Законодательные и нормативные документы о сельскохозяйственной кооперации 4

Вид материала

Закон

Содержание Третьеиюньская монархия (1907-1914) Столыпинская аграрная реформа Борьба в правящих кругах вокруг столыпинской программы реформ (1907-1911) Разложение третьеиюньской политической системы (1911-1914). Новый революционный подъем Л.И.Новикова. П.А.Столыпин как государственный деятель Первое, что позволяет говорить о Столыпине как государственном деятеле нового типа, — это системный подход

Подобный материал:

• Нормативные документы по ресторанному бизнесу, 468.35kb.
• Законодательные и нормативные документы, регулирующие, 651.87kb.
• Программа для подготовки к выпускному экзамену по специальности "Клиническая лабораторная, 170.74kb.
• Мер по сохранению здоровья и жизни работников, 98.62kb.
• Программа предназначена лицам, желающим получить знания и навыки, необходимые для управления, 19.17kb.
• Программа проведения вводного инструктажа по охране труда журнал регистрации инструктажа, 1767.04kb.
• IV. нормативные правовые акты и нормативные документы федеральных органов исполнительной, 2617.82kb.
• Ия России, в значительной степени изменяют медико-социальную ситуацию, формы медико-санитарного, 6583.75kb.
• Научно технической организации, 7328.57kb.
• Содержание введение, 1976.41kb.

^

Третьеиюньская монархия (1907-1914)

Третьеиюньская монархия стала последней фазой эволюции российского самодержавия. Переворот 3 июня 1907 г. завершил процесс формирования своеобразной российской разновидности бонопартистской государственности, в принципе типичной для эпохи утверждения буржуазного строя, для эпохи перехода от абсолютизма к правовому государству. В третьеиюньской политической системе причудливо сочетались элементы нового и старого, черты парламентаризма и черты "классического" самодержавия. Преобразования, проведенные в период революции (создание Государственной думы и пр.), знаменовали собой движение к правовому государству. Вместе с тем в политической жизни страны огромную, во многом ведущую роль продолжали играть институты и нормы, унаследованные от прошлого. Известной двойственностью отличалась и социальная природа третьеиюньской монархии. Хотя дворянство сохраняло статус первого сословия империи, преобразования, осуществленные в 1905-1907 гг., открыли российской буржуазии более широкие возможности для воздействия на управление страной, чем это было раньше. Зримым воплощением третьеиюньской системы стала III Дума, собравшаяся осенью 1907 г. Благодаря новому закону о выборах в III Думе резко сократилось (по сравнению с первыми двумя) представительство левых партий (трудовики получили 13 мест, социал-демократы - 19). Самую крупную фракцию образовали октябристы, имевшие (вместе с примыкающими к ним) 154 мандата. Поддерживая курс П.А.Столыпина, они играли в Государственной думе роль правительственной партии. Кадеты смогли провести в Думу 54 депутата. Значительно укрепили свои позиции правые: группа из 51 депутата образовала фракцию крайних правых, а 96 мест имели умеренно правые и националисты, которые также стали опорой П.А.Столыпина.

Период третьеиюньской монархии характеризовался попытками части правящих кругов решить наболевшие проблемы социально-экономического и политического развития страны путем реформ с тем, чтобы предотвратить новый революционный взрыв. Эти попытки были в первую очередь связаны с деятельностью П.А.Столыпина. Не отказываясь (и после разгрома революции) от широкого применения репрессий для окончательного "успокоения" страны, П.А.Столыпин вскоре после своего прихода к власти выдвинул обширную программу преобразований, реализация которой должна была, по его мнению, сделать невозможным новый революционный взрыв.

^

Столыпинская аграрная реформа

Центральное место в столыпинской программе занимали планы решения аграрного вопроса. Революция показала несостоятельность политики, проводившейся по отношению к крестьянству после отмены крепостного права. В частности, надежды на общину как на гарант спокойствия деревни себя не оправдали. Напротив, лишенные в силу общинного характера землевладения "понятия о собственности" (как в свое время говорил С.Ю.Витте) крестьяне оказались весьма восприимчивы к революционной пропаганде. Общинные традиции воспитывали у крестьян привычку к коллективным действиям, вносили в их движение элементы организованности. Поэтому правящие круги начали ориентироваться на разрушение общины и на насаждение в деревне собственника, способного стать оплотом порядка (в силу своей кровной заинтересованности в нем) в условиях медленного, но неуклонного ухода в прошлое старых патриархальных отношений и сопутствовавшего им наивного монархизма, с помощью которого власть ранее удерживала в повиновении крестьянские массы. С ликвидацией общины с ее неизбежными спутниками - чересполосицей, принудительными севооборотами и т.п. - связывались надежды на улучшение обработки земли, что должно было уменьшить потребность крестьян в дополнительных угодьях, обеспечить увеличение сельскохозяйственного производства и тем самым заложить основы для устойчивого экономического развития, роста государственных доходов.

Новый курс в аграрном вопросе, во многом, впрочем, являвшийся продолжением той линии, которую в свое время наметило Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности, начал реализовываться еще в период революции. Правовую основу для него заложил именной указ 9 ноября 1906 г., разрешивший свободный выход крестьян из общины и укрепление надельной земли в личную собственность. Указ позволял отвод укрепленной земли к одному месту в целях образования отрубов или хуторов (в последнем случае на участки из деревни переносились дома и хозяйственные постройки). Акт 9 ноября 1906 г. был издан в порядке 87-й статьи Основных законов, позволявшей правительству принимать меры законодательного характера (в перерывах между сессиями Думы с последующим их внесением на ее утверждение). Осенью 1906 г. I Дума была уже распущена, а ее преемница еще не собралась. Впрочем оппозиционная II Дума не стала рассматривать правительственный законопроект, подготовленный в соответствии с указом 9 ноября 1906 г. Этим занялась III Дума, одобрившая его голосами правых и октябристов (при противодействии кадетов, трудовиков и социал-демократов). Санкционированный затем Государственным советом законопроект 14 июня 1910 г. был утвержден Николаем II и обрел силу закона. Одной из наиболее существенных поправок, внесенных в законопроект в процессе его движения по упомянутым инстанциям, являлась та, в соответствии с которой общества, не производившие переделов со времени наделения их землей, автоматически переходили к наследственному владению. Важную роль в реализации реформы сыграл и закон 29 мая 1911 г. В соответствии с ним землеустроительные работы, направленные на ликвидацию чересполосицы, могли проводиться вне зависимости от укрепления земли в собственность. При этом сам факт устранения чересполосицы превращал общинников в собственников.

Линия на разрушение общины дополнялась попытками правительства решить в той или иной мере проблему крестьянского малоземелья. Существенная роль здесь отводилась Крестьянскому банку, который еще в 1895 г. получил право скупать помещичьи имения и, раздробив их на участки, перепродавать крестьянам. Наконец, были приняты энергичные меры по стимулированию переселенческого движения за Урал.

