Geum.ru

Учебное пособие. Это особый тип книги: он призван тебе пособить, помочь освоить новую для тебя научную дисциплину ­философию науки.

Вид материалаУчебное пособие

Содержание


Природа и свойства научного знания
Предсказательность и прогностичность
Регулятивы научного исследования.
Подобный материал:
1   ...   6   7   8   9   10   11   12   13   14
^

Природа и свойства научного знания


Научное миропонимание возникло и формировалось в рамках философского способа осмысления бытия, отвечающего потребностям реальной жизни. Философский образ мышления эпохи античности превращает «рецептурную», прикладную древневосточную преднауку в теоретическую систему. Она становится логически обоснованным доказательным способом рационального исследования, открывающим за предметной средой мир сущностных связей и принципов их организации.

Уже на этапе своего становления наука обретает характерные для нее свойства, отличающие ее от других форм познавательной деятельности: а) идеализированный объект; б) понятийно-категориальный аппарат (язык науки); в) логический способ обоснования и аргументации; г) строгая доказательность; д) идеализация и абстрагирование; е) дедуктивность; ж) поиск причин, основания бытия и логика исследования; з) системность и структурированность организации знаний; и) систематизированность и классификация наук по предмету и способу исследования; к) единство онтологических, гносеологических, мировоззренческих и философско-методологических оснований исследования.

Экспериментально-математическое естествознание Нового времени(XVII–XIX вв.) направлено на познание естественных объективных процессов. Формируется новый стиль мышления, характер и способы познавательной деятельности.

Непреложным требованием научного знания становится: а) исследование и объяснение природы; б)ориентация на объективность знания; в)системно-структурная и логическая организация знания по принципам открываемых естественных (физических) и математических законов; г)разработка и рациональное обоснование метода (индукции и дедукции) как средства и способа исследования; д) актуализация экспериментального метода, внедрение в науку метода идеального (мысленного) эксперимента; е) рационально-дедуктивное моделирование реальности; ж) утверждение нормативных требований научности: ясность, отчетливость, очевидность, достоверность - строить в «человеческом разуме образец мира таким, каков он оказывается». (Ф. Бэкон). Наука этого времени характеризуется современниками как «созерцание истины».

Ранний позитивизм XIX века (О. Конт, Дж. Милль) отходит от традиции понимания науки как «образца мира» и выдвигает концепцию «положительного знания» как системы понятий (несколько позже, как системы высказываний), логически сводимых к чувственным данным – ощущениям, восприятиям. «Наука в таком случае, – как критически оценивает данную позицию К. Поппер, – …это систематическое представление наших непосредственных убеждений» (Поппер К. Логика и рост научного знания. М. 1983. С. 126). Радикальным положением такой позиции является разграничение науки и метафизики в ее классическом понимании, провозглашаемой позитивистами «псевдонаукой». Критерием разграничения и подтверждения «достоверности знания» декларируется принцип «верифицируемости».

К. Поппер отвергает понимание науки как «достоверного» или «завершенного» знания и рассматривает её как процесс, но впадает в другую крайность. По мнению основатель критического рационализма, «наша наука не есть знание (episteme): она никогда не может претендовать на достижение истины… Мы не знаем ─ мы можем только предполагать. И наши предположения направляются ненаучной, метафизической (хотя биологически объяснимой) верой в существование законов и регулярностей, которые мы можем обнаружить, открыть» (там же. С. 226.)

Подобная релятивистская интерпретация науки оправдывается тем, что за отрицанием достоверного знания стоит, по утверждению Поппера, утверждение стремления к знанию и поиск истины как наиболее сильных мотивов научного исследования. Радикальность такого рода взглядов «нейтрализуется» (но не снимается) получившим широкое распространение конвенционализмом, с позиции которого наука (в частности, теоретическое естествознание) ─ это логическая конструкция, плод произвольных соглашений на принципах удобства и простоты. Даже фундаментальные основания науки ─ «законы природы» ─ конвенционалисты, объявляют произвольными «изобретениями» и соглашениями. Они отказывают науке в объективности и подлинной истинности ее содержания. Но с их подачи идея конструкции и соглашения внедряется в интеллектуальную мысль (в большинстве случаев необоснованно, с примесью крайнего субъективизма).

Различие подходов к пониманию сущности науки говорит о том, что научное познание – это сложно структурированный процесс, развитие которого обусловлено не только неисчерпаемостью объективной реальности, усложнением проблем и способов их решения, но и неоднозначностью духовной и практической деятельности человека. Объяснение феномена науки изобилует разноаспектностью, подчеркиванием приоритета как тех свойств, которые соответствуют природе научного знания, так зачастую и тех, которые отвечают парадигмальной, мировоззренческой, психологической, либо социальной установке исследователя в ущерб научной объективности. Однако заложенная еще античностью традиция понимания науки ориентирует ее на рациональное постижение мира в его всеобщности и необходимости.

Отечественная философия науки продолжает исторические традиции осмысления науки как способа достижения объективной истины. Такой подход выдержал проверку временем: «Наука ─ особый вид познавательной деятельности, направленный на выработку объективных, системно организованных и обоснованных знаний о мире … Наука ставит своей целью выявить законы, в соответствии с которыми объекты могут преобразовываться в человеческой деятельности.». (Степин В.С. Новейший философский словарь. Минск. 2003. С. 661).

Исторически научное знание формировалось как процесс адекватного постижения мира, с естественной необходимостью вызванный к жизни всем опытом познавательной и практической деятельности. Природу научного знания составляет не субъективное мироощущение, а глубина постижения законов и принципов объективного мира, его сущностных оснований, структурной организации, динамики развития, органического единства материальной и духовной сфер бытия. Наука ─ система и способ познавательной деятельности, основанием которой являются принципы и законы объективного мира. В своей динамической сущности это – исторически развивающийся и постоянно усложняющийся процесс духовного освоения реальности. Его специфику характеризует: а) объектно-предметная направленность; б) рациональный способ и творческий характер познавательной деятельности; в) понятийно- категориальный аппарат (язык науки); г) научная нормативность (регулятивность), выработанная историческим опытом исследования; д) стремление к достижению истины; е) методологическая обоснованность на базе фундаментальных принципов и законов; ж) проверяемость и подтверждаемость практикой.

