А. В. Гулыга перевод Б. А

Вид материала

Документы

Содержание Раздел третий Ii принцип сосуществования

Подобный материал:

• Честь израэля гау, 1808.36kb.
• Шеллинг Ф. В. Й. Ш44 Сочинения в 2 т.: Пер с нем. Т. 2/Сост., ред. А. В. Гулыга; Прим., 8765.63kb.
• Перевод как разновидность межъязыковой и межкультурной коммуникации, 2007.21kb.
• Таскаева Светлана Юрьевна, 41.39kb.
• Перевода утверждается научным руководителем аспиранта (соискателя) и специалистом, 45.31kb.
• Малиновской Софьи Борисовны Специальность: журналистика Специализация: художественный, 969.08kb.
• Шарль Бодлер. Цветы зла, 1514.69kb.
• Философия как категориальная картина мира, 39.4kb.
• Перевод: В. Трилис, 2645.36kb.
• Перевод с англ. Киры Скрябиной Редин Kirpal Singh. The mystery of death, 1955.32kb.

Положение одиннадцатое Изложение и опровержение некоторых ложных заключений, неправомерно выведенных из принципа определяющего основания.

301

1. Нет ничего без основания, или все, что есть, имеет свое следствие. Это называют принципом следствия. Насколько мне известно, первым установил его Баумгартен, глава метафизиков. Так как этот принцип был доказан им тем же способом, что и принцип основания, то он и терпит одинаковое с ним крушение. Истинность этого положения остается несомненной, покуда речь идет только об основаниях познания. Ибо понятие всякого сущего есть или общее, или индивидуальное понятие. В первом случае необходимо признать, что все, что устанавливается для общего понятия, присуще и всем низшим понятиям, ему подчиненным, и потому это общее понятие содержит в себе основание для низших. Во втором же случае можно заключить, что предикаты, присущие в той или иной связи данному субъекту, должны быть присущи ему всегда при наличии тех же оснований, и из данного случая истина определяется для подобных ему, а, следовательно, это понятие имеет следствия для познания. Но если бы мы стали подразумевать здесь следствия для существования, то таких следствий вещи не могут иметь до бесконечности, как это станет ясно из последнего раздела настоящего исследования, где я неопровержимыми доводами докажу, что любая субстанция, если она не находится в связи с другими, не подвергается никаким изменениям.

2. Ни одна вещь во всей Вселенной не подобна другой во всех отношениях. Это так называемый принцип неразличимости, который, если его взять, как это обыкновенно делают, в самом широком смысле, весьма далек от истины. Доказывается он главным образом двумя способами. Первый способ аргументации чрезвычайно стремительно перескакивает легким прыжком через свой предмет и потому едва ли заслуживает рассмотрения. Вот его хитроумные доводы: то, что во всех своих признаках полностью совпадает с чем-то другим и ничем от него не отличается, должно быть признано за одну и. ту же вещь. В соответствии с этим все совершенно сходные между собой вещи суть не что иное, как одна и та же вещь, лишь относимая к нескольким местам; а так как это противно здравому смыслу, то данное воззрение, как утверждают, содержит в себе противоречие. Но кто же не

302

заметит обмана подобных хитросплетений? Для полной тождественности двух вещей требуется тождественность всех признаков или определений - и внутренних, и внешних. Но разве ктонибудь исключил из этого полного определения такой признак, как место? Поэтому они вовсе не одна и та же вещь, ибо, как бы они ни совпадали по своим внутренним признакам, они отличаются друг от друга по крайней мере по своему местоположению. Но мы должны рассмотреть здесь прежде всего то доказательство принципа достаточного основания, которое ошибочно считается бесспорным.

Нет, говорят, никакого основания для того, чтобы бог назначил двум субстанциям различные места, если во всех других отношениях они совершенно между собой совпадают. Какая нелепость! Я удивляюсь тому, как серьезнейшие люди могут тешить себя подобной детской игрой в доводы. Назовем одну субстанцию А, другую - В. Заставим А занять место В, тогда А, совершенно не отличаясь по внутренним своим признакам от В и занимая его место, будет с ним во всем тождественным, и через В должно будет обозначаться то же, что раньше обозначалось как А, а то, что раньше называлось В, теперь, будучи перенесено на место А, должно будет именоваться А. Ведь это различие обозначений указывает только на различие мест. Но скажи, пожалуйста, что же другое сделал, по-твоему, бог, определив места? И то и другое есть совершенно одно и то же, поэтому выдуманного тобой перемещения на самом деле нет, а что для того, чего нет, нети никакого основания, - это прекрасно согласуется с моим воззрением.