Результаты нового аграрного курса, выявившиеся к началу первой мировой войны, были довольно противоречивы. К 1915 г. из общины вышло 3084 тыс. дворов (32,5% к числу общинников) по данным на 1905 г., а с учетом продолжавшегося дробления хозяйств - 26%. Однако среди вышедших преобладали бедняки, стремившиеся, укрепив наделы в собственность, их продать. Слой зажиточных деревенских хозяев, который хотел создать П.А.Столыпин, не успел сложиться в более или менее крупную силу к тому моменту, когда страна вступила в полосу очередных потрясений. Наиболее активно выход из общины шел в Поволжье и на юге Украины. Значительно отставали в этом отношении земледельческий центр, северо-восточные и северные губернии Европейской России. Следует отметить, что далеко не всем хуторянам и отрубникам удалось наладить крепкое хозяйство. Государство не могло оказать им помощи в том размере, в каком требовала ситуация, поскольку не располагало необходимыми финансовыми ресурсами. Землеустроительная часть столыпинской аграрной реформы во многом была лишена надлежащего финансового обеспечения, и это обстоятельство негативно отражалось на процессе модернизации российской деревни. Особенно маломощными были хутора и отруба центрально-черноземных губерний,

Деятельность Крестьянского банка способствовала увеличению земельных угодий, принадлежавших крестьянам. Всего для продажи им банк приобрел в 1906-1916 гг. 4614 тыс. десятин земли. Вместе с тем лишь сравнительно узкая прослойка богатых крестьян смогла с выгодой для себя воспользоваться услугами банка, налагавшего на заемщиков большие проценты. Переселенческое движение благодаря содействию правительства достигло значительных масштабов. За 1906-1914 гг. из губерний Европейской России за Урал переселилось примерно 3100 тыс. человек (в два раза больше, чем за предыдущее десятилетие). При этом изменился социальный состав переселенцев. Если прежде среди них преобладали середняки, то после 1906 г. - бедняки. Значительное само по себе число переселившихся крестьян (даже при том, что около 17% выехавших, в частности по недостатку средств, не смогло прижиться на новом месте и вернулось назад) тем не менее покрыло всего менее 20% естественного прироста сельского населения и, таким образом, не компенсировало увеличившегося избытка рабочих рук.

Столыпинская аграрная реформа, бесспорно, ускорила становление буржуазных структур в сельском хозяйстве России, способствовала его развитию. Накануне первой мировой войны наблюдался существенный рост сельскохозяйственного производства. С 1901 по 1913 гг. посевная площадь в 62 губерниях империи (без Закавказья, Туркенстана и Дальнего Востока) расширилась на 15,6%. Это обстоятельство, а также рост урожайности обусловили увеличение годового сбора сельскохозяйственных культур. Среднегодовой валовой сбор хлебов в 1904-1908 гг. составлял 3,8 млрд. пудов, а в 1909-1913 гг. - 4,6 млрд. пудов (повысился на 20%). Производительность единицы посевной площади в России по-прежнему оставалась более низкой, чем в наиболее развитых государствах. Так, средний урожай зерновых с гектара составлял в России 8,7 центнеров, в Австрии - 13,6, в Германии - 20,7, в Бельгии - 24,2. Тем не менее сдвиги, происшедшие в аграрном секторе российской экономики, позитивно отразились на положении крестьянства. Доход на душу деревенского населения от сельского хозяйства, будучи по-прежнему в целом низким, все же с 1900 по 1913 г. увеличился с 30 до 43 руб., в том числе чистый доход (т.е. за вычетом налогов, платежей за купленную и арендованную землю и т.п.) - с 22 до 33 руб. Необходимо, впрочем, отметить, что рост сельскохозяйственного производства, улучшение экономического положения крестьян в предвоенный период являлись не только результатом реформы, но и следствием благоприятных в целом погодных условий и повышения цен на сельскохозяйственную продукцию на мировом и внутреннем рынке, отмены выкупных платежей.

Новая аграрная политика стимулировала социальное расслоение в деревне и тем самым создавала почву для острых социальных конфликтов. Общинные традиции оказались весьма живучими. В целом по Европейской России лишь 26,6% выделившихся из общины получили согласие сельского схода, тогда как остальные пошли на укрепление земли в собственность против воли односельчан. Ситуация в отдельных губерниях, однако, могла существенно отличаться от общероссийской. Выход из общины во всяком случае часто сопровождался столкновениями выделяющихся с крестьянами-общинниками, последних с властями, которые столь же интенсивно стремились покончить с общиной, как прежде пытались ее законсервировать. Нередко в роли ревнителей общинных традиций выступали деревенские богачи, использовавшие старые порядки для эксплуатации односельчан. В целом прерванный войной новый курс в аграрном вопросе при всей противоречивости обозначившихся к 1914 г. результатов, при всех, во многом вполне естественных, проблемах, возникавших в процессе его реализации, создавал условия для более органической, естественной капиталистической эволюции страны. Реформа не ликвидировала застарелого и столь громко заявившего о себе впоследствии антагонизма между крестьянами и помещиками, порожденного не только экономическими факторами, но и привилегированным положением дворянства, чуждостью его образа жизни всему деревенскому быту, который, не мог сколько-нибудь ощутимо измениться за сравнительно непродолжительный период проведения новой аграрной политики.

^

Борьба в правящих кругах вокруг столыпинской программы реформ (1907-1911)

Столыпинский "пакет реформ" не исчерпывался планами модернизации российской деревни. Преобразование аграрного строя, осуществлявшееся в ходе наступления на общину, требовало реорганизации системы местного самоуправления с тем, чтобы дать крестьянам-собственникам больше мест в земствах, где абсолютно доминировало дворянство. Этой цели служил проект земской реформы, подготовленный Министерством внутренних дел и предусматривавший помимо прочего некоторое ослабление жесткого бюрократического контроля над земствами. Проект реформы местного суда восстанавливал институт мировых судей, введенный в 1864 г. и ликвидированный в эпоху контрреформ. Этот акт был призван несколько усовершенствовать систему местной юстиции, носившую архаичный, сословный характер и обрекавшую крестьян на юридическое бесправие. Впрочем, уже в 1906 г., указом 5 октября ликвидировались некоторые правоограничения, существовавшие для сельского, населения (паспортные, в поступлении на гражданскую службу и т.п.).

Важное место в своей программе П.А.Столыпин отводил и вероисповедному вопросу. В его "пакет" входил ряд законопроектов, призванных облегчить положение старообрядцев и насильственно обращенных в православие униатов. Отмена дискриминационных ограничений, установленных для инославных церквей (т.е. христианских, но неправославных), разрешение перехода из православия в другие христианские веры, облегчение смешанных браков - все это должно было смягчить остроту религиозной борьбы и - реализуя, в известной мере, принцип свободы совести - придать более правовой, современный характер государственному строю России. Составными частями столыпинской программы являлись также проекты преобразования местной администрации, предусматривавшие укрепление губернского и уездного звеньев бюрократического механизма, проект введения всеобщего начального обучения. Наконец, намечались реформы в области рабочего законодательства (введение страхования рабочих и др.).

Все эти проекты готовились еще до прихода П.А.Столыпина к власти, и он застал их на разной стадии разработки. Однако собранные в единый "пакет" вместе с актами, реализовавшими новую аграрную политику, они стали составными частями целостной программы, направленной на модернизацию страны, на предотвращение нового революционного взрыва.

