Geum.ru

Социально-экономическое и политическое положение Чечни во второй половине хiх-начале ХХ в

Вид материалаАвтореферат

Содержание


§ 1. Историографический обзор темы исследования.
Подобный материал:
1   2   3   4   5
^

§ 1. Историографический обзор темы исследования.


Дореволюционной дворянско-буржуазной историографии была характерна попытка обеления политики царского правительства на окраинах страны. Отметим, что у отдельных советских исследователей по данной проблеме существовало утверждение о «прогрессивной» роли присоединения народов национальных окраин к царской России, а сам факт присоединения якобы предотвратило «физическое истребление» их со стороны Персии и Турции. Подобные утверждения, на наш взгляд, малоубедительны, о чем говорят работы историков-кавказоведов. Так, известный профессор Х.Х. Рамазанов, касаясь этого вопроса, отмечает, что горцы Северо-Восточного Кавказа громили Среднеазиатского правителя Тимура в конце XVI в., были биты здесь и войска шаха Ирана Надира в XVIII в. и др.1, а профессор В.Г. Гаджиев по этому поводу замечал:…. «…что времена меняются, меняются и люди и собственно оценки событий изменяются…»2

В дореволюционной литературе, посвященной политике царского правительства на Северном Кавказе, не раскрывались антинаучный характер заявлений царизма о «поднятии уровня экономического и умственного развития горцев», а также причины переселения горцев, порой насильственно, на уже плотно заселенную территорию на равнине; не осуждалось провокационное массовое переселение в 1865 г. чеченцев в Турцию и создание, на освобожденных их землях Сунженской казачьей линии; не освешали и причины обезземеливания горского крестьянства и насаждения на их землях казачьих станиц; раздаривание горских земель царским офицерам, чиновникам и горским верхам3 и др. Ключевые позиции такой традиции были заложены во «Всеподданнейших отчетах» наместников Кавказа, особенно это было характерно отчетам князя А.И. Барятинского, а также работам военных историков А.П. Зиссермана, Р.А. Фадеева4 и др.

Следует отметить труды авторов: С. Эсадзе и Г. Казбека. С. Эсадзе опубликовал в начале XX в. работу, являющейся наиболее полной на этот период времени, посвященной административно-территориальным преобразованиям царских властей на Кавказе. Автор дал подробную картину дореволюционной системы управления Кавказом, в определенной степени идеализируя и характеризируя ее, как безальтернативную.5 В исследовании Г. Казбека дана история административных и социально-экономических преобразований на Кавказе с 1785 г., когда учреждается Кавказское наместничество из двух областей: Кавказской и Астраханской. Приводится и статистический материал по экономическому развитию края, описываются мероприятия царизма по созданию управленческого аппарата и дается им положительная оценка.1

Среди дореволюционных исследователей Кавказа особое место занимает М.М. Ковалевский, который одним из первых познакомил русского читателя с укладом жизни народов Кавказа. Его фундаментальные труды по Кавказу, посвященные обычному праву и общественному строю горских народов, не потеряли научного значения до сих пор. Эти труды снискали их автору мировую славу. Особую ценность для нас представляют исследования М.М. Ковалевского, характеризующие общественный строй горцев, их обычное право, горский феодализм2 и др.

Административно-территориальные преобразования и крестьянская реформа на Кавказе давно привлекали внимание историков. В числе авторов, исследовавших эти проблемы (преобразования) по отдельным регионам отметим: С.Л. Авалиани – в Закавказье; Г.А. Кокиев и В.С. Гальцев – в Северной Осетии и Кабарде; Т.Х. Кумыков и Ж.А. Калмыков – в Кабарде и Балкарии; В.П. Крикунов – в Ставрополье; Х.Х. Рамазанов – а Дагестане; А.И. Хасбулатов и Э.Д. Мужухоева – в Чечне и Ингушетии 3 и др.

