Geum.ru

Юрий Собес

Вид материалаДокументы

Содержание


Значит, он никуда не ушел. Но почему так тихо в квартире? На диване его нет".
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10
"Только Америка может производить настоящие автомобили", - он всунул ключ в замок зажигания и повернул его.

Джулия Маккей проводив мужа до порога, вернулась на кухню и собиралась поставить грязную посуду в посудомоечную машину. Она стояла перед окном с тарелками в руках, когда мощный взрыв разнес "Бьюик". Взрывная волна откинула её назад, она ударилась спиной и головой о холодильник, и потеряла сознание. Грудь, лицо и шея женщины кровоточили. Осколки кухонного окна задели артерию, и кровь струилась по плечу, затекая под махровый халат. На дорожке перед гаражом догорали обломки дорогой машины. Пожарная команда с сиреной подлетела к дому и крепкие ребята в брезентовых робах быстро потушили отдельные очаги пламени. Закончив с огнем, пожарники осторожно вынули из "Бьюика" обгорелое тело Камерона и направились к входным дверям дома семьи Маккей.

Маленькая брюнетка сидела у холодильника. Раны, полученные ею во время взрыва, нельзя было назвать смертельными, и если бы кто-то из пожарников догадался сразу войти в дом, её удалось бы спасти. Джулия скончалась не приходя в сознание от потери крови.

На торжественных похоронах Камерона и его жены, сотрудники разведки сказали много хороших слов о безвременно погибшем товарище. Свернутый в треугольник звездно-полосатый флаг, вместе с "Серебряной звездой", полковник Эш передал матери Камерона. Когда темно-коричневые гробы с телами супругов опускали в могилу сослуживцы разведчика поклялись перед родителями обоих супругов отомстить проклятым русским. Морские пехотинцы несколько раз выстрелили из автоматических винтовок в небо, и церемония похорон была завершена.


Игорь Попов весь ноябрь не летал. Не летал не только он один. Весь полк заправщиков был прочно прибит к бетонной стоянке приказом на запрещение плановых полетов над территорией Украины. Приказ был подписан командующим восьмой воздушной армии генерал-полковником Трофимовым. Летчики в недоумении пожимали плечами обсуждая этот приказ. Всем он казался не совсем законным. Однако, организовать плановые полеты своим решением руководство полка боялось.

Попов ходил в наряды. То дежурным по караулам, то начальником патруля, то дежурным по полку. Игорю это очень надоело, но он терпеливо ждал первого декабря. За свою инициативу с письмом, адресованным будущему президенту, Попов ожидал повышения в должности. О том, что дивизия не летит в Россию, всем давно уже было известно. И о том, что Попов с Петровой приложил к этому свои руки, знали тоже все.

"К двадцати восьми годам майором стану", лежа мечтал на диване Игорь, вернувшись в квартиру Петровой после очередного наряда. "Не хуже чем Гагарин. Жаль, что с мечтой о космонавтике придется расстаться. Украине свои космодромы строить негде. Но зато служебный рост мне теперь обеспечен". Спать не хотелось. Игорь выспался на гарнизонной гауптвахте. Дежурство по караулам прошло спокойно. Из школы вернулась Людмилина дочь.

- Не сипишь? - спросила она, заглянув в комнату.
  • Нет.
  • В караулке выспался?
  • Да.

Светка переоделась в коридоре и зашла в комнату. Пояс её домашнего халата был не завязан. Она лишь застегнула три пуговицы из пяти и придерживала руками длинные полы бордового велюра. На её лице красовалась нескромная улыбка.

- Можно я к тебе. На улице холодина собачья. Я пока со школы добежала вся продрогла.

- Давай, - ответил Игорь и пододвинулся на диване.

Света запрыгнула к нему под одеяло. Попов подложил ей свою руку под голову, и она как продрогший котенок прижалась к нему всем телом. Игорь слышал как бешено колотиться её тело. Вскоре волнение девочки передалось и на него.

- Послушай, как бьется мое сердце, - сказала Света и прижала его руку к своей левой груди.

Коснувшись упругой девичьей груди, Игорь отдернул кисть назад.