По источнику, способу своего возникновения и развития, по целям и требованиям человеческого познания и практики наука отличается объективностью отражения реального мира. Природа научного знания определяется его объектом и соответствующим ему способом исследования. Объект науки ─ реальный мир во всех его проявлениях. Но сущностную специфику науки, отличающую ее от всех других форм постижения мира, определяет предмет непосредственной (и в то же время стратегической) направленности научных поисков ─ объективные законы. Объективный мир, его принципы и законы ─ источник знания, то основание, на котором базируется содержание науки, способ ее организации, логика исследований, динамика развития. Именно объективность является важнейшим свойством знания, обусловливающим не только его научный статус, но и способ реализации, каким является прежде всего рациональность.

Изначально рациональность трактовалась как истинное и достоверное знание, в силу чего она становилась способом миропонимания, проникновения в сущность и потому полагалась как основание и обоснование набирающего силу теоретического знания. В период становления опытной науки (XVII-XVIII вв.) она была провозглашена методом, понимаемым не просто как средство или логический прием, а как способ научного (прежде всего математического и естественнонаучного) мышления. Считается, что научная рациональность берет начало от времен Декарта. Примечательным является возрождение античного принципа тождественности бытия и разума, рассматриваемого как объективирование знания с позиции принципов и законов механистической онтологии.

В кантовском рационализме в силу признания априорности разума снимается проблема онтологизации разумных начал, но впервые за всю историю рационализма провозглашается имманентная активность разума с обоснованием его регулятивов, синтетических основоположений, правил, единства принципов, субъективных законов управления. Новый подход был чрезвычайно важным для понимания деятельной, эвристической, прогностической природы научного знания.

Постановка проблемы регулятивов рациональности, как и идея саморазвития разума в последующем либо не была воспринята, либо односторонне истолкована со ссылкой на идеализм, агностицизм и априоризм. Но и абсолютизация объективных начал разумной деятельности, в равной степени как и субъективной ее стороны, не объясняет исчерпывающим образом ее сущности и механизма.

Сначала гегелевская диалектическая логика, а впоследствии материалистическая диалектика дали обоснование стратегии научного рационального поиска и выявили ее главный методологический принцип – диалектика всеобщей связи. Как заметил Гегель, «диалектика составляет природу самого мышления… Как бы упорен ни был рассудок в своем стремлении отвергнуть диалектику, ее все же отнюдь нельзя рассматривать как существующую только для философского сознания, ибо то, о чем в ней идет речь, мы уже находим также и в каждом обыденном сознании и во всеобщем опыте. Все, что нас окружает, может быть рассматриваемо как образец диалектики». (Гегель. Наука логики// Соч. М.-Л. 1929. С.137).

Современным рационализмом (преимущественно позитивистского толка) диалектика как методология научного исследования в расчет не принимается. При этом исследователи берут на себя «обязательства» свести подлинную природу, структуру, динамику научного знания к проблеме рационального. Такая постановка задачи выглядит совершенно естественной, ибо без обоснования «рационального» обращение к науке теряет смысл. Но, отказавшись от традиций «философского рационализма», современный рационализм использует … методологию «метафизики» (так вслед за Гегелем сегодня называют всю предшествующую философию) если не в содержательно-смысловом, то в формально-логическом смысле, заимствуя регулятивные основания как отдельных теоретических построений, мыслительных схем, так и целостных систем. Речь идет о самой постановке традиционных проблем: основания науки, принципы и законы, структурность, динамика, концептуальность, понятийный аппарат, критерии и идеалы.

Рациональное – тип и способ мыслительной деятельности, направленные на выявление и осмысление сущностных оснований реальности. В структуре научного знания рациональное является важнейшим способом теоретического исследования. Именно рациональный способ познания раскрывает сущность объективных процессов в их всеобщности и необходимости, без чего невозможно построение и обоснование научного знания, как структурированной, и одновременно динамично развивающейся системы.

Однако существует толкование рационального как априорной формы вне ее объективных оснований. Можно ли объяснить рациональность науки, игнорируя ее объективную обусловленность? Конечно, в науке не все однозначно, здесь нет своей «стрелы времени», о чем сегодня наглядно свидетельствуют разнообразие и многообразие образов самой реальности. Но рациональное в науке исторически сформировалось как преимущественно объективно ориентированная рефлексия сущностных оснований бытия. Думается, что подлинная рациональность начинается с милетской «субстанции», гераклитовского «Логоса», платоновской «идеи» и аристотелевских «принципов», а ее апофеозом стало «мыслящее» – «әpisteme» – знание с логотипом «Наука».

Наука не может претендовать на универсальность, истинность, объективность (в сегодняшней эпистемологии по аналогии с кантовской гносеологией распространено понятие «общезначимость»), если ее содержание ограничено сферой субъективного или находится в абсолютной зависимости от него. В противном случае доминирует позиция: «наука не мыслит», «наука иррациональна»…. Австрийский исследователь Хаммер использует понятие «объективная рациональность» применительно к вероучению наряду с понятиями «субъективная рациональность», «сверхрациональное доверие», утверждая: «В религии выше всякой содержательности стоит «необходимый для нее» разум доверия». (Цит. по ст.: Богомолов А.С. Наука и иные формы рациональности// Вопросы философии. 1979. №4. С. 11).

Проблема объективного содержания научного знания имеет принципиальное значение. От ее решения в значительной степени зависит истинность, а следовательно, и значимость науки для дальнейших исследований и их практической реализации. Силой разума (ratio) человек открывает объективные законы реального мира, которые становятся фундаментом науки, логикой ее исследования и дальнейшего развития. По мере углубления в сущность бытия происходит становление новых систем научного знания, новых наук. Динамика науки XX века, подготовленная всем предшествующим ходом развития человеческой мысли, вызвала к жизни неклассическую физику, кибернетику, бионику, синергетику… Но ни наращивание темпов научных исследований, ни расширение их диапазона не умаляют роли фундаментальных принципов и законов, которые составляют основу концептуальных построений и науки в целом.