Столыпинская программа встретила серьезную оппозицию справа. Главным объектом критики была важнейшая, если не считать аграрной реформы, составная часть "пакета" - проекты преобразования органов местного самоуправления. В ходе капиталистической эволюции страны ослабели экономические позиции поместного дворянства, что заставляло его особенно дорожить своими политическими привилегиями, в частности своим преобладанием в земских учреждениях. Поступаться им в пользу "новых" собственников помещики никоим образом не собирались, опасаясь полной гибели дворянского землевладения. Задуманные правительством реформы, сетовали дворяне, "так велики, так крупны... что пережить их у нас не хватит ни сил, ни средств". Резкое неприятие со стороны дворянства встретил план реформы местной администрации, согласно которому, помимо прочего, предполагалось сосредоточить административную власть в уезде во имя ее укрепления в руках назначенного правительством чиновника, а не уездного предводителя дворянства, как это было раньше. Исходя из сугубо эгоистических, узкоклассовых интересов и, кроме того, опасаясь, что преобразования либерального толка вызовут анархию и революцию, наиболее консервативные круги в правительственном лагере выступали против проведения в жизнь практически всех начинаний П.А.Столыпина, за исключением аграрной реформы. Последнюю, впрочем, они тоже нередко резко критиковали.

Важнейшим оплотом оппозиции столыпинскому курсу справа стала общероссийская дворянская организация – Совет объединенного дворянства. Возникшая в 1906 г. и ревностно защищавшая интересы помещиков, эта организация обладала огромным политическим весом и оказывала сильное влияние на ход государственного управления, поскольку располагала обширными связями в придворно-бюрократическом мире и имела возможность информировать о своих пожеланиях самого императора. Противодействие планам П.А.Столыпина оказывал и Государственный совет, где тон задавали представители крайней реакции. Проектами вероисповедных реформ было недовольно высшее духовенство.

Раздраженно правых вызвала и политика П.А.Столы-пина в отношении Государственной думы. В консервативных кругах были сильны настроения в пользу ее ликвидации или превращения в законосовещательный орган, лишенный возможности (хоть в какой-то мере) ограничивать власть царя. Этим мыслям сочувствовал и Николай II. Опасавшиеся укоренения в России парламентских традиций консервативные круги были недовольны даже вполне лояльной III Думой и мечтали о более кардинальном, чем третьеиюньский, государственном перевороте. Между тем П.А.Столыпин считал необходимым сохранение Думы в качестве законодательного органа.

В 1907-1911 гг. шла острая борьба в верхах вокруг вопроса об ориентации правительственного курса, о судьбе столыпинской программы реформ, борьба, которая велась как открыто (в Думе, Государственном совете и пр.), так и закулисно (в придворных сферах). Своей кульминации эти конфликты достигали в 1909 и 1911 гг., во время так называемых первого и второго "министерских" кризисов, когда П.А.Столыпин дважды оказывался на грани отставки. Под давлением своих могущественных оппонентов П.А.Столыпин, который не мог опереться на достаточно влиятельные политические силы, вынужден был маневрировать, отказываясь от существенных частей собственной программы. Некоторые законопроекты (по вопросам местного самоуправления, о снятии ряда вероисповедных ограничений и др.), уже одобренные Государственной думой, были провалены в Государственном совете. Под давлением справа и в какой-то степени по собственному побуждению П.А.Столыпин свернул первоначальную, весьма широкую, правительственную программу по рабочему вопросу, выдержанную в либерально-реформистском духе. Дело ограничилось изданием лишь нескольких страховых законов, принятых после долгих проволочек уже в 1912 г. В конфликтах П.А.Столыпина с правыми Николай II в итоге поддержал противников главы правительства. Их взгляды были более близки царю, который, в частности, подозревал П.А.Столыпина в стремлении, опираясь на Думу, оттеснить монарха от руководства государственными делами. 1 сентября 1911 г. П.А.Столыпин, чьи позиции после второго "министерского" кризиса оказались существенно подорванными, был смертельно ранен в Киеве агентом охранки Д.Г.Богровым при обстоятельствах, не исключающих причастности к этому покушению высших чинов полиции.

^

Разложение третьеиюньской политической системы (1911-1914). Новый революционный подъем

Свертывание правительственной программы преобразований имело своим следствием прогрессировавшее нарастание противоречий внутри третьеиюньской политической системы. В "обществе", часть которого в лице октябристов, связывая свои надежды на реформы с П.А.Столыпиным, оказывала последнему всемерную поддержку, начали нарастать оппозиционные настроения (об этом свидетельствовала как деятельность Государственной думы, так и резкая критика правительственного курса буржуазными кругами).

Противостояние власти и "общества" таило в себе в конечном счете угрозу всему существующему строю, поскольку сочеталось с обозначившимся еще на рубеже 1910/1911 гг. оживлением массового движения в стране. Уже в 1911 г. увеличилось число стачек. В обстановке растущего рабочего движения активизировали свою деятельность революционные организации. Большевики, размежевавшиеся на Пражской партийной конференции в 1913 г. с меньшевиками (ликвидаторами), вели борьбу с менее радикальными течениями российской социал-демократии за влияние в пролетарской среде.

Существенное влияние на дальнейшее развитие внутриполитической ситуации в стране оказал расстрел мирного шествия рабочих Ленских золотых приисков 4 апреля 1912 г. (270 человек было убито, а 250 - ранено). В прокатившемся по городам России движении протеста участвовало около 300 тыс. рабочих. Широкого размаха достигли выступления, проходившие под политическими лозунгами. Число забастовщиков в 1912 г. составило примерно 1 млн. 463 тыс. человек. Еще более бурным был 1913 г., когда в стачках участвовало около 2 млн. рабочих. Размах движения, его активность, сочетание экономических и политических требований напоминали 1905 г.

В столь сложной обстановке осенью 1912 г. прошли выборы в IV Думу. По своему составу новая Дума мало отличалась от старой. Правда, октябристы потерпели на выборах серьезное поражение, лишившись около трети мандатов. Буржуазные круги, поддержавшие в свое время октябристов на выборах в III Думу, частично отошли от них, разочарованные неспособностью Союза 17 октября добиться от самодержавия желанных реформ. IV Дума в целом оказалась менее покладиста, чем ее предшественница. И либералы, и многие представители консервативного крыла в условиях роста массового движения в стране были едины в признании необходимости предотвращения революции путем реформ, по-разному, однако, представляя себе их суть и объем. Октябристско-националистские круги - прежняя опора П.А.Столыпина в Государственной думе - выступали за возвращение в том или ином варианте к программе покойного премьера. За более последовательные преобразования либерального толка ратовали кадеты и близкие к ним прогрессисты. При этом кадетское руководство все больше склонялось к мысли, что только массовое народное движение (его, впрочем, кадеты сами сильно опасались) способно заставить власть пойти на реформы.

