Geum.ru

Альманах издан при поддержке народного депутата Украины

Вид материалаДокументы

Содержание


Малоизвестное о генералиссимусе суворове
Подобный материал:
1   ...   8   9   10   11   12   13   14   15   16

МАЛОИЗВЕСТНОЕ О ГЕНЕРАЛИССИМУСЕ СУВОРОВЕ


В нашей истории есть имена, упоминание которых не требует дополнительного разъяснения. В их честь учреждены ордена, их именами названы улицы, воинские подразделения, учебные заведения. Среди таких имен одно из главнейших мест по праву принадлежит Генералиссимусу князю Италийскому, графу Александру Васильевичу Суворову-Рымникскому. На его надгробии в Нижней Благовещенской церкви Александро-Невской лавры – замечательная по своей лаконичности фраза: «ЗдЂсь лежитъ Суворовъ».

Город Одесса первой страницей своей истории обязан этому великому человеку. Как известно, в августе 1794 г. под руководством А. В.Суворова были заложены первые сооружения, положившие начало строительству порта и города.

Вызывает интерес родословная Суворовых. Вот как сам Александр Васильевич описывает свое происхождение:

«В 1622 году, при жизни царя Михаила Федоровича, выехали из Швеции Наум и Сувор и по их челобитью приняты в российское подданство. Именуемые «честные мужи», разделились на разные поколения и по Сувору стали называться Суворовы. Сим и других поколениев, за крымские и иные походы, жалованы были поместья, до государствования императора Петра Первого. Его величество отцу моему, Василию Ивановичу, был восприемником. При сем государе он начал службу в должности денщика (т.е. царского адъютанта. – М.Е.) и переводчика и по кончине его императрицею Екатериною первою выпущен был лейб-гвардии от бомбардир-сержантом и вскоре пожалован прапорщиком в Преображенский полк, где он службу продолжал до капитана и потом в разных званиях, а при императрице Елисавете Петровне употреблен был бригадиром и генералом-майором по Военной коллегии, генерал-порутчиком и кавалером св. Анны и св.Александра, в войне с прусским королем – в армии главным при Провиантском департаменте и губернатором прусского королевства. Ныне… произведен был лейб-гвардии в Преображенский полк премьер-майором, лейб-гвардии и в Измайловский подполковником, генерал-аншефом и сенатором» [1. 82].

Таким образом, А. В. Суворов ведет свою родословную с 1622 г. Однако Ю. Н. Лубченков приводит гипотезу, что род Суворовых значительно древнее. Так, в новгородских Писцовых книгах Шелонской пятины под 1498 г. записан помещик Суворов. Встречалась эта фамилия, указывает Ю. Н. Лубченков, и в других местах Руси, например, у тверских помещиков в документах 1570 г. [1. 83]. В. Алексеев в своей книге также допускает возможность переселения далеких предков А. В. Суворова из Швеции еще в первой четверти ХIV в.: после Орешковского договора (1323 г.) из Карелии, часть территории которой отошла к Швеции, происходило массовое переселение новгородцев [2]. Кроме того, семейное предание Суворовых гласит о происхождении предков рода из Швеции, выехавших будто бы в Москву в ХIV в. при Симеоне Ивановиче Гордом [3. 362]. Полностью отрицать эту версию нельзя, но, вместе с тем, следует учитывать, что желание «удревнить» свою фамилию и приписать ей иноземное происхождение очень широко бытовало среди российского дворянства, поэтому относиться к семейным преданиям нужно очень осторожно.

Как бы то ни было, официальной датой основания рода считается 1622 год и родоначальниками – Наум и Сувор, что фиксирует государственное издание Сената – «Общий Гербовник Дворянских родов Всероссийской империи» [4. 67]. В любом случае, род Суворовых является «столбовым» (то есть древнего, допетровского дворянства); по словам первого российского ученого-геральдиста А. Б. Лакиера, Суворовы имеют одного родоначальника с Бухариными, Кобяковыми и Наумовыми (хотя гербы их различны) [5. 323].

Интересно проследить эволюцию родового герба, которым пользовался Александр Васильевич Суворов сначала как дворянин без титула, а затем при возведении его в графское, княжеское Российской империи достоинство.

