Вестн. Моск. Ун-та. Сер. 18. Социология и политология. 2008

Вид материала

Документы

Содержание Мертвый язык и всеобщий произвол Права человека. Глобальная дистрибутивная справедливость? Вестн. моск. ун-та. сер. 18. социология и политология. 2008. № 4 Э – поле экономики, К – Н ⋂ И – поле взаимодействий науки и информатики, К ⋂ И – Поле науки Поле культуры Социальные взаимодействия и отношения Аналитическое исследование категории “социальные отношения” Глобальные и локальные поля социальных взаимодействий Слабым локальным полем

Подобный материал:

• Вестн. Моск. Ун-та. Сер. 14. Психология, 253.88kb.
• Список основных трудов Сафуанова Ильдара Суфияновича. Об аффинных частях алгебраи­ческих, 24.49kb.
• Александра Михайловича Ляпунова. К 150-летию со дня рождения // Вестн. С. Петерб ун-та., 105.86kb.
• Рабочая программа дисциплины Социология и политология цели и задачи дисциплины, 64.33kb.
• Социальные и гуманитарные науки. Сер. 11. Социология. М.: Инион ран. 2008. № С. 129-150, 302.66kb.
• Л. С. Выготский Проблема культурного развития ребенка Л. С. Выготский. Проблема культурного, 263.11kb.
• Новые поступления литературы в библиотеку Ургупс в декабре 2006 года с социология, 276.4kb.
• Вестн. Самар. Гос. Техн. Ун-та. Сер. Технические науки. 2010. №7 (28) Машиностроение, 604.71kb.
• Вестник Санкт-Петербургского университета, 75.48kb.
• Программа дисциплины «Социология» Для специальности «Политология», 149.28kb.

Мертвый язык и всеобщий произвол

Применение насилия в международных отношениях обостряет проблему выхода за пределы реализма и пацифизма и пересмотра традиционного различия обоснованного и необоснованного применения силы. На первый взгляд, классическая теория справедливой войны содержит строгий язык для фиксации данного различия: понятия справедливых причин войны (jus ad bellum) и справедливых средств ведения войны (jus in bello). В классической литературе разработаны также производные концепции двойных (положительных и отрицательных) последствий войны, пропорциональной реакции, “благих намерений” сторон конфликта, неприкосновенности гражданских лиц и т.п. Внешние и внутренние конфликты второй половины ХХ в. (война во Вьетнаме, Афганистане, Персидском Заливе, Чечне, ядерная угроза, международный терроризм) не обновили этот понятийный аппарат.

Зато усилилась отрицательная оценка справедливой войны. Одни авторы развивают христианский концепт справедливой войны со ссылкой на естественное право. Другие доказывают необходимость полного запрета определенных средств ведения войны, но констатируют: “Моральный абсолютизм может привести к победе неправедного дела – таков моральный тупик современности”⁸⁴. Если же допускать (в крайних случаях) нарушение морали, возникает опасность оправдания массовых убийств.

Эта дилемма обостряется при оценке ядерной угрозы. Здесь настолько трудны конвенциональные расчеты, что возникает новая потребность в абсолютных принципах: “Один из наиболее весомых утилитаристских аргументов гласит: абсолютную стратегию разоружения надо избрать именно по причине трудности исчисления пользы, поскольку любая потенциальная польза не уравновешивает наименьший риск полного уничтожения”⁸⁵.

Итак, традиционная концепция справедливой войны содержит мертвый язык для обсуждения дилеммы. Этот язык базируется на религиозной концепции мира, в котором последствия решений и действий второстепенны, поскольку в конечном счете добро неминуемо победит зло (в этом, в загробном мире, после наступления царства Христа). Поскольку такого состояния вещей не удалось достичь ни верующим, ни атеистам, концепт справедливой войны требует пересмотра. С другой стороны, трудно сформулировать конвенционалистскую концепцию, которая противостоит доктрине справедливой войны и решает фундаментальную проблему различия обоснованного и необоснованного применения силы. Об этом свидетельствует приватизация силовых функций государств и всеобщий круговорот насилия⁸⁶. В современном мире разрушены основы прежних моральных убеждений, но ничего нового взамен не придумано.

