобиографические рассказы о детстве, отрочестве и юности, написанные только для взрослых, 9455.31kb.
- Пособие для учителей, руководителей туристских походов со школьниками издание 2-Е,, 562.65kb.
- Психология лидера издание третье, исправленное и дополненное ннбф "Онтопсихология", 2605.04kb.
- Головин Е. Сентиментальное бешенство рок-н-ролла. (Второе издание, исправленное и дополненное), 1970.65kb.
- Издание Атласа Республики Коми Министерство природных ресурсов и охраны окружающей, 191.5kb.
- Учебное пособие 2-е издание, исправленное и дополненное Согласно Федеральному компоненту, 4650.13kb.
- Православная Церковь и Сектанты. Часть Общие вопросы, 6403.26kb.
- Приказ № от 20 г. Рабочая программа по физике 8 класс, 511.35kb.
ЗАПИСКИ ПУТЕШЕСТВЕННИКА
Баб
Беха-Улла
Перевел, составил и издал М. А. Мам-лы
Издание 2-е, исправленное и дополненное. Печатается по изданию Товарищества кавказского печатного дела, «Каспий», Баку, 1909 г.
Предлагаемая читателю книга, давно уже ставшая библиографической редкостью, знакомит с историей возникновения бехаизма.
Несомненный интерес вызовет «Письмо Беха-Уллы к Персидскому Шаху Насыр Эддину». Кроме того в сборник включены «Речи Абдул-Беха, произнесенные в Америке на всеобщих собраниях», которые были опубликованы в г. Полторацке (ныне г. Ашхабад) в 1922 г.
Чтобы сохранить дух повествования того времени, стиль изложения не изменен.
Относительно известного в истории Персии о «Бабе» и его последователей сказано и написано, хотя и очень много, как персидскими, так и европейскими историками, но они так разноречивы, что читатель иногда отказывается им верить; одни из них начинаются и кончаются одними обвинениями, другие, ссылаясь на некоторые статьи из заграничных газет полны одними похвалами, а некоторые основаны на одних неподтвержденных слухах, хотя никого не обвиняют и не оправдывают.
Так как вышесказанные сведения недостаточно выясняют вопрос, а перечислять эти сведения я не хочу, дабы не утомить читателей, потому я, во время путешествия по Персии, собрал, сколько мог, от беспристрастных лиц и заслуживающих доверия, все сведения, касающиеся истории «Баба» и его последователей, которыми и делюсь с читателями, интересующимися этим вопросом.
БАБ
Баб был молодой человек, купец, из потомков пророка Магомета. Родился он в 1235 г, хиджры 1-го Мохаррама (начало 1820 г.) Спустя несколько лет после его рождения отец его, Сеид Мамел Рза, умирает, он остается на воспитании дяди по матери Мирзы Сеид Али. После совершеннолетия раньше в г. Бушире, в компании с дядей, а потом самостоятельно, занимается торговлей.
Знающие его люди все замечали в нем набожность, честность и милосердие, а потому его уважали.
В 1260 г. хиджры, когда ему минуло 25 лет, (т. е. в 1844 г.) он был в г. Ширазе; знающие его, нашли в нем какую-то перемену и странность, заметили, что он все время находится в задумчивости, а иногда высказывается о Боге и Его учении; наконец, он провозгласил себя «Бабом», т. е. «дверь истины». Это слово он сам объяснял так: «что он говорит и действует не сам, а все его слова нисходят ему от лица, которое не проявило себя, и у которого все познания».
В первой своей книжке под названием «Тефсири суреи Юсиф» (разъяснение главы Юсуфа из Корана) Баб обращается к тому, не проявившему себя, лицу и просит от него энергии, помощи и знания в деле распространения его учения и желает для этого принести себя в жертву из любви к нему.
