August Horch "Ich baute Autos"
| Вид материала | Документы |
- Место рождения, 32.99kb.
- Режим нераспространения и 20-летие прекращения ядерных испытаний, 2623.55kb.
- Зигмунд Фрейд, 808.74kb.
- FZ, Los Angeles, August 7, 1971 Вопросы, вопросы, вопросы наводняют разум думающего, 6538.7kb.
- От греч autos -сам, bios жизнь, grapho пишу, лит прозаический жанр; как правило, последовательное, 2051.5kb.
- Звезда штерна, или ich sterbe nicht, 245.39kb.
- Урок круглый стол по теме «Охрана окружающей среды», 37.69kb.
- Hier finden sich viele Fehler, die ich z. T. korrigiert habe. Wenn Sie weitere finden,, 1374.19kb.
- Allen Knechtschaffenen An alle Himmel schreib ich s an, die diesen Ball umspannen:, 7174.94kb.
- Порядок проведення клінічних випробувань лікарських засобів та експертизи матеріалів, 1436.49kb.
Что-то у него совсем не ладилось. Публика тихо роптала, находясь от летчика на приличном удалении. Там же находился и я. После того как я целый час наблюдал за его мучениями, я его окликнул. Мы были с ним хорошо знакомы. Он с радостью примчался ко мне, выдернул меня из огороженной заборчиком толпы зрителей и повел к аэроплану. Мы принялись вдвоем внимательно настраивать мотор. Причина, как всегда, оказалась пустяковой – был случайно пережат шланг подачи топлива. Вскоре Эйлер удачно взлетел. Восторг публики был неописуемым. Воодушевленный Эйлер совершил в этот день несколько испытательных полетов.
***
Процесс в Высшем Имперском суде мы проиграли. Я не мог больше использовать в коммерческих целях свое собственное имя – Август Хорьх. Вот, наверное, злорадствовали те, кто остался на старой фабрике! Мы, кстати сказать, к подобному решению суда были совсем не готовы…
Мы тотчас созывали заседание, которое состоялось в квартире Франца Фикентшера, и размышляли долго о новом названии для фирмы. Нам было ясно, что это заседание никто не мог покинуть, прежде чем мы не придумаем новое имя для завода. Какие предлагались варианты, я описывать не буду – их было много и разных…
В углу комнаты сидел за уроками сын Франца Фикеншера -Генрих, и зубрил латынь. Но это не значит, что он в этот момент был весь погружен в учебник. Как раз наоборот, все его внимание было приковано к нашим, куда более для него интересным в техническом плане, разговорам. Наверно он уже пришел к какой-то определенной мысли и обкатывал вариант нового названия в уме. Внезапно из него вырвался безудержный вулкан и он закричал с необычайным возбуждением:
«Папа, Audi et altera... (Выслушайте и другую сторону…-латынь) - почему вы не хотите назвать свою новую фирму «Audi» ? Это то же самое «Слушай», но на латыни…»
Нам это так понравилось, что мы с большой радостью и воодушевлением принялись за чай. Вскоре мы внесли в торговый реестр новое название нашей фирмы – «Audi» Automobilwerke G.m.b.H, что обозначало: Автомобильное производство «Audi» - общество с ограниченной ответственностью.
***
Первым торговым представителем фирмы «Audi» в другом городе стал инженер Александр Граумюллер из Дрездена. Сейчас, по прошествии многих лет, я могу совершенно точно сказать: он был нашим самым умелым представителем. И еще – он навсегда остался верным марке «Audi» - и в хорошие и плохие времена. Это прекрасно, что так можно сказать о человеке.
Через некоторое время он стал еще и представителем таких известных фирм, как «Wanderer» и грузовиков фирмы «Phänomen». Сегодня он представляет, естественно, наш «Auto Union» А.G.
При каких обстоятельствах он стал руководителем первого представительства фирмы «Audi», он вспоминал позднее:
« В 1909 году я увлекался гонками. Принял участие и в соревнованиях на приз принца Генриха в Семмеринге. Ехал я на большом 4-х цилиндровом «Nacke». Он имел мотор с диаметром поршня 130 мм. и ходом поршня в 150 мм. Полагаю, что эти цифры сегодня мало что скажут. Одним словом – очень медленно работающий мотор. Острословы издевались: зажигание от спичек.
