Луций Анней Сенека нравственные письма к луцилию

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 ... 42

вещей, которых надо добиться непременно. А все непременное - благо". - И

наши вынуждены калечить слова, добавлять к "непременному" два слога, че-

го не допускает наш язык. Но я, с твоего позволения, прибавлю их. "Неп-

ременное есть то, к чему следует стремиться непременно, то есть благо; а

то, что достается нам по достижении блага, есть непреминуемое: его не

добиваются как блага, но к достигнутому благу оно прилагается неминуе-

мо". - (6) Я думаю иначе и полагаю, что наши опускаются до этого, так

как их связывает цепью прежнее утвержденье, а изменить его им нельзя. Мы

обычно придаем немалый вес всеобщим установившимся сужденьям, и если так

кажется всем, - это для нас доказательство истины. Например, существо-

ванье богов выводится, среди прочего, и из того, что мнение это вложено

во всех людей и нет племени, до того чуждого всех законов и обычаев,

чтобы не верить в каких-нибудь богов. Когда мы рассуждаем о бессмертии

души, немалое подспорье для нас - единодушие людей, либо страшащихся

обитателей преисподней, либо их почитающих. И я воспользуюсь всеобщим

убеждением: ты не найдешь никого, кто не считал бы, что и мудрость -

благо, и быть мудрым - благо. (7) Однако я не буду, по обычаю побежден-

ных, взывать к толпе: начну сражаться собственным оружием.

Если что-то прилагается к чему-то, оно находится либо вне, либо внут-

ри того, к чему приложено. Если оно внутри, - значит, оно столь же те-

лесно, как и то, к чему приложено. Ничто не может быть приложено - и не

прикасаться, а что прикасается, то телесно. Если оно вне, то может и

расстаться с тем, к чему приложено; но что расстается, то обладает дви-

жением, а что обладает движением, то телесно. (8) Ты надеешься, что я

скажу: бег и бежать - одно и то же, так же как тепло и быть теплым, свет

и светить. Нет, я согласен, что это - вещи разные, но при этом - одного

рода. Если здоровье принадлежит к вещам безразличным, то и быть здоровым

- также. Если к ним же принадлежит красота, то и быть красивым - также.

Если справедливость - благо, то и быть справедливым - благо. Если бесс-

тыдство - зло, то и быть бесстыдным - зло; тут, клянусь тебе, все точно

так же, как с близорукостью: если она - зло, то и быть близоруким - зло.

Одно - так и знай! - не может быть без другого. Кто мудр, тот обладает

мудростью; кто обладает мудростью, тот мудр. И не . может быть сомнений,

что каково одно, таково и другое, - настолько, что многие считают и то и

другое одним. (9) Но лучше разберем вот что: поскольку всё есть или бла-

го, или зло, или вещи безразличные, то что же такое "быть мудрым"? Что

это благо - отрицают; что это зло - нельзя и подумать; значит, остается

безразличное. Но мы называем "безразличным" или "промежуточным" то, что

может достаться и хорошему, и дурному человеку: например, деньги, красо-

ту, знатность. А быть мудрым может только человек добра: значит, быть

мудрым к разряду вещей безразличных не принадлежит. Но и злом не может

быть то, что никогда не достается на долю злым; значит, быть мудрым -

благо. Чего нет ни у кого, кроме людей добра, то благо; мудрыми бывают

только люди добра, и, значит, это благо. - (10) "Но это лишь прилагается

к мудрости". - То, что ты называешь "быть мудрым", порождается ли муд-

ростью или порождает ее? Порождает ли, порождается ли, - все равно оно

телесно: ведь тело и то, что производит что-нибудь само, и то, что

чем-нибудь производится. А если так, то быть мудрым - благо, потому что

для этого ему не хватало только одного: телесности. (11) Перипатетики

считают так: быть мудрым - это то же самое, что мудрость, ибо одно без

другого не бывает. Неужели, по-твоему, есть мудрые кроме тех, кто обла-

дает мудростью? И не всякий ли, кто мудр, обладает, по-твоему, муд-

ростью? (12) Старые диалектики разделяли эти вещи, и от них такое разде-

ление пришло к стоикам. Я скажу, как у них получалось. Поле - это одно,

а владеть полем - другое; и разве не так, если второе касается не поля,

а его владельца? Точно так же мудрость это одно, а быть мудрым - другое.

