Катарсис семидисятника
| Вид материала | Документы |
Содержаниестасим II Не мог! И не зря ревнивый бог Эписодий IX. [Приезд] |
стасим II
Хор:
Говоришь, гений и злодейство – вещи
несовместные? А по мне –
это гений и невинность –
вещи несовместные.
Невинность,
невеста…
значит – не ведают; что-то слепое. Разве мог
быть гением человек до того как вкусил запретный плод?
^ Не мог!
И не зря ревнивый бог,
страшась грядущего вавилона, так оберегал это дерево. Лишь
грешный человек, человек с беспокойной совестью, с беспокойной душой
может быть гением, лишь он способен
что-то сделать – такое, что
не под силу
невинному.
***
Поэт в России больше, чем поэт.
В ней суждено поэтами рождаться
Лишь тем, с кем подмывает разобраться,
Они – виктимологии объект…
^
Эписодий IX. [Приезд]
1.
— Эй, вставайте, приехали!
Ленька вскочил, продирая глаза, и, выглянув в окно, так и ахнул: «Москва!»
— Маркуша! – он оглянулся на соседа. Полка была пуста. – Кто есть-то?
— Ну что ты орешь? – заспанно отозвался Гриша. – Что случилось?
— Что случилось!… Москва! Вот что случилось!
Гриша вскочил и посмотрел в окно.
— А где ребята?
— Я тебя, сержант, хотел об этом же спросить.
Проводница все еще стояла в дверях.
— Наверное, умываются, – но тут же оборвал себя. – Что за чушь! Приехали же.
— Два задних вагона отцепились и остались где-то в дороге… – сказала проводница. – И Зойка моя тоже там же осталась.
— Да? А где же Птица? Он же через купе играл в карты.
— А они все тоже там остались, – словоохотливо заговорила проводница. – Не знаю, что с их вещами делать.
— Да, вещи! – встрепенулся Марк. – Мы-то тоже не потащим с собой… Черт. Они же и наших адресов-то не знают. Все откладывали на потом…
— А вы не придумали, что делать с их вещами? – обратился Гриша к проводнице.
— Да сдам на вокзале – и все. А там пускай сами решают, где хранить.
— Да?.. А вы прихватите тогда, пожалуйста, вещи еще вот товарищей, если мы их не найдем.
— Не найдете. Уже через пять минут подъезжать будем. Ежели был бы кто, так уже собирался бы. А то вон как! Пять минут осталось до «Пассажирской»-то ехать.
— Пять?! – вскочил и Марк.
— Слушайте, – сказал Гриша, – мы сложим вещи наших друзей, а вы, будьте добры, присоедините их, пожалуйста, к вещам наших соседей.
— Ладно. Вещей там много, два с половиной купе осталось… Небось, в вагоне-ресторане заторчали, – сказала она и ушла.
Ленька с Гришей стали собираться.
— Вот, дьявол, – сказал Ленька. – Так Марк телефон и не зафиксировал.
— Вообще черт те что, – сказал Гриша. – Приехали, называется.
— Да, расстались с толпой, так и не попрощавшись. Вроде, привыкли: восемь суток подряд вчетвером. Вдвоем с тобой даже как-то скучно стало.
— А ты не переживай, пять минут тебе со мной осталось общаться, – обиделся Гриша.
— Да брось ты обижаться, – Ленька уже все уложил: свое и Марка – и аккуратно поставил оба чемодана рядом. Затем заглянул под стол, где катались, громыхая, пустые бутылки. – Эге, у нас еще больше литра осталось, – он вытащил три бутылки: две запечатанные, одну ополовиненную. – Тяпнем за приезд? – он засунул две бутылки в чемодан.
— Конечно! – обрадовался Гриша, – а то мы сейчас с похмелья можем с тобой разругаться.
Леня вытащил из горлышка бутылки свернутую газету и разлил содержимое на двоих. Оставив грамм двадцать, он плеснул и в остальные стаканы:
— Пусть тоже с нами выпьют.
Звякнули, стукнувшись, стаканы. Ребята выпили.
— Дерет, зараза, – проговорил Гриша, морщась.
— Слушай, я тебе, наверное, зря столько налил, – встрепенулся Ленька.
— Да брось ты, – отмахнулся Гриша, нюхая корку черняшки. – Знаешь же, что я не люблю эти разговоры.
— Знаю, но все равно тебе нельзя пить…
— Ну, хватит! – выпрямился Гриша. Они замолчали.
— Подожгла? – спросил Ленька.
— Нет еще. Секунд через тридцать.
— А у меня уже.
Поезд дернулся и остановился.
Проводница опять появилась в дверях.
— Ой, мальчики, белье-то ваше я не забрала! Какие чемоданы?
— Вот эти два. Мы вам поможем.
Судорожно скомкав белье, Ленька отнес его в купе к проводникам. Сложив его в стопку, он увидел вдруг, что на полу валяется военная пуговица со звездой. Он поднял ее. «Медная, – подумал он, – совсем, как у Марка на кителе. У нас со всей роты только у него были, собирал по одной. Наверное, с Зойкой здесь балдели вчера». Он постоял секунду в задумчивости. Затем сунул пуговицу в боковой карман и вышел.
Гриша уже стоял на перроне и ждал его.
— Давай, – протянул Леонид руку за чемоданом.
— Пошли.
Они вышли на вокзальную площадь. Гриша сразу бросился вперед. Затормозило такси.
— Мастер, – заговорил Гриша, – Башлей у нас нет, но есть литр коленвала. Развези по домам, а?
— Садитесь.
— Голова, понимаешь, с похмелья трещит так, что в метро никак нельзя, – продолжал он, усаживаясь на переднее сиденье. – Восемь суток ехали в поезде и жрали всю дорогу. Двое в пути вообще остались.
— Издалека приехали?
— С Чукотки, мастер.
— Далековато.
— Да, не близко. Нас вон четверо ехало, так в дороге длинной растерялись, – засмеялся он.
— Как это? – скосил глаз водитель.
— Два задних вагона отцепились в пути, а ребята там были, – объяснил Марк сзади.
— Куда?
— Направо…