Geum.ru

August Horch "Ich baute Autos"

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   7   8   9   10   11   12   13   14   ...   22

Средние скорости наш «Horch» были такими: доктор Штосс в Семеринге - 40 км. в час и в Форстенридер-парке 72,2 км. в час. Георг Бецин «в парке» имел - 64,7 км. в час и я на моей более сильной машиной - 80,2 км. в час.

После того, как все машины получили свою проверку на скорость, начался последний этап – «мюнхенский». Там также состоялась маленькая короткая выставка. Происходила она в зале Байссбарт (Beißbarth).

12 и 13 июня в судейском комитете начался большой подсчет. Вычислялся победитель. Все ждали результатов, затаив дыхание…

Рано утром в среду граф Бопп из Оберштадта подозвал меня к себе и потихоньку прошептал на ухо:

«Кажется, ваш доктор Штос взял первое место в соревнованиях на скорость! Не хочу опережать события, но вполне возможно, что ваш маленький «Horch» вообще выйдет на первое место…»

Я очень обрадовался. Но не спешил ни с кем делиться этой информацией.

В среду вечером начался торжественный ужин. Произошло это в 20.00 в ресторане «Четыре времени года». Принц Генрих объявлял победителей и распределял призы.

Первое место занял наш Рудольф Штосс на маленьком «Horch»!

Вторым стал Неумейер на «Benz» и третьим Пёге на «Mercedes». Я занял лишь десятое место в гонке на скорость, но господин Бецин из Берлина – призовое третье!

Когда принц передавал мне наши призы, он сказал:

«Сегодня, господин Хорьх, пожалуй, никто не сможет понять то счастье и радость, какое свалилось на вас. Полагаю, что большего и желать нельзя!»

И это действительно было так. Мои расчеты оказались верными. Наши автомобили отличными. Конструкции надежными. Мы уверенно поставили нашу молодую фирму в первые ряды мировых автопроизводителей. Привезли домой в Цвиккау 3 приза. Большего нельзя было и желать!

От прекрасного немецкого поэта Петера Розеггера, которого мы посетили в его деревне, незадолго до начала соревнований, я получил открытку:

« Ваши соревнования, прошедшие чуть ли не через всю страну, меня очень заинтересовали. Я почти примирился с таким техническим новшеством, как автомобиль. Это потребовало от меня нового взгляда на окружающий мир. И теперь, получив подробное письмо от вашего друга пастора Гана, с описанием этих поразительных событий, я еще лучше понял – что за чудо ваш автомобиль, который я имел счастье видеть около четырех недель назад. Оказалось, что это тот самый автомобиль, который победил!

Я чрезвычайно радуюсь вашим успехам.

Сердечно, доктор Петер Розеггер. 21.06.1906 года»

Эта открытка обрадовала меня больше всех других наград. Она была от человека, пред которым я преклонял колени.

***

Победа нашего маленького «Horch» подняла довольно сильный шум в прессе. Тот же Вилли Пёге из Хемница, с которым я спорил в Линце за кружкой доброго старого вина, по-прежнему не видел в них будущего и утверждал, что подсчет очков был произведен не правильно. Ему сразу же возразил профессор Луц из Аахена, который возмутился его предположением и сказал – точнее и быть не может. Все подсчеты абсолютно верны!

Для меня же результат был совершенно очевидным и сам спор не стоил «выеденного яйца»: наша маленькая машина просто имела «хороший мощный мотор и качественное исполнение» - по сравнению со всеми прочими автомобилями.

Наша машина взбудоражила общественность. Какие только не попадались заголовки в газетах: первое место заняла – крошка; маленький «Horch» вышел победителем…

Это было почти невероятным.

Наш спортивный успех рабочие и служащие в Цвикау приняли с грандиозным ликованием. Они изо всех сил болели за нас.