Этот мнимый закон превосходно опровергается всей совокупностью вещей, а также тем, что подобает божественной мудрости. Ибо то, что первичные составные части тел, которые называются похожими, как-то: вода, ртуть, золото, простейшие соли и т. п. - совершенно совпадают друг с другом по своим однородным и внутренним признакам, это соответствует одинаковости той функции, для которой предназначены эти тела, и может быть усмотрено также из тех действий, которые мы всегда находим подобными и которые без какого бы то ни было заметного различия проистекают из тех же самых

303

вещей. Не следует также предполагать, будто здесь имеется какое-то скрытое и чувственно не воспринимаемое различие для того, чтобы бог чем-то отличал друг от друга отдельные части своего творения; это значило бы искать трудностей там, где их нет.

Я признаю, что Лейбниц, установивший этот принцип, всегда подмечал в строении органических тел, равно как и в устройстве других наименее простых тел, ощутимое различие и по праву мог предполагать его во всех подобного рода вещах. Ибо ясно, что там, где для построения чего-либо необходимо точное согласование многих вещей, не всегда могут оказаться равные определения. Вот почему среди листьев одного и того же дерева едва ли можно найти два таких, которые были бы совершенно сходны между собой. Впрочем, здесь оспаривается только метафизическая всеобщность этого принципа. Вообще же, как мне кажется, едва ли можно отрицать, что и в формах естественных тел можно часто найти тождество отдельных особей. Ибо кто же решится утверждать, что в кристаллических образованиях, например, не найдется среди бесчисленных различных кристаллов ни одного, совершенно схожего с каким-нибудь другим?

^ РАЗДЕЛ ТРЕТИЙ

ДВА ПРИНЦИПА МЕТАФИЗИЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ, ВЕСЬМА ПЛОДОТВОРНЫХ ПО СВОИМ СЛЕДСТВИЯМ И ВЫТЕКАЮЩИХ ИЗ ПРИНЦИПА ОПРЕДЕЛЯЮЩЕГО ОСНОВАНИЯ

I

ПРИНЦИП ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ

Положение двенадцатое Субстанции могут подвергаться изменениям, лишь поскольку они связаны с другими, и их зависимость друг от друга определяет тогда взаимное изменение их состояния.

304

Поэтому простая субстанция, свободная от всякой внешней связи и предоставленная исключительно себе самой, сама по себе совершенно неизменяема.

Далее, если она и находится в связи с другими, но это отношение не меняется, то в ее внутреннем состоянии также не может произойти никакого изменения. Поэтому в мире, лишенном какого бы то ни было движения (ведь движение ость явление измененной связи), нельзя будет встретить решительно никакой последовательности даже во внутреннем состоянии субстанций.

Если поэтому полностью устранить всякую связь между субстанциями, то также исчезнут последовательность и время.

Доказательство Допустим, что какая-нибудь простая субстанция не имеет связи с другими и существует сама по себе; я утверждаю, что тогда в ней не может произойти никакого изменения ее внутреннего состояния. В самом деле, так как внутренние определения, уже присущие субстанции, положены внутренними основаниями с исключением противоположного, то для того, чтобы последовало другое определение, необходимо будет принять и другое основание; так как, однако, во внутренних определениях содержится нечто противоположное ему и согласно сделанному предположению сюда не привходит никакое внешнее основание, то совершенно ясно, что другим [определением] вещь не может быть наделена.

То же иначе. Все, что положено некоторым определяющим основанием, необходимо полагаемо вместе с ним, ибо было бы нелепо, если бы при полагании определяющего основания не было полагаемо также и следствие. Поэтому все, что определяет то или иное состояние простой субстанции, необходимо влечет за собой также и все вообще им определимое. Но так как изменение есть смена определений, т. е. возникновение какого-то определения, которого прежде не было, и вещь определяется таким образом к тому, чтобы находиться в состоянии, противоположном присущему ей 20 Иммануил Кант

305

определению, то причиной этого не может быть то, что содержится внутри субстанции. Если поэтому происходит изменение, то оно должно проистекать из внешней связи.

То же, но несколько иначе. Допустим, что при некоторых данных условиях возникает изменение; так как в таком случае оно только начинает существовать, а до того, т. е. когда субстанция была определена к тому, чтобы находиться в противоположном состоянии, этого изменения еще не было, и так как согласно предположению, кроме внутренних определений, нет ничего, что определяло бы субстанцию с какой-нибудь другой стороны, то это значило бы, что субстанция теми же основаниями, которыми она определяется к пребыванию в данном состоянии, определяется и к противоположному [состоянию], что нелепо.