Так, родовой герб дворян Суворовых (нетитулованных) имел следующий вид (описание здесь и далее дается в соответствии с современной терминологией, сложившейся в русской геральдической науке): «Щит рассечён. В правой серебряной части – натуральная стальная кираса. В левой червленой части – положенные накрест шпага и стрела, остриями вниз. В лазуревой главе щита – золотой уширенный крест.

Щит увенчан стальным рыцарским решетчатым шлемом с золотой дворянской короной. Клейнод: возникающий натуральный лев с обращённой главой, держащий в лапе изогнутый меч. Намёт: справа – червленый, слева – лазуревый, подбитый золотом». Именно этим гербом пользовался до 1789 г. А. В. Суворов, а также его родственники и предки, хотя официально этот герб был внесен в «Общий Гербовник» лишь в 1807 г.

В 1789 г. Александр Васильевич Высочайшим указом был возведен в графское Российской империи достоинство, с присоединением титула «Рымникский» [6. 11]. Вместе с этим титулом, в награду за победу в Рымникском сражении (11 сентября 1789 г.), А. В.Суворов был пожалован высшим военным орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия 1-й степени и украшенной алмазами шпагой [7].

После возведения Александра Васильевича в потомственное графское достоинство его герб, по законам геральдики, должен был получить соответствующие дополнения, предусмотренные для этого титула, что и было сделано.

Герб графа Суворова-Рымникского, официально внесенный в «Общий Гербовник» в 1798 г. [4. Ч.ІІ. 14] (хотя составлен и Высочайше утвержден он был раньше), приобрел следующий вид: «Щит четверочастно скошен. В верхней золотой части – диамантовый двуглавый орел с поднятыми крыльями, с золотыми клювами и когтями, увенчанный двумя Императорскими коронами, держащий скипетр и державу. В правой пурпуровой части – алмазный медальон с серебряной литерой «К» в центре, увенчанный пятью серебряными перьями. В левой лазуревой части – выходящие из облака две серебряные грозовые стрелы, бьющие в серебряный полумесяц с ликом, обращенный вниз и вправо; под ними диагонально влево течет серебряная река с надписью на ней: «р. Рымникъ». Нижняя часть рассечена: в правом червленом поле – две положенные накрест шпаги с золотыми эфесами, остриями вверх, увитые лавровыми ветвями; в левом серебряном поле – червленое сердце. Поверх всего – рассеченный сердцевой щиток: в правой серебряной части – натуральная стальная кираса; в левой червленой части – положенные накрест шпага с золотым эфесом и стрела, остриями вниз. Щиток обрамлен лентой с девизом: ЗА ВЂРУ И ВЂРНОСТЬ, диамантом на серебре.

Щит увенчан золотой графской короной, поверх которой помещены три серебряных рыцарских решетчатых шлема, из которых главный в свою очередь увенчан графской короной. Клейноды: главный – возникающий диамантовый двуглавый орел с поднятыми крыльями и золотыми клювами, увенчанный двумя Императорскими коронами; правый – возникающий диамантовый двуглавый Римско-Императорский орел с поднятыми крыльями, с золотыми клювами и золотыми нимбами вокруг голов; левый – возникающая шуйца в латах, держащая саблю. Намёт лазуревый, подбитый золотом. Щитодержатели: натуральные львы с отвращенными главами, стоящие на земле».

Родовая эмблема Суворовых – рассеченный щит с кирасой и скрещенными шпагой и стрелой – практически без изменений вошла в виде щитка в графский герб Александра Васильевича (отсутствует лишь глава с уширенным крестом, которая имеет место в гербе нетитулованных дворян Суворовых).

Девизная лента, обрамляющая щиток, представляет собой не что иное, как девиз ордена Святого Апостола Андрея Первозванного («За вЂру и вЂрность») – главнейшего и старейшего российского ордена, учрежденного еще Петром I. Орденом этим А. В. Суворов был награжден 9 ноября (ст.ст.) 1787 г., а 3 ноября (ст.ст.) 1789 г. получил к знаку ордена бриллиантовые украшения [1. 91]. Однако в самом гербе помещение девизной ленты вокруг сердцевого щитка нарушает геральдические каноны: по правилам, девиз в гербе должен помещаться только вне главного щита, а какие-либо надписи в щите вообще недопустимы (то же нарушение имеется и в третьей части главного щита – надпись «р. Рымникъ»). Все это объясняется тем, что многие чиновники Герольдмейстерской Конторы, составлявшие в те времена гербы, были, как ни странно, довольно слабо знакомы с основополагающими европейскими геральдическими правилами; в результате гербы тех лет, вошедшие в первые части «Общего Гербовника», довольно часто пестрят подчас серьезными ошибками и неточностями.

