В век просвещения

Вид материала

Документы

Содержание А. М. Брянцевым

Подобный материал:

• Тема : Век Просвещения век Разума, 35.9kb.
• Тема: Век Просвещения. Стремление к царству Разума, 60.31kb.
• Русская философия эпохи просвещения содержание, 292.19kb.
• Название. Конспект урока «Русская культура эпохи Просвещения. Петербургский классицизм», 202.69kb.
• Краснослободцев Иван Владимирович, 409 гр. Запись текста, Концептуальная обработка, 203.05kb.
• И научной литературы А. Л. Никифоров философия науки: история и методология. Москва., 1543.91kb.
• Сказка для взрослых в пяти частях, 212.14kb.
• Xvii век: эпоха Просвещения, Гойя и Гете, 3584.21kb.
• Методические рекомендации по применению примерной номенклатуры дел, 477.15kb.
• Философия Эпохи Просвещения, 191.82kb.

Аничков Д. С. Расуждение из натуральной богословии о начале и происшествии
натурального богопочитания // Избранные произведения русских мыслителей
второй половины XVIII века. Т. I. С. 118.

¹⁴⁴ Фонвизин Д. И. Указ. соч. С. 7.

¹⁴⁵ Там же. С. 7—8.
"б Там же. С. 202.

234

Новикову, нет нравственности. Просветители выдвигали в рели­гии, как правило, нравственный аспект: в христианстве всебла-гость творца и любовь к ближнему. Новикову, противнику гедони­стических и утилитаристских принципов, религия была нужна как средство выразить существование пласта общечеловеческих цен­ностей, в котором укореняется деятельность индивида.

Критика односторонностей просветительского рационализма сопровождалась у Новикова и его единомышленников признанием познавательной ценности религии. У Новикова она использова­лась в качестве теоретического конструкта в социальных, гносео­логических концепциях: когда человек детерминируется, по сути, всей человеческой культурой и даже всей структурой мира, то без понятия творца и религии трудно выразить суть такой зависимо­сти, понятой, разумеется, предельно абстрактно. Без обращения к религии было невозможно разрабатывать представление о по­знании, целью которого является исследование не отдельных, расчлененных сфер бытия, а всего взаимосвязанного целого, кото­рое строится на основе единства рационального и нравственного сознания.

Религия объединила Новикова с масонами. Издаваемые им масонские журналы преследовали цель «искоренить и опроверг­нуть вкравшиеся правила вольномыслия. . .» ^|47. К сожалению, журналистская деятельность Новикова в масонский период плохо изучена. Историкам еще предстоит детально разобраться в том, что именно принадлежит перу Новикова в масонских журналах. Ясно одно, что выступления в защиту религии были созвучны мировоззрению Новикова. Однако одной склонностью Новикова к религии в ее неортодоксально христианской и внецерковной форме не объяснить его связей с масонством. Замкнутые масон­ские организации, в которых предпочтение отдавалось практике религиозного самоусовершенствования, вряд ли могли сами по себе привлечь деятельную натуру Новикова. Занятия журналисти­кой, создание огромного издательского дела; организация учи­лищ, воспитательных домов, больниц, аптек; помощь голодающим силами объединенных товариществ — все эти инициативы Нови­кова не очень-то сочетались с масонским идеалом погружения в глубины самосознания. В чем же здесь дело? Представляется, что постоянные столкновения Новикова с Екатериной II вряд ли прошли для него бесследно, не подорвав веры в государство просвещенного абсолютизма. Надежды в таком случае должны были сконцентрироваться на общественной деятельности, граж­данской активности. В масонских организациях, судя по всему, Новиков искал возможности создания самодеятельных ассоциа­ций, объединяющих граждански активную часть общества. Он поплатился за стремление придать масонскому движению именно такую направленность. Екатерина почувствовала в этом реальную

¹⁴⁷ Новиков И. И. Заключение журнала под названием «Утреннего света» // Н. И. Новиков и его современники: Избр. произведения. С. 198.

235

опасность. Известно, что она растрогалась, читая покаяния И. Лопухина, пожалуй, самого влиятельного масонского деятеля в России, когда над ним нависла угроза ареста, но известно так­же, что ничто не могло смягчить ее отношения к Новикову. По­казательно, что ее обвинительные замечания по поводу Новикова касались не столько области масонских таинств, сколько его издательской и благотворительной деятельности, она развенчива­ла его прежде всего как общественного деятеля, стараясь извра­тить его облик, приписав ему низменные и корыстолюбивые по­буждения ^1|8.

Организация самодеятельных ассоциаций — это еще не рево­люционные призывы А. Н. Радищева, но нельзя не увидеть между ними определенной преемственной связи.