Сегодня возрождается концепция конструктивизма, согласно которой законы – не объективные процессы, а рациональные конструкции.

История науки подобное уже проходила. В кантовской гносеологии понятия разума предписывают законы природе. Но позиция Канта может быть оправдана тем, что понятия в его модели суть не механические, искусственно созданные конструкции, а имманентное порождение разума как следствие его действенности. Основой кантовской концепции является обоснование активности, творческой силы разума. Несмотря на субъективизм, концепция, несомненно, имеет рациональное зерно в выявлении механизма эвристической потенции научного знания, в обосновании его регулятивов. Конструктивизм же в его крайних проявлениях выхолащивает объективную содержательность науки, лишает её фундаментального основания и превращает в «анархическую эпистемологию» Фейерабенда. Наука превращается в некую конструкцию, в основании которой лежат те или иные предпочтения исследователя.

За многочисленными толкованиями рациональности и формами ее проявления (научная, религиозная, идеалистическая, герменевтическая, экзистенциальная…) следует видеть ту сущностную основу, которая составляет подлинный фундамент содержания науки, ее понятийно-категориального аппарата, логики исследования, структурного построения, функциональности, творческой действенности, практической и гуманистической ценности.

На уровне научного познания именно рациональное является способом постижения скрытой от непосредственного видения и эмпирического знания сущности, системно-структурной сложности, причинных и вероятностных связей, законов и закономерных тенденций, если только это познание претендует на истинность, строгость, доказательность. Система научных знаний заключает в себе логику отраженных связей объективного мира, их системного синтеза, которая, в свою очередь, становится логикой научного мышления, а законы – основанием и стратегией его творческого развития, итогом которого становятся новые теоретические модели, научные открытия, парадигмы.

Какую роль ни отводили бы интуиции в творческом научном процессе, какую модель ни предлагал бы рационалистический идеализм и тем более иррационализм, безобъектной, беспредметной, бессодержательной науки нет. Наука в широком смысле есть рациональный способ постижения объективного мира, включая и производную от него субъективную реальность.

Феноменология Гуссерля в попытке обоснования философии как «строгой науки» с позиции признания связи между объективным и субъективным справедливо направляет мысль на проблему сущности в явлении. Но объект, по Гуссерлю обнаруживает себя в интенциональном акте «встроенности» сознания в него, направленности сознания на переживание значения или смысла предмета. Существование предмета, объективного мира «выносится за скобки». Первый принцип так называемой феноменологической редукции – сознание должно быть очищено от суждений об объективном мире: «эпохе – воздержание от суждений» о реальном, хотя и признаваемом Гуссерлем мире. Гуссерль критикует «наивный натурализм» предпосылочного знания, характерный, по его мнению, для предшествующей философии, но оставляет за «строгой наукой» функцию описания. Идеал описания превалирует в феноменологии Гуссерля, несмотря на требование им аподиктически достоверного знания и на его концепцию философии «как строгой науки».

Однако наука не ограничивается описанием. Исследование в зависимости от его целей включает в себя наряду с описанием, объяснение на принципах «строгого обоснования», прогнозирование, инновационное моделирование, открытие нового. Описание ─ необходимый, но лишь начальный его этап.

В позитивизме (эмпириокритицизме) Маха описание характеризуется определенно как идеал. Но в толковании назначения описания как «построения фактов в мыслях» просматривается все-таки не идеал, а функциональный прием, в котором мысль выступает как «полное возмещение факта». В итоге описание, лишенное подлинной объективности, становится «идеалом» толкования произвольно сконструированной модели, в силу чего теряет свой изначальный смысл времен самоопределения наук, когда описание рассматривалось как способ экспериментального исследования непосредственно наблюдаемого объекта. Описание представляло собой прямую связь теории и опыта, исключающую субъективный фактор, роль экспериментатора в исследовании, влияние измерительных приборов, средств и условий проведения эксперимента. По существу оно было обобщением результатов опыта, отвечающим требованиям достоверности, ясности, отчетливости, обоснованности, доказательности.

С созданием квантовой механики изменились представления о природе, назначении описания и сущности его принципов. Изменилось толкование фундаментального принципа наблюдаемости. Требование наблюдаемости обогащается и дополняется принципами относительности (Эйнштейн), соотношения неопределенностей, принципом дополнительности (Н. Бор). В сферу исследования входит непосредственно ненаблюдаемый объект, а в предмет описания включаются вероятностные свойства как объективно присущее явлениям микромира (Фок В.А.). Фундаментальный принцип объективности сообразуется с субъективным фактором.

Описание приобретает более широкий смысл, чем только изложение опытных данных или описание наблюдаемых феноменов (позиция феноменализма). Оно рассматривается как: а) процесс экспериментального исследования на принципах научного познания; б) поиск и введение результативных принципов (Эйнштейн); в) метод исследования и способ построения эмпирической теории; г) идеал нормативных, регулирующих научное познание требований; д) эмпирическая теория, результат экспериментального исследования и соответствующих абстрактно-теоретических обобщений; е) основа (наряду с объяснением) построения научной картины мира.

Описание – эмпирический способ и этап научного исследования на базе наблюдения и экспериментальной деятельности. Но, как писал Эйнштейн: «познание не может расцвести из голой эмпирии» (Эйнштейн А. Собр. научн. трудов. М. 1967. Т.4. С 124). Требование научности не может ограничиваться функцией описания. Смысл научного поиска – в выявлении сущности, принципов, оснований реальности. Описание – предварительный необходимый шаг с его требованием адекватности, достоверности, соответствия, открывающий дверь в непознанное.

Следующий этап – объяснение, т.е. проникновение в сущность на основе выявления принципов, причин, оснований, связи единичного и общего, осознания необходимости и цели, сообразности с законом. С формальной точки зрения объяснение – познавательная процедура. Но объяснение стало методом, способом исследования, получившим широкое распространение в связи с фронтальным шествием научного познания, ставившего своей задачей уже на первых этапах становления естественных наук не только описание, но и объяснение природных явлений.