Я думаю, ты согласишься: тот, кто владеет, и то, чем владеют, - вещи

разные; так и тут: владеют мудростью, а владеет мудрый. Мудрость есть

наука жить и, стало быть, совершенство мысли, достигшей наивысшего и на-

илучшего. Что такое "быть мудрым"? Я не могу сказать: "Совершенство мыс-

ли", - нет, это то, что дается на долю обладателю совершенной мысли.

Итак, благомыслие - это одно, а быть благомыслящим - другое.

- (13) "Есть тела разной природы: например, вот это - человек, это -

конь; за ними следуют движения души, содержащие сведения о телах. В та-

ких движениях есть нечто самостоятельное, отдельное от тел. Например: я

вижу гуляющего Катона; чувства показывают мне это, душа им верит. То, на

что обращены и глаза, и душа, - тело. Но потом я говорю: "Катон гуляет",

- и то, что я говорю, бестелесно. Это - некое сведенье о теле, которое

одни называют "высказыванием", другие - "известьем", третьи - "речью".

Так же, говоря "мудрость", мы имеем в виду нечто телесное; а говоря "он

мудр", мы высказываем нечто о теле. Но ведь далеко не одно и то же -

сказать "он" и сказать о нем". - (14) Допустим покамест, что не одно и

то же (я ведь еще не высказываю своего мнения). Разве это мешает и дру-

гому быть другим, но благом? Немного раньше говорилось, что поле - одно,

а владеть полем - другое. Правильно: владеющий принадлежит к одной при-

роде, владенье - к другой, владеет человек, владение его - земля. Но у

нас речь о другом: тут и владеющий мудростью, и она сама - одной приро-

ды. (15) Там владенье - одно, владетель - другое, а здесь и владетель и

владенье нераздельны. Полем владеют по праву, мудростью - от природы,

поле может быть отчуждено и передано другому, мудрость неразлучна с вла-

деющим. Нельзя сравнивать вещи столь несхожие. Я начал было говорить,

что предметы могут быть разными, но оба тем не менее - блага. Например,

мудрость и мудрец - не одно и то же, но ты согласишься, что и то, и дру-

гое - блага. И как ничто не мешает мудрости быть благом, а обладателю

мудрости - благим, так же ничто не помешает быть благом и мудрости, и

обладанию мудростью; а обладать мудростью - это и есть быть мудрым. (16)

Я для того и хочу достичь мудрости, чтобы быть мудрым. Так что же, разве

не благо то, без чего нет и другого блага? Ведь вы наверняка говорите,

что мудрость, которая дается не для применения к жизни, не нужна. А что

такое применять мудрость? Быть мудрым! Это в ней самое драгоценное, без

этого она становится лишней. Если пытка - зло, то и быть под пыткой -

зло; это настолько неоспоримо, что если отвергнуть второе, то и первое

не будет злом. Мудрость есть совершенство мысли, быть мудрым - значит

применять к жизни совершенство мысли. Но может ли не быть благом приме-

ненье того, что без применения само перестает быть благом? (17) Я спрошу

тебя, надо ли стремиться к мудрости. Ты скажешь, что непременно. Я спро-

шу, надо ли стремиться применить мудрость к жизни. Ты согласишься и ска-

жешь, что если тебе запретят это, мудрость тебе не нужна. А то, к чему

должно непременно стремиться, есть благо. Быть мудрым - значит применять

мудрость к жизни; так, говорить речь значит пользоваться красноречием,

видеть значит пользоваться глазами; выходит, и быть мудрым - значит

пользоваться мудростью. К этому должно непременно стремиться; значит,

следует непременно быть мудрым, а что следует непременно, то благо.

(18) Я давно уже ругаю себя за то, что подражаю людям, которых обви-

няю, и трачу слова, доказывая очевидное. Кто может сомневаться, что если

жара - зло, то и томиться от жары - зло, если мороз - зло, то и мерзнуть

- зло, если жизнь - благо, то и жить - благо? Все это говорится вокруг

да около мудрости и к ней непричастно, нам же должно оставаться в ее

пределах. (19) Даже если захочется отлучиться, в ней хватит простора и

для дальних странствий. Будем исследовать природу богов, и первичные ве-

щества светил2, и разнообразные пути звезд; будем доискиваться, направ-

ляются ли все наши движенья их движеньями, оттуда ли приходит побуждаю-

щая сила ко всем телам и душам, связано ли непреложным законом даже име-

нуемое случайным, поистине ли в обращениях мира ничего неожиданного, ни-

чего нарушающего порядок не происходит. Пусть это далеко от улучшения

нравов, но возвышает душу и приближает ее к величию изучаемых предметов.

