Geum.ru

Итоги первого срока администрации буша москва

Вид материалаДокументы

Содержание


В трудноуправляемом мире
Проблемы лидерства во внешнеполитической
Подобный материал:
1   ...   7   8   9   10   11   12   13   14   15

Заключение


ЛИДЕРСТВО
В ТРУДНОУПРАВЛЯЕМОМ МИРЕ

Вопрос об управляемости современного мира особо остро встал в годы холодной войны. Надо было безотлагательно найти такие решения существующих национальных, региональных и глобальных проблем, которые не просто не вели бы дело к обострению ситуации и угрозе всеобщего кризиса, а, наоборот, снимали бы противоречия и создавали обстановку гармонии и согласия. Задача просто немыслимая для мира, состоящего из национальных государств разного уровня развития и разных культур, но от этого не менее настоятельная и актуальная из-за угрозы ядерной войны. К тому же она появилась не на пустом месте: к этому времени уже существовали ООН, Международный валютный фонд (МВФ), Международный банк реконструкции и развития (МБРР) и другие наднациональные органы, занимавшиеся управлением международной среды в своих областях, хотя и в ограниченных масштабах, но все же доказавшие принципиальную возможность такого управления (Международный суд, Международный арбитраж, Интерпол и другие).

Холодная война, опасная тем, что в случае начала кризиса ее практически нельзя было бы остановить и направить в конструктивное русло, потребовала новых подходов и решений. Во-первых, выделения вопросов глобального выживания в качестве первоочередной задачи крупных держав. Они в ответ сформулировали цели избежания непредумышленной войны и нераспространения оружия массового уничтожения и в целом справились с этой задачей. Во-вторых, создание механизмов и концепций управляемости международной среды, которые при всем уважении к суверенитету и независимости отдельных государств были бы в состоянии создать своего рода «кодекс поведения», предотвращавший возможность безответственных и провоцирующих действий со стороны кого бы то ни было. В-третьих, определенная концепция «планетарной солидарности», во имя которой можно было не только пренебрегать интересами суверенитета отдельной страны, но и прибегать к устрашающим действиям, если бы появилась опасность дестабилизирующего поведения кого-либо из участников международного сообщества.

Эти действия осуществлялись в дополнение к таким ставшим уже обыденными направлениям, как регулирование мирового финансового рынка, мировой торговли и потока капиталов и услуг, «кодекс поведения» в области охраны окружающей среды, соблюдения прав человека и некоторые другие сферы управления отдельными государствами и международной средой в целом. К концу холодной войны, к моменту, когда советский лидер М.С. Горбачев сформулировал свой тезис о «новом политическом мышлении для нашей страны и остального мира»76, идея управляемости мировой системы стала частью идеологии планетарности и нуждалась в детализации и уточнении.

С этой точки зрения, конец холодной войны, совпавший с дезинтеграцией Советского Союза, оказался не очень благоприятной предпосылкой для достижения целей управляемости мира. Еще на советско-американской встрече на о-ве Мальта (декабрь 1989 года) оба лидера сверхдержав говорили о «новом мировом порядке», в котором обе они сыграли бы роль учредителей этого порядка и его гарантов. Выступления в ООН М.С. Горбачева (декабрь 1988 года) и президента США Дж. Буша-старшего (в следующем году) показали, что эти идеи не вызывали сильных возражений у мирового сообщества и даже воспринимались многими как естественное условие дальнейшего гармонического развития мира. Но вот в декабре 1991 года произошел распад СССР, и ситуация с глобальным лидерством значительно осложнилась, если не сказать ухудшилась.

После распада биполярного порядка все чаще стали говорить о господстве США, об американской гегемонии. Господство – это оборотная сторона лидерства. Оно совсем не обязательно должно означать диктат, силовой подход к разногласиям. Господство может означать «доминирование», приближаться по форме и содержанию управления мировыми процессами к «лидерству», «лидирующей роли», иметь «силу примера», «элемент притягательности» и многие другие черты, связанные с тем, что некий объект, как возвышенность на равнине, по разным причинам возвышается над окружающими и заставляет их уже в силу этого считаться с собой и рассматривать себя как своего рода точку отсчета: как некогда Римская империя в среде варварских народов, как средневековая Италия – в тогдашней Европе или Франция – в Европе XVIII и XIX веков. И это господство обычно не унижает, не оскорбляет. Оно приглашает присоединиться и вкусить от своих богатств.