Права человека. Справедливая война – показательный пример современной рефлексии, которая пока не вышла за рамки прошлого. Язык теории справедливой войны мертв, новый словарь пока не разработан, хотя гипотезы уже появляются. В других сферах идут примерно те же процессы. Например, в области прав человека международное право не содержит строгих указаний, описывая некоторые обычные права и комментируя реакции на нарушения человеческого достоинства. Однако во второй половине ХХ в. на основе соблюдения прав человека заключен ряд международных договоров. Появились и работы, в которых осуществлен переход на новый уровень различий и строгости.

В частности, Р. Винсент поставил две проблемы: какова связь политических и социально-экономических прав человека; в какой мере права человека (выраженные в декларации ООН) являются специфически западным изобретением⁸⁷. В обоих случаях давление бывших соцстран и стран Третьего мира вынуждали представителей западной либерально-демократической традиции заново разрабатывать некоторые понятия. Новая дефиниция прав человека включает социально-экономические права. Одни авторы считают, что политические права способствуют развитию экономики, другие дают приоритет экономическим правам. Пока неясно, в какой степени эмпирический материал подтверждает первую позицию. Тогда как вторая отбрасывает главное свойство западной традиции права. Права человека позволяют ограничить власть, но голодным и нищим трудно пользоваться политическими правами. Не менее сомнительно ограничение политических прав ради экономических. Это обесценивает само понятие прав.

Нередко барьерами прав человека являются культуры незападной цивилизации. Например, диалог глухих между исламом и Западом начался в 1948 г. Тогда Саудовская Аравия – единственное исламское государство в ООН – воздержалась при принятии Общей декларации прав человека, поскольку ст. 18 признает право человека менять религию. Это право стало проблемой для Саудовской Аравии. На фоне древних религий неубедительны как космополитический универсализм прав человека, так и межкультурные эмпирические исследования, которые ведутся в надежде преодолеть релятивизм и открыть некие общие образцы убеждений. В литературе по правам человека эти проблемы становятся самыми актуальными.

Глобальная дистрибутивная справедливость? В 1974 г. ООН призвала установить новый Международный экономический порядок, в который входит Карта экономических прав и обязанностей государств. Но дискуссия о возможности согласования экономических и политических прав длится до сих пор. Под влиянием политических событий 1980-1990-х гг. начали разрабатываться международные аспекты теории справедливости, которая прежде изучала внутренние проблемы обществ и государств.

Справедливость – главная проблема АПФ, а проблема справедливой войны входит в состав ТМО. Проблема процедурной справедливости давно изучается международным правом, но международные проблемы дистрибутивной справедливости возникли недавно. В 1950-1960-е гг. приобрела популярность идея: богатые страны обязаны помогать бедным странам. Первый период ее реализации связан с оперированием традиционной концепцией благотворительности и обычного политического расчета. Принцип дистрибутивной справедливости выдвинулся на первое место по мере реакции на Новый международный экономический порядок и “Теорию справедливости” Д. Ролза. Однако Ролз определял общество как кооператив по достижению взаимной пользы и не применял понятие дистрибутивной справедливости к международным отношениям. Такой подход исключает всякую межгосударственную справедливость, кроме процедурной.

Бейц пытается преодолеть этот недостаток. Он применяет теорию Ролза для оценки международной сферы и квалифицирует фактический раздел мировых ресурсов как продукт политического произвола ведущих государств мира, а не итог добровольного согласия всех государств. Сам факт взаимосвязи государств отвергает их самодостаточность. Поэтому дистрибутивная справедливость должна применяться внутри и вне государств, а принцип дифференции (приоритет наименее преуспевших) должен использоваться в международных отношениях. Такой вывод влечет за собой радикальные следствия в пользу перераспределения, которые Бейц формулирует на основе Кантовских аргументов. Он защищает международную концепцию принципа дифференции, несмотря на трудности ее практического применения в международных отношениях.