Важным и требующим углубленного исследования является вопрос об этногенезе чеченцев. Слабо изученными в историографии Чечни являются проблемы, связанные с общественным строем; нуждаются в углубленном изучении многие вопросы социально-экономического развития Чечни в дореволюционном прошлом и др. Здесь нет глубокого анализа и обоснованных выводов, как у дореволюционных авторов, так и у историков первых лет советской власти. Часто выводы по историческим событиям и фактам авторы делают без достаточных обоснований, поэтому они и часто разноречивы и даже противоречивы. Особенно большие разночтения об уровне общественно-экономических отношениях и политическом строе чеченцев в прошлом. В дореволюционной историографии была распространенной точка зрения о господстве у чеченцев бесклассовой общественно-экономической формации вплоть до середины XIX в. Большинство суждений этих авторов, особенно по общественно-политическому строю, страдают тенденциозностью. 1

В своей работе академик А.П. Берже пишет, что «среди чеченцев нет сословных подразделений… Они составляют единый класс свободного народа, и никаких феодальных привилегий среди них мы не видим. Мы все уздени (свободные люди) – говорят чеченцы». Близкой точки зрения о бесклассовости чеченского общества придерживался У. Лаудаев. В своей известной работе он писал: «Чеченцы не являются князьями, все они равноправны и называют себя узденями. Весь народ в Чечне стоял на одной ступени узденства; они отличаются друг от друга лишь умом, богатством, щедростью и смелостью».

Другой российский военно-административный чиновник А.Л. Зиссерман, который сочетал служебную деятельность с историческими исследованиями, придерживался близкой точки зрения. По мнению А.Л. Зиссермана, вольные общества чеченцев в XIX в. являлись всецело «носителями патриархальной демократии». О бесклассовости чеченского общества писал и Н.Ф. Дубровин, который утверждал, что «у чеченцев нет сословных подразделений… Все чеченцы пользуются одинаковыми правами и составляют один общий классс узденей, без всякого подразделения на сословия».2 Такой или близкой точки зрения придерживались и другие дореволюционных авторы, как: М.М. Ковалевский, М.Г. Вертепов, Ф. Леонтович, И. Головинский, Е. Максимов3 и др.

Однако ряд дореволюционных авторов в своих исследованиях отмечали наличие у чеченцев социальной и имущественной дифференциации. К их числу относятся: С. Броневский, Ч. Ахриев, Н. Харузин, Б. Далгат и др. Так, Н. Харузин пишет, что «несмотря на это равенство чеченцев и ингушей, общества их делились в прежние времена на два класса: на свободных и рабов». Б. Далгат, знаток чеченских адатов, также подчеркивал наличие в их среде богатых, сильных, слабых и бедных, а также рабов. Сведения об общественных отношениях чеченцев и ингушей приводит и Н. Грабовский. В работах: П.Г. Буткова, И.М. Норденстама, А.И. Ахвердова, Г.И. Гербера, С. Плещеева, А.М. Буцковского, И.А. Гюльденштедта, К.Ф. Гана4 также содержится ценный материал по истории, социальным отношениям чеченцев и т.д.

С установлением Советской власти начинается новый этап в изучении истории чеченского народа. Н. Яковлев был одним из первых советских исследователей общественного строя чеченцев в середине 20-х гг. XX в. О феодализме он писал, что у чеченцев «из отдельных благородных родов не успели еще развиться настоящие князья и царьки». Близкой точки зрения придерживались Л. Семенов и В. Шиллинг, которые говорили «о зачаточном состоянии» развития феодальных отношений у чеченцев. С. Вартапетов пишет, что в чеченском обществе XIX в. на почве разложения родовых отношений должны были возникнуть зачатки феодализма. Г.К. Мартиросиан считал, что существующие материалы свидетельствуют, что у чеченцев общественное развитие шло по пути становлении «феодальных отношений».1