Но оно же может и угрожать. Господство – это производное силы, могущества, влияния. Особенно, если оно основано не только и не столько на притягательности, на более высоком уровне культуры, но и на военном и экономическом превосходстве, на чувстве исключительности и избранности. Тогда это – опасность, чреватая закабалением и принуждением. В сфере международных отношений одним из способов избежания такого типа господства, приближения его к понятию «лидерства» является компенсация, уравновешивание одного центра могущества другим, дружественным или враждебным, но в целом сдерживающим наиболее опасные, агрессивные проявления исключительности.

Поэтому, пока существовала перспектива сосуществования двух центров силы – СССР и США, идея лидерства в мировой системе не вызывала больших опасений. Считалось, что обе сверхдержавы, находясь на вершине мировой структуры, будут одновременно сдерживать друг друга, не давая развиться элементам диктата и принуждения в их политике. Но когда эта перспектива исчезла, потому что Советский Союз прекратил свое существование, отношение к перспективе лидерства в международной системе резко изменилось. Оно стало неизмеримо более настороженным и недоверчивым, потому что господствующее положение одной державы – это уже прямая опасность гегемонии, подавления.

Но и для единственной сверхдержавы, для США, вопрос о лидерстве в современном мире обстоит, как это видно по анализу отдельных аспектов их политики, не столь просто. В самом общем виде американская стратегия на будущее такова: «в военных делах Соединенные Штаты намерены сохранять прерогативы односторонности и руководства “коалициями добровольно желающих” примкнуть к ним; в торговле они будут продолжать в своих собственных интересах привлекать максимально возможное число стран в систему свободного рынка и многостороннюю структуру экономической глобализации. Многосторонность будет продолжать оставаться целью американской экономической политики. Как первая не ограниченная территорией империя, Соединенные Штаты будут продолжать осуществлять свою историческую миссию создания свободной рыночной экономики и свободных торговых зон повсюду, с целью гарантирования “глобального урожая” своим корпорациям»77.

Дж. Сорос признает, что Соединенные Штаты являются единственной страной в мире, которая способна изменить мировой порядок, заменить «вашингтонский консенсус» глобальным открытым обществом: «Чтобы сделать это, мы должны оставить немыслимое преследование наших узких собственных интересов и хотя бы на минуту задуматься над будущим человечества»78. Это – один подход к проблеме лидерства. Другой подход определяет американское отношение к миру как «нацеленное на эксплуатацию». Единственным способом избежать «войны всех против всех» называется создание мирового правительства – «собрания городского мирового совета – сердцевины американской демократии». Америка должна взять на себя инициативу, устанавливая нечто новое: «Международный фонд реконструкции», который взялся бы за ликвидацию вопиющего неравенства Севера и Юга. Особо сложная задача на грядущие годы – это то, что называется «созданием новых формаций», невозможное без массового обмена информацией, выработки специфических рекомендаций, контроля над их реализацией. Согласно такому плану, Соединенные Штаты должны возглавить фонд с бюджетом в 50 млрд. долл., который в ближайшие двадцать лет будет решать задачи, поставленные перед ним МБРР и МВФ для ликвидации нищеты в глобальном масштабе79.

В самом общем виде проблема лидерства, в частности лидерства США, в современном мире выглядит следующим образом. Современная система достаточно интегрирована и взаимозависима. Она уже давно существует не просто как сумма отдельных государств и международных организаций, а как некий конгломерат стран разного уровня развития, но тем не менее придерживающихся неких общих этнических и политических ориентиров (равенство, достаток, свобода, сохранение окружающей среды, права человека, исключение войны из сферы международных отношений) и желающих существовать в рамках этой системы. Только отдельные страны (например, Куба, КНДР, или Белоруссия и Туркменистан) ставят пока проблему собственного выбора выше глобальной солидарности. Остальные – кто формально, а кто на самом деле – намерены существовать как часть всеобщего планетарного организма.