- Ты что, сисю в руке никогда не держал? - рассмеялась Светка. - Или ты только большие любишь, как у моей мамы?

Лицо Попова покраснело. В висках застучала кровь.

- Ах, ты так? - он рванул на Светлане халат.

Верхняя и средняя пуговицы улетели через его плечо и шлепнулись на ковер посреди комнаты. Нижнюю пуговицу девочка расстегивала сама, а Игорь ладонями мял её груди. Когда он скользнул внутрь, Света негромко вскрикнула, но вскоре неприятное ощущение прошло, и она задвигала бедрами, стараясь попасть в один ритм с Поповым.

Падчерица и отчим так увлеклись друг другом, что не заметили как пролетели два часа и с работы вернулась Петрова. Люда стояла в коридоре и через проем отсутствующей двери, в отражении зеркала вставленного в сервант, наблюдала, как под её сожителем извивается какая-то шлюха. Когда она поняла, что под Поповым стонет её родная дочь, в глазах Людмилы померк свет. Она уронила на пол сумку с продуктами и влетела в комнату. Петрова схватила Игоря за волосы на затылке и дернула на себя. Попов распрямился над Светой и тут же получил сильный удар кулаком в ухо. Он рухнул с дивана на пол, попробовал подняться, но Петрова опрокинула его на ковер ударом ноги в лицо. Люда кинулась на него и попыталась ударить Игоря в пах. Петров перевернулся на живот, подогнул под себя ноги, и опередил Люду. Петрова осела на пол, больно ударив свой мясистый зад. Снизу в потолок застучали соседи. Петрова драться больше не собиралась. Она сидела на полу и рыдала.

- Я тебе этого не прощу, - закричала она. - Собирай вещи и уматывай из моей квартиры.

Светка подхватила с пола свой халат и исчезла в ванной комнате.

- Можешь сушить сухари. Я тебя посажу лет на десять за изнасилование несовершеннолетней.
  • Я её не насиловал. Она сама ко мне полезла, - вяло ответил Игорь.

- Врешь, - донеслось из кухни. - Я тебе только за грудь подержать предложила. А дальше ты меня уже ни о чем не спрашивал.

- Я никуда из квартиры не уйду. Во всяком случае до того, пока не докажу тебе, что она отдалась мне добровольно.

- Ах, не уйдешь? Тогда мы уйдем. Светочка, собирайся, мы уходим, а тебя отсюда увезет милиция.

Через пять минут Игорь остался в квартире один. Мать и дочь вышли на лестничную площадку. Они спустились на один пролет вниз и остановились, глядя друг на друга.

- Сучка, - прошипела Петрова и залепила Светке пощечину.

- Как здорово было, - вместо слов оправдания засмеялась Света.
  • Делать то, что будем? - спросила мать.
  • Только не в милицию. Такого позора мне лично не надо.
  • Ты что предлагаешь, простить его, что ли?

- А чё? Ночью пусть с тобой спит, а днем со мной.

- Много хочешь. Мала ещё. Я его прощу лишь одном условии, если ты мне поклянешься, что это больше не повториться.

- Честное пионерское. Я больше не буду, - Светка с серьезным лицом отдала матери пионерский салют.

- Ох, горе ты мое. Ты не будешь. Зато он будет. Ладно пойдем к Лазаревой Наташке. Посидим пару часов. Пусть Игорек наш помучается в ожидании ментов.


"Что же мне теперь делать? Я ведь майором собирался в скором будущем стать. А теперь вроде как на меня арестантскую робу примерять будут". Попову стало себя невыносимо жалко, он опустил глаза в пол и пошел в туалетную комнату. Игорь оперся на раковину руками и посмотрел на себя в зеркало. Сквозь густой туман он увидел красивое улыбающееся лицо двадцатисемилетнего майора, так часто приходящее к нему во снах.

"Что, Игорь, подставили тебя. Так всегда бывает с выдающимися людьми, а ты Попов, без всякого сомнения, парень что надо. Я бы с тобой в разведку пошел. Брось ты их всех, давай ко мне"
  • Куда к Вам? - прошептал еле слышно Игорь.