Значительно возрос интерес к изучению общественного строя чеченцев с конца 50-х гг. XX в., когда стало складываться известное единство в признании факта более или менее длительного развития чеченцев на пути к феодализму. При этом, зримые следы феодализации признавались в рамках двух последних столетий. Е.И. Крупнов придерживался мнения, что к началу XIX в. у чеченцев уже формировался класс феодалов, но этот процесс не получил своего завершения. Другой известный советский ученый А.В. Фадеев придерживался точки зрения, что горские народы Северного Кавказа к началу XIX века находились на различных ступенях феодализма, но эти отношения у чеченцев были скрыты под покровом «патриархально-феодальных форм общественного быта» и родовых пережитков. Близкой точки зрения придерживался Н.А. Смирнов, который писал: «Чеченцы в конце XVIII в. жили в условиях процесса становления феодальных отношений». Н.П. Гриценко считал, что процесс феодализации у чеченцев шел в XVIII и в первой половине XIX в.2 Эту датировку углубила Е.Н. Кушева,3 относя начало процесса зарождения феодальных отношений у чеченцев к концу XVI века. Автор считает, что в середине XVII в. в чеченском обществе власть старшин – «владетелей» была наследственной в результате выделения «лучших», «известных семейств».

Значительную роль в дальнейшем исследовании актуальной проблемы общественного строя горских народов Северного Кавказа сыграл совместный доклад известных ученых З.В. Анчабадзе и А.И. Робакидзе под названием: «К вопросу о природе кавказского горского феодализма» и серия публикаций Г.А. Меликишвили, А.И. Робакидзе, Л.И. Лаврова 70-х гг. XX в., посвященных особенностям становления феодальных отношений у горских народов Кавказа, в том числе чеченского и ингушского.1 Пестрота взглядов на развитие социальных и имущественых отношений чеченцев в прошлом, однако, далеко не была преодолена и в последующе годы.

Исследователь Ф.В. Тотоев полагает, что в середине XVIII в. в Чечне происходит «разложение патриархально-родовых отношений», а к середине XIX в. здесь существовали уже раннефеодальные отношения, но с «ярко выраженными патриархальными чертами». Навряд ли можно согласиться и с такими утверждениями автора, что владетели не чеченского происхождения являлись «чужеродным для Чечни телом». Столь же ошибочным является и другое утверждение, что: «историческое развитие Чечни XVIII – первой половине XIX в. протекало в условиях широкого сохранения основ родовых отношений, которые образовывали господствующий уклад».2

Исследователь Т.А. Исаева считает, что в общественно-экономической жизни Чечни уже в XVII в. ведущее положение занимал феодальный уклад.3 Принципиально близкими представляются взгляды по этому вопросу Умарова С.Ц., Марковина В.И, Харадзе Р.Л., Робакидзе А.И., Лаврова Л.А., Гаджиева В.Г., Гриценко Н.П., Виноградова В.Б.,4 исследовавших письменные источники, археологические, этнографические, фольклорные материалы. Они приходят к выводу, что в чеченском обществе процесс имущественной дифференциации и образования классов феодального общества происходил долго, в хронологических рамках от позднего средневековья до XVIII в., хотя и не приобрел законченной формы. Горная Чечня на начальном этапе этого времени была включена в политическую орбиту грузинского царства, а равнинные и предгорные районы находились в границах Алании. В нашей совместной с профессором Н.П. Гриценко статье приведены доводы в пользу существования социальной борьбы в XI-XIX вв. в чеченском обществе.1

В 70-80-е гг. XX в. появились исследования Е.Н. Кушевой, М.Н. Усманова, В.Б. Виноградова, Т.С. Магомадовой, Т.А. Исаевой и других, освещающие социальные иерархии чеченцев XVI-XVIII вв., в которых отмечаются особенности общественного устройства и развития их по пути феодализации2. Местная специфика выражается и в том, что сугубо «своя», возникщая раннефеодальная структура зависимости, тесно переплетается и сосуществует с различными формами феодальной зависимости от более развитых соседних областей и народов. Многие аспекты общественного строя чеченцев рассматриваются и в сборнике: «Общественные отношения у чеченцев и ингушей в дореволюционном прошлом»3.