Но органа, который мог бы удовлетворительно руководить этим организмом, не существует. Даже сторонники реформы ООН, считающие, что ее надо сблизить с существующими реалиями, не видят в ней мирового правительства, для них это, скорее, мировой координатор. Но если говорить о мировом «правительстве», то существует только один кандидат на эту должность – США. По своим амбициям, ресурсам, политической воле, по своей политической философии это, пожалуй, единственная страна, которая могла бы взять на себя функции мирового лидера. Но большим вопросом остается, сумеют ли они это сделать, и не случится ли так, что попытки сыграть роль мирового лидера, вызовут быстрый рост новой биполярности: весь мир против США?

Отдельные американисты пытаются размышлять на эти и сходные темы. В их размышлениях пафос перекликается с реализмом, добрые пожелания с прагматическими расчетами, научные прогнозы с добрыми пожеланиями, Но общий тон ясен: что должны и чего не должны делать Соединенные Штаты, чтобы попытаться взять на себя роль последней и самой успешной империи. В качестве общей посылки считается, что США должны возглавить усилия по избежанию возможной войны планетарного масштаба. Указывается на то, что 60 лет назад Вашингтон был полон энтузиазма в отношении коллективных мероприятий и во многом преуспел, потому что был полон забот о будущем. В отличие от Первой и Второй мировых войн, новая международная организация должна быть создана до, а не после мировой катастрофы, и возглавить основные мировые процессы должна Америка. То, как США решат драму двадцать первого века, будет тем, с чем они войдут в историю80.

По мнению ряда американских специалистов по международным отношениям, правдой является то, что мир не особенно беспокоится по поводу неистребимого американского наваждения, гротескно персонифицированного Дж. Бушем-мл., действующим так, словно на мировой сцене выступают два типа акторов: американцы и злодеи. Другие нации и народы чувствуют себя неловко, указывают критики современной американской стратегии, особенно когда поведение США начинает крушить их жизни, надежды, представление о порядке в мире81.

Социологическая теория и исторический опыт указывают, что отсутствие ясно очерченных внешних целей порождает в государстве внутренний разлад. Отсутствие врага ослабляет необходимость в сильном центральном правительстве, в некогда безусловном единстве. Отдельные историки и социологи уже в 1996 году писали, что окончание холодной войны сделало расплывчатыми очертания национальных интересов США, уменьшило надобность в национальных жертвах. Эгоистический интерес стал брать верх над чувством национального единства. Слова Дж. Кеннеди: «Спрашивай не о том, что страна может сделать для тебя, а что ты можешь сделать для своей страны» – стали голосом другой, героической эпохи, ныне скрывающейся за историческим поворотом. Вслед за германским экспансионизмом, японским милитаризмом и русским коммунизмом ушло в прошлое представление о противнике, как о силе, противостоящей американскому индивидуализму и свободе. И американская демократия, американское общество (со всеми его ценностями свободного гражданина и свободного рынка) оказалась в своеобразном вакууме.

Э. Берк однажды заметил, что для нации нет большего бедствия, чем порвать со своим прошлым. Холодная война оторвала США от прошлого. После ее окончания возврата к прошлому, к ситуации 1940 года не произошло. Стратегам в Вашингтоне статус империи представляется удачным выбором. Считается, что таким образом удастся увеличить стабильность международного сообщества и решить проблему терроризма, государств-«изгоев», оружия массового уничтожения и т.д. Но американское политическое, экономическое и культурное влияние не носит стабилизирующего характера. Оно опрокидывает прочные структуры, преследуя добрые или дурные цели. Как отметил американский публицист У. Пфафф, «администрация Буша – это правительство крестоносцев»82.

Проще простого было демонизировать совсем недавних союзников – Слободана Милошевича и Саддама Хусейна. Но и здесь ранжир был явно не тот, особенно на фоне Гитлера, Сталина, Мао Цзэдуна. Нужно было обладать исключительно богатой фантазией, чтобы в изолированном, контролируемом с воздуха и инспекторами на земле Ираке увидеть полномасштабную угрозу Соединенным Штатам, их территории, признанным идеологическим основам. Манихейские искатели дисциплинирующей угрозы обращались к разным разностям: государства-«изгои», кибертерроризм, асимметричное ведение войны, всемирная наркомафия, ваххабизм, ядерное распространение и многое другое. Одних только террористических организаций официальные американские органы насчитали в 2003 году тридцать шесть (среди них ведущие – «Аль-Каида», «Исламский джихад», «Хезболла», «Хамас»). Государств, «спонсирующих терроризм» в том же году определили семь. В «ось зла» ввели в 2002 году Ирак, Иран и Северную Корею, к которым Государственный департамент добавил Кубу, Ливию и Сирию.