Разъяснение Хотя эта истина зависит от столь легкой для понимания и неспособной ввести в заблуждение цепи оснований, все же те, кто прославил вольфовскую философию, обратили на нее так мало внимания, что даже утверждают, будто простая субстанция в силу внутреннего принципа деятельности подвержена непрерывным изменениям. Я, конечно, хорошо знаю их доказательства, но столь же хорошо понимаю их ложность. В самом деле, установив произвольное определение силы, а именно утверждая, будто она означает то, что содержит в себе основание изменений, тогда как ее нужно понимать скорее как основание определений, они, разумеется, легко уже смогли впасть в эту ошибку.

Далее, если кто пожелает узнать, каким же все-таки образом возникают изменения, смена которых наблюдается во Вселенной, поскольку из одних лишь внутренних [определений] каждой субстанции, рассматриваемой самой по себе, эти изменения не проистекают, тот пусть обратит свое внимание на то, что следует из связи вещей, т. е. из взаимной зависимости их определений. Но так как более подробное разъяснение этого вывело бы далеко за пределы нашей диссертации, то мы

306

удовлетворимся данным нами здесь доказательством того, что иначе дело обстоять не может.

Применение 1. Из содержания нашего принципа с совершенной ясностью, как я думаю, прежде всего следует действительное существование тел, отстаивать которое против идеалистов философия более здравая могла до сих пор только на основе вероятности. Ведь душа подвержена внутренним изменениям (через посредство внутреннего чувства), а так как, согласно доказанному выше, эти изменения не могут возникнуть из одной только ее природы и вне связи с другими, то вне души должно существовать еще много других вещей, с которыми она находилась бы во взаимной связи. Равным образом из сказанного явствует, что и смена восприятии должна происходить соответственно внешнему движению, и так как отсюда в свою очередь следует, что никакого различно определимого представления о теле мы не могли бы иметь, если бы в действительности не было такого тела, связь которого с душой вызывала бы в ней соответствующее ему представление, то легко заключить, что есть нечто сложное, называемое нами нашим телом.

2. Мой принцип совершенно опрокидывает и предустановленную гармонию Лейбница, но не так, как это обычно делается, - не по поводу конечных оснований, которые рассматриваются как недостойные бога и которые нередко дают лишь слабую защиту, - а потому, что она сама внутренне невозможна. Ибо из доказанного выше непосредственно следует, что человеческая душа, лишенная реальной связи с внешними вещами, совершенно не способна изменить свое внутреннее состояние.

3. Достоверность мнения, что все вообще конечные духи должны быть наделены каким-нибудь так или иначе организованным телом, получает, таким образом, важное подтверждение.

4. Присущая богу неизменность выводится не из основания познания, заимствуемого из бесконечности его природы, а из подлинного принципа самой этой

307

неизменности. Ведь высшее существо свободно вообще от всякой зависимости, так как присущие ему определения не обоснованы решительно никакими внешними отношениями; следовательно, его состояние должно быть совершенно чуждо всяких изменений, как это в достаточной мере явствует из вышеприведенных положений Схолия. Быть может, иные заподозрят указанный принцип в неправильности из-за неразрывной связи, в которой находится человеческая душа с материей даже при отправлении ею внутренних функций мышления так что такое мнение кажется весьма близким к пагубному взгляду материалистов Однако я не отнимаю этим у души ее способности иметь представления, хотя и утверждаю, что это состояние оставалось бы неизменным и постоянно равным самому себе, если бы душа была совершенно свободна от внешних связей. И если бы стали пытаться оспаривать это мое мнение, то я укажу на мыслителей новейшего времени, которые единодушно и как бы в один голос провозглашают необходимую связь души с каким-нибудь органическим телом. Дабы одного из них призвать в свидетели, я назову знаменитого Крузия, который, насколько я могу судить, до такой степени близок к моему взгляду, что открыто утверждает, что душа подчинена закону, по которому ее стремление к представлениям всегда связано со стремлением ее субстанции к некоторому внешнему движению, и что если это второе стремление устранено какими-то препятствиями, то прекращается и первое стремление. Хотя он и не считает этот закон в такой мере необходимым, чтобы его нельзя было отменить по желанию бога, однако, признавая, что природа бога связана с этим законом, он все же вынужден согласиться, что для этого нужно было бы пересоздать саму эту природу.