В работе М. Мамакаева, посвященной исследованию социальной структуры чеченского общества и его тайповой организации, отмечается, что даже в XVIII веке у чеченцев все еще сохранялись довольно ярко выраженные черты тайпового строя, но рядом с ними и вопреки им вырастали и неуклонно развивались элементы новых феодальных, а затем и капиталистических отношений. Уже в то время внутри чеченских тайпов шла «острая социальная борьба, связанная с феодализацией чеченского общества». И далее: «и все же процесс разложения тайповой общины явственно прослеживается у чеченцев еще с позднего средневековья (XIII-XIV века). Причем этот процесс и тогда знаменует не первоначальную стадию, а уже ту ступень, которой предшествовали более ранние шаги».4

Процесс распада первобытнообщинного строя и зарождения феодальных отношений у чеченцев к началу XIX в. прошел длительную и сложную эволюцию. Устойчивое сохранение общинных традиций, зависимость от князей и феодалов соседних народов, русская вольная колонизация, колониальная политика царизма, длительная освободительная Кавказская война – все это создавало запутанность проблемы социальных отношений и видимость единства интересов всего народа, отсутствия имущественного (социального) деления. Этому способствовало и то, что у чеченцев во главе общества, на верху социальной лестницы, вместо феодалов классического типа стояли «знатные», «сильные», «благородные семьи», «фамилии», «роды», которые, можно сказать, скрывали сословное и имущественное (классовое) деление.

В XVIII в. и позже за верную службу влиятельных лиц из чеченцев и других горских народов царизм одаривал землями на правом берегу Терека, куда они и выселялись со своими родственниками и зависимыми людьми и основывали там селения. Среди них следует отметить предков Лаудаевых, Чермоевых, Ганжуевых, Чуликовых, Яндаровых и др., чьи потомки в XIX в. получали от царских властей земельные участки в наследственную собственность, назначали их на ответственные чиновничьи должности.

Известны антифеодальные выступления чеченских крестьян, направленные против князей Турловых в XVIII в.; восстание крестьян притеречных селений Чечни в 1840 г., закончившиеся поджогом домов и убийством одного из Чермоевых; и др. Во второй половине XIX в., после проведения реформ в 60-70-е гг., развитие Чечни пошло по капиталистическому пути.

Отметим вышедшие в последние годы монографии профессора Ш.А. Гапурова, посвященные истории Чечни и Северного Кавказа первой четверти XIX в.1 В них рассматривается переломный момент в развитии российско-чеченских (горских) связей, когда царизм, отказавшись от вассально-союзнических отношений, переходит к военно-колониальным методам подчинения народов Северного Кавказа, в частности, в Чечне. Как известно, став Главнокомандующим Кавказской армии (наместником, «проконсулом» Кавказа), А.П. Ермолов в качестве универсального средства решения возникающих в регионе проблем во взаимоотношениях с местным горским населением избрал силовой метод, тактику устрашения горцев. Автором (Ш.А.Гапуровым), анализируется общественно – экономическое положение Чечни, Кабарды и Дагестана, интересы России в регионе, показана политика царизма на Северном Кавказе в начале XIX в.