4. Проблемы бытия и познания

Просветительские концепции, касающиеся природы общества и человека, вырастали на основе мировоззрения — его формиро­ванию всемерно способствовало естествознание Нового време­ни, — предполагающего единый универсум с естественными за­конами, принадлежащими движущейся материи, вполне постижи­мый человеческим разумом, использующим эмпирико-дедуктив-ный метод и механические модели.

Труды естествоиспытателей, разрабатывающих новую картину мира, встречали широкую поддержку со стороны русских Про­светителей второй половины XVIII в. Эти труды составляли значи­тельную часть издательской продукции Новикова. Увлеченным популяризатором естественных наук и соответствующего им миро­воззрения был Я- П. Козельский. В работах «Механические пред­ложения», «Арифметические предложения», «Философические предложения», «Рассуждение двух индийцев Калана и Ибрагима о человеческом познании» обсуждались естественнонаучные пред­ставления, имеющие непосредственное отношение к новой картине мира.

Центральным пунктом нового мировоззрения был принцип детерминизма — причинность была перенесена практически полностью в сферу реального бытия. Конечно, причина всех при­чин оставалась, как правило, в пределах теологии и понималась по-прежнему. Однако требования научного профессионализма за­ключались в том, чтобы по возможности свести на нет участие этой единственной метафизической причины.

Среди русских просветителей идеи универсальности естествен­ной причинной связи наиболее полно и интересно рассмотрены А. М. Брянцевым в работах «Слово о связи вещей во вселенной» и «Слово о всеобщих и главных законах природы». Первое «сло­во» начинается с определения вселенной: «Чрез вселенную разу-

Материалы о преследовании Новикова, его аресте и следствии см.: Новиков Н. И. Указ. соч. С. 590, 600, 671, 672.

236

меем мы не планету какую-нибудь, не землю, нами населяемую, не солнечную систему, но все планеты, все солнца, кратко сказать, все ограниченные вещи, и не токмо самые существа, но также определенные сих содержания по времени и пространству; и по­тому вселенная, как определяют новейшие философы, есть чин всех вещей изменяющихся, как современных, так и одна за дру­гою в бытии своем последующих и взаимное отношение имею­щих» ^|49. Существование всей вселенной основывается на естественных причинных связях: «Поелику вещь может и к друго­му чину относиться, к другому порядку принадлежать, в ином месте и в другое время случиться, то сия возможность неотменно имеет причину, для чего она в сем находится порядке, к сему принадлежит чину, на сем месте и в такое время существует. Причина же сия необходимо должна находиться или в самой вещи изменяющейся, или в других современных и предшествую­щих. . .» ¹⁵⁰.

Брянцев, считаясь с тем, что «иные производят причину от воли всевышнего существа», все же защищает «предлежатель-ную» причину, т. е. объективность причинной связи: «Утверждаю, что существо оное, все так учредившее, причину находило в ве­щах, между собою современных и одна за другою последующих, или в отношении взаимном» ¹⁵¹.

В принципе детерминизма Брянцева привлекает, во-первых, естественность, объективность причинных отношений и, во-вто­рых, значение его для понимания всеобщей взаимосвязи, су­ществующей в универсуме, и представления о вселенной, являю­щейся единым целым: «Как ничто не может быть без довольной причины, то начала сего необходимым есть следствием соединение всего во вселенной непрерывною цепью. Итак, нет ничего в оной уединенного, нет взаимного разлучения, ибо если бы уединенное существо находилось, то какую бы могли мы довольную пред­ставить причину, бытия оного утверждающую?» ¹⁵²

Всеобщая взаимосвязь во вселенной есть столь существенна, что «какая-нибудь перемена, в одной части мира приключившая­ся, некоторым образом и в других частях оного показывается», «может быть нет ни одного даже и маловажнейшего движения возможного, которое бы каких-нибудь следствий не производи­ло» ¹⁵³. Однако трактовку Лейбницем и Вольфом характера всеоб­щей связи Брянцев не разделяет, считая, что они ее слишком абсолютизируют, он не признает «каждую действительную вещь. . . за зеркало вселенной» и не соглашается с тем, что «будто бы уничтожение и гибель одной вещи в свете влечет за собою потерю и разрушение целого света» *⁵⁴. Всеобщая взаимосвязь

¹⁴⁹ Брянцев А. М. Слово о связи вещей во вселенной // Избранные произведения
русских мыслителей второй половины XVIII века. Т. I. С. 363.

¹⁵⁰ Там же. С. 364.

¹⁵¹ Там же.

¹⁵² Там же.