Но являются ли эти трудности следствием специфики первой или пределов последних? Р. Барри считает, что невозможность согласования международной справедливости с концепцией Ролза фиксирует недостатки самой концепции и принципа пользы как базиса справедливости. Богатые государства не получат никакой пользы при передаче бедным странам части своей собственности. Вопреки Ролзу, мир не является единым кооперативом по достижению взаимной пользы. Принцип справедливости неприменим при описании экономических связей бедных и богатых стран: «…мировая система включает кричащие неравенства, которые нельзя признать справедливыми ни в одном из рациональных смыслов данного слова. Поэтому надо отделить справедливость от взаимной пользы и понимать ее как “беспристрастие”. Это требует огромных международных трансферов богатых стран в пользу бедных и радикального изменения существующего положения вещей»⁸⁸.

Короче говоря, если теория справедливости истинна, а мировое сообщество входит в ее предмет, то концепция справедливости как беспристрастия более продуктивна. Но обе посылки подвергаются критике⁸⁹.

Есть еще один аспект проблемы. Если бедные страны требуют помощи от богатых стран, то не обосновывается ли право вмешательство вторых во внутренние дела первых? Для ответа Р. Джексон разработал концепцию квази-государства. Традиционный суверенитет включает негативное (самостоятельность) и позитивное (эффективное управление) измерение. В итоге деколонизации возникло множество квази-государств с негативным суверенитетом, но неспособных реализовать позитивный суверенитет – ликвидировать нищету и управлять экономикой. Международные акции по устранению обоих недостатков нарушают негативный суверенитет. Космополиты не видят в этом проблемы, поскольку давно отвергают суверенитет государства. Коммунитаристы, этатисты и большинство старых и новых правительств продолжают слепо верить в суверенитет⁹⁰.

Р. Джексон строго сформулировал проблему, но переоценил способность государств использовать позитивный суверенитет только ради блага граждан. Множество квази-государств Третьего мира вынуждены решать проблемы, которые возникли в результате колонизации и ее последствий. В свою очередь позитивный суверенитет стран Севера порождает проблемы стран Юга. Напомню лишь последствия американской фискальной политики начала 1980-х гг. для стран-должников Третьего мира. Эти проблемы еще более обостряются в трансформирующихся квази-государствах, возникших на развалинах советской империи. Но эта тема требует особого обсуждения.

Заключение

Итак, современный сепаратизм – следствие длительного господства религии, которая использовала насилие по мере соединения или конфликта со светской властью⁹¹. А современная международная политика порождает фундаментальный вопрос: если большинство государств до сих пор не решили проблемы голода, холода, нищеты, высокой смертности детей и взрослых, экологических загрязнений, социальной справедливости, справедливой войны, прав человека, миграции, то имеет ли смысл государственный суверенитет? Большинство нормальных людей пытаются что-то делать, независимо от последствий для суверенитета. Но не сдает своих позиций традиционное убеждение: самоопределение есть благо, а посторонние добрые дяди не должны вмешиваться в чужие дела. Оба убеждения обоснованны и могут мотивировать политическое действие. А философская рефлексия может быть направлена на причины господства и попытки подавления одного из них.

Некоторые ученые стремятся преодолеть патовую ситуацию путем обращения к критической теории и постмодернизму. Но таким способом невозможно решить описанные проблемы. С одной стороны, политические изменения конца ХХ в. среды усиливают идеал глобального общества. С другой – опыт ХХ в. показал, что появление новых государств влечет за собой расходы старых государств, а доходы сомнительны и не могут считаться оптимальной ценой самобытности. По мере превращения сепаратизма в государственный суверенитет увеличивается угроза нанесения вреда природе и обществу. Философских аргументов в пользу такого поведения не существует. Зато позиции были и остаются противоположными. Коммунитаристы защищают право самоопределения, соглашаясь с необходимостью установления пределов государственного суверенитета. Космополиты разрабатывают концепцию общего блага на основе экологических ценностей. Но неизвестно, как найти такой способ реализации общего блага, который исключает привилегии сильных и богатых стран и связывает политическое действие с уважением прав всех культур современного мира, элементом которых до сих пор была сецессия? Возможно, приведенные в статье соображения позволят лучше разобраться в современной “этакратической реальности” (если использовать концепцию О.И.Шкаратана) России и других постсоветских стран.


ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 18. СОЦИОЛОГИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ. 2008. № 4


А.Б. Докторович

Социальный потенциал: социальные взаимодействия и отношения^*


Социальное пространство

В предыдущих работах автора, посвящённых изучению социального потенциала, была исследована его структура и показано, что он формируется и воспроизводится в социальном пространстве. Под социальным пространством понимается “абстрактное пространство, конституированное ансамблем подпространств или полей (экономическое поле, интеллектуальное поле и др.)” ⁹², т.е. такое пространство, которое, не будучи физическим, “стремится реализоваться в нём более или менее полно и точно” ⁹³, включая в себя все поля социальных взаимодействий: экономики, культуры, права, науки, информации, религии и другие. Структура социального пространства порождается распределением содержащихся и взаимодействующих в нём полей.

Поскольку социальный потенциал формируется и воспроизводится в социальном пространстве целесообразно и полезно изучение структуры этого пространства и порождающих его полей социальных взаимодействий. Полный анализ структуры социального пространства, всей совокупности порождающих его полей и их сложных межполевых социальных взаимодействий, к сожалению, выводит за пределы данной работы⁹⁴.

В настоящей работе не ставится цель изучения структуры социального пространства. Исследуются социальные взаимодействия в глобальных и локальных полях экономики, культуры, науки и информации (рис. 1,2), а также отношения, возникающие в результате таких взаимодействий.

Подобно тому, как физические поля (гравитационное, электрическое, электромагнитное, тепловое и др.) формируются расположением соответствующих физических тел в физическом пространстве, структура социальных полей формируется позициями взаимодействующих в социальном пространстве агентов, наделённых соответствующими капиталами.

Мы рассматриваем поле как подпространство социального пространства, определяемое ансамблем различий активных свойств, обусловливающих его специфику и отличие от любого другого подпространства. Поле есть специфическая структурированная система отношений между различными позициями индивидуальных или групповых агентов. Позиции агентов обусловлены как структурой социального пространства в целом, так и структурой данного поля, и по существу мало зависят от физического существования занимающих эти позиции агентов. Каждой позиции

агента в структуре социального поля и социального пространства соответствуют: во-первых, общий объём его капитала, во-вторых, структура капитала, т.е. относительный вес различных видов капитала в их совокупности и, в-третьих, особенности расходования капитала, определяющие типы социальных взаимодействий⁹⁵. Позиция агента в структуре социального поля и социального пространства определяет его статус в социальном поле и социальном пространстве.

По существу, при синхронном рассмотрении социального пространства каждое поле предстаёт как структурированное пространство позиций его агентов. Наряду со структурой к основным свойствам полей социального пространства относятся свойства составляющих их позиций, которые могут быть исследованы независимо от характеристик занимающих их агентов. Индивидуальные или групповые агенты определяются в поле реляционно – их позициями, отличающимися друг от друга властью и влиянием, получаемой материальной и символической прибылью, ценой, которую необходимо заплатить, чтобы их занять, и т.д. Итак, поле – это область социального пространства (социальное подпространство), в которой проявляют себя достоверно зарегистрированные, доступные объективному измерению или достоверной экспертной оценке позиции взаимодействующих агентов.

Социальное поле – это социальное подпространство, в котором реализуется один тип или малое число типов социальных взаимодействий и отношений⁹⁶.

Социальное поле, в котором реализуется один тип социальных взаимодействиями и одно отношение, назовём гомогенным.

Социальное подпространство, в котором реализуется несколько типов социальных взаимодействий и отношений, назовём гетерогенным.