Но лицо в зеркале растворилось и туман улетучился. Игорь почувствовал, что что-то горячее льётся по его ногам. Губы его скривились в усмешке. Он снял мокрые брюки, затем разделся догола и вслух сказал:

- Ну, ничего, сука, я тебе устрою.

Игорь закрыл на задвижку туалетную комнату, открыл зеркальную дверцу шкафчика, висевшего над умывальником, достал оттуда безопасную бритву, которой его жена брила свои ноги, раскрутил её и вынул лезвие "Нева". Остатки засохшей пены вместе с волосами он соскоблил ногтем. Поднял лезвие к тусклой лампочке, удовлетворенно хмыкнул и сел на дно эмалированной ванны. Поежившись от прикосновения к холодному чугуну, он подумал, что не плохо бы наполнить ванную теплой водой, крутанул вентиль с красной точкой в середине, но кран лишь противно зашипел в ответ. Горячую воду отключили ещё летом. Игорь это знал, но забыл.
  • Ладно, я к Вам, дорогой Вы мой, и так доберусь, не успею замерзнуть.

Он аккуратно провёл лезвием по венам левой руки, чуть выше запястья. Кровь тоненькими фонтанчиками вырывалась из раны в такт ударам его сердца. Игорь ожидал большего. Оставшись недовольным увиденным, он повторил тоже действие с венами правой руки, затем бросил бритву на коричневый кафельный пол, лег на дно ванны и закрыл глаза.


Люда сидела на кухне в квартире своей соседки и курила сигарету. Она глубоко затянулась дымом и не успела стряхнуть пепел в цветочный горшок, стоявший на подоконнике. Тонкая серая колбаска сгоревшего табака упала ей на капроновый чулок и прожгла дырку.

- Твою мать, - сказала Людмила. - Только вчера купила новые колготы и, на тебе, на них новая дыра. Пойду, переоденусь, а то Попов выступать будет, что с дырками хожу, его позорю.

Наташка рассмеялась и сказала:
  • Нашла кого бояться. Да ты его с одного удара положишь.

- Не, он если очень злой или пьяный, тоже врезать не слабо может. Я, когда квартиру получила, два года назад, вещи его, из общаги к себе перетащила, втихаря, так он меня так отдубасил, что думала концы отдам. Психанул, в общагу вернулся, а через неделю воздержания пришел прощения просить. Я его простила, но только при условии, что переедет ко мне навсегда. Сейчас опять поссорились, но я его опять прощу, - сказала Люда, надела тапочки и пошла в свою квартиру.


В коридоре на вешалке висели вещи Игоря. " Значит, он никуда не ушел. Но почему так тихо в квартире? На диване его нет". Быстро переодев колготы, она вошла в кухню. Но Игоря не было и там.

- Ты что, опять на унитазе газеты читаешь? - спросила она раздраженно.

Ответа не последовало. Она с силой толкнула дверь ванной комнаты, но та была заперта изнутри.
  • Чего молчишь, уснул что ли? - теряя терпение, громко спросила она.

Вернувшись на кухню Люда, поставила у стены табурет и, забравшись на него, заглянула в ванную.

Того, кто придумал соединять в однокомнатных квартирах туалет с ванной, в наказание за это нужно было бы на всю жизнь поселить в такой квартире, но тот, кто додумался соединить кухню с ванной крохотным окошком под потолком, заслуживает лучшей участи. Люда не смогла увидеть всего Игоря, но ей было достаточно и того, что попало в её поле зрения. Правая рука Попова лежала на краю ванны и из неё на пол капала кровь. Если бы эту картину увидел художник, то наверняка появился бы второй вариант "Марата в ванной". Людмилу же эта картина превратила в неистового носорога, который, с налитыми кровью глазами, несется по саванне, сметая всё на своем пути. Она спрыгнула с табуретки и с разбегу ударила плечом в дверь ванной комнаты. Если бы дверь открывалась наружу, то Попов бы приказал своим сослуживцам долго жить. Но дверь открывалась внутрь ванной. Стокилограммовая Людмила не только превратила в щепки жалкую задвижку, но и сорвала дверь с верхней петли. Падая, дверь ударилась в шкафчик над раковиной, и зеркало покрылось паутиной трещин. Появившееся на мгновение знакомое миллионам людей, искаженное разбитым зеркалом лицо, криво усмехнулось и исчезло навсегда.