Попытки представить объяснение в виде схемы организации знания сводят научные познание к формально-логическим операциям. Но объяснение ─ прежде всего, смысловой, содержательный процесс, осмысление его сущностных связей на базе фундаментальных принципов и законов. В процессе объяснения выявляются и получают обоснование причинные, структурообразующие, функциональные связи, связи динамического роста, качественных изменений и радикальных преобразований. Объяснение опирается на описание, но оно «включает» объект в систему предшествующих, причинных, настоящих (обусловливающих) и прогностических (перспектив развития) связей. Диалектико-логическая, содержательно-смысловая динамика объяснения не исключает формально-логического способа организации научного знания, но не «позволяет» ему превращаться в абсолютный по значимости «законодательный» принцип.

Объяснению доступны все типы объектов. В настоящее время выделяют наблюдаемые, ненаблюдаемые, математические объекты, теоретические идеи, концепции, конструкции (модели). Сообразно с объектом и целью научного познания объяснение проявляет себя как способ, метод исследования, функция, идеал, теоретическая модель. В силу чего, его нельзя сводить к однозначному (внесущностному) установлению связи между явлениями и фактом (О. Конт), к механическому подведению факта под закон (Дж. Милль) или подменять объяснение описанием с имитацией объяснения (Э. Мах). Объяснение многофункционально, но его главная цель ─ достижение научной истины.

Объяснение ─ это процесс обоснования и развития научного знания, имеющий свои особенности и грани:

─ Основанием объяснения является объект направленности мыслительной деятельности, его сущностная определенность, система связей принципов и законов, обусловливающих его структуру и действие.

─ Способом организации познавательного действия становится система причинных и сущностных связей, являющихся принципом организации и функционирования объекта и соответственно логикой самого объяснительного процесса.

─ Объяснение является аналитическим способом обоснования знаний, опирающимся на принципы и законы, способом включения частнонаучных и общенаучных идей в систему научной картины мира.

─ Существенную роль в объяснении играет язык науки ─ понятия, символы, различного рода абстрагированные формы, имеющие глубинный смысл объяснительного принципа, вопреки представлениям о языке как об «интеллектуальном инструменте» познания (Дьюи).

─ Объяснение сконцентрировано на осмыслении сущностных, причинных связей, оснований, процессов и потому оно концептуально и методологически обосновано теоретическими законами. В этом смысле прав был О. Конт, утверждая, что объяснение есть установление связей, добавим, и способа связей.

─ Имеется некоторый опыт систематизации типов объяснения: причинное (генетическое), структурное, функциональное, целевое (телеологическое); по характеру и назначению объяснений: гипотетические, номологические, теоретические (Никитин Г.П.) и др.

Ранний позитивизм включил объяснение в методологию обоснования «положительной науки». Но проблема заключается в том, что эта методология исключает вопросы познания сущности мира как универсума, его субстанциальных оснований и подлинных причин. И хотя О. Конт заявляет о стремлении человеческого духа к познанию «действительных законов явлений», законы трактуются им как «неизменные отношения последовательности и подобия».

Развитие науки, расширение диапазона ее интересов и углубление в структурные и сущностные основания бытия требовали увеличения объяснительных возможностей науки. Да и само объяснение нуждалось в более существенной опоре, чем законы «последовательности» или логические конструкты. В мир науки входит квантовая механика, потеснившая описательные и объяснительные модели классической физики. В теоретических исследованиях утверждаются частнонаучные принципы неопределенности, соответствия, суперпозиции, дополнительности, синергетические принципы. Перед наукой стоит задача не столько описания и объяснения классических макроскопических объектов, сколько осмысления квантового состояния, вероятностных процессов. Поэтому укрепляется позиция объяснения как метода проникновения в сущность познаваемого, но ослабляется его позиция как идеала научного познания в позитивистском толковании. И произошло это, с одной стороны, в силу ситуации, которую можно охарактеризовать, сославшись на знаменитое изречение: «Чем больше я узнаю, тем меньше я знаю». Человеческая мысль вошла в ту сферу, где любое объяснение может быть принято лишь в качестве более или менее убедительного допущения, в котором возможны коррелятивность, когерентность, конвенциональность позиций (возможны, но не абсолютны!).

Это говорит о том, что объяснение неоднозначно, оно не представляет собой механический или сугубо формально-логический процесс, а соответствует уровню и способу организации объекта, сохраняя при этом свою определенность как способ научного исследования. Объяснение отличают целенаправленность, логичность, обоснованная аргументированность, ориентированность на понимание и преемственность идей. В научном объяснении явно или скрытно всегда содержится эвристический (творческий) и прогностический (предсказательный) потенциал в силу того, что в его основании всегда содержатся фундаментальные принципы и законы. Нет научного знания без осмысления законов.

^ Предсказательность и прогностичность науки, как и ее творческий характер являются важнейшими сущностными и функциональными свойствами науки. Предсказательной силой науки обладают принципы и законы, составляющие фундамент научного знания. И частнонаучный, и общенаучный закон отражая существенную, необходимую связь, обладает предсказательными возможностями в сфере теоретической и практической деятельности. Диалектические универсальные законы, законы всеобщей связи и развития включают единичное и общее во всеобщность, обусловливая не только логику содержания и развития мысли, но и ее предсказательно-прогностические возможности.

Основанием научной предсказательности (способности к научному предвидению) и прогностичности (модели будущего) является: ─ объективность содержания знания, соответственно, адекватность (истинность) отражения, познавательного процесса; номологичность (законосообразность) мыслительного процесса, логичность исследования; ─ системно-структурная организация научного знания;

─ динамичность, относительная самостоятельность, творческий характер научных идей и теоретических моделей;

─ способность преодоления консерватизма, тенденций регресса, открытость критике;

─ органический синтез онтологических, гносеологических, методологических, мировоззренческих оснований исследования;

─ теоретическая и практическая востребованность; направленность на поиски нового.

Показателем предсказательности и прогностичности научного знания является его инновационность.

Проблема инновационности науки (а также производственно-экономической, технико-технологической сферы, сферы маркетинга и менеджмента) приобретает широкий резонанс в современных условиях ускорения темпов общественного развития. Инновация всегда предполагает создание нового. Развитие науки является по своей сути инновационным процессом.