Весьма ощутимым становился и разброд в верхах. Оппозиционные выступления в Думе стимулировали антидумские настроения в правящих кругах. Внутри Совета министров усиливались противоречия между сторонниками сотрудничества с "обществом" в лице его умеренных элементов и приверженцами жесткого курса. Председатель Совета министров В.Н.Коковцов, сменивший на этом посту П.А.Столыпина, казался крайним реакционерам чрезмерно либеральным, при всем том, что премьер никоим образом не собирался реанимировать столыпинскую программу реформ. Позиции правых в верхах значительно укрепились после назначения в 1912 г. министром внутренних дел Н.А.Маклакова, отличавшегося своими ультрамонархическими убеждениями. Осенью 1913 г. в Совете министров рассматривались планы государственного переворота, призванного превратить Думу в лишенное всякого влияния законосовещательное учреждение. В конце концов на этот шаг министры не решились, но сам факт обсуждения подобной перспективы являлся весьма симптоматичным. В начале 1914 г. В.Н.Коковцов был уволен в отставку. Его преемником стал И.Л.Горемыкин, чьи политические воззрения не претерпели каких-либо изменений со времени его пребывания главой правительства в 1906 г. Наиболее влиятельной фигурой в Совете министров являлся, однако, главноуправляющий землеустройством и земледелием А.В.Кривошеин. Мастер политической интриги, опытный и способный государственный деятель, А.В.Кривошеин был инициатором "нового курса", на реализацию которого он, после отставки В.Н.Коковцова, получил согласие Николая II. "Новый курс" предусматривал улучшение отношений с Думой и внесение существенных корректив в экономическую политику самодержавия. А.В.Кривошеин выступал за увеличение капиталовложений в сельское хозяйство, усиление помощи выделяющимся из общины крестьянам и дворянству. Объективно это означало готовность пойти на некоторое замедление промышленного роста во имя ускорения развития аграрного сектора, преодоления его сохранявшегося отставания. "Новый курс" царского правительства не принес, однако, сколько-нибудь ощутимых результатов, оставшись во многом чистой декларацией. Сотрудничества с Думой не получилось. Благожелательное отношение к ней, демонстрировавшееся первоначально кабинетом, скоро сменилось линией на мелочное ущемление думских прерогатив, что создало основу для новых конфликтов между властью и "обществом". С другой стороны, еще до начала войны выявилась неспособность финансового ведомства добиться заметного увеличения государственных вложений в сельское хозяйство или привлечения туда частного капитала.

Тем временем обстановка в стране накалялась. В первой половине 1914 г. в забастовках приняло участие 1 млн. 500 тыс. человек. Размах движения был чрезвычайно велик. 28 мая 1914 г. началась стачка 500 тыс. рабочих в Баку. Расстрел митинга путиловских рабочих 3 июля 1914 г. вызвал волну забастовок и демонстраций в столице, где в ряде районов (впервые после 1905 г.) начали сооружаться баррикады. Ситуацию в стране резко изменила лишь начавшаяся в июле 1914 г. первая мировая война.

<…>


Печатается по изданию: История России от древнейших времен до начала XX века: Учебник для вузов / Под. ред. И.Я.Фроянова. – М., 2000.


^

Л.И.Новикова. П.А.Столыпин как государственный деятель

<…>

В истории России выделяются три крупнейших государственных деятеля М.М.Сперанский, С.Ю.Витте и П.А. Столыпин — люди разных эпох, мировоззрений и судеб. Сперанский был типичным представителем эпохи Просвещения, полагавшим, что достаточно написать умный проект идеального государственного устройства, и все — цари и подданные — поймут, что и как надо делать. Витте — человек эпохи перехода от самодержавно-сословного строя буржуазно-конституционному. Совмещая в себе казалось бы несовместимы качества опытного царедворца и смелого реформатора, он стал автором Манифеста 17 октября и сумел соединить самодержавие и законодательное на родное представительство.

Столыпин был современником Витте и в определенном смысле — его преемником. Но это была уже другая эпоха. Особенность момента состояла в то» что ни монархия, ни Дума не хотели понять и признать своего реального статуса. Николай II и его окружение продолжали надеяться, что Манифест 17 октября — временная уступка, от которой при случае можно будет отказаться, лево-либеральное большинство Думы видело в парламентской трибуне лит средство для борьбы с существующей властью. В противовес тем и друга Столыпин, назначенный 6 апреля 1906 г. министром внутренних дел, а затем (8 июля) и председателем Совета министров, видел свою задачу в конструктивной работе с противоборствующими сторонами, в реализации и укреплении либеральных начал, заложенных в Манифесте и кодифицированных в Oсновных Законах. При этом он исходил из сформулированного им позже принципа: разрешить существующие проблемы нельзя, их нужно разрешать.

Постоянная напряженная работа с противоборствующими силами, необходимость принимать "непопулярные" решения вплоть до введения военно-полевых судов снискали ему репутацию жесткого администратора и неприязнь обоих лагерей.

В русской истории начала XX в. нет фигуры, вызывавшей большие разногласия в оценках. Вчерашние народники и эсеры клеймили Столыпина за "развал общины", которая представлялась им исходной ячейкой социализма. Но тем же самым попрекали его и монархисты, мыслившие общину оплотом самодержавия. Первые видели в нем "приказчика черносотенцев", вторые - либерала, подрывающего устои самодержавия. Неоднозначное отношение к Столыпину сложилось и у социал-демократов, в частности у Ленина, который характеризовал его то как "ничтожного лакея", то как "серьезного и беспощадного врага". В бюрократических кругах (отчасти с подачи Витте) было paспространено мнение, что Столыпин вовсе не генерирует идеи, а использует "заготовки" — Крыжановского, Кривошеина, Гурко и самого Витте. Ближайшему окружению царя он казался диктатором, не склонным считаться с npидворным политесом и даже с мнением самого императора.

Среди современников наиболее объективную оценку Столыпину дал его коллега по министерству внутренних дел С.Е.Крыжановский. Соглашаясь с тем, что Столыпин не был инициатором многих законодательных актов, про­водимых им в жизнь, и большинство из них находил готовыми или улавливал в общественном мнении, Крыжановский подчеркивал, что "блеском своего таланта, обаянием своей личности, умением идеализировать свою деятель­ность, подымать идеи на пьедестал... [он] вдохнул жизнь в завещанную про­шлым программу устроения России, сумел освоить ее и слить со своею лич­ностью" [Крыжановский Б.г.: 219-220].

Советская историография, как известно, относила Столыпина к "типичным представителям" реакции. Клише "столыпинская реакция", "столыпинщина" получили в ней статус канонических [см., напр. История СССР 1968; Совет­ская историческая энциклопедия 1971]. Подобные оценки, к сожалению, встречаются и в современной науке, хотя выглядят нелепым анахронизмом.

Последняя по времени политическая биография Столыпина, написанная П.Н.Зыряновым, знаменует явный поворот в подходах и оценках. Но и эта со­лидная монография, раскрывающая малоизвестные страницы жизни Столы­пина, не смогла полностью преодолеть инерцию идеологических установок. Правда, венчает книгу Зырянова вывод: "В наши дни Столыпин возвращает­ся к нам" [Зырянов 1992]. И теперь уже только от нас зависит, что мы уви­дим поучительного в его деятельности — только ли банальный урок бонапар­тизма или комплекс конструктивных идей и технологий, проливающих свет на трудности и проблемы современных реформ.