А машинистка секретной библиотеки Петрова обхватила Игоря за грудь и, с криком штангиста – тяжеловеса поднимающего рекордный вес, вырвала его из ванны.


29 ноября 1991года. Белая Церковь


Генерал Герасимов лежал в своей служебной квартире и смотрел в потолок. Ему не хотелось ни спать, ни читать, ни смотреть телевизор. У него не было желания напиться или поиграть в преферанс с друзьями, он не хотел даже летать. Он непрерывно думал о Вере. Девушка исчезла и у Александра Ивановича пропал вкус к жизни. Мелодично зазвенел звонок входной двери. Генерал не ждал гостей, но и не удивился, увидев на пороге своей квартиры оперуполномоченного КГБ по тыловой воинской части.

- Заходи, - вместо приветствия сказал Герасимов капитану.

- Добрый вечер Александр Иванович, - ответил оперативник.

- Если ты с хорошими новостями, то он возможно и добрый, - проходя в комнату, сказал генерал.

- К сожалению, порадовать мне Вас нечем. Более того, есть не очень приятные новости.

- Что, нашли её убитой? - встревожился Герасимов.

- Нет. Не нашли. Я вместе с участковым милиционером осмотрел её квартиру.
  • Нашел что-то интересное?

- И да, и нет. Все вещи. Все документы на месте. Золото и деньги, тоже не тронуты. В том числе четыреста американских долларов. Такое впечатление, что официантка вышла на пять минут и растворилась в воздухе. Ничего не обычного в квартире я не обнаружил, за исключением одной маленькой баночки с таблетками.

Стояла она не рядом с медикаментами в шкафу, в ванной комнате, а на кухне среди посуды. "С чего бы это?" - спросил я себя. На баночке не было маркировки, а в ванной все таблетки с этикетками. Как положено. Я отвез препарат в лабораторию. В Киев. И получил от химиков прелюбопытный ответ.

- Ты хочешь сказать, что там был яд, предназначенный для меня? Что подлая рука империализма замахнулась на боевого генерала? - тон Герасимова был пренебрежительно-ехидный.

- Нет. Александр Иванович. Никто Вас убить не собирался. Таблетки эти лет пять назад изобрели в лабораториях ЦРУ, для повышения работоспособности своих агентов. Они поднимают кровеносное давление. Но в последствии выяснилось, что он имеют очень интересный побочный эффект, - оперативник внимательно посмотрел на генерала и добавил. - Таблетки эти, поднимая давление, поднимают и кое-что еще.

- А именно?

- Ну, Александр Иванович, неужели не догадываетесь?

Генерал нахмурился, его стал раздражать тон оперуполномоченного.

- Они резко повышают мужскую силу, – сказал оперативный работник. - И недавно в США начался их массовый выпуск, как средство от импотенции. Называется это "лекарство" "Сиалис". Так что, кого-то Верочка этим средством потчевала.

- Кого мне ясно. Не ясно, с какой целью, - задумчиво сказал Герасимов.

- Ну, раз цель не ясна и результат преступной деятельности не обнаружен, то я докладывать о своих находках никому не буду. А Вам, генерал, советую о девушке забыть. Слишком все это туманно. Неожиданно появилась, также неожиданно исчезла. Как мираж.


10 декабря 1991года. Киев


Во дворце культуры "Украина" собрались все районные и городские "доверенные лица" новоизбранного президента. Собрались в ожидании раздачи заслуженных подарков. Шоколадных зайчиков, в красивой бумажной обертке, собравшимся раздавать не планировалось. "Доверенные лица" готовились разделить власть в пятидесятимиллионной Украине.

До начала мероприятия оставалось сорок минут. Генерал Герасимов сидел в приемной кабинета директора дворца, в ожидании когда его примет лично президент страны. Его аудиенция была назначена на семнадцать тридцать. В восемнадцать ноль-ноль президент должен был сидеть в президиуме торжественного собрания.

