Лазарев в. Н. История византийской живописи

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 61

V. Эпоха иконоборчества (730–843)

[V.6. Влияние народного искусства на искусство столицы]

Рано или поздно народное искусство должно было оказать влияние и на столицу. Когда в 843 году было окончательно восстановлено иконопочитание, двор, культивировавший более ста лет лишь декоративно-орнаментальное и светское искусство, был принужден волей-неволей обратиться к народному творчеству, так как он не имел собственной иконографической традиции. А в провинциальных монастырях последняя никогда не прерывалась, получив за годы иконоборчества сильнейшее развитие. Отсюда становится понятной волна восточных влияний, которая частично захватывает столичное искусство около середины IX века.

Если исходным пунктом этих влияний была иконография, очень скоро они распространились и на стиль. Главным памятником, иллюстрирующим данный процесс, являются мозаики св. Софии в Салониках⁵⁷. ⁵⁷ Помимо литературы, указанной в примеч. 32, см.: Е. Редин. Мозаика купола св. Софии Солунской. (К вопросу о времени ее). — ВВ, VI 1899, 370–379; Я. Смирнов. Еще о времени мозаики св. Софии Солунской. — Там же, VII 1–2 1900, 60–67; Д. Айналов. Рец. на статью Ш. Диля и М. Ле Турно в MonPiot, XVI 1908. — ВB, XV (1908) 4 1910, 535–541; V. Lazarev. Einige kritische Bemerkungen zum Chludov-Psalter. — BZ, XXIX 1930 3–4, 283–284; Diez, Demus. Byzantine Mosaics in Greece, 96; Wulff. Bibliographisch-kritischer Nachtrag, 73; Ἀ. Ξυγγόπουλος. Ἡ τοιχογραϕία τῆς Ἀναλήψεως ἐν τῆ ἀψίδι τοῦ ἁγ. Γεωργίου Θεσσαλονίϰης. — ΑρχΕϕ, 1938, 50; Μ. Καλλίγας. Ἐργασίαι εἰς τὸν ναὸν τῆς Ἁγ. Σοϕίας τῆς Θεσσαλονίϰης. — ПАЕ, 1941–1944 (1947), 42–52; Grabar. Iconoclasme, 154, 194–196, 251, 256, fig. 122–136; G. Galavaris. The Representation of the Virgin and Child on a “Thokos” on Seals of the Constantinopolitan Patriarchs. — ΔXAE, IV 2 (1960–1961) 1962, 164–166. Датировка Ш. Диля и М. Ле Турно неправильна. Богоматерь в апсиде выполнена в ближайшие десятилетия после вторичного восстановления иконопочитания (843), когда ею был заменен крест конца VIII века. Не исключено, что фигура младенца реставрирована в более позднее время. По стилю и колориту Богоматерь крайне близка к изображению Христа в куполе. Как убедительно показал Д. В. Айналов, предложенное Ш. Дилем и М. Ле Турно дробление купольной мозаики на две разновременных части (Христос с ангелами — VII век, Богоматерь, ангелы и апостолы — IX век) ни на чем не основано. Сходство этой мозаики с росписями 6-й капеллы в Гёреме и с мозаиками капеллы Сан Дзено в Сан Прасседе (817–824) говорит в пользу IX века. На IX век указывают также форма деревьев, нюансированный колорит и своеобразная трактовка почвы (ошибочно принятой Н. П. Кондаковым за облака). Датировка А. Ксингопулоса (конец Х — начало XI века) является слишком поздней. Если надпись купола одновременна с купольной мозаикой, то последняя должна была быть исполнена, вместе с мозаикой апсиды, при упомянутом в этой надписи архиепископе солунском Павле (около 880 — 885).