От речей и писем Баба веяло совершенно новым направлением, и называл он их не простыми словами, а «вахями», нисходящими, как у пророка Магомеда, от Бога, и так как он был не из ученых, то все это народу показалось очень странным, а потому начали интересоваться делом, которое начал Баб, а впоследствии некоторые сделались его последователями, а некоторые — его гонителями и противниками. Муштеиды и ученые муллы, бывшие повелителями народа, все постановили решение о казни Баба и его последователей, за исключением лишь некоторых мулл из числа секты Шейхи, которые также по своему учению ожидали одно великое лицо, под именем «Рукни Раби» (четвертый столб). Среди них известными были: Молла Гусейн Бишруи, Мирза Ахмед Азгенди, Молла Садых Мукаддес, Шейх Абутураб Иштхарди, Молла Мехти Кянди, Шейх Саид Хинди, Молла Али Бастами и другие. Они с такой преданностью поверили Бабу и приняли его учение, что с великой силой воли распространяли учение Баба и Персии.
Сам Баб, по возвращении из Мекки, не успел еще приехать в Бушир, как в Ширазе началось большое волнение. Муштеиды и муллы требовали от губернатора Фарса, Гусейн-Хана Аджютант-баши, казни Баба и его последователей, дабы заставить всех отстраниться от этого учения. Поэтому были арестованы известные последователи Баба и публично достаточно были избиты, при этом особенно и больше всех, по требованию мулл, пострадали: Молла Садых Мукаддес, которому после розог, вместе с Мирза Мамед Али Барфруши и Молла Алекпером, надели в просверленные ноздри веревки и водили по улицам Шираза, а при церемонии сожгли им усы и бороды.
Так как тогдашние муштеиды Персии не обладали дальновидностью и не отличались пониманием общественности, поэтому думали, что казнью, гонениями, притеснением возможно уничтожить зародившееся учение Баба; на самом-же деле, напротив, эти притеснения и были причинами процветания этого учения, так как народ начинал все больше и больше интересоваться этим вопросом.
После разгрома и ареста Ширазских бабистов, по настоянию духовенства, по приказу губернатора Фарса, Баб был арестован в Бушире и под конвоем доставлен в Шираз. Пред сборищем муллы прочли ему обвинительный акт, когда же Баб хотел возразить на неправильность возведенных на него обвинений, то, по знаку главного муллы, не допустили ему говорить и, предварительно сняв с его головы зеленую чалму (знак потомства Пророка), подвергли его наказанию розгами, после чего отдали его на поруки дяде Гаджи Сеид Али, с тем, чтобы ни родных, ни знакомых ни посторонних не допускали к Бабу.
Через несколько дней Баба пригласили в мечеть и заставили, вошедши на минбар (кафедра), чтобы он сказал народу о своих заблуждениях и раскаялся бы в своих грехах. Но Баб с минбара произнес такую речь, что его ученики еще больше ему передались, а его противники успокоились, они его поняли как будто он называет себя предвестником Саиб-Замана, (ожидаемого шиитами, исчезшего 1200 л. тому назад), живущего среди людей, не выказывающего себя за ненаступлением своего времени. После же стало известно, что он называет себя «Дверью к городу истины», и что он действительно предвестник совсем другого лица, которое и восхваляет в своих письмах и книгах.
Как мы сказали раньше, так как духовенство ошиблось в том, что начало сразу же притеснять и казнить последователей учения Баба, потому в очень малое время эти именно притеснения и послужили к тому, что новое учение охватило всю Персию и все больше и больше увеличивалось число как сочувствующих, так и не сочувствующих, а впоследствии вражда между ними приняла такой острый оборот, что заставила задуматься и Персидское правительство.