Офицер охраны пригласил Александра Ивановича в кабинет. Одновременно из другой двери в помещение вошли несколько журналистов. Когда Герасимов дошел до средины ковровой дорожки, президент сделал несколько шагов ему навстречу и остановился в метре от генерала.

- Поздравляю Вас пан генерал-майор авиации с присвоением Вам почетного звания "Первый казак Украины". Так же, от имени правительства, за огромный вклад в укрепление обороноспособности нашей страны, я награждаю Вас памятной медалью. Примите грамоту и медаль.

Президент предал в руки Герасимова лист бумаги и пластмассовую коробочку..

- Служу народу Украины, - торжественно ответил Герасимов.

Герасимов протянул президенту для пожатия руку, но тот взял Александра Ивановича за плечо и развернул к журналистам. В этот момент защелкали вспышки фотоаппаратов. Закончив съемки журналисты поспешили на выход из кабинета. Генерал и президент продолжали улыбаться друг другу, стоя посреди ковра. Как только офицер охраны закрыл за газетчиками дверь президент подошел к столу и взял с него ещё один лист бумаги.

- Приятная часть нашей встречи закончилась, - продолжая улыбаться своей обезоруживающей улыбкой, сказал он. - Ознакомьтесь с моим указом об увольнении Вас из рядов вооруженных сил Украины.

Если бы Герасимова сбили над океаном китайские истребители, он удивился бы наверно меньше. Глядя в приказ, Герасимов произнес:
  • Как? - и поперхнулся на вздохе. - За что?

- Ни за что? А почему? Вот, ознакомьтесь, это настоящее заключение врачебно-летной комиссии.

Герасимов смотрел в печатные буквы и они прыгали перед его глазами. "ВИЧ-инфекция".
  • Не может быть. Я здоров как бык.

- Высоцкий пел: "Как два быка", - задумчиво произнес президент и повернулся к Герасимову спиной. Охранник подошел к генералу и тихо, но властно сказал:
  • Аудиенция окончена.

- Это заговор. Я сделал большое дело для Украины и стал не нужен. Так Вы отблагодарили меня, - он швырнул на пол грамоту и медаль, порвал указ о увольнении в запас и быстро вышел из кабинета.

- Такой заслуженный человек, а совсем не умеет себя вести. Сережа. Ты это видел? - обращаясь к офицеру охраны спросил президент, и не дожидаясь ответа продолжил своим мягким голосом с приятным южно-украинским акцентом. - Он был хорошим летчиком-ракетоносцем, а сейчас стал спидоносцем. Ведет же себя так, как будто мы ему все должны. Нужно было соблюдать моральный кодекс строителя коммунизма, а не изменять жене с блядями.

Огромный Сережа молча ждал, что еще скажет "патрон".

- Ты разберись с ним. Не дело это, когда люди в таком звании болеют такими болезнями. Да еще и не умеют себя при этом вести.


Выйдя из дворца, генерал сел в машину и сказал водителю:
  • На стацию переливания крови

- Я не знаю, где находятся они в Киеве.

- Спроси у первого встречного таксиста.

В лаборатории станции он попросил сделать ему анализ крови на СПИД.
  • Вам для работы или для себя? - спросила пожилая лаборантка

- Для работы, - буркнул в ответ Герасимов, закатывая рукав форменной рубашки.

Мысль о том, что Вера могла заразить его СПИДом, Герасимов гнал от себя. "Не могла официантка быть зараженной. Они ведь все сдают анализы крови. Регулярно. Начпрод бы её не принял, если бы не убедился, что у неё есть справка. Сам, наверняка, каждую пробует при приеме на работу".

Медсестра не спешила перевязывать резиновым жгутом вены Герасимова. Она медленно заполняла медицинскую форму, вписала фамилию, имя и отчество, затем внесла в неё данные о месте жительства и месте работы. Наконец закончив с бумагами, она подняла на генерала свои добрые глаза и простодушно сказала:

- Генерал, если Вам это нужно для работы, то заплатите мне пять долларов, и я не буду ковырять ваши вены толстой иглой. Зачем мучить хорошего человека.