В свое время Адам Смит сказал, что «владелец земли по необходимости является гражданином той страны, где расположено его имение… Владелец акций является гражданином мира и вовсе не обязательно привязан к одной из стран»83. Сказано более двухсот лет назад, актуально в высшей степени относительно транснационального капитала. Если американская экономика дает сбой, то нужно вкладывать в китайскую. Американские политологи Дж. Хантер и Дж. Йетс оценивают ситуацию так: «Космополитическая элита думает о себе как о гражданах мира, имеющих американские паспорта, а не как об американских гражданах, которым приходится работать в организациях глобального охвата»84. Ныне президентами таких традиционных американских компаний как «Алькоа», «Бестон», «Дикинсон», «Кока-Кола», «Форд», «Филип Моррис», «Проктер энд Гэмбл» являются не американцы.

Нужны ли США союзники, какие, где и для чего? Сохраняет ли свою значимость Организация Объединенных Наций, или она просто сдерживает гегемона? Способны ли «варвары» обратиться в демократическую веру, минуя вековые цивилизационные предварительные процессы? Следует ли закупать дешевый хлеб в провинциях, или нужно беречь свободных «новых римлян» в хлеборобном Канзасе? Вводить ли войска в Судан или посоветоваться с Клеопатрой (то бишь Мубараком)? Не Демократическая и Республиканская партии, а партия «мультикультурализма» и партия «плавильного тигля» столкнулись между собой в США.

Величие Рима зиждилось на доблести свободного гражданина и на стратегии осмотрительного Сената. А погубили его неконтролируемый рост амбиций во внутренних пределах и неконтролируемый поток пришельцев со всего света. В настоящее время одна половина Америки обсуждает необходимость поправки к конституции о легальности однополых браков, а вторая – неудержимый натиск испаноязычных иммигрантов, ночь за ночью переплывающих Рио-Гранде в северном направлении, чтобы присоединиться к 38 млн. уже осевших соратников.

В Вестфальской международной системе границы одного государства означают, что за их пределами находится другое государство, которое само отвечает за порядок и ход событий в своих пределах. Иное дело границы империи. Здесь границы достаточно часто отмечают местопроживание людей, которые «менее организованы социально» и которые не приемлют имперского доминирования главенствующей державы – метрополии. Жители метрополии, если теряют контроль над этими частями своей империи, предпочитают говорить, что «варвары у ворот». Или что это – государства-«изгои», которые нуждаются в контроле. Именно так реагировали римляне, китайские императоры, англичане в Индии и Африке и все прочие империи.

Нестабильность в «государствах варваров» (государствах-«изгоях») делала трудным установление продолжительного мира с ними, они неизбежно начинали представлять собой хроническую проблему. Чтобы справиться с ней, империи избирали три способа: создание мощных стен или других оборонительных систем (последней из которых по счету является Национальная система противоракетной обороны США); нанесение упреждающих ударов (с возможным последующим отходом); установление прямого или косвенного контроля над варварами-изгоями. Рим держался при помощи такой системы тысячу лет, китайская империя – еще больше, англичане – два столетия. Доминирующей идеей в политике империи было показать, что, независимо от того, насколько далеко находился противник империи, его ждало неминуемое наказание.

Китайцы вели бесчисленные войны за пределами Великой китайской стены, афиняне наносили удары по сопротивляющимся частям своей империи, но нас более всего интересуют американцы, вставшие перед той же задачей – большое число стран не могут нанести прямого удара по Соединенным Штатам как мировой метрополии, чтобы привести их к поражению, но могут нанести им чрезвычайно чувствительный ущерб. Американцы не могут наглухо закрыть ставшие принципиально проницаемыми колоссальные границы своей империи. Чтобы избежать перенапряжения, они используют методы косвенного контроля над отдаленными регионами своей невиданной империи. В случае массового возмущения внешней уязвимостью они обрушиваются на Афганистан и Ирак.