К этой проблеме промыкает «новая концепция» М.М. Блиева о «Кавказской войне», выдвинутая им в начале 80-х гг. XX в.2 Автор отрицает правомочность называть борьбу горцев Северо-Восточного Кавказа в 20-50-е гг. XIX в. против царизма «освободительной» и «антиколониальной», тем более «Кавказской войной»,3 хотя такая характеристика является преобладающей среди историков, изучавших эту проблему. Предвзятость и необоснованность присутствует в работах М.М. Блиева с самого начала. Объявив свои утверждения «беспорными», М.М. Блиев делает вывод, что «Особенность социальной жизни … тукхумов Чечни … - вопрос, тесно связанный с объяснением внутренней природы Кавказской войны». Далее автор речь ведет о горской «экспансии» и ее носителями объявляются: горный Дагестан, «демократические племена горной полосы Северо-Западного Кавказа» и «тайповая Чечня». М. Блиев пишет: «Необходимо подчеркнуть, что систему набегов, упрочившуюся в горном Дагестане, Чечне, на Северо-Западном Кавказе и направленную в сторону русской границы следует отличить от социально-политических движений равнинного населения Северного Кавказа, отдельные слои которой действительно ущемлялись в своих интересах колониальными мерами русского правительства. К подобного рода движениям следует отнести выступления начала XIX в. в Кабарде…, аналогичны движения и в Осетии».1

Таким образом, М. Блиев, приписывая одним кавказским народам «систему экспансий», «врожденную агрессивность» (аварцы, черкесы, чеченцы), противопоставляет их другим – «равнинным», «мирным» - (осетины, кабардинцы), у которых «даже вооруженные конфликты на почве социальных и политических протестов были скоротечными и большей частью завершались переговорами, во время которых русские власти могли идти и на уступки, подчас серьезные».2

В документе, составленном в начале XX в. царскими чиновниками, ссылаясь на П.Г. Буткова и царские законоположения, читаем: «Жители всех этих плоскостных осетинских селений не могут быть признаны аборигенами занимаемой ими ныне местности, в конце восемнадцатого столетия вся плоскость, занятая ныне 18 осетинскими селениями …. Была совершенно свободным пространством, в это время жители этих 18 селений жили еще в горах, где и ныне еще расположены Осетинские селения … поселения их на плоскости совершилось по распоряжению Русского начальства с отводом им определенного количества земли. До этого переселения все осетины проживали исключительно в горах».3

Исследование проблемы присоединения народов Северного Кавказа к России у советских историков сочеталось с критикой дворянской и буржуазной историографии о роли царизма, раскрытием колонизаторской политики, освещением национально-освободительного движения горских народов. Профессор Р.М. Магомедов пишет по этому поводу: «На мой взгляд, правильным будет такое решение вопроса, которое соответствует и классовой оценке этого явления (Кавказ стал колонией империи, объектом эксплуатации поднимающимся капитализмом, а затем военно-феодальным империализмом), и всестороннему, строго научному анализу всех противоречивых его последствий. Среди них: вовлечение в более передовую социально-экономическую систему, союз трудящихся Северного Кавказа с русским пролетариатом и трудящихся других народов».4

Проблема генезиса капитализма занимала заметное место, как в дореволюционной, так и в советской историографии. Однако, научно-методологическая и теоретико-политическая актуальность этой проблемы получает в последнее время своеобразное «второе дыхание». Крах мировой социалистической системы, развал СССР на рубеже XX-XXI вв. и насущные вопросы «выбора пути» бывшими советскими республиками имели своим последствием появление обостренного интереса политических и общественных деятелей к истории дореволюционной России. Хронологически отдаленные события в новой исторической ситуации обретают «современное звучание». У части ученых появился соблазн «пересмотреть» историю становления капитализма на Северном Кавказе и интегрированного в нее колониализма второй половины XIX-начала XX в. «под новым углом зрения». В постсоветской России постулируются шовинистические идеи о якобы исторически обусловленной «отсталости», «неполноценности» одних народов и «прогрессивной миссии» царской России. В целях идеологической конвергенции такого рода концепции порой разбавляются дозируемыми порциями «материализма», который и истолковывается, часто не заботясь об объективности и исторической правдивости, произвольно.1