^ II ПРИНЦИП СОСУЩЕСТВОВАНИЯ

Положение тринадцатое Конечные субстанции только в силу того, что они существуют, не находятся еще ни в каких отношениях друг к друзу, и общение между ними имеет место лишь

308

постольку, поскольку все они удерживаются в том или ином виде взаимного отношения одним общим источником их существования, а именно божественным разумом.

Доказательство Единичные субстанции, из которых ни одна не есть причина существования другой, имеют обособленное существование, т. е. такое, которое можно себе вполне представить без всяких других [субстанций]. Если поэтому существование какой-либо субстанции полагается просто, то в ней нет ничего такого, что обнаруживало бы существование других субстанций, от нее отличных. Но так как отношение всегда есть относительное определение, т. е определение, которое нельзя себе представить по отношению к вещи, если она рассматривается сама по себе, то его, так же как и определяющее его основание, нельзя представить себе из взятого самого по себе существования субстанции. Вот почему, если бы к этой субстанции ничего не прибавлялось, то между субстанциями не было бы никакого отношения и никакого общения. Поэтому, поскольку единичные субстанции обладают независимым друг от друга существованием, постольку нет места для их взаимной связи; а так как конечные вещи вообще никогда не бывают причинами других субстанций и тем не менее все субстанции в мире соединены между собой взаимной связью, то следует признать, что это отношение зависит от общности причины, а именно от бога как от общего принципа всего существующего. Но так как из того, что бог просто установил их существование, еще не следует их взаимное отношение, если только та же форма божественного разума, которая дает существование, не послужила в то же время основанием и для их взаимоотношений, поскольку она мыслила существование этих субстанций соотнесенными друг с другом, то становится совершенно ясным, что всеобщая связь всех вещей существует только благодаря представлению, которое имеет о ней эта божественная мысль.

309

Разъяснение Я полагаю, что мне впервые удалось доказать совершенно очевидными доводами, что сосуществование субстанций мира еще недостаточно для обоснования их связи между собой, но что для этого требуются еще некоторая общность их происхождения и, кроме того, возникающая отсюда гармоническая зависимость их друг от друга. Повторим вкратце основной пункт этого доказательства: если существует субстанция А и, кроме того, существует В, то можно принять, что В ничего не полагает в А. Ибо если допустить, что В что-то определяет в А, т. е. содержит основание определения С, то это последнее, будучи только относительным предикатом, останется непонятным, если рядом с В не будет и А, так что субстанция В предполагает существование субстанции А посредством того, что есть в ней основание для С. Но если субстанция В существовала бы одна, то совершенно невозможно было бы определить по ее собственному существованию, должно ли существовать какое-то А или нет. Таким образом, в этом случае из одного только ее собственного существования нельзя было бы усмотреть, что она что-то полагает в других, отличных от нее субстанциях, а значит, никакого отношения и совершенно никакого общения не существует. Поэтому если бог кроме субстанции А создал еще бесчисленное множество других субстанций - В, D, Е и т. д., то из данности их существования еще не следует их взаимная зависимость в отношении определений. Ведь из того, что кроме А существуют еще В, D, Е и что А так или иначе определено в себе, еще не следует, что В, D, Е имеют соответствующие определения своего существования. Следовательно, в самом характере общей зависимости от бога по необходимости заключается и основание их собственной взаимной зависимости. И легко понять, каким образом осуществляется эта зависимость. Форма божественного разума, источник существовании, есть непрерывный акт, называемый обыкновенно сохранением. Если бы в этом акте каждая . субстанция мыслилась богом в отдельности и вне отношения к ее определениям, то между этими отдельными

К оглавлению

310

субстанциями не возникло бы никакой связи и никакого взаимоотношения; если же они представлялись бы в его уме соотносительно, то в соответствии с этим представлением и определения этих субстанций в дальнейшем их существовании соотносились бы друг с другом, т. е. оказались бы действующими и противодействующими; если же отказываются от этого принципа, то в силу одного только их существования никак не могло бы быть этого внешнего состояния.

Применение

1. Так как место, положение и пространство суть отношения субстанций, через которые они посредством взаимных определений соотносятся с другими, реально от них отличными субстанциями и таким образом удерживаются во внешней связи; так как, далее, из доказанного явствует, что одно лишь существование субстанции еще не включает само по себе их связи с другими, то ясно, что если допустить существование многих субстанций, то это вовсе еще не определяет их места, положения и образуемого всеми этими отношениями пространства. Так как взаимная связь субстанций необходимо предполагает в деятельном представлении божественного разума соответствующий замысел, а само это представление всецело зависит от божественного усмотрения и потому по желанию его может быть одинаково и принятым, и отвергнутым, то отсюда следует, что субстанции могут существовать и так, чтобы не быть ни в каком месте и вовсе не находиться ни в каком отношении к вещам нашего мира.