<■« Там же. С. 366--367. 154 Там же. С. 368.

237

менее абсолютна уже потому, что существует эффект затухания любого действия: «Опыт утверждает, что перемена, где-нибудь учинившаяся, чем далее от своего начала находится, тем более ослабевает и уменьшается, так что едва и следы оной применить можно» ¹⁵⁵.

В «Слове о всеобщих и главных законах природы» принцип причинности выступает в виде закона непрерывности. Самое по­нятие «всеобщий закон» наполняется здесь совершенно опреде­ленным содержанием, свидетельствующим о стремлении мыслите­ля исходить в анализе вселенной из природы самих вещей: «Под именем всеобщих законов понимаем те, которые по всем природы владычествам, по всем классам и порядкам существ наблюдаются и везде суть одинаковы; кратко сказать: которыми природа везде управляется и которым вещественные и невещественные сущест­ва повинуются» ¹⁵⁶.

Он насчитывает три таких закона. Первый — закон непре­рывности: «В природе нет нигде прерывности (Natura non facit saltum), нет никакого упущения, нет никакого внезапного пре-хождения от одной крайности к другой, нет ничего уединенного или отверженного. Одно зависит от другого, промежутки несо­вместимы и пустота невместима. Везде примечаем непрерывный союз, посредством которого одно зависит от другого» ¹⁵⁷. Следует заметить, что в XVIII в. понятие непрерывности изменений вы­ражало идею не столько эволюционного развития, сколько де­терминистической определенности всех процессов и явлений в ре­альной действительности. И понятие скачка означало не диа­лектический прерыв постепенности, а нарушение единой цепи естественных причинных связей. Так, например, Козельский писал: «В натуре не делается ничего скачком или без причи­ны» ^|58.

Брянцев изучает выдвигаемые против закона непрерывности доводы, в том числе примеры внезапных, резких, скачкообразных изменений, но убеждает читателей, что все они не выдерживают критики: «Что кажется нам внезапным прехождением, то при точнейшем внимании и исследовании есть дело естественное, есть прехождение, посредством непрерывной связи естественных при­чин предуготовленное» ¹⁵⁹. Таким образом, первый всеобщий за­кон — постоянное изменение в природе под действием естествен­ных причин.

Второй всеобщий закон предусматривает характер этих изме­нений в связи с принципом наименьшего действия Мопертюи, который играл существенную роль в классической механике и фи­зике, — природа «действует всегда со всевозможно малейшим

¹⁵⁵ Там же. С. 367.

¹⁵⁶ Брянцев А. М. Слово о всеобщих и главных законах природы // Там же.
С. 377.

¹⁵⁷ Там же. С. 378.

¹⁵⁸ Козельский Я. П. Философические предложения // Там же. С. 452.

¹⁵⁹ Брянцев А. М. Слово о всеобщих и главных законах природы // Там же. С. 379.

238

употреблением силы и кратчайшим путем» '⁶⁰. Принцип Мопертюи в различные периоды приобретал различную мировоззренческую окраску. Сам автор был склонен придавать ему некоторый телео­логический смысл. Но в XVIII в. его чаще связывали со знамени­тым положением Ньютона: «Природа проста и не роскошествует излишними причинами вещей», направленным против детермини­стического плюрализма аристотелевской физики, в которой из четырех причин — формальной, материальной, двигательной и це­левой, или конечной — первая и четвертая представляли большие возможности для введения причины причин. Второй всеобщий закон, по Брянцеву, еще раз подчеркивал естественную причин­ную зависимость в реальном мире. Он использует понятие конеч­ной причины, но ограничивает его областью нравственности, где целеполагание является вполне уместным.

Третий всеобщий и главный закон природы — «закон всеобще­го сохранения». Несмотря на постоянно происходящие в природе изменения, возникновение одних образований и уничтожение дру­гих, «нигде не примечаем недостатка сил природы в целом» ¹⁶¹. «В природе ничего не пропадает, ни одна пылинка не уничтожает­ся. Все ее действующие силы целы. . . С одной стороны, сколько вещество, по-видимому, уничтожается, столько, с другой стороны оное преобразуется и обновляется. И посему Картезий утвержда­ет, что одинаковое всегда во вселенной количество сил существу­ет. . . Сущности вещей, первоначальные силы, из которых все сложения начало свое берут, никогда разрушиться не могут. Преобразование и превращение есть дело природы» ^|62. Нетрудно увидеть близость идей Брянцева взглядам Ломоносова.