В современных условиях инновационность науки приобретает более широкий смысл. Речь идет не только о новых идеях, открытиях и даже не только о появлении новых наук и научных систем, но и о внедрении инновационных моделей, технологий в сферу производства, экономики, управления, образования, в широкую социальную сферу. В обществе формируется единая инновационная сфера, предпологающая взаимосвязь науки, социальных средств, способов организации и внедрения научных достижений во все сферы жизни. Инновационность научного знания становится одним из важнейших факторов формирования информационного будущего человечества.

Наука как исследовательский процесс, как инновационная по своей природе система знаний, с необходимостью предполагает диалог. С одной стороны, он рассчитан на понимание, принятие научной истины субъектом, с другой ─ это совместное творчество, обсуждение, поиск, разработка новых идей, их распространение и претворение в жизнь. Любая теория, исследовательская программа или модель не может формироваться и реализовывать себя в абсолютной изоляции. Научное творчество ─ это еще и диалог с наукой прошлого, настоящего и ориентация на будущее. В этом смысле наука обладает свойством интерсубъективности, смысл которого в том, что научное знание – результат творческих учений субъектов науки различных эпох. Следствием является историческая преемственность научных знаний, их рост, развитие и возникновение качественно новых научных систем, проверка на истинность временем, коллективным разумом и общечеловеческой практикой. Знания становятся достоянием не только интеллектуального сообщества, но и всего человечества. В данном случае понятие интерсубъективности близко к понятию общезначимости.

Такое расширительное понимание интерсубъективности, отражающее динамику науки не совпадает с исходным его толкованием в феноменологии, экзистенциализме, хотя широкое обсуждение проблемы начали представители этих направлений. Правда акцент их исследований сделан на субъективной доминанте в ущерб объективности научного знания. Но интерсубъективность и объективность научного знания не исключают друг друга. Итальянский философ ХХ в. Агацци отметил: «Наука является одновременно и продуктом, и творцом истории», это исследование истины, «которое стремится к интерсубъективности и «объективности» (Агацци Э. Реализм в науке и историческая природа научного познания// Вопросы философии. 1980. №6. С.143).

Перечисленный ряд характерных для науки свойств выражает фундаментальное сущностное свойство, принцип и способ научного исследования – системность. Системность – это последовательность, упорядоченность, структурированность содержания знания, логическая обоснованность идей, концепций, органический синтез форм и методов исследования, эмпирического и теоретического уровней научного знания. Онтологическим основанием системности являются принципы системно-структурной организации мира и законы его развития. Гносеологическим- логика исследовательской деятельности. Научное знание в процессе развития и расширения своих возможностей приобретает системный характер как средство и способ постижения логики мира. Выдвижение идей, методологическое обоснование на принципах сущностных оснований, причинности, необходимости, связи единичного и общего, на основе эмпирических и теоретических принципов ─ подтверждаемости, простоты, соответствия и др. ─ превращают научные поиски в органически связанную систему.

Существует представление, что системность как методологический принцип впервые получает осознание в философии позитивизма в частности, в концепциях конвенционализма как принцип когерентности (согласованности).

Однако, методология обоснования системности была разработана значительно раньше ─ в немецкой классической философии. И. Кант свои рассуждения о механизмах познавательской деятельности и природе знания заключает выводом: «… систематичность познания, т.е. связь знаний согласно принципу».(Кант И. Критика чистого разума. М. 2007. С. 488). Таким общим принципом (кстати сказать, по существу принципом, творческого потенциала) стал принцип «синтетического единства». Синтез, по Канту, «согласно общему основанию единства» полагает «полноту» принципов, систему понятий (характерно, что понятия понимаются Кантом как принципы суждений ─ основания последующих знаний), синтез многообразного, объединяющий элементы знания в «определённое содержание». Существенно, что «связь многообразного», принцип и способ научного исследования ─ системность, ─ Кант толкует как действие, «акт самодеятельности рассудка», подтверждая ещё и ещё раз свою концепцию порождающей активности мыслительной деятельности, подтверждая творческую сущность принципа системности.

В учении последователя Канта Фихте научность фактически отождествляется с системностью по способу организации знания и его обоснования на исходном «достоверном принципе» ─ основоположении системы. И Кант, и Фихте характеризуют системность не как готовую застывшую схему, а как диалектический процесс формирования и развития научного знания, в котором нет места тривиальной однозначности.

Гегель выразил смысл принципа ещё более категорично: внесистемное размышление не содержит в себе ничего научного, это, скорее всего «субъективное умонастроение». Системность мышления не просто обусловлена принципом, а является логикой развивающихся понятий. При этом Гегель предупреждает: если логику понятий понимать как формальную логику, которую интересует только форма, как «мёртвое» «недейственное» вместилище мыслей, то знание этих форм было бы совершенно не нужным для истин описанием. Понятия же содержат в себе момент всеобщего, особенного и единичного. А всеобщее «обладает значением сути дела, существенного, внутреннего, истинного»(Гегель. Наука логики. М.-Л. 1929. С.48). Гегель разъясняет свою мысль на примере: животного как такового не существует, оно есть всеобщая природа единичных животных. Свойство быть животным ─ род как всеобщее, составляющее существенность определённого животного.

Выделение сущностных оснований, природу которых составляет всеобщее, развитие мышления по логике органичной связи единичного и всеобщего (например в физике: физическое тело — вещество — материя) является основополагающим требованием принципа системности научного знания. Это позволяет разнообразие и многообразие явлений мира ( или его определённой сферы) свести в целостную единую систему, дать объяснение на основе выявления их общей природы и отследить тенденцию изменений и перспективу развития.

Осмысление системности научного знания в рамках классической философской методологии даёт возможность избежать сведения системности к механическому подбору формальных оснований или принципов. В современных исследованиях системность получает обоснование в принципах частнонаучного знания, таких как принципы соответствия, инвариантности, подтверждаемости, непротиворечивости и т.д. Вопрос — в способах обоснования.