Для расследования этого дела и успокоения умов Персидским Шахом Мамед Шахом, было командировано в Шираз одно известное, пользующееся уважением как при дворе, так и во всей Персии, духовное лицо, некто Сеид-Яхья, из потомков Пророка. Последний, приехав в Шираз, после третьей встречи с Бабом, преклонился перед ним, приняв его учение, и после, действительно, сделался одним из ярых и влиятельнейших проповедников нового учения, между прочим, вовлек и отца Сеид Джафара Кашифи из Бруджирда. Через некоторое время он написал длинную проповедь к личному секретарю Шаха Мирза Фатали, для доклада Шаху. Путешествуя по всей Персии, везде с вышины минбара (кафедра) открыто проповедовал он жгучими речами новое учение и всех приглашал присоединиться к нему. Персидское духовенство, слушая его удивительные речи, недоумевало и считало его умалишенным, а новое учение все больше и больше распространялось. Когда весть об этом учении дошла до г. Занджана, бывший там известный и популярный муштеид Молла Мамед-Али Занджани отправил одного из своих надежных учеников в Шираз для распознания сущности нового учения и приобретения некоторых рукописей самого Баба, который, приехав в Шираз, несколько раз побывал у самого Баба и собрав несколько книг из его рукописей, приехал обратно и все виденное и слышанное рассказал своему учителю и передал книги. Муштеид Молла Мамед-Али Занджани из рассказа своего ученика и из книг Баба заключил, что Баб прав, а потому однажды сказал всем своим ученикам следующее: Настала весна, явился великий учитель, теперь мне не о чем учить Вас, можете собрать Ваши книги и разойтись, а потом, вошедши в мечети на минбар, всем своим приверженцам объявил о верности и искренности нового учения и предложил всем принять это учение, после изъявления всех о согласии, он от своего и от имени других своих прихожан написал Бабу о своем присоединении к его вероучению и просил распоряжения как молиться и как поступать; на это получен был ответ, чтобы каждую пятницу совершать общественные намазы (молитвы).
Другие муштеиды и муллы г. Занджана, как ни уговаривали жителей не идти к Молла Мамед-Али дабы послушавши его не принимать новое учение, но никто их не слушал, и с каждым днем все больше и больше увеличилось число прихожан Моллы Мамед-Али, проповедывавшего о новом учении. Тогда они написали Персидскому Шаху прошение и просили об удалении Молла Мамед-Али из Занджана, так как он людей совращает в веру Баба. По приказу Шаха, Молла Мамед-Али, был вытребован в Тегеран, когда он приехал туда, его доставили к шаху, где присутствовали также все Тегеранские Муштеиды, те начали его допрашивать, но из речей и рассказов его Муштеиды ни в чем не могли обвинить его, и вообще, не признали его ни в чем виновным, а потому Шах, подарив 50 туманов на расходы, на дорогу, разрешил ему поехать опять обратно в Занджан.
Слух о Бабе с быстротой молнии разнесся по всей Персии; проповедники Баба, путешествуя по всем городам и селениям, везде провозглашали его имя и доказывали верность нового учения. Муштеиды и муллы Фарса, увидя все это, потребовали от губернатора Шираза Гусейн-Хана немедленно казнить Баба. Как раз в это время в Ширазе свирепствовала холера, а потому губернатор жил на даче, почему и арест Баба был поручен заменяющему губернатора, полицмейстеру Абдул Хамид-Хану, которому поручено было выселить Баба из Шираза. Абдул Хамид-Хан, ночью, с конвоем прибыв в дом дяди Баба, Сеид Кязима, обязал его непременно рано утром покинуть Шираз. Рано утром того же дня Баб с дядей Сеид Кязимом выехали в Исфаган. По дороге Баб послал губернатору Исфагана, Моотамеду-Довле письмо, в коем извещал его о своем приезде туда и просил назначить ему квартиру. Губернатор принял его и поместил в канцелярии Имам-Джуми (высшее духовное лицо).
Спустя несколько времени Баб в Исфагане, по просьбе Имам-Джуми, написал книгу под названием «Вель Аср» (разъяснение главы из Корана), еще и другую по просьбе губернатора Исфагана, под названием «Доказательства о необходимости всевышнего пророчества».
Однажды губернатор, желая подробно донести о Бабе Его Величеству Шаху, решился занести к протокол все те слова которые скажет Баб, и все вопросы, которые будут предложены ему Муштеидами Исфагана, для чего он пригласил всех Муштеидов города на свидание с Бабом, но все отклонили это приглашение, считая беседу с Бабом бесполезной и для своего достоинства унизительной, между собою же постановили такого рода решение: «если в чем сомневаются, то тогда дело расследуется и делаются допросы, а так как отступничество Баба от Магометова Шариата вне сомнения, и не требует доказательства, а потому повелеваем его казнить».