В работах Брянцева органично сочетаются идеи естественного детерминизма, всеобщей взаимосвязи и постоянной изменчивости. Без идеи взаимосвязи всех явлений и процессов природы и их изменчивости нельзя было распространять естественную причин­ную зависимость на живую природу, где концепции креационизма держались на признании неизменности видов живых организмов. Усиленное внимание Брянцева к проблемам взаимосвязи и измен­чивости, несомненно, свидетельствует о его осведомленности отно­сительно результатов современной ему науки, в том числе и о до­стижениях русских естествоиспытателей.

Во второй половине XVIII в. в России шел процесс накопления и первоначальной систематизации ботанического и зоологическо­го материала. Изучение и сравнение различных форм жизни, выявление их географического распространения, соотнесение их с климатическими и прочими условиями существования проводи­лись естествоиспытателями во время многочисленных экспедиций в различные районы страны. Такого рода исследования подго­тавливали условия для развития сравнительного метода изучения

|бо Там же. С. 380. '«' Там же. С. 382. ¹⁶² Там же.

239

в биологии, готовили почву для будущего эволюционного учения. Все более зримо в биологии обретал сторонников трансформизм. Наблюдений и рассуждений в русле трансформизма немало в ра­ботах И. И. Лепехина, Н. Я. Озерецковского, В. Ф. Зуева. Новые веяния в науке считались опасными. Достаточно сказать, что перевод на русский язык «Естественной истории» Бюффона был издан в 80-е годы, но без главы «О перерождении животных». Однако с содержанием ее русский читатель все же познакомился благодаря реферату, сделанному А. А. Каверзневым и изданному в 1775 г. на немецком языке в Лейпциге, а затем опубликованному в Петербурге в русском переводе в 1778 и в Москве в 1787 г. Мысль Бюффона о значительной, но постепенно проявля­ющейся изменчивости организмов в природе и в «домашнем со­стоянии» под действием пищи и климата противоречила религиоз­ным догмам, расширяя область применения естественной при­чинной зависимости.

В работах просветителей обнаруживается стремление переве­сти и психическую деятельность человека в разряд явлений, осно­вывающихся на естественных закономерностях. Самые интерес­ные рассуждения на эту тему принадлежат Д. С. Аничкову. Его анализ отличается значительной гносеологизацией проблем пси­хической деятельности. По его словам, «взаимное соединение души и тела человеческого есть не что иное, как зависимость понятий, которыми мы вещи, вне нас находящиеся, себе пред­ставляем, от перемен, отбывающихся в теле нашем, а особливо в наших органах» ^1М. Деятельность психики рассматривается им как познавательная, его она интересует именно в этом плане. Механизм психики исследуется Аничковым с точки зрения за­кономерностей процессов познания. Уже из предыдущей цитаты видно, что функции души, согласно Аничкову, зависят от состоя­ния органов чувств. Мыслительная деятельность души невозмож­на без данных, доставляемых чувствами. Начальный этап про­цесса познания описывается им таким образом: «Как только внешние предметы подействуют на чувственные наши и порядочно расположенные органы и произведут в оных перемену, то вдруг производятся и в душе нашей понятия, представляющие нам те предметы. . .» ^1М. Аничков категорически против объяснений пси­хического, познавательного процесса с помощью врожденных идей: «Не имеем мы врожденных о вещах понятий. Опыт довольно научает нас, что мы на сей земной шар вступаем, не имея еще ни с чем понятия. . .» ¹⁶⁵.

Роль чувств в познании огромна, но не меньшее значение принадлежит абстрактному мышлению, находящемуся в ведении души. Процесс создания абстракции Аничков трактует в соответ­ствии с начатками ассоциативной психологии. Ступень абстрак-

¹⁶³ Аничков Д. С. Слово о разных способах союз души с телом изъясняю­щих // Там же. С. 164. ¹⁶< Там же. С. 162. ¹⁶⁵ Аничков Д. С. Слово о свойствах познания человеческого//Там же. С. 136.

240

тного мышления необходима, так как данные, полученные с по­мощью чувств, могут быть источником заблуждений: «Это про­исходит в том случае, если. . . мы. . . стараемся в самых вещах найти то, что в одном токмо чувстве находится» '⁶⁶. В виду такой опасности постулат сенсуализма: «Нет ничего в разуме, чего бы прежде не находилось в чувствах» — является, по Аничкову, уже не достаточно справедливым. Положившись на чувства, «часто не приноравливаем представлений своих к самым вещам, чтобы и надлежало делать, но обратным образом обыкновенно в таком случае поступаем, то есть самые вещи сравниваем с своим пред­ставлением» ¹⁶⁷. Аничков, таким образом, касается тенденции к субъективному идеализму, заложенной в сенсуализме, но эта проблема его еще не сильно волнует. Он имеет в виду противоре­чия здравого смысла, опирающегося на показания чувств, с науч­ным познанием: «Например, солнце, в превеликом от нас отдале­нии находящееся, представляем себе некоторым кругом огненным, не постигая зрением своим другой его стороны и не понимая того, что он есть тело шаровидное. Так, равным образом думаем, что тела небесные имеют круговое и все равномерное обращение, искуснейшие ж, напротив того, астрономы разное разным небес­ным телам приписывают движение, изведав то через надежнейшие и достовернейшие опыты» ^|68.