Размерность социального пространства как целостного образования, сформированного и структурированного всей совокупностью социальных полей, очевидно, превышает размерность любого поля, следовательно, социальное пространство гетерогенно.

В настоящей работе в дополнение к исследованиям полей экономики, науки, культуры и религии, выполненным Bourdieu P., Coleman J.S. и др., изучается поле информационных взаимодействий и информатики.

Структура исследуемых в настоящей работе социальных полей представлена на рисунке 1. Указанные поля были определены и подробно охарактеризованы в предшествующей работе автора [6], поэтому здесь мы ограничиваемся лишь их краткими дефинициями, уделяя основное внимание исследованию структуры, основных свойств и особенностей социальных взаимодействий и отношений, формирующих и воспроизводящих социальный потенциал.

Э – поле экономики, К – поле культуры, Н – поле науки, ЭН – поле экономической науки, И – поле информационных взаимодействий и информатики; ⋂ – символ пересечения полей; Э ⋂ И – поле взаимодействий экономики и информатики, Н ⋂ И – поле взаимодействий науки и информатики, К ⋂ И – поле взаимодействий культуры и информатики, Э ⋂ Н ⋂ И – поле взаимодействий экономики, науки и информатики, К ⋂ Э ⋂ И– поле взаимодействий культуры, экономики и информатики, К ⋂ Н ⋂ И– поле взаимодействий культуры, науки и информатики, Э ⋂ И ⋂ ЭН ⋂ Н – поле взаимодействий экономики, информатики, экономической науки и других наук, К ⋂ Э ⋂ Н ⋂ И– поле взаимодействий культуры, экономики, науки и информатики.

Рис. 1. Структура взаимодействующих социальных полей


Поле экономики

Поле экономики – это поле действий и взаимодействий, которые осуществляются в процессах производства, обмена, распределения и потребления благ в условиях ограниченности имеющихся ресурсов и формируют воспроизводящиеся экономические отношения⁹⁷.

Поле науки

Поле науки – это поле действий и взаимодействий, нацеленных на выработку, обоснование, систематизацию, актуализацию и практическое использование объективных знаний о мире, абстрактных моделей и признаваемых научным сообществом методов познания, которые формируют систему воспроизводящихся научных действий, взаимодействий и отношений.

Существенными факторами научных отношений являются факторы, обусловливающие и обеспечивающие:

– функционирование и воспроизводство научных институтов и школ;

– социальные взаимодействия в поле науки;

– актуализацию и производство знаний;

– признание научных результатов и достижений как в научном сообществе, так и в обществе;

– реализацию культурных функций науки;

– реализацию научной практики и прикладных функций науки;

– развитие производительных сил, реализацию социальных, экономических и политических функций науки в различных сферах и областях практической деятельности.

“Поле науки как система объективных отношений между достигнутыми (в предшествующей борьбе) позициями является местом (т. е. игровым пространством) конкурентной борьбы, специфической ставкой в которой является монополия на научный авторитет, определяемый как техническая способность и – одновременно – как социальная власть, или, если угодно, монополия на научную компетенцию, понимаемую как социально признанная за определённым индивидом способность легитимно (т. е. полномочно и авторитетно) говорить и действовать от имени науки… Нет такого научного “выбора”, будь то выбор области исследований, используемых методов, печатного органа для публикации, <…> который не был бы – хотя бы в одном из своих аспектов, в котором, конечно, труднее всего признаться и который труднее всего распознать, – политической стратегией инвестиции, направленной – во всяком случае объективно – на увеличение чисто научной прибыли т. е. признания, полученного со стороны коллег-конкурентов”⁹⁸.

С последним утверждением процитированной развёрнутой характеристики поля науки вряд ли можно вполне согласиться. По нашему мнению, “научная прибыль” – это главным образом новое знание или приращение знания. Признание нового знания или приращения знания и его автора научным сообществом, включающим коллег-конкурентов,– это лишь элемент научной прибыли.