Автомобили «Horch» сразу стали для всех интересными, хотя на старте на них даже не обратили внимания. С этого момента пошли в гору и заводские дела. Первыми ласточками стали господа из Великобритании – они хотели приобрести права на выпуск наших машин в Англии. Второй оказалась большая и хорошо известная фирма из Праги – нам эти предложения показалось немного наглыми и мы отказали. Хотя бы потому, что мы были склонны выпускать наши машины только своими силами. Какие бы нам не сулили перспективы, но мы остались при своем решении.

В начале августа мы послали несколько машин на выставку в Лейпциг и 23 августа наш стенд посетила официальная делегация в составе - двух саксонских министров Хохенталя и Бергена; обер-бургомистра Цвикау, а еще этих высоких лиц сопровождала большая свита из депутатов городского представительства.

В конце августа наш рекордсмен - доктор Штосс – был вызван к господину профессору Геркомеру. Он поехал в Ландсберг. Вызван он был для того, чтобы Геркомер, увлекавшийся живописью, запечатлел на полотне его портрет. Мы поехали вчетвером – доктор Штос со своей супругой, и я со своей женой.

Геркомер в память о своей умершей матери построил в Ландсберге большую башню. Видимо он очень любил мать. В городе она так и называлась «материнская башня». На первом этаже располагалась гостиная, на втором – мастерская для живописи, еще выше спальни и жилые помещения, на самом верху – в память об отце – мастерская для резьбы по дереву. Причем последнее помещение было обставлено в точности так, как было когда-то в родительском доме у отца. Очевидно, он любил родителей очень сильно.

Профессор принимал нас очень хорошо, но все же не мог скрыть своего разочарования. Он тотчас открыл нам его причину:

«Я собирался писать портрет настоящего немецкого ученого, доктора наук Штосса… Я ожидал увидеть лицо закаленного, обветренного спортсмена Штосса… А ничего этого не увидел! Совершенно обычное лицо. »

Черт его знает – шутил он или нет. Сегодня я не могу об этом ничего сказать. За неимением лучшей кандидатуры он все же принялся рисовать портрет господина Штосса. Он принялся за работу в хорошем темпе. И портрет был готов за три дня.

На меня профессор Геркомер произвел очень приятное впечатление. Это был оригинальный и умный человек. Во время работы он говорил на любые темы, шутил, обсуждал какие-то мелкие проблемы, делился впечатлениями. Кстати, не смотря на долгие годы жизни в Англии он обладал все еще хорошим немецким языком.

Я припоминаю, как он, не отрываясь от портрета рассуждал вслух: «Почему люди плохо относятся к собакам и свиньям? Если кого-то хотят обругать, то непременно припомнят их… Ну, назовут кого-то собакой. Это же страшное оскорбление! Или свиньей… Еще хуже. А вот интересно, что может быть хуже этих оскорблений? Собачья свинья или свинская собака?» - и он рассмеялся, услышав словесную дребедень, сказанному им самим.

4 октября в очередной раз открывалась выставка в «Кристалл-паласе» в Лепциге. 11 октября ее Высочайше посетил король Фридрих Аугуст. Он долго рассматривал наш стенд. Долго беседовал со мной и доктором Штоссом, а потом пригласил нас на званный ужин. Это мероприятие должно было состояться тем же самым вечером. Оказалось, что король был очень даже не прочь хорошо и вкусно поесть и выпить… Мне он даже показался кутилой!..

А 1 ноября в Берлине принц Генрих открывал очередной автосалон. И туда мы также послали наши машины! мы посылали некоторые из наших машин.

***

20 января 1907 года я с женой и моим братом поехал на машине из Цвиккау в родной Виннинген. Там должна была состояться свадьба моей сестры. В момент отъезда из дома, я еще никак не мог ожидать, какие неприятности поджидают меня на этом пути. Но даже бы если я мог себе это представить, то реальность оказалась бы все одно хуже.