ссылка скрыта

⁵⁸ Ἀ. Ξυγγόπουλος. Ἡ τοιχογραϕία τῆς Ἀναλήψεως ἐν τῆ ἀψίδι τοῦ ἁγ. Γεωργίου Θεσσαλονίϰης, 32–53. После вторичного восстановления иконопочитания первоначальный крест апсиды был заменен фигурой сидящей на троне Богоматери с младенцем Христом, а в куполе было помещено Вознесение (табл. 84–89). Обе мозаики украшают один из главных храмов крупнейшего после Константинополя города, но их стиль мало чем отличается от стиля каппадокийских росписей. Особенно поучительно сравнить Вознесение с фреской на аналогичную тему в 6-й капелле в Гёреме. Пропорции фигур выдают ту же неправильность, движения носят тот же угловатый, порывистый характер, исполнительская манера отличается той же сухой, линейной трактовкой. Неуклюжие руки, ноги и головы исполнены с исключительной небрежностью. Грубоватые, порою несколько карикатурные лица лишены типичной для константинопольского искусства сдержанности. Аналогичный стиль лежит в основе мозаики апсиды. Короткая, приземистая фигура Богоматери, с чрезмерно большой головой, близка к Христу из Вознесения, что указывает на одновременное исполнение мозаик апсиды и купола. В Салониках есть еще один памятник монументальной живописи, связанный с этим этапом развития. Речь идет о сильно поврежденной фреске с изображением Вознесения, украшающей конху апсиды в церкви св. Георгия⁵⁸. И здесь применяется грубоватый, но полный своеобразной экспрессии стиль, уходящий корнями в народную почву. Весьма показательно, что почти в такой же манере расписывали монахи свои пещерные храмы в далекой Каппадокии.