Общественный строй горских народов Северного Кавказа, в том числе чеченцев, привлекает внимание исследователей вот уже два столетия2. В 1980 году в г. Махачкале состоялась Всероссийская научная конференция, посвященная развитию общественных отношений у горских народов Северного Кавказа. На конференции выступили 7 докладчиков из Чечено-Ингушетии, в том числе автор настоящего исследования с докладом: «К вопросу о феодальных отношениях в Чечено-Ингушетии». В 1989 г. в Махачкале повторно состоялась, как и первая, представительная научная конференция, посвященная проблеме «Народно-освободительное движение горцев Дагестана и Чечни в 30-50-х годах XIX в.». Значительная часть докладов и на этой конференции была посвящена раскрытию «глубоких корней социально-политических причин» этого движения. Автор настоящей работы выступил на этой конференции с докладом: «Народно-освободительное движение 30-50-х годов XIX в. и вопросы социальных отношений в Чечено-Ингушетии в исторической литературе».

Необходимо отметить, что большое влияние на социально-экономическое развитие Чечни в рассматриваемый период оказало развитие нефтяной промышленности на ее территории. Первые работы, посвященные истории нефтяной промышленности России, появились еще до революции и принадлежали перу: В.И. Рагозина, В. Симонович, С.А. Вышетравского, И.М. Гольдштейна, С.О. Загорского, Е.В. Лурье и др. В их работах содержится значительный фактический материал по проблеме грозненской нефтяной промышленности, интересны приводимые в них наблюдения и выводы. К недостаткам этих работ следует отнести: некоторую описательность, преувеличение роли иностранного капитала в развитии промышленности в России и др.

Проанализировав развитие нефтяной промышленности в Грозненском районе почти за полтора десятилетия (1892-1905 гг.), Е.М. Юшкин приходит к выводу, что лишь период с 1901 г. в истории грозненской нефти можно назвать периодом «правильной и серьезной эксплуатации». Он отмечает, что отечественные капиталисты вложили «много энергии, труда и денег» в развитие Грозненского нефтепромышленнго района. Развитию грозненской нефтяной промышленности посвящена монография и другого дореволюционного автора – М.М. Ушакова, в которой приводятся данные историко-экономического, статистического характера о роли англо-голландской фирмы «Шелл» в развитии Грозненской промышленности и ее конкуренции с американской фирмой «Стандарт Ойл», об особенностях развития Грозненского нефтпромышленного района и др.

В первые годы советской власти историки П.В. Оль, А.Ф. Притула, С.Л. Ронин, Е.Л. Грановский, Л.Я. Эвентов, Н.Н. Ванаг посвятили свои исследования истории развития промышленности России в эпоху капитализма. В их работах значительное место занимает нефтяная промышленность, содержится также материал по истории грозненского нефтяного района, который возник позже других подобных фирм, развивался на более высокой технической базе, что явилось одной из причин превращения его за относительно короткий срок в крупнейший (второй) нефтепромышленный район России. Вышедшие в середине 20-х гг. XX в. работы А.П. Левашова, К.Г. Мартиросиана1 посвящены формированию грозненской нефтяной промышленности, созданию Грозненских городских предприятий.

Во второй половине 20-х – начале 30-х гг. XX в. советские историки: В. Апухтин, Г.К. Мартиросиан, Н.Л. Янчевский, И.Г. Буркин, П.В. Семернин и др. посвятили свои исследования революции 1905-1907 гг. на Северном Кавказе и в Грозном, в них также отражена история развития промышленности, становление пролетариата, его революционная борьба2. Монография А.Г. Рашина посвященна проблеме формирования фабрично-заводского пролетариата России. Автором систематизирован большой фактический материал, характеризующий источники и пути пополнения рабочего класса России. В монографии дана структура и указаны пути комплектования российского фабрично-заводского пролетариата в целом и его отрядов по регионам. Значительное место в исследовании А.Г. Рашина уделено возникновению и развитию грозненской нефтяной промышленности, становлению кадров рабочего класса в Грозном и др.