Одних чувств недостаточно для правильного познания, но это не значит, что ступень абстракции — «отвлечения», присущая деятельности души, признается единственным пристанищем исти­ны. И на этой стадии возможны серьезные ошибки. «Хотя отвлече­ние, то есть способность всеобщие о вещах производить понятия, много вспомоществует нам в просвещении нашего разума и через то отличаемся мы от бессловесных скотов, однако и оно нередко совлекает нас с пути истинного. . .» ^|69 Заблуждений избежит тот, кто свойства, относящиеся к «вещам, действительное бытие имею­щим, не будет присвоить отвлеченным сущим и притом самые отвлеченные сущие не будет почитать за сущие в отделённости состоящие и имеющие такое же отношение к вещам, какое имеют между собою особенные и точно определенные вещи» ^|70. Последо­вать этому совету не так-то просто. «Такому заблуждению под­вержены были славные и ученые мужи Невтон и Локк, которые пространство (spatium) почитали вещественным, отделенным и в соединении с другими вещьми находящимися сущим, когда, напротив того, чрез слово spatium не что иное разумеется, как порядок вещей сопребывающих, поелику то есть сопребывают взаимно между собою» ¹⁷¹.

¹⁶⁶ Аничков Д. С. Слово о разных причинах, немалое препятствие причиняющая
в продолжении познания человеческого // Там же. С. 156.

¹⁶⁷ Там же. С. 155.

¹⁶⁸ Там же.

^1Ю Там же. С. 156.

¹⁷⁰ Аничков Д. С. Слово о свойствах познания человеческого // Там же. С. 150.

¹⁷¹ Там же.

'^/216 Заказ X? 379

241

Ошибки, присущие как чувственному, так и абстрактному познанию, корректируются благодаря совместной их деятельно­сти, функционировать в отрыве друг от друга они не могут. В про­цесс познания на завершающем его этапе Аничков включает действие: «За рассуждением, помощию которого душа почитает тот предмет таким или другим, последует внешнее воздействие, то есть движение, которое, начиная от мозгу, во все члены разлива­ется через нервы» ¹⁷². В осуществлении этого действия принимают участие на равных душа и тело. Душа отнюдь не всесильна, от нее не зависит значительная доля телесной деятельности: «Не всегда и не всякие движения бывают в теле нашем по воле душевной. Ибо находятся такие, которые не состоят во власти ее, а хотя которые и состоят и собываются когда-нибудь, токмо собываются по механическому строению тела, а не по другой какой причи­не» ¹⁷³. Беспомощной становится душа при повреждении телесных органов.

Антиспиритуализм в трактовке человеческой психики, стремле­ние к естественному объяснению душевных явлений, несомненно, присутствуют в работах Аничкова, что подтверждается также его критикой распространенных и влиятельных в ту пору концепций механизмов «соединения души с телом». Он внимательно рассмат­ривает картезианскую концепцию, но не соглашается ни с одним из ее положений: «1) что душа и тело человеческое суть два су­щества, столь различные между собою, что одно на другое дей­ствовать никоим образом не может. . . Почему 2) и утверждают, что премудрый строитель мира, как первый виновник человека, всегда при нем находится, и 3) по случаю каждых представлений, собывающихся в душе, соответствующие тем представлениям дви­жения возбуждает в теле, и обратно; 4) по случаю каждых движе­ний, воспоследовавших в теле, каждые представления производит в душе сообразные тем движениям» ¹⁷⁴. Для него неприемлемо объяснение на такой манер: «Как только воспоследует в душе желание писать, то бог, как бы из машины призванный и от по­буждения душевного случайно определенный, приводит в движе­ние телесные органы» . Не менее отрицательно он относится к Лейбницевской концепции предустановленной гармонии. Его симпатии на стороне системы «физического втечения», в которой есть положения, вполне его устраивающие. Предполагается, что душа и тело несовершенны, «токмо через взаимное совокупление составляют нечто третие, то есть человека», «все в теле движения, как произвольные, так и естественные, производятся физическим образом», «душа вещественным и физическим образом действует на тело» ^П6.

>⁷² Там же. С. 140.

¹⁷³