Я пересек всю Германию на этой тяжелой машине за 64 часа, и силы вовсе покинули меня. Я мечтал только о кровати.
Когда я прибыл в Айзенах, все судьи уже спали, а последний судья на финише, со слипающимися глазами, занес время моего прибытия в журнал и немедленно побежал спать. От лица руководителей гонки, не смотря на ночь, меня поздравил господин Август Хорьх. Он стойко дождался приезда последнего спортсмена. К счастью вожделенный отель находился совсем рядом с местом финиша. Господин Хорьх довел меня до моей комнаты. Сам я иидти толком уже не мог. Стоило мне увидеть кровать, как я повалился на нее. К моему ужасу господин Хорьх дергал меня за рукав, трепал по щеке и не давал спать. Он говорил, что сначала я должен принять ванну, а только после этого ложиться в кровать. Он «отбуксировал» меня в ванную. Я плелся туда, даже не имея сил на какие либо возражения. После того, как я начал мыться, господин Хорьх со спокойной совестью покинул меня. Я помылся и выскочил из ванны. Странно, но ко мне будто вернулись силы. Я был бодр, как никогда… Возможно господин Хорьх налил для меня слишком горячую воду. Спать я уже не хотел. Я оделся и помчался в холл гостиницы. Там я сразу же натолкнулся на удивленный взгляд господина Хорьха. Мы решили немного посидеть в кафе. Вскоре он рассказал мне о том, что основал новую фабрику в Цвикау. Беседа потекла оживленнее и через полчаса я стал главным торговым представителем фирмы «Audi».
Свою деятельность на новом поприще я начал бурно и одержимо. Я начал искать будущих клиентов, когда не были закончены конструкторские чертежи. О первой машине с названием «Audi» никто не имел ни малейшего представления. Я был замечательно дерзок!
Я смело бороздил на поезде по просторам Германии. В моем портфеле не было ни фотографий новой машины, ни рисунков. Не было также описания – как она будет выглядеть снаружи или изнутри. Но я был убежден, что машина будет самого высокого качества и это я старался донести до потенциальных покупателей.
В моем портфеле благочестиво и чинно лежала единственная «синька», на которой с трудом и при большом желании можно было увидеть элементы шасси и едва намеченные контуры машины.
К моему счастью, эти «синьки» даже не извлекались из портфеля.
И удача улыбалась мне – я в очень короткое время «продал» все сто процентов еще не изготовленных автомобилей. Мне было достаточно произнести имя Августа Хорьха. После этого уже не требовались никакие проспекты и фотографии машин...»
***
16 августа в нашу фирму пришел инженер Гёрн, чрезвычайно способный и одаренный конструктор, который остался у нас на всю жизнь. Также инженер Арцт, который со мной работал и раньше, пришел в «Audi». Он работает в нашей фирме еще и сегодня. Это отличный инженер!
3 февраля 1910 года на работу попросился слесарь Кайзер. Он работал со мной еще в Райхенбахе.
Я уже рассказывал, что наша первая «Audi» успешно прошла испытания на дорогах. Она показала превосходные результаты. Мы ее быстро отправили в адрес нашего представителя в Швеции. Там должна была вскоре состояться гонка. 28 июля пришла телеграмма, что она завоевала первый приз в Швеции. На фабрике царила всеобщая и бурная радость!
24 августа на завод прибыл граф Бопп фон Оберштадт со своим шофером. Они забирали свой заказ. Оба мужчины, которые хорошо разбирались с машинах, увидев свою «Audi», не скрывали своей радости. Автомобиль им очень понравился.
1 декабря в Мюнхене открылось еще одно наше представительство – Баварское. Его возглавил Ханс Цайдлер. Он также до самой своей смерти остался преданным нашей фирме!