Поле культуры

Следуя Т. Парсонсу, под взаимодействиями “в поле культуры” мы понимаем межличностные взаимодействия акторов-субъектов⁹⁹, разделяющих общие ценности, нормы, убеждения и правила, их взаимодействия

с социальными системами, а также с символами и системами символов как объектами¹⁰⁰. Взаимодействия в поле культуры обеспечивают производство, актуализацию, синтез, распределение, обмен и потребление культурных образцов и их элементов. Существенным является предположение о том, что акторы, признающие и принимающие некие ценности, нормы, убеждения и правила, сталкиваясь с другими акторами, которые не разделяют их, сохраняют некоторые взаимоприемлемые нормы и правила взаимодействий. В результате культурных взаимодействий могут производиться, воспроизводиться, актуализироваться, корректироваться и синтезироваться культурные образцы, нормы и их элементы, а также формироваться новая субкультура, поглощающая и трансформирующая их в качественно новую сущность.

Социальные взаимодействия и отношения

Толкотт Парсонс, один из наиболее крупных социологов-теоретиков ХХ столетия, посвятил теории социального действия и взаимодействий значительное число своих работ, в числе которых, выделяется его монография “О структуре социального действия”¹⁰¹. Обращаясь к теоретическим работам Т. Парсонса, мы ощущаем в них глубинный и богатейший интеллектуальный пласт – бережно сохранённое наследие социологов- классиков, не устаревшее и плодотворное и в наши дни. По мнению крупного немецкого социолога, представителя системной теории в социологии Никласа Лумана, “Единственная имеющаяся ныне в наличии систематическая социологическая теория была разработана Толкоттом Парсонсом как всеобщая теория системы действия”¹⁰².

Развитию теории социального пространства, формирующих и воспроизводящих его полей социальных взаимодействий (социальных полей) посвящены работы одного из крупных французских социологов-теоретиков Пьера Бурдье. Им были выработаны основные представления о социальном пространстве, полях социальных взаимодействий (экономики, культуры, религии, науки) и практиках¹⁰³, позволяющие выделять и исследовать различные формы социального потенциала: экономическую, культурную, религиозную, научную и другие, каждая из которых, как будет показано в последующих публикациях, формируется и воспроизводится в соответствующих полях социальных взаимодействий и практиках.

В результате проведенного автором анализа основных работ и результатов, относящихся к проблематике социальных действий, взаимодействий и отношений, сформулируем наиболее актуальные, высокоприоритетные теоретические задачи, имеющие теоретическое значение для разработки теории социального потенциала и большое прикладное значение.

1. Системный анализ типов социального действия и социальных взаимодействий.
   
2. Исследования социальных взаимодействий, воспроизводящих социальные поля.
   
3. Теоретические исследования структуры социального пространства, формирующих и воспроизводящих её социальных полей и практик.
   
4. Системный анализ структуры социальных полей.
   
5. Разработка теорий, поясняющих и прогнозирующих не только т. н. идеально-типические социальные действия, но и реальные действия и взаимодействия субъектов в реальных социальных полях и практиках.
   
6. Анализ структуры социальных полей.
   
7. Системный анализ влияния социальных взаимодействий и отношений на условия и возможности воспроизводства социального и человеческого потенциалов.
   

Аналитическое исследование категории “социальные отношения”

Предметом данного исследования по существу является совокупность социальных взаимодействий, порождаемых ими отношений, и структуры полей социального пространства.

Структура полей социального пространства, характер и особенности социальных взаимодействий существенным образом определяют изменения социального потенциала. Поэтому в его анализе, претендующем на объективность и полноту, должны быть рассмотрены все типы взаимодействий индивидов, социальных групп и общества. Во-первых, различные типы взаимодействий отдельного индивида с другими индивидами, социальными группами и обществом в целом. Во-вторых – взаимодействия между социальными группами. И, наконец – взаимодействия между социальными группами и обществом.

Итак, если мы говорим, что предметом нашего анализа являются социальные взаимодействия и социальные отношения, то в структурном анализе, таковыми являются личность, социальные группы и общество. К изложенному добавим, что в исследовании указанных категорий целесообразно применение системного подхода и методов общей теории систем.