В годы депортации чеченского народа (1944-1956 гг.) их история не изучалась, а в изданной в те годы литературе она искажалась. Так, работа Е.П. Киреева, посвященная развитию грозненской нефтяной промышленности и революционной борьбе рабочих Грозного накануне и в период революции 1905-1907 гг., вышедшая в 1948 г. в первом издании, страдает тем, что принижает уровень социально-экономического развития чеченского и ингушского народов, не точно показывая их роль в революционном движении.1 Автор, вопреки историческим фактам, искажает историю чеченского народа, их общественное развитие, делает вывод об отсутствии в числе грозненских рабочих выходцев из чеченцев и ингушей. Серьезные ошибки и недостатки, характерные для работы Е.П. Киреева, надо расценивать, как порождение культа личности Сталина. Во второй половине 50-х гг. XX в., после восстановления автономии чеченского и ингушского народов, появляются работы по истории Чечни и Ингушетии, в которых расширилась тематика исследования, в научный оборот введены новые источники.

Научная разработка истории развития промышленности и становления рабочего класса Чечни, как и другие аспекты истории, зависит от состояния архивных источников. Только широкое использование имеющихся архивных и иных документальных материалов, относящихся к той или иной проблеме, разбросанных по различным архивохранилищам, может помочь преодолеть ошибки и искажения, допущенные в годы культа личности. С 60-х гг. XX в. разработка истории развития Грозненской нефтяной промышленности и становления пролетариата Грозного значительно активизируется. Отметим работу С.И. Потолова, в которой обстоятельно исследуется возникновение и становление нефтепромышленного «Общества Грозненского нефтяного производства И.А. Ахвердов и К»2.

Вопросы, связанные с историей российских и международных монополий и финансового капитала в Грозненском нефтпромышленном районе, исследовал профессор Л.Н. Колосов3. Обработав паспортные книги грозненских нефтяных фирм, автор выявил основные источники пополнения рабочих в Грозненском районе и опроверг утверждения Е.П. Киреева, что «чеченцев и ингушей непосредственно в нефтяной промышленности в качестве рабочих было занято менее ста человек» и показал, что к 1914 г. на Грозненских нефтяных промыслах работало до 3 тыс. рабочих – чеченцев, среди которых было немало квалифицированных рабочих, «мастеров своего дела». Исследователь подчеркивает, что «сам факт появления опытных мастеров-нефтяников из чеченцев было явлением прогрессивным».

Значительный вклад в изучение истории рабочего класса Северного Кавказа, в том числе грозненского пролетариата, внес профессор М.Ш. Шигабудинов.4 Первое монографическое исследование автора посвящено становлению рабочего класса Северного Кавказа и его борьбе накануне и в период революции 1905-1907 гг. В последующие годы автор продолжил изучение этой проблемы в эпоху монополистического капитализма: в годы реакции (1907-1910 гг.); нового революционного подъема (1910-1914 гг.); периода первой мировой войны (1914-1917 гг.); и др.

Использованные документы и литература позволяют воссоздать достаточно полную картину русско-северокавказских взаимоотношений во второй половине XIX- начале XX в., в период становления и развития товарно-денежных отношений в России, которые строились, главным образом, сквозь призму колониальной политики царизма.

В начальный период, накануне и в период отмены крепостного права в России, развитие товарно-денежных отношений на окраинах страны, в том числе в Чечне, носили односторонний характер и преследовали, главным образом, цель – удовлетворить интересы преимущественно российской стороны. Однако, долголетнее развитие народов Северного Кавказа в составе России способствовало их внутреннему сближению и постепенному вовлечению в русло политического и экономического развития страны в целом. Правящие круги России со временем начали понимать, что только двусторонние, удовлетворяющие как интересы царского правительства, так и интересы горских народов, могут обеспечить социально-экономическое и политическое развитие включенных в состав русского государства районов Северо-Восточного Кавказа.

Таким образом, написание специального исследования, в котором был бы обобщен конкретный исторический опыт социально-экономического и политического развития Чечни, обусловлено как актуальностью данных вопросов в современном обществе, так и недостаточностью их освещения в исторической литературе.