Н. Бор сформулировал принцип соответствия как принцип связи предыдущих теорий с последующими. Правота великого исследователя в том, что системность действительно полагает преемственность, которую следует понимать как единство знаний, логику, обоснование, связь, развитие (переход к новому на основе сохранения плодотворных идей предыдущего знания). Фундамент научного знания составляют законы, определяющие одновременно логику и тенденцию его роста.

Принцип системности научного знания имеет широкую сферу действия: 1)логика объективного содержание; 2) принципы и законы как основание логики содержания знания, его системно-структурной организации; 3) логика развивающегося понятийного мышления; 4) единство, органическая связь частнонаучных понятий и философских категорий в осмыслении внутренних связей, причин, сущности в познании явлений и процессов в системе общих и всеобщих связей;5) преемственность научных знаний.

В свое время Декарт заметил, научное знание — система, а не набор истин. Системность научного знания составляет не только основу логики научного исследования, но является принципом организации и развития научного знания, классификации и синтеза наук в единое учение о мире.

В организации и динамике научного знания значительную роль играют идеалы и нормы как регулятивы научного познания.

^ Регулятивы научного исследования.

Научное познание при всей его творческой динамичности и относительной самостоятельности ─ регулируемый процесс. Идеалы, нормы, стандарты исторически вырабатываются в процессе познавательной деятельности соответственно уровню научных достижений. Они служат установкой, требованием, ориентиром (регулятором) научных поисков, направленных на достижение главной цели науки - истины.

Строго говоря, следует различать идеалы науки как широкое понятие, охватывающее весь спектр требований, предъявляемых к науке и ее динамике, в том числе и социально-гуманистическую меру, меру этоса, и идеал научности, в основании которого лежат когнитивно-методологические процессы. Это не значит, что в этом случае исключается социальная ценностность и обусловленность регулятивов научного знания, ибо научное познание по своей природе и актуальности социально, оно рождено общественно-исторической деятельностью человечества и служит ему. Поэтому в многообразных определениях идеала различие, как правило, не носит принципиального характера. Исследователи выделяют ряд определений, в большей степени отвечающих природе идеала научной деятельности:

«Идеал научности – это некоторый исторически конкретный стандарт, критерий, эталон оценки, некий нормативный образец, принятый в научном сообществе и позитивно им оцениваемый… это некоторое субъективное представление членов научного сообщества о том, что приемлемо и что неприемлемо, что корректно и что некорректно, что обоснованно и что необоснованно, т.е. это некая совокупность установок, предпочтений, оценок, ожиданий, смысловых ориентаций, принятых определенной группой ученых и позволяющих им давать оценку результатов как своей деятельности, так и деятельности других ученых...» (Огурцов А.П. Институциализация идеалов научности// Идеалы и нормы научного исследования. Минск. 1981. С.67).

«Идеалы и нормы научного познания – совокупность определенных концептуальных, ценностных, методологических и иных установок, свойственных науке на каждом конкретно-историческом этапе ее развития. Их основная функция – организация и регуляция процесса научного исследования, ориентация на более эффективные пути, способы и формы достижения истинных результатов». (Кохановский В.П., Лешкевич Т.Г. и др. Основы философии науки. М.–Ростов-на-Дону. 2006. С.34).

Уже из приведенных определений видно, что сведены воедино стандарты, критерии, оценки, установки, ожидания. Это объясняется тем, что идеалы полифункциональны по своему предназначению, а главное, они выражают сложную природу знания как в его содержательно-смысловом, системно-структурном, так и в функциональном отношении. И все-таки из этого многообразия следует выбрать тот показатель, который с большей определенностью отвечает природе и назначению идеала, а по существу подойти к идеалу не с описательных позиций, а с позиции методологического обоснования. Опыт такого обоснования дает немецкая классическая философия.

И. Кант выстраивает методологию обоснования регулятивов познания на принципе необходимого абсолютного всеобщего единства. Если отталкиваться от той фундаментальной регулятивной роли в познавательной деятельности, которую Кант отводит принципу единства (безотносительно к его априорно-идеалистической нагруженности), то следует признать основательность кантовской методологии. В конечном итоге, человеческая мысль, весь широкий спектр научного знания по существу есть стремление объяснить всю нашу многообразную и разнообразную реальность из единых сущностных оснований, первопричин, принципов, ибо мир – это система всеобщего единства. Физика уже сделала шаг в этом направлении, установив единство поля и вещества. Современная физика стоит на пороге объединения всех четырех типов взаимодействий. Первым итогом является концепция электрослабых взаимодействий. В свое время Ньютон пытался вывести математическую формулу всеобщего единства. Но стратегию поиска научной мысли определила древнегреческая концепция субстанциальности мира, предельного, по выражению Ф. Бэкона, основания бытия.

В этих тысячелетних поисках подлинными регулятивами науки не позволяющими ей превратиться в псевдонауку или в хаос идей, являются принципы как основоположения и идеалы науки. Кант так и характеризует идеалы: «регулятивные принципы». Идеал разума «всегда должен основываться на определенных понятиях и служить правилом и прообразом для следования или оценки…, поэтому он мыслит предмет, который должен быть полностью определим по принципам». (Кант И. Критика чистого разума// Соч. М. 1964. Т.З. С.502-503).

Идеал «мыслит предмет» ─ как хорошо сказано! Он вводит единичное в мир всеобщего, единого, необходимого, ориентируя объяснение всего происходящего на выявление универсальных связей. Только в этом случае возможно «полное понятие вещи». Итак, идеал – это принцип, «основоположение о синтезе», «которое рассматривает всякую вещь еще в отношении ко всей сфере возможного». В этом кантовское предвидение прогностичности идеала как принципа научного познания. При этом речь идет о содержании, а не только о логической форме.

В широком смысле, идеал ─ концептуально-нормативная модель, основание которой составляют принципы исследования, определяющие способ и направление развития знания на определенном историческом этапе. Назначение идеала, как и всех регулятивов ─ ориентация на достижение истины, на стимулирование поискового, творческого характера научного знания, на синтез научных идей, видов, форм знания и философской методологии в целостную систему миропонимания и, в конечном итоге, на социальную, практическую деятельность.