У генерала обмерло сердце. Он всё сразу понял. Ни одна официантка никогда не позволяла колоть себе вены. Они просто приносят в лабораторию зеленые "пятерки" и получают нужную им справку. Сдавать анализ Герасимову не было смысла. Он молча поднялся и вышел из кабинета. "Всё, я уже живой труп. Никто никакой провокации против меня не организовывал. И заговора никакого не было. Просто врачи побоялись мне об этом сказать месяц назад. Зря я психанул у президента. А впрочем, какая сейчас разница." Генерал вернулся к машине. Хотелось побыть одному.

- Я отпускаю тебя на сутки в увольнение, - сказал он солдату-водителю и сел за руль.

Домой к жене ехать не хотелось, он вернулся в служебную квартиру в Белую Церковь. В девять часов вечера ему позвонил его заместитель и попросил срочно приехать в Узин. "Быстро они меня с должности снимают. Не дают и с мыслями собраться". Он вывел машину за город и остановил стрелку спидометра на скорости "сто". Ночью Александр Иванович ездил на двадцать километров в час медленнее, чем днем. Он ехал и думал, как за последние два месяца менялась его жизнь. "Два месяца - как полет боевой ракеты. Стремительный старт, невесомость, и жуткое, все разрушающее падение. Сначала рухнула стран, затем я потерял возлюбленную, а сейчас теряю работу и здоровье, а вместе со здоровьем и жизнь. И этот долбанный трактор. Куда ты едешь ночью?" Обгоняя медленно катящийся "Беларусь", Александр Иванович повернул руль автомобиля влево, проскочил несколько десятков метров по полосе встречного движения и не успел вернуться в свой ряд, как из-за поворота, ослепляя его дальним светом, появился "КАМАЗ".

От лобового удара тело генерала, пробив стекло, вылетело из «Волги», ударилось о решетку радиатора грузового автомобиля и бесформенной массой сползло на вздыбленную крышку капота. "КАМАЗ" протащил изуродованную "ГАЗ-31" полсотни метров и остановился. А трактор свернул на проселочную дорогу и попылил между рядов не убранной кукурузы.

12 декабря 1991 года. Киев


- Макар Данилович, Вы знаете, генерал Герасимов погиб в автомобильной катастрофе.
  • Что? - отрываясь от бумаг, поднял взгляд президент.

- Генерал Герасимов погиб в автомобильной катастрофе.
  • Как? - снимая очки, спросил "хозяин"

- Вчера ночью срезал поворот и врезался в "КАМАЗ", по дороге из Белой Церкви в Узин.
  • Что с водителем "КАМАЗа"?

- Водитель в это время бегал по стоянке возле придорожного ресторана. В ста километрах от места столкновения. "КАМАЗ" вез ковры из одесского порта в Киев, и пока водитель ужинал, неизвестные преступники угнали машину.

- Как грузовик мог попасть на дорогу Кагарлык – Белая Церковь, она же в стороне от одесской трассы.

- Наверно обходил посты ГАИ.

- Что с угонщиком? - поморщившись, спросил президент.

- Его не нашли. Очевидно, за грузовиком шла легковушка с сообщниками и они его подобрали. Сразу после ДТП.

На журнальном столике в кабинете президента стояла шахматная доска с неоконченной партией. Макар Данилович подошел к столику, снял с доски белого слона и бросил его в мусорную корзину.

- Жаль, что погиб генерал. Хороший был летчик, - сказал президент и вновь углубился в чтение документов.


2 февраля 2001 года. Прилуки.


Заместитель министра обороны Украины, главнокомандующий Военно-Воздушными силами генерал-полковник Виктор Стрельников прогуливался по красной ковровой дорожке, постеленной на бетон взлетно-посадочной полосы, в сопровождении высокопоставленного представителя военного ведомства США Томаса Квеннинга. До начала торжественного уничтожения последнего стратегического авиационного комплекса Ту-160 оставались считанные минуты. Бывшие заклятые враги увлеченно обсуждали свою предыдущую встречу, когда в такой же торжественной обстановке были уничтожены четыреста восемьдесят три крылатые ракеты воздушного базирования Х-55.