* * *

Деятельность Столыпина пришлась на один из самых сложных периодов в истории России. Начав свою службу в Западном крае, где интеллигенция и бю­рократия отличались умеренно либеральными взглядами, Столыпин в 1903 г. был назначен губернатором Саратовской губернии. Противоречия между крес­тьянами и помещиками доходили там до открытых и трагических столкновений. Подобно большинству губернаторов, Столыпин не стеснялся использовать вой­ска для усмирения восставших крестьян и действовал при этом всегда реши­тельно. Но в отличие от других губернаторов, он стремился понять нужды и по­мыслы крестьян, толкавшие их на противозаконные выступления, а там, где это было возможно, пытался разрешать конфликты мирными средствами.

Министерство внутренних дел, а затем и Совет министров он возглавил "в заданных условиях", "в декорациях, подготовленных Витте". Большинство в только что избранной Думе оказалось за трудовиками, но господствующее по­ложение в ней заняли кадеты, подыгрывавшие в целях повышения собствен­ной популярности трудовикам. Думское большинство, чувствуя себя полномоч­ным представителем революционного народа, вступило в открытую конфронта­цию с властью. В этих условиях Столыпин проявил себя как политический де­ятель нового типа. В отличие от председателя Совета министров Горемыкина (для которого Дума была лишь "головной болью") и своего помощника Кры-жановского (увидевшего в ней "собрание дикарей, полных зависти и злобы"), Столыпин понял, что представительная власть становится историческим уде­лом России и с Думой надо работать, несмотря на все трудности. Как министр внутренних дел он выступал с ответами на депутатские запросы, и уже первая его речь в Таврическом дворце произвела на всех весьма сильное впечатление. "Власть не может считаться целью, — заявил Столыпин. — Власть — это сред­ство для охранения жизни, спокойствия и порядка". Не отрицая фактов зло­употребления властью со стороны полиции, он сумел найти им "человечес­кое" объяснение. "Существует определенный, пусть и несовершенный, зако­нода-тельный круг, — говорил Столыпин. — Выход из него может быть толь­ко такой: применять существующие законы до создания новых, ограждая все­ми способами и по мере сил права и интересы отдельных лиц. Нельзя сказать часовому: у тебя старое кремневое ружье; употребляя его, ты можешь ранить себя и посторонних; брось ружье. На это честный часовой ответит: покуда я на посту, покуда мне не дали нового ружья, я буду стараться умело действовать старым" [Столыпин 1991: 40-41]. Выступление Столыпина достигло своей цели: власть и Дума вступили в диалог.

Одновременно Столыпин предпринял попытку завязать неофициальные отношения с руководством кадетской фракции — с председателем Думы С.А. Муромцевым, лидером партии кадетов П.Н.Милюковым, а также с Д.Н.Ши-повым и Н.Н.Львовым — на предмет возможности их участия в деятельности правительства. В "высших сферах" эти переговоры вызвали настоящий переполох. При дворе распространился слух о стремлении Столыпина к узурпации власти. Переговоры не дали прямых результатов, но в их ходе были выяснены позиции сторон, а главное — наметилась перспективная тактика работы правительства с Думой.

Однако постепенно инициатива в Думе перешла от кадетов к трудовикам. Становилось все более очевидным, что практически все фракции намерены использовать думскую трибуну исключительно для пропаганды своих идей, a Совет министров рассматривают лишь как объект для критики. В таких условиях рассчитывать на конструктивную работу с Думой правительству не приходилось. Роспуск ее был предрешен. Консерваторы видели в этой акции удобный повод для отказа от парламентаризма вообще. Столыпин же и его окружение считали, что необходимо приложить усилия и заставить депутатов paботать во имя государственных интересов, пусть даже ценой роспуска действующей Думы и замены ее Думой нового созыва.

Между тем волна террора, развязанного партией эсеров, продолжала набирать силу. Политическое убийство становилось самоцелью, испытанием характера. В 1906 — 1907 гг. террористами было убито и изувечено 4500 должностных лиц, а общее число жертв достигло 9 тыс. [Пайпс 1994:186]. Не прошло и месяца с момента назначения Столыпина председателем Совета министров, как на его даче был совершен теракт, в результате которого погибли 27 человек, а еще 33 были ранены. Взрывом оказались изувечены двое малолетних детей Столыпина. Как министр внутренних дел он обязан был предпринять решительные меры.

19 августа 1906 г. в соответствии со ст. 87 Основных законов, предусматривавшей издание указов в междудумье, Столыпин подписал указ о военно-полевых судах. Рассмотрение дел осуществлялось этими судами в течение 48 часов, а смертные приговоры, вынесенные ими, приводились в исполнение в 24 часа. Едва ли в данном случае можно говорить о мести террористам за расправу над семьей премьера. Столыпин пережил 11 (по иным данным — 18) покушений. Слу-чившееся же на Аптекарском острове лишь подтолкнуло правительство к изданию указа, ставшего ответом на массовый террор.

Указ о военно-полевых "скорорешительных" судах действовал 8 месяцев - до апреля 1907 г. За это время они вынесли 1 тыс. смертных приговоров. Ho и после отмены указа суд оставался скорым и суровым: за 1908 — 1909 гг. было рассмотрено 16440 дел по обвинению в политических преступлениях и вооруженных нападениях, вынесено 3682 смертных приговора, 5517 человек приговорены к каторжным работам [Современный мир 1910: 69]. Справедливости ради эти цифры следует сравнить с приведенным выше числом жертв террора.

Многочисленные казни, в т.ч. через повешение, шокировали общество. Возмущение публики подогревалось молчаливым одобрением русской либеральной интеллигенцией "героизма" своих сыновей, их идеализацией в художественной литературе. Деятельность Столыпина на поприще борьбы с революционным терроризмом осудил Л.Н.Толстой, направивший премьеру ряд писем с нравоучительными рекомендациями. Не получив покаянного ответа, писатель выступил с публичным обращением "Не могу молчать", адресованным всем участникам репрессий.

Исполнение Столыпиным обязанностей министра внутренних дел и eго выступления в этом качестве с думской трибуны породили у недоброжелательных современников мнение (перешедшее затем в советскую историческую науку), будто Столыпин придерживался тактики — сначала успокоение, т.е. репрессии, потом реформы. Сравнительно недавно В.С.Дягин опубликовал до­кумент, опровергающий это утверждение. Он относится к 1907 г. и передает собственные слова Столыпина: "Реформы во время революции необходимы, так как революцию породили в большей мере недостатки внутреннего уклада. Если заняться исключительно борьбой с революцией, то в лучшем случае мы устраним следствие, а не причину: залечим язву, но пораженная кровь породит новые изъязвления. К тому же путь реформ торжественно возвышен. Создана Государственная Дума, и идти назад нельзя. Это было бы и роковою ошибкою — там, где правительство побеждало революцию (Пруссия, Австрия), оно успевало не исключительно физическою силою, а тем, что, опира­ясь на силу, само становилось во главе реформ" [см. Дякин 1990: 114].