А то, о чем я рассуждал прежде, умаляет и унижает душу, при этом, вопре-

ки твоему мнению, не изощряя, а ослабляя ее. (20) Опомнитесь! Зачем рас-

точать старанья, столь .необходимые для другого, более важного и прек-

расного, на вещи, может быть, и не ложные, но наверняка бесполезные? Ка-

кая мне польза знать, вправду ли мудрость - одно, а быть мудрым - дру-

гое? Какая мне польза знать, что одно из них - благо? Что же, наберусь

дерзости, брошу жребий, загадав желанье, - и пусть тебе выпадет муд-

рость, а мне - быть мудрым! Ни ты, ни я не в проигрыше.

(21) Лучше покажи мне дорогу, по которой приходят к мудрости. Скажи,

чего я должен избегать, чего искать; какие занятия укрепят мне нестойкую

душу; как мне справиться с обилием зол; как отразить те беды, что врыва-

ются ко мне, и те, на которые я сам нарвался. Научи меня, как переносить

тяготы, самому не застонав, и счастье, никого не заставив стонать, как

не ждать последнего и неизбежного предела жизни, а бежать из нее по

собственному решению. (22) По-моему, самое постыдное - это звать к себе

смерть. Если ты хочешь жить, зачем звать ее? а если не хочешь, зачем

просить у богов того, что дано тебе от рождения? Ведь установлено, что

когда-нибудь ты умрешь и против воли; добровольная смерть - в твоих ру-

ках. Одно для тебя неизбежно, другое дозволено. (23) На этих днях я про-

читал у одного, впрочем, красноречивого человека такое, право же, позор-

ное вступление: "О если бы мне умереть скорее!" Безум ный! Ты просишь

того, что всегда при тебе. "О если бы мне умереть скорее!" Ты, может

быть, до старости дожил, восклицая так, - а что стояло у тебя на пути?

что тебя держало? Уходи, когда заблагорассудится! Выбери любую часть

природы и прикажи ей открыть перед тобою выход. Есть три стихии, которы-

ми управляется этот мир: вода, земля, воздух, - все они и источники жиз-

ни, и пути к смерти! (24) "О, если бы мне умереть скорее!" Что ты назы-

ваешь "скорее"? На какой день назначаешь срок? Он может прийти раньше,

чем ты желаешь! Слова эти - человека, слабого душой, проклятьем своим он

ищет жалости. Кто желает себе смерти, тот умирать не хочет. У богов про-

си жизни и здоровья; а решишь умереть, - так в том и будет тебе прок от

смерти, что перестанешь себе ее желать.

(25) Вот чем следует заниматься, мой Луцилий, вот чем образовывать

душу! Это и есть мудрость, это и значит быть мудрым, - а не пустыми и

мелочными рассуждениями упражнять ненужное хитроумие! Столько вопросов

задала тебе фортуна, а ты, не решив их, занялся умствованьем! Глупо, ус-

лышав сигнал к бою, размахивать мечом в воздухе. Брось потешное оружье -

пора взяться за то, которым решается бой. Скажи, как добиться, чтобы ду-

шу не смущали ни печаль, ни ужас, чтобы сбросить бремя тайных вожделе-

ний. Будем делать дело! - (26) "Мудрость - благо, быть мудрым - не бла-

го". Так мы и добьемся, что нам откажут в мудрости, что все наши занятия

будут высмеяны, ибо предмет их никому не нужен.

А что бы ты сказал, узнав, что есть и такой вопрос: "Благо ли будущая

мудрость?" - Да разве можно хотя бы подумать, будто закрома предчувству-

ют будущий урожай, а детство постигает силу и крепость будущей юности?