- Как там наш Ту-95МС, с бортовым номеров девяносто четыре, Вы его уже установили в музее, в Вашингтоне? – спросил командующий ВВС.

Выслушав вопрос в переводе старшего лейтенанта, семенящего за спинами генералов, мистер Квеннинг ответил:

- Он пользуется популярностью, даже большей, чем наш Б-52. Особенно публику удивляет то, как вам удалось на одном и том же двигателе установить винты, вращающиеся в разную сторону.

- Да, соосное вращение винтов было хорошей находкой советских конструкторов авиационных двигателей. Мы на вертолетах такие же имеем, - почти заискивающе произнес Стрельников.

- Знаю, вертолёты конструкторского бюро Камова, - без особого энтузиазма ответил американец.

К беседующим высоким гостям подбежал командир Прилукской авиабазы полковник Литвиненко.

- Товарищ генерал-полковник, подразделения военно-воздушной базы для торжественной разделки последнего стратегического ракетоносца Ту-160 построены. Разрешите приступить к резке фюзеляжа?

Стрельников взглянул на заокеанского гостя и Квиннинг кивнул головой в ответ на немой вопрос главкома.
  • Приступайте, - скомандовал заместитель министра обороны Украины.

Над аэродромом зазвучала музыка «Дайри Страйтс».

Мощная, металлорежущая машина лязгая гусеницами по бетону приближалась к Ту-160-му. Строй офицеров всколыхнулся, руки многих из военнослужащих потянулись за носовыми платками. Слезы катились из глаз летчиков и штурманов. Некоторые ветераны вполголоса матерились, иные шепотом бормотали проклятья. Огромные механические ножницы японского чуда техники коснулись кабины самолёта и острый нос упал у передней стойки. Остекление лопнуло и мелкие кусочки брызгами разлетелись на десятки метров вокруг. Затем металлические ножницы отсекли крылья и хвост крылатой машины. Прапорщики из технико-эксплуатационной части, с бензопилами в руках, приступили к резке крупных частей на более мелкие. Линии разреза были аккуратно начерчены американскими авиационными инженерами заранее. Вечному антагонисту нельзя было дать ни одного шанса на восстановление этих машин в будущем.

- Я надеюсь, что Вы правильно распорядились теме семью миллионами долларов, которые мы выделили Вам на разделку самолётов? – спросил Стрельникова Томас Квеннинг.

- Да конечно, но контракт на утилизацию ракетоносцев был заключен на тринадцать миллионов, когда мы можем рассчитывать на получение еще шести? – ответил вопросом на вопрос генерал-полковник.

- Никогда, - прозвучал жесткий ответ. – Не надо было возвращать России восемь Ту-160-х и три Ту-95-х в 1999 –году. И пятьсот восемьдесят крылатых ракет Вы тоже отдали, Виктор. А ведь я Вас лично просил не делать этого.

- Это было не мое решение. Вы же сами знаете, что вопрос решался на уровне президентов двух стран. За одиннадцать самолетов и почти шестьсот ракет Россия списала Украине двести семьдесят пять миллионов долларов газового долга.

- Так чего же вы тогда печётесь о шести миллионах, которые наш Конгресс обещал Украине.

- Так мы же не получили от России эти деньги, а списали с государственного долга. А нам нужны живые доллары.

- Живые доллары нужны всем. Запомните мои слова. Будут у руля вашего государства более покладистые руководители, будут вам и живые доллары, - ответил Томас Квеннинг.

На лице генерал-полковника легко читалось разочарование. Уловив изменения настроения Стрельникова Квеннинг добавил:

- К Вашему сведению, Виктор, наш военный министр Уильям Коен подписал документ о продлении финансирования программы уничтожения наступательного вооружения до 2006-го года. Конгресс выделит на это ещё шестьдесят девять миллионов. Так, что у Украины по прежнему есть надежный заокеанский партнер. Я думаю, что нам пора ехать в Киев. Ваши техники теперь и без нас дорежут эту кучу металлолома.