Всякое общественное отношение возникает и существует при выполнении двух условий: во-первых, при существовании взаимодействующих субъектов, находящихся в отношении; во-вторых, при наличии объектов, по поводу которых субъекты взаимодействуют и относятся друг к другу. Отметим, что различные социальные отношения отличаются друг от друга как типом их субъектов, так и типом соответствующих объектов.

Таким образом, реальное существование любого социального отношения означает:

– во-первых, реальное существование одного или более взаимодействующих субъектов, находящихся в данном отношении;

– во-вторых, наличие реальных или абстрактных (мыслимых) объектов, по поводу которых субъекты взаимодействуют и относятся друг к другу.

Отметим, что значительную часть реальных взаимодействий и отношений, влияющих на изменения социального потенциала, составляют отношения, порождаемые трудовой деятельностью.

Глобальные и локальные поля социальных взаимодействий

Все поля социального пространства, рассматриваемые П. Бурдье в его “Социологии социального пространства”¹⁰⁴, – это глобальные поля. Глобальным социальным полем мы называем такое социальное подпространство, в котором позиции агентов обусловлены как структурой социального пространства в целом, так и структурой данного поля, и по существу мало зависят от физического существования занимающих эти позиции индивидов. В таком поле реализуются сильные взаимодействия – взаимодействия, породившие и воспроизводящие достаточно устойчивые отношения, благодаря которым существует само социальное поле с относительно устойчивой системой отношений между различными позициями индивидуальных или групповых агентов. Глобальное социальное поле – это поле, которое при синхронном рассмотрении социального

пространства предстаёт как многомерное, структурированное подпространство с относительно устойчивой системой позиций и отношений между его агентами.

Глобальное социальное поле существенно влияет на другие поля, формирует и сохраняет структуру всего социального пространства.

Углублённый анализ структуры социального пространства и его полей позволяет выявить и другие – локальные поля.

Локальное поле – это поле социальных взаимодействий, порожденное и существующее в результате взаимодействий между членами малой социальной группы.

Продолжая рассмотрение локальных полей социальных взаимодействий, рассмотрим поля двух типов: слабые и сильные локальные поля. Введение в исследование таких полей продиктовано следующими соображениями. Попытка придать развитие концепции социального пространства П. Бурдье, предполагая, что структура каждого социального поля сформирована, застыла и неизменна, приводит к теме статичности полей и статичного социального пространства. Такая конструкция, по-видимому, лишена перспектив развития. Введение в исследование социального пространства таких компонентов как слабые и сильные локальные поля позволяет перейти к разработке теории динамического социального пространства. Стремясь к развитию вышеизложенной концепции социального пространства, мы не призываем к отказу от такого принципиально важного компонента социального пространства как глобальное поле. Проблема в другом: необходимо понять, в результате чего и как трансформируется структура социальных полей и всего социального пространства! Поэтому мы полагаем, что использование такого объекта как сильное поле в анализе динамики социального пространства позволит адекватно описать трансформации как глобальных полей, так и всего социального пространства.

Слабым локальным полем назовём поле социальных взаимодействий, порождённое и воспроизводящееся в результате таких взаимодействий между членами малой социальной группы, которые существенно не влияют на другие поля социального пространства. Слабое локальное поле – это поле слабых социальных сил, которые не оказывают существенного влияния на структуру других социальных полей.

Слабыми локальными полями являются поля социальных взаимодействий любой малой социальной группы (например, семьи), которые не нарушают установленных в обществе законов, норм, правил, традиций и не вызывают существенных возмущений в других социальных группах и полях. Слабые локальные поля существуют в глобальном социальном поле, не оказывая существенного воздействия на его структуру и не меняя её.

Такие локальные поля слабо взаимодействуют как между собой, так и с глобальными полями, заполняя их “без сгущений” (рис. 2), и не вызывают существенных изменений ни в структуре глобальных полей, ни в структуре социального пространства.