Той зимой выпало особенно большое количество снега. Снегопад шел безостановочно несколько дней. Все же я доехал до Баварии вполне успешно. Все неприятности начались за Шварценбахом. Несколько раз мы с братом очищали лопатами снег на дороге. Казалось, что дальше проехать никак не возможно. За Вайссенштадтом мы утонули в сугробах окончательно. Я махал лопатой, как заправский чистильщик снега. Все было напрасно. Проклиная все на свете, я поплелся в ближайшую деревню и обратился за помощью к местным крестьянам. Вскоре к моей машине добавилось две живые «лошадиные силы». Так мы смогли вытащить нашу машину.

На следующий день все мои пассажиры решили, что не нужно продолжать дальнейший путь, а нужно возвращаться, уже без машины, с чемоданами в руках, в Цвиккау. Но это решили они, а не я. Я по-прежнему был намерен, не взирая ни на какие сугробы, ехать на теплый и такой мне родной Рейн. Я убедил их ехать дальше.

Сегодня я могу вспоминать это со смехом. Тогда мне было не до шуток. Мы кое как продвигались вперед, борясь со снежными заносами на дороге. Мне неоднократно приходилось работать лопатой, приплясывать, согреваясь, вокруг машины. Немного «уютнее» стало только у подножья Шпессарта. Затем погода стала немножко лучше. Становилось теплее. Но погода, немного поиграв со мной, снова засыпала нас снегом. Да так засыпало, что по обочинам дороги возвышались огромные белые горы снега. Через каждые пятьдесят метров я снова брался за лопату.

Сегодня я уже знаю, что отправляться в район Шпессарта зимой на машине - полное безумие. Только лошади и сани. Для машин тогда не было придумано никаких цепей «противоскольжения». В Вюрцбурге мне и вовсе сказали, что дальше дорога абсолютно непроходима. Я купил конопляные веревки и намотал их вокруг колес. С их помощью мы смогли проехать сотню метров. Потом веревки разлетелись вдрызг.

Нужно сказать, что в Шпессарте довольно пустынно и можно проехать много километров, чтобы встретить хоть какой-нибудь признак человеческого жилья. Когда путешествуешь зимой в открытой машине, то мечта о теплой постели постоянно сверлит мозг. Я знаю точно, что тогда мы все были на грани смерти от холода. Как минимум нам грозило серьезное обморожение…Спасти нас могло только чудо!

Мы прибыли в Шпессарт, но силы наши были на исходе. Поздно вечером в долине Гессена я еще долго сражался с фарами, которые никак не хотели гореть. Собрав все остатки силы воли, я довел машину до Франкфурта-на-Майне. Туда мы прибыли около полуночи. Не нужно наверное говорить о том, что все мы были донельзя уставшими. Смертельно уставшими!

На следующий день, 22 января, мороз ударил с еще большей силой. Термометр опустился до отметки минус 14. Крепкий мороз продержался до обеда. Во второй половине дня мы поехали дальше. В четыре часа по полудни мы добрались до Кобленца, а в Виннингене были только в пять!

На следующий день состоялась свадьба. Еще два дня мы гуляли, а 26 января тронулись в обратный путь. Но ехать через Шпессарт я больше не хотел. Я проложил маршрут через Айзенах. В этом месте дороги очищались лучше, а снег, если он и лежал на трассе, был гораздо тверже. Мы быстро продвигались вперед. Через какой-нибудь час мы уже были в Готе, но замерзли до такой степени, что у нас не шевелились языки и мы не могли говорить. Моя борода, которую я в то время носил, превратилась в одну сплошную сосульку.