Как ни старался губернатор, чтобы муштеиды все вместе вели бы с Бабом беседу, и чтобы доказательства сторон были известны всем, путем занесения в протокол, ничего не мог он сделать; кроме муштеидов Ага Мамед Мехти и Мирза Гасана Нури, никто не согласился, а так как эти два лица не имели силы решать его участь, то губернатор, чтобы успокоить взбунтовавшийся народ, после опубликования решения муштеидов, прибег к хитрости, т. е. объявил народу, что Баб по приказу Его Величества Шаха, будет выслан в Тегеран и под конвоем выслал Баба из города, но, по наступлении темноты тайком опять Баба возвратили обратно и сам губернатор поместил его у себя. Мера эта вполне успокоила город, сам же губернатор обо всем подробно доложил Персидскому Шаху.
После трехмесячного жительства Баба у губернатора Исфагана, из Тегерана от Великого Визиря Мирза Агаси получен был приказ выслать Баба под конвоем в Тегеран, но тайно и под другим именем. По дороге получен был и другой приказ, коим предписывалось задержать Баба в сел. Клине. После 20-ти дневного жительства в Клине, Баб написал Шаху прошение, где изложил свои обстоятельства, настаивал о вытребовании его в Тегеран. Но великий Визирь настаивал и доказывал Шаху не требовать его в Тегеран, так как и здесь, как в Исфагане, муштеиды потребуют его казни и тогда поневоле придется его, потомка Пророка, казнить, что, конечно очень нежелательно, тем более, что Его Величеству предстоит необходимое путешествие, а потому хорошо будет, если Баб будет выслан в крепость Маку, до приезда Вашего Величества из путешествия обратно. А потому Шах Персидский Мамед Шах отдал приказ об отправке Баба в крепость Маку и велел написать следующее: «Так как мы желаем путешествовать, то требовать Вас к себе пока не желаем. Вы пока поезжайте в крепость Маку, оставаясь там, отдыхайте и помолитесь о долговечности Нашего Царствования. Мы велели, чтобы с Вами обращались вежливо и не обижали бы Вас, а как Мы приедем из путешествия — Вас потребуем».
После такого приказа Шаха, Баб под конвоем был доставлен в Маку. Говорили, что один из этих конвойных некто Мамед-бек Чапар рассказывал, что Баб будто обещал исцелить чудом больную ногу Шаха и уничтожить по всей Персии всю власть духовенства, с тем, чтобы Шах постоянно держал Баба при себе, но будто этому также препятствовал Великий Визирь, но, по моему, этим слухам нельзя верить, так как из книг Баба ничего подобного не усматривается.
По дороге в Маку Баб письмом обращается к Великому Визирю и спрашивает: «из Исфагана меня требовали в Тегеран, чтобы в присутствии всех муштеидов Тегерана выслушать меня, по почему-же теперь меня высылаете в Маку на заключение?».
По приезде Баба в г. Тавриз, ни один из муштеидов и мулл не хотел видеться с ним; после 40 дневной стоянки там, он выслан был в Маку. Здесь 9 месяцев держали его на высокой горе в одном из домов, не допуская к нему никого.
Баба немножко поддерживал Али-Хан и то из уважения, как к потомку Пророка, и иногда допускал к нему некоторых желающих повидаться с ним. Муштеиды и муллы Тавризские, видя, что народ все больше и больше интересуется новым учением, а проповедники этого учения с успехом распространяют это учение, потребовали чтобы Баба еще крепче заключили в одиночество, для этого просили поместить его в крепость Чахрик (граница Турции). Для удовлетворения духовенства Баб был помещен в Чахрик под надзором Курда Яхья-Хана. Но и это нисколько не помогло спокойствию Персии; дело дошло до того, что не было сборища народного или частной компании знакомых, где бы не шла речь о Бабе, и, чем больше духовенство и правительство препятствовали этому, тем более новое учение делалось прочнее. Проповедники нового учения восхищались успехами, а духовенство и противники Баба были в угнетенном и беспомощном положении.