Третьим примером влияния народного искусства на столичное служат миниатюры Псалтири типа Хлудовской. Нет никакого сомнения, что уже в раннехристианскую эпоху на сирийской почве сложилась в своих основных чертах редакция Псалтири с иллюстрациями на полях. В иконоборческую эпоху эта редакция была значительно расширена и обогащена. Недаром Псалтирь была одной из самых распространенных книг для чтения. Вскоре после восстановления иконопочитания расширенная редакция иллюстрированной Псалтири подверглась новой переработке, на этот раз уже на константинопольской почве. Как доказал Н. В. Малицкий, Хлудовская Псалтирь из Исторического музея в Москве (греч. 129-д, около 830)⁵⁹ и близко к ней примыкающие Псалтири в монастыре Пантократора на Афоне (cod. 61, конец IX века)⁶⁰ и в Национальной библиотеке в Париже (gr. 20, начало X века)⁶¹ представляют как раз эту позднейшую редакцию. ⁵⁹ В. М. Ундольский. Описание греческого кодекса Псалтири, IX–ХII в., с современными изображениями, принадлежащего А. И. Лобкову. — Сборник на 1866 год, изданный Обществом древнерусского искусства при Московском Публичном музее. Москва 1866, 139–153; Амфилохий, архим. Археологические известия и заметки о греческой псалтыри, писанной в конце IX века и переписанной в ХII веке... Москва 1866; Кондаков, 114; Его же. Миниатюры греческой рукописи псалтыри IX века из собрания А. И. Хлудова в Москве. — Древности. Труды МАО, VII 3 1878, 162–183; Tikkanen. Psalterillustration, 11 ff.; Millet. L’art byzantin, 225–227; J. Strzygowski. Die Miniaturen des serbischen Psalters der Königl. Hof- und Staatsbibliothek in München. Wien 1906; Dalton, 466; Millet. Iconographie de l’Evangile, 556; Wulff, 515–521; Diehl, 379–383, 614–616; Ebersolt, 18–19; Gerstinger, 16, 27, 46; H. В. Малицкий. Черты палестинской и восточной иконографии в византийской Псалтири с иллюстрациями на полях типа Хлудовской. — SK, I 1927, 49–63; Id. Remarques sur la date des mosaïques de l’église de Saints-Apôtres à Constantinople décrites par Mésaritès. — Byzantion, III 1926, 136 et suiv.; E. O. Koстецкая. К иконографии Воскресения Христова. — SK, II 1928, 61–70; V. Lazarev. Einige kritische Bemerkungen zum Chludov-Psalter. — BZ, XXIX 1930 3–4, 279–284; N. Malickij. Le psautier byzantin à illustrations marginales du type Chludov est-il de provenance monastique? — L’art byzantin chez le slaves, II. Paris 1932, 235–243; G. Millet. Le psautier byzantin à illustrations marginales. Survivances du style illusioniste. — III Congrès international des études byzantines. Compterendu. Athènes 1932, 242; Tikkanen. Studien über die Farbengebung in der mittelalterlichen Buchmalerei, 84–85; Wulff. Bibliographisch-kritischer Nachtrag, 69; Weitzmann, 55–56, Abb. 366–371; L. Mariès. Le psautier à illustration marginale. Signification théologique des images. — Actes du VI^e Congrès international d’études byzantines, II. Paris 1951, 261–272; Grabar. Iconoclasme, 196–201, 215; L. Grondijs. La datation des psautiers byzantins et en particulier du psautier Chloudov. — Byzantion, XXV — XXVII 1955–1957, 591–616; Id. Autour de l’iconographie byzantine du Crucifié mort sur la croix. Leiden 1960; Е. Э. Липшиц. Очерки истории византийского общества и культуры. VIII — первая половина IX века, 392–408; Swoboda, 22, 43; A. Frolow. La fin de la querelle iconoclaste et la date des plus anciens psautiers grecs à illustrations marginales. — RHR, CLXIII 1963, 201–223; A. Grabar. Quelques notes sur les psautiers illustrés byzantins du IX^e siècle. — CahArch, XV 1965, 61–82. Аргументы, приводимые А. Фроловым в пользу ранней датировки Хлудовской Псалтири, опровергают, на мой взгляд, ее отнесение к 50–60-м годам IX века. В пользу ранней датировки (829–834) выступает и М. В. Щепкина, подготовившая полную публикацию этой рукописи [М. В. Щепкина. Миниатюры Хлудовской Псалтири. Греческий иллюстрированный кодекс IX века. Москва 1977]. ⁶⁰ Tikkanen. Die Psalterillustration, 11 ff.; Brockhaus, 177–183, 197–199; Weitzmann, 54–55, Abb. 352–364; Dölger. Athos, 172, Abb. 92, 93; Grabar. Iconoclasme, 201–202; K. Weitzmann. Aus den Bibliotheken des Athos. Hamburg 1963, 33–35; L’art byzantin, l’art européen, n° 277; Ih. Ševčenko. The Anti-Iconoclastic Poem in the Pantocrator Psalter. — CahArch, XV 1965, 39–60; S. Dufrenne. Une illustration “historique” inconnue du Psautier du Mont-Athos, Pantocrator n° 61. — Ibid., 83–95; Ead. L’illustration des Psautiers grecs du Moyen Age, 1. Pantocrator 61, Paris, gr. 20, British Museum 40731. Paris 1966, 13–37, pl. 1–33. Как отметил Й. Стржиговский в своей рецензии на книгу И. Тикканена (BZ, VI 1897, 423–424), cod. Leningr. gr. 265 является фрагментом cod. Pantocr. 61. Последняя рукопись исполнена, вероятно, в провинции. Ее линейный стиль сильно отличается от живописного стиля Хлудовской Псалтири. См.: Weitzmann, 54, Abb. 365. ⁶¹ Кондаков, 114–115; Bordier, 98–101; Omont, 40–43; Weitzmann, 53–54, Abb. 350, 351; Grabar. Miniatures byzantines de la Bibliothèque Nationale, fig. 15, 16; D. E. Miner. The “Monastic” Psalter of the Walters Art Gallery. — Late Classisal and Mediaeval Studies in Honor of A. M. Friend, Jr. Princeton 1955, 232, 240–241, 243; Byzance et la France médiévale, n° 72; S. Dufrenne. L'illustration psautiers grecs du Moyen Age, 1, 39–46, pl. 34–46. Грубоватое исполнение говорит о провинциальной работе. Вероятно, в IX веке (а не в VII, как думает К. Вейцман) возникла особо популярная в монашеских кругах Книга Иова, хранящаяся в библиотеке монастыря Иоанна Богослова на Патмосе (cod. 171). Архаического стиля миниатюры указывают на Малую Азию как место ее изготовления. См.: Weitzmann, 49–51, Abb. 322–336; Jacopi, 574–576, fig. 91–128.
⁶² Vita S. Ignatii. — PG, 105, col. 540–541. Из трех названных рукописей Хлудовская Псалтирь является наиболее высокой по качеству. А. Н. Грабар склонен ее связывать с мастерской, обслуживавшей патриарха Фотия. Он не исключает возможности, что в работе над ее иллюстрациями принимал участие тот самый Григорий Асбестас, епископ Сиракузский и интимный друг Фотия, который украсил миниатюрами акты антиигнатиевского собора, предназначенные к посылке на Запад (эта рукопись была сожжена по решению Константинопольского собора в 869–870 годах). Приверженцы патриарха Игнатия сравнивались здесь с антихристом и Симоном-волхвом⁶². Острополемический оттенок, но другого направления присущ и миниатюрам Хлудовской Псалтири. Иконоборцы обвиняются тут во всех смертных грехах: дьявол ссужает их золотом, они клевещут на бога, волоча по земле огромные языки, они замазывают известью иконы. На одной из миниатюр представлен патриарх Никифор, яростно попирающий ногами иконоборца Иоанна Грамматика, сделавшегося позже патриархом (837–843). Все это придает миниатюрам Хлудовской Псалтири нарочито злободневный характер. На многих страницах рукописи чувствуются живые отголоски страстной борьбы иконопочитателей с иконоборцами. Именно злободневность изображений, в которых центральную роль играет патриарх Никифор (806–815) и в которых отсутствуют патриарх Мефодий и императрица Феодора, восстановившие иконопочитание в 843 году, говорит против датировки Хлудовской Псалтири 858–867 годами, как это делает А. Н. Грабар.