И это не случайные слова. Столыпин шел на должность председателя Совета министров, имея план либеральных преобразований, сердцевину которых составляла аграрная реформа. Первые шаги по реализации своей программы он предпринял еще до того, как революция была подавлена. Не дожидаясь созыва второй Думы, Столыпин в соответствии со ст. 87 Основных Законов провел ряд указов, подготовивших аграрную реформу. В целях решения проблемы малоземелья Крестьянскому банку передавалась часть государственных земель для продажи их крестьянам по льготным ценам или под залог. Решающее значение в соци­альном плане имел указ от 5 октября 1906 г., уравнявший крестьян в граждан­ских правах с другими сословиями. Он предусматривал отмену подушной пода­ти и круговой поруки, снимал ограничения свободы передвижения крестьян, расширял их права на земских выборах, ограничивал "опекунскую власть" зем­ских начальников. Тем самым фактически ликвидировался сословный строй и закладывался фундамент гражданского общества. На основе этих предваритель­ных акций был подготовлен знаменитый указ от 9 ноября 1906 г., предоставивший крестьянину право выхода из общины и возможность превращать в част­ную собственность находящуюся в его распоряжении надельную землю.

Столыпин, лично отслеживавший реализацию указа, не мог не знать, что тот встречает сопротивление со стороны общины, особенно ее негласных старшин, чьи возможности влиять на сельский мир уменьшались с выходом каждого крестьянина. С недоверием отнеслось поначалу к новым законам и большинство рядовых крестьян, которым община гарантировала выживание, хотя бы в условиях бесправия и бедности. Кроме того, где-то в глубинах под­сознания у мужика теплилась надежда на "черный передел" всей земли, вну­шавшаяся социалистами в течение десятилетий. Столыпин понимал все пси­хологические и социальные трудности великого перелома в жизни деревни, но считал, что преодолеть их необходимо как можно скорее, дабы не создавать хаоса экономических укладов, способного породить новую волну революции. При этом темпы, да и сам успех проведения реформы в немалой мере зависели от состава и настроя новой Думы.

Она начала свои заседания 20 февраля 1907 г. и оказалась по своему соста­ву еще более оппозиционной, чем первая. В ней усилилось левое крыло, поскольку социалисты, бойкотировавшие выборы в первую Думу, теперь приня­ли в них участие. Наряду с этим в Думе образовалось правое крыло. Правые видели в деятельности Столыпина опасный эксперимент и потому относились к его программе весьма настороженно. С правительством готовы были сотруд­ничать октябристы, но такое сотрудничество вредило репутации самого Сто­лыпина. В позиции думского центра оказались кадеты. Отдалившись от левого крыла, они стремились избежать разгона новой Думы и готовы были к диалогу с правительством. С учетом сложившейся расстановки сил свою дум­скую тактику премьер строил на привлечении кадетов к поддержке проводи­мых им реформ.

В целом, для Столыпина было очевидно, что работать со второй Думой правительству будет еще сложнее, чем с первой. Понимали это и другие представители государственного аппарата, предлагавшие немедленно изменить избирательный закон или же вовсе отказаться от Думы. Столыпин не пошел ни на первое, ни на второе. Он считал, что плод должен созреть и для этого необходимо взаимодействовать с Думой.

Выждав некоторое время, он выступил 6 марта 1907 г. в Таврическом дворце с правительственной декларацией, представившей на рассмотрение Думы целый пакет реформ. В этой речи Столыпин особенно рельефно проявился как государственный деятель нового типа. Он начал ее с разъяснения принпиальных основ намеченной перестройки и связанных с нею трудностей. В европейских странах с устоявшейся, демократически отлаженной государственной системой, говорил он, каждый новый закон легко вписывается в сложившуюся систему и, являясь отражением новой назревшей потребности, находит себе готовое место в общей системе государственного распорядка. "Не то, конечно, в стране, находящейся в периоде перестройки, а следовательно, и брожения. Тут не только каждый законопроект, но каждая отдельная его черта, каждая особенность может чувствительного отозваться на благе страны, на характере будущего законодательства. При множестве новизны, вносимой в жизнь народа, необходимо связать все отдельные правительственные предположения одной общей мыслью, мысль эту выяснить, положив ее в основание всего строительства и защищать ее, поскольку она проявляется в том или другом законопроекте" [Столыпин 1991: 50].

Центральным звеном всей программы реформ являлось, согласно Столыпину, обустройство самого многочисленного и самого необеспеченного сословия России — крестьянства. Одной из труднейших проблем аграрной реформы, указывал премьер, остается увеличение площади землевладения крестьян. При этом он заявил, что правительство не может согласиться с принудительным отчуждением земли помещиков, так как это нарушает принцип частной собственности и впоследствии может обернуться против самих же крестьян. Кроме того, многие помещичьи усадьбы составляют культурный фонд России, который ни в коем случае не следует разрушать. Наконец, даже полное отчуждение помещичьей земли не ликвидирует малоземелья в центральных губерниях страны.

Пути решения проблемы крестьянского землеустройства, подчеркнул Столыпин, правительство видит в обеспечении льготного кредита для приобрел ния крестьянами государственных и помещичьих земель, а также в освоении пустующих земель, которых особенно много в Сибири, и в организации добровольного переселения туда крестьян из центральных губерний.

Одновременно правительство выдвигало на утверждение Думы и ряд coциально-политических реформ. Среди них премьер выделил правовое обеспечение политических свобод — свободы совести, неприкосновенности лично к и жилища, тайны корреспонденции, обозначенных Манифестом 17 октября, но еще не утвержденных законом. Предлагалась также реформа местного самоуправления — земства, фактически уравнивавшая права и обязанности крестьянина и помещика в хозяйственно-административном самоуправлении. Премьер не скрывал, что превращение волости в бессословную самоуправляемую земскую единицу повлечет за собой перестройку в организации и работе уездных и губернских земств.

В правительственной декларации был поднят и рабочий вопрос. Предлагалось рассмотреть проекты государственного страхования рабочих в случае болезней, увечий, инвалидности и старости, установить новые нормы три для подростков, законодательно сократить продолжительность рабочего дня. Значительная часть намеченного так и осталась нереализованной, но важно было то, что с новыми принципами трудового законодательства выступало само правительство.

Рост благосостояния народа Столыпин тесно увязывал с развитием национального образования. Предполагалось, в частности, принятие закона о всеобщем начальном образовании, утверждался принцип преемственности начального, среднего и высшего образования, ставилась задача организации специального агрономического и землеустроительного просвещения.