Сам же Баб ни в Маку, пи в Чахрике, слыша обстоятельства дела, нисколько не изменял своего положения; казалось, всему этому он но придает никакого значения: он денно и нощно думал и говорил о новом лице, которое скоро должно было проявить себя, и восхвалял его и учил народ быть готовым к его встрече. Между прочим, пишет так: «хотя я со всех сторон окружен притеснениями и провожу дни в темницах, но одно воспоминание о тебе освежает мою голову и просвещает душу».
После 3-х месячного заключения в Чахрике, по настоянию мулл и муштеидов всей Персии, Великий Визирь Мирза Агаси, наконец, согласился предать Баба суду духовенства, для чего Баб был вытребован в Тавриз. По дороге в Тавриз в г. Уруми начальник города Мелик Касум Мирза встретил Баба очень торжественно и оказал ему большие почести.
Через несколько дней, по прибытии Баба в Тавриз, однажды был он доставлен к губернатору, где также присутствовали муштеиды, Молла Мамед Мамагани, Мирза Ахмед Имам-Джума, Мирза Али Аскер Шейхуль Ислам, которые должны были допрашивать его. Когда они спросили Баба: «кем себя считаешь?», Баб ответил, что он «Мехди» (ожидаемое мусульманами лицо которое избавит весь народ от власти неверия и тьмы) это слово, как гром, поразило их, они со всех сторон окружили Баба, задавали ему вопросы один за другим, беспрестанно требовали всевозможные доказательства и таким натиском наступили на него, что такого натиска не выдержала бы и высокая гора Эльбурс, не то что такой молодой человек, как Баб. В доказательство свое Баб спокойно произносил Божественные речи и говорил: «эти слова есть самое великое и неуничтожаемое доказательство в том, что я «Мехди». Тогда муштеиды нашли в его речи грамматические ошибки но Баб на эти ошибки привел из Корана доказательства. После долгих пререканий муштеиды ушли а Баба опять увели в его камеру.
В это время Тавризской провинцией управлял сам наследник Насыр Эддин, который ни за что не хотел поддерживать обвинения муштеидов на Баба и, вообще, не хотел вмешиваться в это дело. Муштеиды, видя это, просили, по крайней мере, бить Баба публично розгами, но ни один фарраш (нижний чип в полиции) не хотел бить Баба, тогда сам Шейхуль Ислам, с позволения начальства, взял Баба к себе и сам собственноручно бил его достаточно розгами. После этого Баб опять был послан в Чахрик с приказом еще больше иметь за ним надзор и строгость. Когда, как молния, пролетела по всей Персии весть, что Баб провозгласил себя «Мехдием», то всем врагам Баба стало жутко, духовенство c проклятием и еще с большим усердием стали действовать против нового учения, и все они задались мыслью раз и навсегда покончить с этим делом, для чего начали всевозможно давить, притеснять и уничтожать последователей нового учения. Писали прокламации, объявления и распространяли их по всей Персии и доказывали в них, что все бабиды «гяуры» и зловредны, а потому достойны искоренения и уничтожения. Под давлением Муштеидов и губернаторы провинции начали со своей стороны также притеснять бабидов.
Шах Персидский Мамед-Шах напротив призывал уважать Баба, как потомка Пророка, а последователей его защищать, как своих подданных, и потому, что от них пока ничего противоправительственного не видно и не замечено. Как ни старались муштеиды получить от Шаха приказ об уничтожении нового учения и его последователей, старания их не увенчались успехом. Во всех городах между духовенством и проповедниками нового учения бывали открытия и общественные переговоры и споры, нередко доходящие до ручной расправы, от чего всегда выигрывали губернаторы провинций, потому что это давало им возможность получать от сторон «доход». В конце концов дело это начало принимать серьезный и угрожающий оборот. В это самое тревожное время сам Шах, по болезни, совсем не мог вмешиваться в управление государством, а Великий Визирь Мирза Агаси, по неопытности и нерешимости, еще больше спутал государственные дела, например, в деле Баба: то поддерживал и помогал муштеидам и требовал уничтожения нового учения, то вдруг во всем обвинял самих же муштеидов и считал их виновниками всего дела, то говорил по этому поводу: «Не от человеческой силы все это исходит, а от желания Бога, а потому противостоять бесполезно», и даже на эту тему приводил из Корана и от других философов доказательства.