ссылка скрыта

К сожалению, иллюстрации Хлудовской Псалтири целиком переписаны в XII–XIII веках. И все же на основе отдельных фрагментов старой живописи можно получить представление о первоначальном стиле миниатюр (табл. 90–93). Последние были выполнены в легкой живописной манере. Фигуры не были обведены грубыми контурными линиями, выделяясь на фоне пергамента в виде мягких пятен, не утративших еще связи с традициями античного импрессионизма. Колорит строился на нежных, деликатных красках, среди которых преобладали бледно-лиловые, синие, розовато-красные, зеленые и песочно-желтые тона. Эта живописная трактовка лишний раз указывает на константинопольское происхождение рукописи. Но тем интереснее чисто народные черты, которые дают о себе знать в стиле ее миниатюр. Большие, тяжелые головы, приземистые выразительные фигуры, угловатые, резкие, полные живости движения, своеобразная манера перегружать поля страницы крупными изображениями, наивная обстоятельность рассказа, нередко изобилующего реалистическими деталями, грубоватый юмор — все эти элементы восходят к народным источникам. Никогда больше константинопольское искусство не говорило на таком языке. Поддавшись на несколько десятилетий натиску народного искусства, оно перешло вскоре в ответное наступление, решительно обратившись к эллинистической традиции, которая способствовала растворению в неоклассическом стиле конца IX века столь опасных для его самобытности влияний. Этот перелом произошел уже в эпоху Македонской династии, чья художественная культура составляет одну из самых блестящих страниц в истории византийского искусства.

Blog

Лазарев в. Н. История византийской живописи

Содержание

V. Эпоха иконоборчества (730–843)

[V.6. Влияние народного искусства на искусство столицы]