***

Новым этапом в жизни нашей фабрики стала разработка шестицилиндрового мотора с верхним расположением клапанов. При этом мы планировали коленвал сажать на подшипники качения. Раньше в моторе имелись лишь подшипники скольжения. Новый мотор к сентябрю был готов окончательно и в середине ноября мы совершили первые пробные рейсы. Новая машина превосходно вела себя на дороге. Но подсчитав все затраты я понял, что автомобиль получается чересчур дорогим и едва ли найдет по этой цене своего покупателя. Я снова погрузился в размышления…

***

Настала пора снова отправлять нашу заводскую команду на гонки «Геркомера». В этом году они должны были состояться в период с 4 по 13 июля. Гонка на скорость – в Форстенридер-парке, участок горной трассы - под Кессельбергом в районе озера Вальхензее.

Нам всегда казались тренировки на горных участках более сложными, поэтому в середине мая мы и отправились в район Вальхензее на тренировки. Да, там в горах мы наделали много шуму и треска. Тренировки были интенсивными. В Форстенридер-парке нам хватило одного дня, чтобы проверить скоростные качества наших автомобилей.

Во время горных испытаний с нами произошла смешная история. Водитель Вайнганд из Дюссельдорфа, который не считался среди нас никаким особенным смельчаком, свалил свою машину в ущелье. Там она и лежала колесами вверх. Подобная картина моментально останавливает кровь и холодит жилы. Прежде чем мы успели что-нибудь предпринять, из-под опрокинутой машины вылез господин Вайнганд с немного перепачканным лицом. Он встал перед своей машиной, стряхнул с себя пыль, и молча начал подниматься вверх по склону. Похоже, что для него все обошлось вполне благополучно.

В это самое время к нам подъехала машина Королевской баварской полиции. Дождавшись когда Вайнганд вылезет на дорогу, полицейский, напустив на себя чрезвычайно строгий вид, спросил:

«Такс-с-с… Авария! Это ваша работа?» - и он достал из кармана блокнот, чтобы составлять протокол.

На что господин Вайнганд абсолютно серьезным голосом, но с милой улыбкой на устах, ответил: «Да, в этом и состоит моя работа… Я всегда осматриваю машины именно таким образом. Согласитесь, что так лучше видно днище…»

Хохот раздался такой, что, казалось, затряслись даже горы. Мы катались по земле, утирали слезы на глазах, били себя руками по коленям… Я не припомню, чтобы когда-нибудь еще было так весело.

После тренировки мы вернулись в Цвикау.

По правилам «Геркомера» старт очередной поездки всегда происходил в каком-нибудь городе - в стране последнего победителя гонки. На этот раз местом старта был выбран Дрезден. Контроль в этот год был чрезвычайно строгим. К участию не допускались все автомобили со специально сделанными гоночными кузовами. Только серийные автомобили, пригодные для туризма и путешествий, допускались к старту.

Осмотр машин комиссией начался во второй половине дня - в 2 часа 10 минут. Для проверки в линейку выстроились ровно 60 автомобилей…

Смешная история произошла с автомобилем марки «Minerva» господина А. Кинле из Мюнхена. Машина заявлялась к гонкам, как 6-ти цилиндровая. К удивлению членов комиссии в ней обнаружилось лишь 4 цилиндра. Где водитель «потерял» свои два цилиндра так и осталось загадкой. Машина к гонкам допущена не была!

Первым «допущенным», оказался победитель самой первой гонки - Эдгар Ладенбург. Его автомобиль производил очень хорошее впечатление – его кузов был как-то чрезвычайно красив и элегантен. Доктор Штосс - победитель второй поездки – потерпел в этот раз с нашим «Horch» большую неудачу. По дороге к старту он в районе города Косвиг налетел на камень и поломал ось. Мы ему выделили другую машину.

Громкая фамилия ровным счетом ничего не означала - Генрих Опель, который рискнул внести в конструкцию кузова «гоночные элементы», к старту допущен не был.

В итоге допущены было 30 автомобилей и ровно столько же было отклонено. Естественно, «отказники» громко протестовали. Но выпады в адрес приемочной комиссии ни к чему не привели. Ни один протест не был принят. В порядке исключения им разрешили ехать по трассе соревнований, но без участия в зачетах.