***
Тогда самыми трудными гонками были «альпийские». Их проводил Австрийский королевский клуб. Они были ежегодными. Кроме разовых призов имелся и переходящий. Очередная гонка намечалась на 1911 год. Я решил принять в ней участие.
Мне весьма импонировало то обстоятельство, что гонки считались очень трудными. Также мне нравилось, что они были ежегодными. Можно было постоянно подтверждать свои спортивные успехи. И такие гонки были в 1911-1912-1913 и в 1914 годах…
Эти альпийские поездки были действительно самым сложными и с точки зрения маршрута, и с точки зрения подготовки машины.
Маршрут был таким: Вена – Ламбах – Ишл – Пётшенхохе –Аусзее – Штейнах – Радштадт – Тауернхохе – Катшберг – Виллах - Ригерсдорф – Вюрзенпасс – Тарвис – Предил – Гёртц – Триест –Пингуенте –Монте Маггиоре – Кастуа – Адельсберг – Лайбах –Лойл – Пасс – Клагенфурт – Марбург – Грац – Риз – Хартберг – Вехсель – Аспанг –Винер – Неуештадт – Вена.
В инструкциях подробно перечислялись требования, предъявляемые к машинам:
«Все основные части двигателя – сам мотор, карбюратор, магнето и т.д. должны находиться под капотом и не могут быть доступны снаружи. Резервные резервуары для воды запрещены. Капот двигателя должен располагаться от радиатора до ветрового стекла. Капот обязательно пломбируется перед стартом. Места пломб – в радиаторной части, внизу – с левой и с правой стороны автомобиля, возле дверей машины. Нарушение этих пломб влечет наложение штрафных очков.
Все заливные горловины должны находиться за пределами капота. Они должны быть доступны для обслуживания без открытия капота. То же самое относится к топливному крану.
В четырехместных машинах должно находиться 3 пассажира – водитель, пассажир и контролер. В случае нарушений на трассе или осуществления внепланового ремонта, он обязан все фиксировать в специальном блокноте. Капот двигателя пломбируется ежедневно в точке старта. Снять эти пломбы можно только на финише. В случае непредвиденных обстоятельств на маршруте – с разрешения контролера, и с обязательной фиксацией в блокноте.
Машины, пломбы в которых нарушены, с гонок снимаются. Исключением являются лишь случаи, обоснованные самими господами контролерами, и зафиксированные в их специальных блокнотах.»
Судьи Австрийского Королевского клуба ежедневно проводили жребий, согласно которому каждый день контролеры в машинах менялись. Гараж, где стояли подготовленные к старту машины, открывался не ранее, чем за 30 минут до старта. За это время водители должны были заправиться топливом. Все другие работы с машиной в этот период были запрещены. Открывать или не открывать капот, обклеенный со всех сторон пломбами, мог разрешить только контролер. Он к этому времени был водителю незнаком, так как только что был заменен на нового, не того, что был вчера. На устранение неисправностей и запуск машины отводилось всего 5 минут. В конце этих 10 минут, водитель, пассажир и контролер уже обязаны сидеть в машине. Все ремонтные работы могли выполнять лишь водитель и пассажир. Помощь третьих лиц полностью исключалась. Автомобиль не мог иметь никаких остановок до прибытия на контрольную точку, которая, как правило, была только вечером. В противном случае присуждались штрафные очки.
В конце дня машина опять запиралась на стоянке и доступ к ней был запрещен.
Кроме этих строгих мероприятий было несколько специализированных испытаний. Например, участок горной трассы с крутизной подъема до 20 процентов. Машины должны были преодолевать эти участки с равной скоростью, без рывков и завываний в двигателе. Это также каралось штрафными очками. Если какая либо фирма выставляла на старт три машины, то она могла выиграть дополнительный «командный приз». Это было очень важно для крупных фирм. За групповую победу нескольких машин какой-нибудь одной фирмы, присуждалась «большая золотая медаль».