2. Так как субстанций, свободных от связи с нашим миром, по божественному усмотрению может быть много и тем не менее они соединены между собой некоторой связью своих определений, благодаря которой порождают место, положение и пространство, то, следовательно, они образуют мир, обособленный от того, частью которого являемся мы, т. е. некоторый уединенный мир. Нет поэтому ничего несообразного в том, что таким именно образом могли бы существовать много миров и в метафизическом смысле, если бы это было так угодно богу.

311

3. Так как простого существования субстанций, таким образом, совершенно недостаточно для их общения друг с другом и соотношения их определений; так как внешняя их связь показывает, что у всех них общая причина, в которой уже установлено их существование относительно друг друга, и так как без этой общности их принципа немыслима и их всеобщая связь, то отсюда мы получаем очевиднейшее свидетельство высшей причины всех вещей, т. е. бога и именно единого, свидетельство, которое, по-моему, далеко превосходит доказательство от случайности.

4. Превратное мнение манихеев, приписывающих господство над миром двум равным и друг от друга не зависимым принципам, также совершенно опровергается нашим принципом. Ведь субстанция может иметь какое-то общение с вещами только при том условии, если она либо их общая причина, либо имеет вместе с ними одну и ту же причину. Поэтому если бы мы признали один из этих двух принципов причиной всех субстанций, то другой принцип никоим образом не мог бы что-либо определить в них; если же один из этих принципов есть причина лишь некоторых субстанций, то эти некоторые субстанции не могут находиться ни в какой связи с остальными. Следует поэтому принять, что или один из этих принципов зависит от другого, или оба они зависят от общей причины, но и то и другое противоречит нашему предположению.

5. Так как, далее, определения субстанций находятся во взаимном отношении, т. е. различающиеся между собой субстанции действуют друг на друга (а именно одна определяет нечто в другой), то и понятие пространства всецело исчерпывается этим взаимодействием субстанций, с которыми всегда необходимо связано противодействие. Если это всеобщее действие и противодействие, распространяясь по всему пространству, в котором тела соотносятся друг с другом, внешне проявляется как взаимное их сближение, то оно называется притяжением. И так как оно создается одним лишь соприсутствием, то оно действует на любом расстоянии и есть не что иное, как ньютоновское притяжение, или всеобщее тяготение. Поэтому оно, -

312

вероятно, порождается той же самой связью субстанции, посредством которой определяется и само пространство, и, по-видимому, представляет собой самый первичный закон природы, которому подчинена вся материя и который, по утверждению самих последователей Ньютона, действует непрерывно лишь благодаря богу как непосредственному его хранителю.

6. Так как субстанции, находящиеся в одном и том же пространстве, имеют связь друг с другом, то отсюда становится понятной взаимная зависимость их определений, а также всеобщее воздействие духов на тела, а тел - на духов. Но так как (как это было доказано выше) одна субстанция определяет другие, отличные от нее субстанции не тем, что внутренне ей присуще (такой способностью не обладает ни одна субстанция), а лишь в силу связи, которой они соединены между собой в представлении бесконечного существа, то все определения и изменения, которые имеют место в какой-либо из этих субстанций, всегда относятся к внешней стороне, а так называемое физическое влияние, напротив, исключается и между вещами существует всеобщая гармония. Но здесь получается не та предустановленная гармония Лейбница, которая, собственно говоря, вводит согласованность, а не взаимную зависимость субстанций, ибо для создания согласованности между субстанциями бог пользуется вовсе не искусственными средствами, надлежащим образом устроенными в виде ряда согласованных между собой оснований, и, кроме того, влияние бога не всегда имеет особый характер, т. е. здесь не имеется в виду связь субстанций по случайным причинам Мальбранша, ибо те индивидуальные действия, которые дают и сохраняют субстанциям их существование, создают и их взаимную и всеобщую зависимость, так что для божественной деятельности нет необходимости определять себя, смотря по обстоятельствам, то так, то иначе. Существует действительное взаимодействие субстанций, или общение их друг с другом, вызванное подлинно действующими причинами, так как тот самый принцип, который обосновывает существование вещей, показывает и их подчинение этому закону, а тем самым посредством тех же определений, которые313