Покуда мы больны, нам бесполезно будущее здоровье, и не восстановит сил

после бега и борьбы отдых, который начнется через много месяцев. (27)

Кто не знает, что предстоящее в будущем потому и не благо, что оно лишь

будет? Ведь благо непременно должно приносить пользу, а полезным может

быть лишь насущное. Если что бесполезно, то оно и не благо; если полез-

но, оно в настоящем. Я - будущий мудрец; вот когда я им стану, это и бу-

дет благом, но не раньше. Сперва должно быть нечто, а уж оно будет таким

или иным. (28) Как может быть, скажи, благом то, чего еще нет? А если я

скажу тебе "это будет", - нужно ли тебе дальше доказывать, что этого

нет? Что приходит, то еще неизвестно, придет ли. Наступит весна, - но я

знаю, что сейчас зима; наступит лето, - но я знаю, что лета еще нет.

"Это будет" - вот лучшее свидетельство тому, что этого нет. (29) Я наде-

юсь стать мудрым; но пока что я не мудр; обладай я этим благом, я изба-

вился бы от этого зла. В будущем я стану мудрым; из этого тебе можно по-

нять, что я еще не мудр. Я не могу быть сразу и при будущем благе, и при

нынешнем зле. Они вместе не сходятся, и не бывает у одного человека и

блага, и зла.

(30) Оставим затейливые пустяки и поспешим к тому, что подаст нам по-

мощь. Никто, торопясь позвать повитуху к рожающей дочери, не станет чи-

тать распоряженье об играх и их распорядок; никто, когда бежит на пожар

собственного дома, не станет смотреть на игральную доску, чтобы узнать,

как освободится взятый в плен камешек3. (31) А тебе, клянусь, со всех

сторон приходят вести и о горящем доме, и о детях в опасности, и о роди-

не в осаде, и о расхищаемом добре; прибавь еще землетрясения, кораблек-

рушенья и все, что только может нас пугать. И посреди всего этого у тебя

хватает времени заниматься вещами, годными только для удовольствия души?

Ты исследуешь, что такое мудрость и что такое быть мудрым? Тяжелая скала

висит у тебя над головой, а ты вяжешь и распутываешь узлы? (32) Не так

щедро и милостиво отпустила нам время природа, чтобы мы могли тратить

его впустую! Взгляни, как много теряют даже самые усердные: часть его

отнимает собственное нездоровье и нездоровье близких, часть - неизбежные

дела и дела государственные; часть жизни уделяем мы сну. Что пользы тра-

тить понапрасну большую долю этого времени, такого короткого, и быстро-

течного, и уносящего нас? (33) Не забудь еще, что душа легче привыкает

забавлять себя, нежели лечить, и превращает в забаву философию - свое

лекарство. Я не знаю, в чем разница между мудростью и "быть мудрым", -

знаю, что для меня неважно, знаю я это или нет. Скажи мне, разве я стану

мудрым от того, что усвою эту разницу? Почему ты стараешься занять меня

словами о мудрости и не допускаешь до мудрых дел? Сделай меня храбрее,

сделай увереннее, сделай равным фортуне, сделай выше нее! В моих силах

стать выше, если к этому будет устремлено все, чему я учусь. Будь здо-

ров.

Письмо CXVIII

Сенека приветствует Луцилия!

(1) Ты требуешь, чтобы я писал чаще. Подведем-ка счет, - несостоя-

тельным окажешься ты. Мы уславливались, что твои письма будут первыми -

ты пишешь, я отвечаю. Но не буду прижимист: я ведь знаю, что тебе можно

поверить в долг, и все дам досрочно. При этом я не буду поступать как

Цицерон, человек весьма красноречивый, который велел Аттику1, "даже если

не о чем будет говорить, писать все, что взбредет на ум". (2) Мне всегда

будет о чем писать, хоть я и не стану заниматься вещами, которыми запол-

няет свои письма Цицерон: кто выступил притязателем на должность и хло-

почет о выборах, кто борется своими силами, кто чужими руками, кто домо-

гается консульства, полагаясь на Цезаря, на Помпея, на свою ловкость2;

какой несговорчивый ростовщик - Цецилий, от которого даже близкие не по-

лучат ни гроша иначе как из двенадцати процентов. Лучше заниматься свои-

ми, а не чужими пороками, разобраться в себе и посмотреть, как много

есть вещей, на которые мы притязаем, но не можем собрать голосов. (3)

Вот что самое благородное, мой Луцилий, вот в чем безмятежность и свобо-

да: ничего не домогаться, а миновать площадь, где фортуна ведет выборы.