Мы заявили три машины! Одну из них должен был вести господин фон Лёв, вторую – Ганс Цайдлер и третью – я. Но в Вене барон фон Лёв внезапно заболел. Я должен был быстро искать ему замену. Мой выбор пал на Граумюллера. Я ему позвонил и он срочно прибыл в Вену. Это произошло как раз во время. Почти перед стадией контрольного осмотра машин…
12 мая 1911 года состоялась эта проверка. К моей огромной радости здесь я встретил своего старинного приятеля, с которым мы работали вместе еще у «папы Бенца» - Иеронимуса. Помните, он устраивал гонки с паровозом? Из бывшего ученика он стал известным гонщиком. Сейчас он представлял интересы чешской фирмы «Laurin&Klement» («Skoda»).
Когда Иеронимус увидел наши совершенно обычные, а никакие не гоночные, «Audi», он задумчиво почесал за ухом:
«Неужели, мой дорогой господин Хорьх, вы думаете, что ваши легкие туристические «Audi» покорят Альпы? Мне кажется, что вы плохо представляете, что это за горы…»
Он долго прогуливался вокруг наших машин. Внимательно осматривал их то с одной, то с другой стороны. Я ему ответил:
«Дорогой Иеронимус, гору Цирлер, мы взяли без особых сложностей…»
Он передернул плечами: «Это не служит мерилом, господин Хорьх. Дорога, по которой вам предстоит ехать в этот раз, намного хуже горы Цирлер. Альпы - это совершенно другие горы. Если вы посадите в свои машины всех пассажиров и контролеров, то ни за что не доберетесь до финиша… Подумайте об этом!»
Затем он отвел меня в сторону:
«Господин Хорьх, я очень хочу, чтобы вас не постигла неудача. Доверьтесь моему опыту, сделайте так, как я вам сейчас скажу…» - и он дал мне совет, который в дальнейшем очень помог. Это была его профессиональная «гоночная» тайна и я ее обещал не раскрывать.
Я радовался, что Иеронимус помнил обо мне и не желал видеть во мне конкурента, которого нужно «топить» изо всех сил. Его совет очень помог в первый день – мы всеми тремя машинами преодолели Пётшенхохе и вечером прибыли в Аусзее. Далее по маршруту наши машины шли без проблем, но в районе Клагенфурта две из них получили штрафные очки. Я обошелся без наказаний. Но к моменту прибытия в Монте Магджиор и Лойбпасс наши «Audi» больше никаких штрафных очков не заработали.
В Тристе мой друг Иеронимус снова ходил кругами вокруг наших «Audi». Теперь его разбирали сомнения по иному поводу: местечко Лойбпасс мы должны были проходить в полдень, и Иеронимус полагал, что термосифонное охлаждение наших моторов, не достаточно хорошее. Он утверждал, что без вентилятора и водяного насоса мы эти горы не возьмем ни за что на свете. Тут он нам никакого соответствующего совета дать не мог. Просто пожелал удачи. Я успокаивал его, и говорил - наше охлаждение отличное, мы еще не встречались с проблемой долива воды ни при жаре, ни при крутых горах…
Последний этап шел по направлению на Вену и снова никто из нас не имел ни проблем, ни штрафных пунктов. Из-за однажды полученных штрафных очков наша команда не могла претендовать на «групповой приз». Но я взял – первый приз. Мы могли довольствоваться тем фактом, что в таком серьезном международном соревновании наши новые машины нас не подвели!
***
После того, как теперь эта машина с двигателем в 10 л.с. была доведена до совершенства и полностью удовлетворила пожеланиям наших клиентов, мы принялись за автомобиль в 14 л.с. 30 июля 1911 года мы сделали на новой модели первый пробный рейс. И мы были счастливы: это транспортное средство показало себя прекрасно. Я мог быть совершенно спокойным – с новой нашей машиной мы должны были оказаться вне конкуренции на ближайшие, как минимум, десять лет.
Машина была сконструирована поистине идеально. Доказательством этого служило то, что при ее разработке у нас не возникло ни малейшего желания, что либо в ней менять. Мотор имел верхние клапана и герметично закрытый картер. Он был не высоким и имел принудительное водяное охлаждение. Мы разработали еще восемь моторов. Один из них был на 22 л.с. Я имел намерение выпускать машины только самого высокого класса из самых лучших материалов.