Бездеятельность Мирза Агаси и его нерешительность еще больше осмелило духовенство, и оно еще с большею силою работало на почве уничтожения нового учения; слух же о том, что Баб провозгласил себя «Мехди» еще больше вывел из терпения, а потому единогласно постановило: «во что бы ни стало казнить Баба и уничтожить совсем зародившееся учение». С этой целью везде они кричали народу: «Бейте, убивайте бабидов, так как они хотят искоренить и уничтожить нашу великую мусульманскую веру; они говорят, что Баб есть Великий Избавитель «Мехди», если он действительно «Мехди», где же «Чабулка», где же «Чабулса»,1 (как же объяснить временное и постоянное исчезновение «Мехди». Разве можно допустить, что Гусейн Ибн Рух говорил неправду, или предание Ибн Мехзяра ни на чем не основано? Где и когда слился восток с западом, и почему мы его не видим. Когда-же явился антихрист с своим знаменитым ишаком, и почему никто их не видит? Где же наконец, «Абу-Суфян?» Или все это мы должны видеть, так как нам передано, что при появлении «Мехди» все это должно случиться; или, раз ничего подобного не было, то, значит, Баб самозванец, лжец, а потому как он, так и его последователи достойны уничтожения. Мы не можем, как сунниты, поверить тому, что будто «Мехди» еще будет родиться, и мы никогда не можем поверить тому, что для нас откроется дверь истины. Лишь тем, что «Мехди» должен быть из потомков Пророка и должен разъяснить значение Корана, а этими двумя признаками обладает Баб — мы удовлетвориться не можем. Кроме этих, мы должны видеть еще все то, что нам перешло от великих наших учителей и муштеидов, а так как ни одно из этих предсказаний не сбылось, то нет сомнения, что Баб лжец, и все они «гяуры» и достойны уничтожения.
Но проповедники Баба, доказывая верность учения Баба, своим приверженцам указывали как пример, на некоторых влиятельных муштеидов, уже принявших учение Баба, а также приводили некоторые доказательства, из книг уже умерших муштеидов, предсказавших об учении Баба, и, наконец, своим красноречием еще больше привлекали сердца и убедили их в правильности того, что Баб провозгласил себя «Мехди», а потому требовали от них быть терпеливыми и убеждали доблестно перенести всякие лишения и притеснения, так как учение это не уничтожаемое и вечное; кроме того, на эту тему говорили очень много, перечислять которое не входит в нашу задачу, цель моя при составлении этой книги — дать краткий очерк возникновения нового учения в Персии, а не доказательство истинности его основ.
В самый разгар дела, на сторону бабидов перешли такие люди, которые считались солнцами на небосклоне шиитства, например: Мирза Мамед-Али Мазандари, бывший ученик известнейшего покойного Муштеида Гаджи Сеид Кязыма Рашти. Этот муштеид Мирза Мамед Али Мазандари в том году когда Баб ездил в Мекку, тоже ездил туда, когда же он объявил, что он тоже принимает новое учение, то последователи этого учения все сплотились вокруг него и даже бывший до того предводитель бабидов великий ученик Баба Молла Гусейн Бушруи и тот признал его превосходство. Мирза Мамед Али своим влиянием и красноречием много содействовал делу и, беспрестанно разъезжал по Персии, с энтузиазмом, со всей душой и громадным успехом проповедовал новое учение. В 1265 году хиджры, по приказу муштеидов, он был казнен в Барфруше. После его смерти на небосклоне нового учения появляется женщина Гуррат уль-Эйн, дочь Гаджи Молла Салеха Муштеида г. Казвина. Она была, по природе, одна из умнейших женщин Ирана и обладала хорошими познаниями и умела красноречиво произносить речи, которые были всегда очень трогательны и внушительны, кроме того, она могла писать очень занимательные стихи. Она знала наизусть почти все разъяснения Корана, сочиненные одним из влиятельнейших муштеидов своего времени — Муштеида Шейх Джамила Ахсаи, знала также в полном смысле слова и другие сочинения указанного муштеида. Сама же сна была ученицей муштеида Сеид Казема Рашти и приобрела познания у него, живя в Кербалае.