Соединенные Штаты, когда пришел час их империи, стали действовать двумя испытанными способами:
  • всячески сдерживать распространение современного оружия в духе договоров 1963 и 1968 годов о нераспространении оружия массового уничтожения и запрета на их испытания;
  • как и англичане в Индии XVIII века, Соединенные Штаты стали раздавать гарантии безопасности тем странам, у которых они не хотели видеть собственные военные механизмы. Отсюда сохранение военных союзов НАТО, АНЗЮС, Американо-японского договора безопасности.

Альтернативой для США было отказаться от своей империи. Однако выдвинутая в 2002 году «доктрина Буша» объявила всему миру решимость Соединенных Штатов наносить превентивные удары с целью разрушения военных возможностей (потенциально) враждебных стран по созданию оружия массового уничтожения. Республиканцы не для того бились на выборах, чтобы сдавать столь улучшившиеся после крушения Советского Союза глобальные позиции своей страны.

У всех империй была ахиллесова пята. Встав на имперский путь, Соединенные Штаты неизбежно приговорены историей разделить судьбу всех претендентов на имперское всевластие.

Во-первых, все империи, пытавшиеся демонстрировать готовность к активной самообороне на своей периферии, неизбежно были вынуждены переносить (в конечном счете) поле битвы на территорию метрополии. Современная технология не позволяет герметично закрыть границы метрополии.

Во-вторых, превентивные удары оказываются, в конечном счете, контрпродуктивными для имперской безопасности, когда их следствием становится бесконечная череда конфликтов на имперских окраинах, восстания в прежде покоренных регионах, растущее недовольство, как сателлитов, так и зависимых стран. Как определяет ситуацию американский исследователь С. Розен, империи имеют дело с долгими, малыми, возможно, многочисленными войнами с народами, которые еще не вняли той идее, что империя – это благо.

В-третьих, даже в зоне испытанных привилегированных союзников использование вооруженной силы грозит крушением имперских основ, столпов имперского могущества. Номинально независимые страны неизбежно интенсифицируют сопротивление диктату.

В результате, не нужно даже смотреть в магический кристалл, чтобы предсказать увеличение проблем национальной безопасности США, а не ожидаемое уменьшение этих проблем. Бросим взгляд на не очень далекую историю. Как пишет Дж. Снайдер из Института войны и мира Колумбийского университета, «чтобы гарантировать свои европейские владения, Наполеон и Гитлер пошли маршем на Москву, чтобы быть поглощенными русской зимой. Германия кайзера Вильгельма попыталась предотвратить окружение союзниками посредством неограниченной подводной войны, что бросило против нее всю мощь Соединенных Штатов. Имперская Япония, завязнув в Китае и встретив нефтяное эмбарго Америки, попыталась пробиться к нефтяным месторождениям Индонезии через Перл-Харбор. Все хотели обеспечить собственную безопасность посредством экспансии, и все кончили имперским коллапсом»85.

Своего рода дополнением к битве богатых и бедных в первые десятилетия XXI века будет соперничество между США (которые сегодня не верят в способность кого-либо соревноваться с ними), Европейским Союзом и державами Восточной Азии за место лидера – мирового полюса богатства. Первым среди конкурентов дышит в спину Америке объединяющаяся Европа, которая с появлением евро и перспективы создания собственных вооруженных сил обрела объективные возможности ослабления тесных политических связей с Соединенными Штатами. Есть сторонники и той точки зрения, что на место первого конкурента США выйдет быстро растущий Китай, возможно – Япония, а не исключено, что и страшный по силе тандем КНР – Япония. Пока сверхдержава, демонстрируя близорукость, продолжает наращивать военные мускулы, может начаться смещение сил в подлинной зоне могущества – в экономике. Крупнейший компьютер США создан для военных целей, а крупнейший японский компьютер – для решения технических проблем. Кого в этом случае обласкает история?

Мир не будет бесконечно благожелательным только к одной державе. Полная свобода действий для одной державы ограничивает свободу абсолютного большинства, что и предопределяет противодействие вырвавшемуся вперед гиганту. Как бы там ни было, но США не могут существовать только ради своей безопасности. Существующие рычаги поддержания могущества неизбежно ослабнут, мир изменится, он даст шанс новым великим силам.


Коллективная монография


ПРОБЛЕМЫ ЛИДЕРСТВА ВО ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОЙ
ДЕЯТЕЛЬНОСТИ США. ИТОГИ ПЕРВОГО СРОКА
АДМИНИСТРАЦИИ БУША