Теоретическая фундаментальность, методологическая обоснованность, эвристическая определенность, а значит, и востребованность идеалов науки вырабатывались в процессе её исторического развития, и потому естественно многообразие и разнообразие идеалов по формам проявления, по степени проникновения в сущность, по значению и целевой установке. Опыт систематизации идеалов и норм в отечественной философии науки позволил выделить основные их формы: « 1) идеалы объяснения и описания; 2) идеалы доказательности и обоснованности знаний; 3) идеалы строения (организации) знаний». (Степин В.С. Структура и эволюция теоретических знаний// Природа научного знания. Минск.1979.С.208).

Выделяют следующие уровни идеалов и норм науки: а) общие для всякого научного исследования; б) исторически преходящие; в) регулятивы определенной отрасли науки.

Классификация идеалов совершенно необходима в связи с расширением сфер и ростом темпов развития научного знания, его гносеологической, методологической, практической, социальной востребованностью. Она позволяет ввести нормативно-регулятивную упорядоченность в динамику научного знания. Естественно, что речь идет не о его ограничении, а об оптимизации его понятийно-концептуального аппарата, выбора способа, средств и методов решения проблем, о методологическом обосновании, а значит, о повышении его эвристических и прогностических возможностей и результативности. Но, строго говоря, и сама классификация идеалов требует выявления прежде всего ее оснований, к числу которых относятся:

─ объектная направленность, содержательность, концептуальность, характерные для определенного уровня (эмпирический, теоретический) научного познания и его предметной направленности;

─ методологическая обоснованность (фундаментальность принципов, законов, постулатов);

─ логические (диалектические, формально-логические) принципы;

─ принципы системно-структурной организации;

─ функциональные возможности (описательные, объяснительные, доказательные и т.д. идеалы);

─ социально-ценностные, практически значимые основания;

─ эвристичность, прогностичность , инновационность идей, теорий, науки;

─ интерсубъективность теоретических моделей;

─ мировоззренческие основания.

Но эта проблема требует глубокого осмысления и усилий исследователей-методологов.

Идеал может выступать в качестве принципа, закона, системы правил, стандартов, установок, в форме новейшего открытия, научного обоснования, концептуальной идеи, теории, метода, способа исследования и организации знания, оказавших существенное влияние и определивших (а зачастую изменивших) ход развития науки.

На каждом историческом этапе идеалы становятся мерой научных достижений, определяющей стратегию и тактику научных исследований, пока новейшие исследования и открытия не приведут к изменению идеалов и не сформируются новые стандарты науки. Умозрительная наука античности сменилась наукой Нового времени – экспериментирующей, открывающей, изобретающей. Идеалы объективности, онтологического обоснования, лапласовской причинности классического естествознания сменились идеалами квантово-механического описания и объяснения, основанными на вероятностных законах, на принципах объектно-субъектного взаимодействия, дополнительности, относительности, соотношения неопределенностей, микроскопической причинности…

Природу идеала выражает прежде всего его объективное содержание. Идеал концентрирует в себе то главное, основополагающее, сущностно-необходимое, что составляет концептуальную основу научного знания, его эвристический потенциал и определяет стратегию развития науки - то главное, что является залогом научности.

Основоположением объекта, а значит и науки, являются принципы и законы. Эта позиция сегодня оценивается неоднозначно. Прошли времена Аристотеля, Канта, Гегеля, Маркса. На их место претендуют феноменология, экзистенциализм, позитивизм. В ранг общенаучного идеала возводятся идеалы частнонаучного, «внефилософского» знания, идеалы фактически отождествляются со средствами реализации научных идей: описание, объяснение, доказательство, верификация, фальсификация…. Но проблема идеала научного знания и его динамики – это, прежде всего философско-методологическая проблема. Именно философия, возникнув как способ теоретического, изначально рационального постижения бытия в его сущностных основаниях определяет стратегию развития знания – достижение истины. Не случайно среди первых философских проблем была проблема истины, а эпистемология в учениях Платона и Аристотеля выделится в систему научных знаний, для которых философия становится не только теоретическим основанием, но и методологическим обоснованием постановки проблем, логики, структурной организации, нормативно-регулятивных ориентиров, критериев истинности и методов исследования.

Философия во все времена была по существу стратегическим ресурсом научного знания (как и познавательной деятельности в целом), идеалом которого в конечном итоге становятся подтвержденные всей исторической практикой человеческого существования научность, объективность, истинность, общечеловеческая значимость.

На каждом этапе исторического развития научного знания по мере обособления частнонаучных дисциплин, постановки эмпирических и теоретических проблем, свершения научных открытий идеалы обретают конкретно-научное выражение сообразно предметной направленности. Зачастую они становятся своего рода установкой, регулятивной мерой межнаучного знания, определяющей его направление, способы организации, методы, стиль мышления, поиск оптимальных решений и перспективу развития. Так, принципы классической механики на долгое время стали основополагающими в развитии научного знания, пока в рамках физического знания не сформировались принципы релятивизма, квантовой механики. (Квантовомеханический способ объяснения был положен в основу научной картины мира). Но неизменно всеобщим необходимым фундаментальным требованием исследовательской деятельности является ее научность.

Становление идеала научности происходит по существу с возникновением философского способа осмысления реальности. Он получает обоснование в античной философии с утверждением принципов субстанциальности, всеобщего единства, связи, сущностных оснований, причинности.

Гносеологией Нового времени идеал научности был возведен в абсолют. На современном этапе, когда наука стала формой общественного сознания и непосредственной производительной силой, идеал научности стал общепринятой нормой общечеловеческого знания и практики. Но остаются проблемы разногласий и разночтений в толковании смысла научности, в понимании цели и назначения науки, роли мировоззренческой ориентации исследователя, выбора методологического обоснования. В этой ситуации американский постпозитивист С. Тулмин, полагает, что в случае расхождения мнений, в ситуации неопределенности следует ориентироваться на определенные стандарты рациональности и понимания, принятые научным сообществом. А это уже проблема критерия научности. Дискуссионный характер данной проблемы сохранится и даже углубится, будет наращиваться неопределенность до тех пор, пока не утвердится, не станет нормой «аподиктической достоверности» идеал объективности, истинности научного знания.