Острее всего переживали решение комиссии фирмы «Adler» и «Opel». Не пересекли стартовую линию: десять первых и восемь вторых! Среди водителей находились все три брата Опеля - Генрих, Вильгельм и Людвиг.

Я находил это решение слишком жестоким, так как некоторые машины все же потом к старту допущены были. Например «Opel» Генриха Опеля. Водители быстро устраняли указанные комиссией недостатки и вторично представали автомобили пред строгими очами членов комиссии.

В среду 5 июня, около 6 часов утра был дан старт.

В первый день трасса пролегала через: Хемнитц-Цвиккау –Лейпциг-Вайссенфельд-Эрфурт и заканчивалась в Айзенахе.

Доктор Штосс и со вторым автомобилем потерпел неудачу. Фортуна совершенно отвернулась от него. Он снова потерпел небольшую аварию, занялся на дороге ремонтом, получил штрафные очки и дальнейшее участие в соревновании потеряло для него всякий смысл.

Впрочем, подобное происходило не только с ним – в первый день произошло много мелких и крупных аварий.

Во второй день трасса пошла через Вюрцбург - Мейнингена Киссинген - в Маннгейм. И снова аварии многих выбивали из седла. Например, недалеко от Мангейма, контролер, сидевший в машине господина Вильда из Берлина за совершенно незначительную промашку наложил на него сразу столько штрафных очков, что соревноваться дальше не имело никакого смысла.

Что же с ним произошло? На одной из городских улиц, где скорость была минимальной, зрители от любопытства просто лезли под колеса. Господин Вильд лавировал-лавировал, да и задел случайно крылом какого-то зазевавшегося школяра. Тот получил перелом ребра. По трезвому размышлению - это была в большей степени вина самого мальчишки, а не водителя, но машину с соревнований сняли.

Вообще наездов на пешеходов тогда очень боялись. Это было из ряда вон выходящим событием. И хотя виновным мог быть пешеход, виновным всегда признавался водитель. Он мгновенно снимался с соревнований!

Маршрут третьего дня проходил через Карлсруэ-Фройндштадт-Людвигсхафен-Фридрихсхафен и завершался в Линдау.

Четвертый этап шел через Кемптен-Вайльхайм в Мюнхен. В Мюнхене проводилась скоростная гонка в Форстенридер-парке.

Потом нам предоставлялся один день отдыха. Утром следующего дня мы из Мюнхена отправлялись на Вольвратсаузен-Бенедектинборен в Кохель. В Кохеле проводились соревнования на горных участках трассы…

Моим контролером в этой поездке был адвокат Пюндтера из Мюнхена. Это был чертовски опытный водитель. Про него нельзя было сказать иначе – мужественный человек. На горном участке соревнований мою машину немного занесло и я задел крылом дорожный столбик. Господин Пюндтер сидел в заднем кресле, по соседству с моей супругой. Когда он заметил, что я опасаясь заработать штрафные очки, несколько снизил скорость, в нем проснулся черт - он вскочил с места и закричал мне через плечо:

«Вы все же гонщик, господин Хорьх, а не тухлая колбаса! Долго мы будем плестись со скоростью дохлого осла?..»

Его слова меня обрадовали. Похоже, он не собирался доставать из кармана свой «штрафной» блокнот. Я с легким сердцем возобновил поездку в прежнем высоком темпе и вскоре успешно финишировал.

Наш доктор Штосс, шедший уже вне конкуренции, показал на горном участке очень приличное время – 104, 8 секунды. К сожалению, его рекорды в этот раз не учитывались…

После горных испытаний мы продолжили путь на Урфельд-Парренкирхен –Ландсберг-Аугсбург. Шестой день: Нордлинген –Динкельсбюль-Фохтванген-Ротенбург-Вюрцбург-Ханау с финишем во Франкфурте-на-Майне.