Неужели, по-твоему, не приятно, - когда трибы созваны, когда притязатели

на должность трепещут от неизвестности на своих возвышеньях и один обе-

щает деньги, другой действует через посредника, третий покрывает поцелу-

ями руки, до которых он, будучи избран, и дотронуться не захочет, и все

в оцепенении ждут крика глашатая3, - стоять в стороне и смотреть на это

торжище, ничего не покупая и не продавая? (4) А насколько больше радость

того, кто спокойно взирает не на консульские и не на преторские выборы,

а на те великие, на которых одни хлопочут о годичных должностях, другие

- о пожизненной власти, третьи - об удачном завершенье войны и триумфе,

четвертые - о богатствах, те - о женитьбе, о детях, эти - о своем здо-

ровье и о здоровье близких. Сколь великой будет душа того, кто один ни-

чего не станет домогаться, никого не захочет умолять и скажет: "Что мне

до тебя, фортуна! Я не дам тебе власти надо мною. Я знаю, у тебя Катонов

проваливают, а избирают Ватиниев4, - и я ни о чем не прошу!" Вот что

значит взять фортуну в свои руки. (5) Вот о чем мы можем писать друг

другу, не боясь исчерпать этот предмет, - меж тем как на нас с беспо-

койством смотрят тысячи людей, которые, чтобы добыть что-нибудь себе же

на погибель, попадают из одной беды в другую и гонятся за тем и за дру-

гим, чтобы вскоре от него же бежать или им погнушаться. (6) Кто, достиг-

ши, довольствовался тем, что представлялось ему покрывающим с избытком

все желанья? Счастье, вопреки общему мнению, не жадно, а слишком ничтож-

но, чтобы кого-нибудь насытить. Тебе кажется высоким то, от чего ты да-

леко, а взойди наверх - и оно окажется низким. Пусть я буду лжецом, если

тебе и тогда не захочется взойти выше: то, что ты считал вершиной, -

только ступенька. (7) От незнания истины плохо всем. Люди мчатся, словно

вдогонку за благами, обманутые слухами, а потом, достигнув и немало

выстрадав, видят, что достигнутое ими или дурно, или тщетно, или меньше,

чем они надеялись; а немалая часть людей дивится обманчивым издалека ве-

щам, и большое кажется толпе благом.

(8) Чтобы такое не случилось и с нами, исследуем, что есть благо. Его

толкуют по-разному: один определяет его так, другой говорит о нем иначе.

Некоторые дают такое определенье: "Благо есть то, что привлекает души,

что зовет их к себе" На это сразу же возражают: а что, если оно зовет

души им на погибель? Ведь ты знаешь, как много зол выглядит соблазни-

тельно. Правда и правдоподобье отличаются друг от друга. Благо же непре-

менно сочетается с правдой: что не истинно, то не благо; а что привлека-

ет и заманивает, то правдоподобно, оно подкрадывается, подзадоривает,

влечет. (9) Другие давали такое определенье: "Благо - это то, что зас-

тавляет желать себя, вызывает в душе сильное стремленье к себе". - И на

это можно возразить так же: сильное стремленье вызывает в душе многое, к

чему стремятся себе на горе. Лучшее определение дают те, что говорят:

"Благо - это то, что вызывает в душе стремленье к себе, согласное с при-

родой, и только потому заслуживает, чтобы его домогались". Что заслужи-

вает домогательства, то честно, ибо и стремленье к нему совершенно. (10)

Но тут сам предмет напоминает мне, что уместно будет сказать о различии

между благом и честностью. У них есть нечто единое и неразделимое: нет

блага, в котором не было бы доли честности, и что честно, то всегда бла-

го. А в чем же различие? Честность есть совершенное благо, завершающее

собою блаженство жизни, благо, через причастность которому и все прочее

становится благом. (11) Вот что я имею в виду: военная служба, например,

или начальство над легионом, или право вершить суд - все это и не благо

и не зло. Но когда обязанности эти исполняются честно, они становятся

благами, переходят из разряда вещей безразличных в разряд благ. Благо

Blog

Луций Анней Сенека нравственные письма к луцилию