15 ноября мы открыли представительство в Берлине. Весной мы начали готовиться к очередному «альпийскому ралли». Последняя поездка научила меня многому и я теперь хорошо знал – от чего зависит победа.
Мы строили наши «альпийские машины» с нормальным стандартным шасси, но усилили кузов. Мы окрасили их в приятные для австрийцев черно-желтые тона. Это были цвета их флага. На этот раз условия соревнований были еще строже. Чтобы взять первый приз нужно было вообще приходить без единого штрафного очка! Экипаж мог состоят из 3-х человек и контролера. Если не брался полный экипаж, то нужно было догружать балласт. Мы могли составить реальную конкуренцию с нашими «Audi» тип 14/35 и водителями: Ланге, Грауенмюллером и мной. И мы заявили свое участие как в «командной гонке», так и в личном зачете.
Утром 11 июня мы выехали из Цвикау, и в пять часов вечера мы уже поднимались по ступеням нашего отеля в Вене. Мы засветло преодолели весь путь…
Сегодня исчезла романтика тех первых лет автомобильных путешествий. Путешествий, наполненных тугим ветром летящим в лицо, пьянящим ароматом луговых трав и всеобщим вниманием со стороны горожан и селян.
В Вене на наше прибытие тотчас отреагировали шутники-журналисты. Их донельзя занимал вопрос, что будет, если в конкурентную борьбу вступят одновременно автомобили марок - «Horch» и «Audi». Один из них, смеясь спрашивал другого, многократно обыгрывая при этом однозначность слов «Хорьх» и «Ауди» («слушать»). Все предложение состояло, можно сказать, только из этих двух слов:
«Хорьх, вы слышите, что говорят клиенты? По-слу-шай-те!»
15 июня наши машины без проблем прошли контрольный осмотр, были запечатаны печатями и утром следующего дня был дан старт. Первый день прошел удачно и не принес нам никаких неприятных сюрпризов. Так же спокойно прошел этап второго дня. А вот 19 июня утром было очень холодно. И многие наши конкуренты тотчас заработали штрафные очки – их моторы никак не хотели запускаться. На запуск двигателя была отпущена всего одна минута. Наши «Audi» завелись с половины оборота. И мы поехали…
20-го был день отдыха в Тристе. Мы катались на пароходике по Адриатике. 21 – мы помчались в сторону Любляны, 21 – направление на Грац… Тут я и получил свои штрафные пункты. У меня под капотом разорвался ремень вентилятора...
23 июня мы прибыли в Вену и город радостно встретил участников соревнований. В нашу честь закатили шикарный прием.
Наши водители - Ланге и Граумюллер - штрафных очков не имели и заняли призовые места. Еще мы получили три серебряных медали. Такова была цена оборвавшегося ремня вентилятора, который я спешно заменил на попавшийся под руку обрывок тряпки. Но капот был открыт, печати нарушены, штрафные очки заработаны…
Тем не менее в Цвикау мы ехали воодушевленными. И на заводе нас встретили радостно – как победителей. Устроили радушный прием. Город также ликовал. Еще на подъезде к городу нас встречала колонна из 18 частных «Audi» , а еще и тех, которые на заводе уже находились в стадии обкатки. На наших «альпийских козликов» водрузили гирлянды свежих цветов. В Цвиккау вдоль дорог стояли жители. Они приветственно махали нам шляпами и платками, радостно кричали. Во дворе фабрики выстроился весь коллектив. Там уже был и бургомистр. Сначала сказал много хвалебных слов в наш адрес он, потом председатель нашего наблюдательного совета, а я ответил им от имени нашего спортивного коллектива и поблагодарил всех: мол, наша победа – ваша победа! Было чертовски приятно.
***
8 июля состоялась одна любопытная гонка. Я в ней участвовал, но… не на автомобиле. Я полетел на аэростате.
Лететь в гондоле аэростата мне пришлось единственный раз в жизни.