Остатки дня и ночи мы отмывались, приводили себя в порядок, а на следующий день уже объявлялся победитель. Делалось это в торжественной обстановке, на шикарном банкете.

Призером стал Фриц Эрле на ««Benz»». Владельцем этой машины был Эдгар Ладенбург. Второе место досталось автомобилю, принадлежавшему господину Фрейхерн фон Крамму – это был «Metallurgique», под управлением гонщика Отто Ашоффа. Генрих Опель занял третье место. Мне досталось - десятое, а доктор Штосс мог бы получить со своими горными гонками 18-е.

***

Четырнадцатого июня должны были состояться гонки на Большой Императорский приз в городе Таунус. Мы заявили к участию три «Horch».

Вообще-то мы этого делать были не должны, так как машины не были готовы. Их предстояло хорошенько испытать, но мы на это не имели совершенно никакого времени. Произошло все так, как и должно было произойти – мы не прошли отборочный конкурс. Машин было заявлено очень много, а пробные заезды прошли не все. Мы остались ни с чем. Это был хороший урок для нас – не нужно спешить. Не нужно искать раньше времени приключений на свою голову.

5 декабря принц Генрих торжественно открыл в Берлине Международную автомобильную выставку. Госпожа Айсманн, о которой я уже рассказывал, как о победительнице многих мотоциклетных гонок, представила посетителям наш новый 6-ти цилиндровый «Horch». Она была прекрасным водителем и очаровательной женщиной. Мы это учли и не сделали ошибки. Было замечено и то и другое! Машина произвела хорошее впечатление.

15 февраля 1908 года меня вызвали в наше представительство в Мюнхене. Принц Людвиг Фердинанд фон Байерн, о котором я однажды уже упоминал, захотел приобрести один «Horch». Персона для нас была значительная и требовалось мое присутствие.

Переговоры шли в квартире нашего представителя Магерле. Он, собственно говоря, и вел переговоры. Кроме принца присутствовал один человек из его свиты - господин Граф Бопп фон Оберштадт, известный автомобилист. Он часто исполнял обязанности судьи на старте во время «Геркомер-конкуренции» .

Принц был в прекрасном расположении духа и много шутил. Вечером, когда все проблемы были решены и мы решили скоротать вечер за кружкой хорошего вина, он проворчал меланхолически:

«Вот всегда так… Я должен идти в кровать, а вы отправляетесь развлекаться. Принцам не положено болтаться по кабакам! Может вы тоже успокоитесь и отдохнете?...» - и не дожидаясь нашего ответа, засмеялся, показал нам язык и отправился спать. «Horch» он, конечно, купил!

В этом году принц Генрих фон Пройссен учредил свой переходящий приз для «Геркомер-конкуренции». Он должен был выдаваться тому водителю, который победил в каких-нибудь двух этапах из трех: скоростной гонке, гонке в горах или проверки надежности на длительном маршруте. Это все было очень подробно описано в статусе приза. Причем, водитель не мог быть неизвестно откуда взявшимся одиночкой. Он должен был быть членом какого либо клуба. Впрочем, примерно такие же условия предлагались и основным уставом «Геркомера».

Старт гонке на приз принца Генриха был дан в Берлине. Для скоростной гонки было выбрано местечко возле деревушки Итцехо в Шлезвиг-Гольштейне. Горный участок был выбран в, так называемом, Блюхертале –горный массив Бахарах. Это было дьявольское местечко. Дорога имела много тесных мест и крутых поворотов. Уже при первых тренировках несколько машин съехало в ущелье, а многие «свернули себе скулы» о выступы скал. Напротив, участок скоростной гонки возле Итцехо, нас совершенно не волновал. Там повороты были плавными, а местность ровной. На эту тренировку мы много времени не потратили. Но очень большое опасение вызывал у нас Блюхерталь. В горах мы тренировались несколько дней кряду.