Обозначив довольно широкий круг проблем, которые предстояло решать правительству (среди них — укрепление армии и флота, строительство железных дорог, реабилитация староверов), премьер призвал депутатов Думы к сотрудничеству. Однако думская оппозиция вместо делового обсуждения декларации обрушилась на премьера с обвинениями. Отвечая на них, Столыпин проявил гражданское мужество и удивительный такт по отношению к своим критикам. "Правительству желательно было бы изыскать ту почву, на которой возможна совместная работа, найти тот язык, который был бы всем нам одинаково понятен. Я отдаю себе отчет, что таким языком не может быть язык ненависти и злобы; я им пользоваться не буду", — заявил он, завершив свою да речь словами: «Людям, господа, свойственно и ошибаться, и увлекаться, и злоупотреблять властью. Пусть эти злоупотребления будут разоблачаемы, пусть они будут судимы и осуждаемы, но иначе должно правительство относиться к нападкам, ведущим к созданию настроения, в атмосфере которого должно готовиться открытое выступление. Эти нападки рассчитаны на то, чтобы вызвать у правительства, у власти, паралич воли и мысли, все они сводятся к двум словам, обращенным к власти: «руки вверх». На эти слова, господа, Правительство с полным спокойствием, с сознанием своей правоты мо­жет ответить только двумя словами: «Не запугаете!»» [Столыпин 1991: 64].

С развитием идей аграрной реформы Столыпин вновь выступил перед Думой 10 мая. Важное место в его речи заняла критика программ, альтернативных правительственной, и прежде всего — программы социал-демократов. С позиций интересов государства и права он подверг критике предлагаемый ими способ решения аграрной проблемы, предусматривавший конфискацию помещичьей и национализацию всей земли. Премьер еще раз подчеркнул, что на­ционализация земли с последующим ее распределением не решит проблемы малоземелья в центральных губерниях. Представляя собой коренной перево­рот во всех социальных и правовых отношениях, она напрямую ведет к дестабилизации общества, революции и гражданской войне. Наконец, национали­зация всей земли, в т.ч. надельной, отучит крестьянина от продуктивного хозяйствования на своей собственной земле, сформирует отношение к земле как к ничейной, в лучшем случае божьей, что ни в коей мере не оградит ее от хищнического использования и разбазаривания деревенской бюрократией.

Для того чтобы поднять крестьянское землевладение, отметил Столыпин, необходимо дать возможность способному трудолюбивому крестьянину закрепить за собой плоды трудов своих и обратить их в неотъемлемую собственность. "Пусть собственность эта будет общая там, где община еще не отжила, пусть она будет подворная там, где община уже нежизненна, но пусть она будет крепкая, пусть будет наследственная. Такому собственнику-хозяину правительство обязано помочь советом, помочь кредитом, т.е. деньгами" [Столыпин 1991: 93-94]. Свою речь премьер закончил словами: "Мы предлагаем вам скромный, но верный путь. Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия!" [Столыпин 1991: 96].

Однако выступление премьера не изменило отношений между правительством и Думой. Не ограничившись обструкцией правительственной декларации, думская оппозиция организовала саботаж законодательной работы парламента, используя для этого право депутатских запросов. Роспуск Думы стал неотвратим.

Но повторение процедуры роспуска первой Думы и созыва Второй на ос­нове существовавшего избирательного закона не предвещало ничего хорошего, и потому негласно была начата подготовка нового закона. Его опубликование оппозиция оценила как государственный переворот; и слева, и справа раздались голоса о конце парламентаризма в России. Но так называемый третьеиюньский переворот в действительности представлял собой, как справедливо отмечает В.ВЛеонтович, попытку спасти либеральный курс России [см. Леонтович 1995: 527-528, 533].

В результате смены избирательной системы ядром третьей Думы стали октябристы во главе А.И.Гучковым, настроенные на конструктивную работу с правительством. Кадеты заняли выжидательную позицию. Они не хотели разгона П Думы и предпочитали обойтись без революции, а потому были готовы сотрудничать с "проправительственной" партией октябристов по частным вопросам.

16 ноября 1907 г. Столыпин выступил с обращением к Думе. Напомнив де­путатам о правительственной программе, он подчеркнул, что Думе нового созыва предстоит решать те же вопросы, но теперь уже в ситуации обостривше­гося противостояния политических сил и в значительно более сжатые сроки; центральной проблемой остается при этом землеустройство крестьян. Вторым вопросом, на который премьер обратил особое внимание думцев, была рефор­ма местного самоуправления. Премьер явно торопился с принятием соответ­ствующих законов, стараясь, однако, не вызвать раздражения царя и придвор­ной камарильи. Этим было обусловлено усиление монархической риторики в речах премьера, которой он раньше не злоупотреблял.

Работа третьей Думы проходила в сложной обстановке и не без противоре­чий, но в целом довольно конструктивно. За время ее полномочий было обсуждено 2571 предложение, внесенное правительством, выдвинуты 205 зако­нодательных инициатив [Третья Государственная Дума 1912: VII]. Главным итогом ее деятельности стало принятие аграрного закона (на основе указа 9 но­ября 1906 г.). Оценивая перспективы его реализации, В.И.Ленин признавал, что, если бы столыпинская аграрная политика продержалась достаточно дол­го, пересоздав на буржуазный лад деревенские поземельные отношения, этс могло бы заставить социал-демократов "отказаться от всякой аграрной про­граммы", поскольку означало бы подрыв социальной базы революции в деревне [Ленин т. 17: 32]. Кадеты тоже понимали, что в случае успеха столыпин­ской реформы их собственная аграрная программа потеряет всякий практиче­ский смысл [см. Дякин 1977: 123].

Особенностью деятельности Столыпина на посту председателя Совета министров было соединение проектно-управленческих функций с контрольно-исполнительными. Примером реализации вторых может служить поездка премьера в Поволжье, Сибирь и Алтай с целью контроля за ходом переселенчес­кого процесса. Столыпин считал, что перевод массы крестьянских хозяйств и пустующие земли Сибири не просто решает проблему малоземелья в цент­ральных губерниях, но имеет общеэкономическое и стратегическое значение для страны. Противоречивые цифры докладов об укоренившихся в Сибири переселенцах и о тех, кто вернулся в европейскую Россию, не сумев приспособиться к суровым условиям, побудили премьера лично ознакомиться с положением вещей.

Не останавливаясь подробно на всех перипетиях этого путешествия, отметим для понимания его масштабности лишь основные пункты маршрута: Че­лябинск, Петропавловск, Омск, из Омска по Иртышу в Павлодар, далее по предгорьям Алтая в Кулундинские степи. Затем следовал Томск, из Томска по Транссибирской магистрали премьер проехал до станции Боготол, сделав несколько остановок для осмотра труднодоступных таежных поселений.

Эта рабочая поездка создавала прецедент нового стиля государственной управления. Столыпин получил возможность сопоставить официальные отче ты губернаторов со своими личными наблюдениями и на этой основе делав выводы и принимать квалифицированные решения.

В 1908 — 1910 гг. были собраны хорошие урожаи, набирало темпы промышленное производство, спала волна насилия, что открывало благоприятные возможности для продолжения и углубления реформ и должно было бы укрепить позиции премьера. Тем не менее Столыпин оказался в сложной ситуа­ции. Его обвиняли в том, что он действует не в качестве "верноподданного слуги своего государя", а проводит собственную политику. В Государственном совете один за другим стали проваливаться его проекты, уже утвержденные Думой. По свидетельству А.И.Гучкова, складывалось впечатление, что Столыпина обложили со всех сторон. Враждебность к нему проявляла придворная камарилья, почувствовавшая свою ненужность новому режиму, создаваемому она премьером. Резко отрицательно относились к Столыпину отставные бюрократы, составлявшие большую часть Государственного совета. Вдобавок Столыпин, по наблюдениям Гучкова, создал себе врагов в лице губернской бюрократической верхушки, которую он подвергал регулярным сенатским ревизиям, изобличавшим в их среде хищничество и произвол. Этот растревоженный осиный улей никогда не прощал Столыпину ни его просчетов, ни, тем более, успехов [см. Изгоев 1912: 85].