Баллон был очень маленький, его гондола была рассчитана всего на двух людей. Сам аэростат принадлежал господину Бауеру из Шварценберга, что в Рудных горах. Мы имели мешки с балластом.
Аэростат поднимался очень медленно. Был сильный ветер, прижимавший нас к земле, и мы были вынуждены почти сразу сбросить все мешки с песком. Самое главное было не попасть в чью-нибудь крышу.
Поднявшись до высоты в полтора километра мы с удивлением обнаружили, что здесь никакого ветра вовсе нет. Мы уютно полетели вдоль Эльбы, но там начиналось непонятное для нас снижение аэростата. Мы выбросили весь оставшийся балласт. И все же мы едва не зацепились за шпиль колокольни. Удачно миновав ее, мы опасно приблизились к крышам домов. Балласта на борту уже никакого не было. Нам пришлось сбрасывать с себя одежду, вознося молитвы к небу, чтобы шар протянул еще немного. Наконец мы приземлились на каком-то поле. Нас поволокло по траве. Баллон зацепился за камень и получил повреждение. Над нами голубело яркое небо. А мы были совсем голыми.
В момент приземления мы уже не сидели в гондоле, а поднявшись выше, висели на веревках. Не прошло и пяти минут, как прибыл на мотоцикле полицейский, и вдоволь наоравшись на нас, арестовал.
Этот арест произвел на нас менее удручающее впечатление, чем отсутствие одежды и многих наших вещей. Но и тут Его величество случай благоволил к нам: оказалось, что все наши вещи мы сбросили над стрельбищем школы унтер-офицеров. Они видели как мы теряли высоту, сопереживали аэронавтам, а потом собрали все вещи в узел и спешно привезли нам. Хорошо, что тогда еще не было военных действий. В случае военного времени унтер-офицеры обязаны были бы расстрелять нас еще в воздухе, так как согласно положению о «военном времени», уничтожению подлежало все, что без разрешения летало над головами.
Когда нас отпустили полицейские, мы вернулись к месту посадки, упаковали аэростат и вернулись в Дрезден. Мои впечатления от этого полета были сложными – взлет и посадка были весьма щекотливыми моментами…
***
Как-то мне пришло письмо из моего родного Виннингена, в котором сообщалось, что в совсем рядом от отцовского дома, на склоне горы, продается большой дом. Некоторое время он использовался в качестве гостиницы. Я давно хотел обзавестись куском земли вблизи городка, где прошло мой детство. Я мечтал там сидеть в тишине и вспоминать о моей юности. Этот дом на склоне горы прекрасно подходил для реализации моей мечты. Я знал это место превосходно - там я много бродил в детстве. И то, что дом был в запущенном состоянии и требовал большого ремонта, никак не могло меня остановить… Я купил этот дом.
***
11 января 1913 года я провел первые испытания нашей новой «Audi» с 18 л.с. Я был доволен. Машина вела себя превосходно.
В это время Австрийский автоклуб пригласил меня в Вену, чтобы участвовать в разработке правил для «альпийской поездки» в текущем году. Заседание состоялось 30 января, и снова предложения об ужесточении сыпались на бумагу, как из рога изобилия.
Компетентная комиссия предлагала проводить детальный анализ всех штрафных баллов не в контрольных точках, а лишь после окончательного финиша. Для рассмотрения была предложена специальная таблица, в которой учитывались все дефекты. Для работы мотора было предусмотрено 10 штрафных баллов, для карбюратора – 5 и так далее. Теперь в расчет не принимались никакие дефекты кузова. И это было правильно…
***
В мае 1913 году русские устраивали в Петербурге автомобильную выставку - сегодня это город Ленинград. На эту выставку фирма «Audi» также послала некоторое количество машин. За несколько дней до открытия выставки я поехал в Россию, чтобы обустроить наш стенд достойно. Наш тамошний представитель господин Бен встретил меня на вокзале и отвез в отель. Выставка была шикарной и очень помпезной. Мне она очень понравилась. Во время открытия выступал оперный хор. Голоса очаровали меня – особенно прекрасными были басы. Целое море густых басов.