Научность познавательного процесса - его качественный показатель - определяется не только способом исследования и требованиями строгости, ясности, доказательности, но прежде всего объективностью и истинностью содержания знания.

Идеал объективности является основным требованием и показателем научного знания. Это прежде всего проблема объекта, предмета, а значит содержания научного знания и адекватности языка науки; во-вторых, это проблема объективности (а не субъективного конструирования) принципов и законов, основоположений научного знания, его логики, обоснования способа организации и функциональности; в-третьих, проблема независимости содержания знаний от субъекта; в-четвертых, истинности научного знания и, наконец, практическую деятельность человек соизмеряет с объективным миром, его законами и принципами не в последнюю очередь благодаря объективности содержания научного знания.

Между тем в толковании принципа объективности как основоположения идеала научности далеко не всё однозначно.

Поппер в способе использования, как он сам говорит, терминов «объективный» и «субъективный» назовет себя последователем Канта, для которого объективность, как и истинность отождествлялась с общезначимостью, с «признанием всяким человеческим разумом». Поппер считает, «что объективность научных высказываний основана на возможности их интерсубъективной проверки». (Поппер К. Логика и рост научного знания. М.1983. С.68).

Интерсубъективная проверка толкуется Поппером как критика, взаимный рациональный контроль в процессе критических дискуссий, по существу выражается та же самая кантовская позиция общепризнанности. Но итогом этой проверки является не окончательное утверждение (в кантовском объяснении «убеждение» ─ это признание истинности суждения, имеющего «объективно достаточное основание» в значимости его для каждого), динамика проверяемых и опровергаемых высказываний, ибо в науке, считает Поппер, нет высказываний, которые нельзя было бы опровергнуть. А это уже генеральный попперовский принцип фальсифицируемости: с идеей научной объективности совместим только ответ «нет». Эпистемология, утверждает Поппер, не должна заниматься вопросом: «На чем основывается наше знание?». Эпистемологию лишь интересуют логические связи между высказываниями.

Критическая оценка как способ рационального осмысления научной идеи сообществом исследователей (интерсубъективная проверяемость) играет безусловно важную роль в обосновании её научной ценности, если при этом не исключать из требований научного знания объективность содержания, если не возводить в абсолют принцип опровергаемости и в конечном итоге не лишать науку её научности, как это происходит в философии постпозитивизма.

И тем не менее Поппер рассуждает об «объективном содержании мышления» в материалах, которые он так и называет «объективное знание», выдвигая концепцию «трех миров». При этом Поппер признает, то, что он называет «третьим миром» имеет много общего с миром идей Платона и «объективным духом Гегеля», хотя и оговаривается, что сам он признает существование физического мира. «Научное знание принадлежит к третьему миру объективных теорий, объективных проблем и объективных рассуждений».… «Знание в объективном смысле есть знание без того, кто знает: оно есть знание без познающего субъекта». (Поппер К. Логика и рост научного знания. М. 1983. С.442-443). Можно было бы не ссылаться столь подробно на попперовскую модель объективности, если бы не была затронута ещё одна принципиальная проблема. По существу происходит переосмысление и подмены идеала истинности.

Если под истинным знанием в объективном смысле понимать истинное знание, содержание которого не зависит от познающего субъекта, то можно было бы в определенной степени согласиться с Поппером. Но, во-первых, знание субъективно по форме своего существования, оно – порождение субъекта, объект же этого знания – реальный мир с его принципами и законами является источником содержания знания и от субъекта не зависит. Этот принцип ─ основоположение истинности знания. Сам же Поппер, напомним еще раз, под объективностью и истинностью понимает только общезначимость как результат критической проверки, что вполне укладывается в его модель роста научного знания: «…объективность всех наук…неотделимо связана с их критикуемостью и тем самым с их лингвистическим формулированием» (там же. С.477).

Во-вторых, решение проблемы истинности, равно как и проблемы демаркации (отделения научного знания от ненаучного), Поппер связал с принципами фальсифицируемости и фаллибилизма, (подверженности ошибкам). Утверждая гипотетический характер научного знания, он придает идеалу истинности фактически контрадикторный (противоречивый) смысл, ставя истинность в зависимость от ложности и фактически синтезируя их: «Да, предположение истинности проверочных высказываний иногда позволяет нам оправдать утверждение о ложности объяснительной теории» (Поппер К. Объективное знание. Эволюционный подход. М. 2002. С.18).

Самому понятию «истина» он предпочитает «близость к истине» или «правдоподобность», тем более, что основой научной теории, с его позиции, являются не объекты, а проблемы по поводу этих объектов. По словам Поппера, «достоверность не является прерогативой человечества».

Конечно, однозначности и тем более догматического подхода к пониманию идеала истинности и критерия истины в условиях динамично развивающегося знания быть не может, тем более, что человеческая мысль проникает в такие сферы, истинность познания которых на современном этапе не может быть ни подтверждена, ни опровергнута практикой. Да и сам критерий практики представляет собой единство абсолютного и относительного.

Пуанкаре выразил мысль о неразумности поиска истинности или ложности постулатов науки, поскольку они – плод соглашения. Если снять оценочный (в своей категоричности неприемлемый) момент суждения, то конвенциональность истины как рабочий вариант допустима при определенных конкретных условиях, пока она не возводится в абсолют и тем более не превращается в догматическую норму или критерий истинности-неистинности знания.

Философский конструктивизм подменяет критерий истины критерием «эффективности», в иных позициях критерий толкуется как «независимое основание для доверия», а в качестве основания выдвигается «лучшее объяснение». Эпистемологический анархизм (Фейерабенд) вообще сводит на нет проблему истины: «допустимо всё». В таком понимании истинность как идеал науки обесценивается.

Диалектико-материалистическая концепция истины основана на признании объективности истины, независимости ее содержания от субъекта, на понимании истины как процесса развивающегося знания в единстве его абсолютных и относительных значений, на признании практики высшим критерием истины. Рассуждения об истинности будут оставаться в плоскости мнений, пока философия науки не решит для себя проблему критерия научности знания.