Консервативные круги — Союз объединенного дворянства, правое крыло Государственного совета, придворная камарилья — считали миссию премьера (которую они видели лишь в наведении порядка) уже выполненной и не хотели идти на реформы, подрывавшие устои самодержавия. Страх, пережитый во время революции, спровоцировал рост монархических настроений в высших кругах общества. Монархическая риторика, как уже говорилось, усилилась и в публичных выступлениях самого Столыпина, но это не укрепило его позиции в придворных кругах, откуда все чаще раздавались голоса, требовавшие ликвидации Думы и возвращения "к исконно русской форме правления" — неограниченному самодержавию. В черносотенной прессе, чутко улавливавшей настрое­ние Двора, против Столыпина развернулась кампания политических наветов.

В этих условиях правительству и лично премьеру оказалось крайне тяжело сотрудничать одновременно и с Думой, и с высшей государственной властью это Империи. В своей последней думской речи Столыпин раскрыл сложную механику принятия правительственных решений в условиях самодержавия, дополненного нарождающейся и потому особенно острой партийной борьбой в парламенте. Он подчеркнул, что серьезные законопроекты, внесенные на рассмотрение Думы, каждый раз признаются в Таврическом дворце недостаточ­но радикальными и подвергаются соответствующей перелицовке. Внесенные же в новом виде на утверждение Государственного совета они блокируются или отклоняются как слишком радикальные. Чтобы найти выход из тупика, правительство вынуждено постоянно обращаться к статье 87 Основных законов, а в Думу направлять малозначащие законопроекты, занимая ее так называемой вермишелью. Именно таким путем были запущены и аграрная реформа, и процесс организации земств в Западном крае.

Но и этот отработанный механизм стал давать сбои. Законодательные инициативы правительства блокировались Государственным советом при поддержке царя. Становилось все более очевидным, что император крайне тяготится инициативным и волевым премьером и хотел бы избавиться от него. Знаменательно, что, будучи человеком в высшей степени деликатным, Нико­лай II не счел возможным и нужным посетить в Киеве тяжелораненого и умирающего Столыпина.

Столыпину удалось реализовать лишь малую часть того, что было им задумано. В приведенном А.С.Изгоевым [см. Изгоев 1912] длинном перечне запланированного в декларации от 6 марта 1907 г. против многих пунктов сто­ят пометки "не сделано", "не реализовано". Однако сам список и содержание намеченных реформ впечатляют.

В плане политическом бесспорная заслуга Столыпина состоит в том, что он приучил русскую общественность к думскому, парламентарному стилю государ­ственного управления. Это признает и один из главных оппонентов Столыпина — В.А. Маклаков: "Те кто пережил это время, видели как конституция стала воспитывать и власть, и самое общество. Можно только дивиться успеху, если вспомнить, что конституция просуществовала нормально всего восемь лет (войну нельзя относить к нормальному времени). За этот восьмилетний период Россия стала экономически подниматься, общество политически образовываться. Появились бюрократы новой формации, понявшие пользу сотрудничества с Государственной Думой, и наши политики научились делать, я общее дело с правительством... Совместное участие власти и общества в управлении государством оказалось и для тех и для других незаменимой школой, а для России началом ее возрождения" [Маклаков 1942: 601].

Подведем некоторые итоги. ^ Первое, что позволяет говорить о Столыпине как государственном деятеле нового типа, — это системный подход, положенный в основу его программы. Такой подход не только был декларирован в выступлениях премьера перед Думой, но и отчетливо прослеживался во всех действиях возглавляемого им правительства. При этом и в разработке реформ, и в последующем контроле за их реализацией отчетливо ощущался реализм или, если угодно, прагматизм. В противовес Сперанскому Столыпин прекрасно понимал, что для успеха реформ требуется тщательная подготовка как материальных условий, так и психологического состояния общества.

Во-вторых, в отличие от Сперанского и Витте, Столыпин начал строить новое здание российской государственности не "с крыши", не с провозглашения либеральных свобод, а снизу, с обустройства самого многочисленного и обездоленного сословия России — крестьянства, полагая, что только так можно заложить основы гражданского общества в России.

В-третьих, воспитанный в духе монархического этикета, но в то же время — и в либеральных традициях, Столыпин не был ни монархистом, ни либералом: он был государственником, ставившим интересы России превыше царской милости и "общественного мнения". Однако действовать ему приходилось в "заданных обстоятельствах": над ним довлело безволие монарха или, говоря иначе, — своеволие придворной камарильи.

В-четвертых, возглавив правительство, Столыпин с первых же дней выступал как председатель Совета министров, что не вполне удавалось даже Вит Работу всех министерств он подчинил единому плану, преодолев сопротивление весьма влиятельных лиц, включая ближайших родственников царя. Столыпин считал, что правительство, если оно рассчитывает на успех, должно действовать смело и ярко, либо уйти в отставку, открыв эту возможность для других.

Столыпин был государственным деятелем той эпохи, когда перед Россией реально открывались три пути: путь реставрации самодержавия, путь революционного экстремизма и путь либеральных реформ. Именно последний из них избрал и до конца отстаивал Столыпин, быть может, и не всегда "праведными" средствами, в чем его не раз обвиняли оппоненты. Но для нас важны предпринятый им поиск новых политических решений, новый стиль политического мышления и, наконец, он сам как новый тип государственного деятеля.

____________________________________________________

Дякин B.C. 1977. Самодержавие, буржуазия и дворянство в 1907 — 1911 гг. Л.

Дякин B.C. 1990. Был ли шанс у Столыпина? — Звезда, № 12.

Зырянов П.Н. 1992. Петр Столыпин. Политический портрет. М.

Изгоев А. 1912. П.А. Столыпин. Очерк жизни и деятельности. М. Крыжановский С.Е. Б.г. Воспоминания. Берлин.

История СССР. 1968. Т. 6. М.

Ленин В.И. Об оценке текущего момента. — Полн. собр. соч. т. 17.

Леонтович В.В. 1995. История либерализма в России. 1762 — 1914. М.

Маклаков В.А. 1942. Вторая Государственная Дума. Париж.

Пайпс Р. 1994. Русская революция. Т. I. М.

Советская историческая энциклопедия. 1971, Т. 13. М.

Современный мир. 1910. № 4, ч. 2.

Столыпин П.А. 1991. Нам нужна великая Россия. Полное собрание речей в Государственной Думе и Государственном Совете. М.

Третья Государственная Дума. Материалы для оценки ее деятельности. 1912. СПб.


Печатается по источнику: Полис. – 2001. - №4. С.60-70.