Помещение государственного двуглавого орла на золоте в первой части большого щита символизирует Высочайшую милость – пожалование роду титула (в данном случае – графского). Содержащаяся во второй части щита фигура – алмазный медальон, увенчанный серебряными перьями, с литерой «К» в центре, - означает победу над турецкой армией при Кинбурне [5. 361].

В третьей части щита мы видим целую композицию: две грозовые стрелы, бьющие в опрокидывающийся полумесяц, несомненно символизируют совместные усилия российской и австрийской армий (две стрелы) по разгрому турок (полумесяц); под ними течет река Рымник, возле которой и происходило сражение. Четвертая часть щита, рассеченная на два поля, не нуждается в комментариях: справа – две шпаги, увитые лавром, - символ мужества, а слева – червленое сердце – символ верности и любви к Отчизне [5. 301].

Внешние части герба – все элементы, обрамляющие щит, - являются традиционными для графского типа гербов Российской империи. Графские короны, венчающие щит и главный шлем, а также нашлемник в виде двуглавого орла свидетельствуют о получении родом высокого титула. Шлемы серебряной тинктуры, а не стальные, также говорят о наличии у рода определенного титула. Правый нашлемник – двуглавый орел Священной Римской империи (то есть Австрии) обозначает то, что Александр Васильевич Суворов был возведен Императором Иосифом II в графское Римской империи достоинство [5. 361]. Левый нашлемник говорит сам за себя: рука в латах с саблей – символ воина-рыцаря. Действительно, сражение при Рымнике, в котором российско-австрийские войска под командованием А. В. Суворова разгромили по частям превосходившую их в четыре раза турецкую армию, является ярким примером рыцарской доблести и воинского таланта, образцом победы «не числом, а умением». Именно поэтому оно было увековечено в родовом графском гербе Суворова-Рымникского.

Щитодержатели – львы – наиболее традиционные фигуры в гербах титулованных и части нетитулованных родов, представители которых отличились на поле брани. В данном случае изображение льва перешло в щитодержатели из нашлемника (клейнода), которым этот лев являлся в дворянском (нетитулованном) гербе Суворовых.

8 августа (ст.ст.) 1799 г. граф А. В. Суворов-Рымникский был пожалован княжеским Российской империи достоинством, с титулом «Италийский» (за Итальянский поход) [6. Кн. 2]. Соответствующие изменения, присущие княжескому титулу, получил вскоре и его родовой герб. Кроме того, довольно серьезным изменениям подвергся и гербовый щит [4.Ч. ІУ. 7].

Приведем описание княжеского герба Суворова.

«Щит пересечён. В верхней золотой части - диамантовый двуглавый орел с поднятыми крыльями, с золотыми клювами и когтями, увенчанный двумя Императорскими коронами и обременённый на груди лазуревым щитком с золотым вензелем Его Императорского Величества Государя Императора Всероссийского Павла I; в правой лапе орла – шпага, увитая лавровой ветвью, в левой – Императорская корона; под орлом лежит карта Италии с ориентацией юга влево щита. Нижняя часть разделена полу-восьмиугольно на четыре поля: в первом пурпуровом поле – алмазный медальон в золотой оправе, увенчанный пятью золотыми перьями; во втором лазуревом поле – две серебряные грозовые стрелы, вылетающие сверху слева из облака и бьющие в серебряный опрокинутый полумесяц, и под ними диагонально влево течет серебряная река с надписью на ней: «р.Рымникъ»; в третьем червленом поле накрест положены две шпаги с золотыми эфесами, увитые лавровыми ветвями; в четвертом серебряном поле – червленое сердце. Поверх всего – фокусный рассеченный щиток: в правом серебряном поле – натуральная кираса, в левом червленом поле – положенные накрест золотой колчан со стрелами и стрела острием вниз. Щиток обрамлен лентой с девизом: ЗА ВЂРНОСТЬ И РЕВНОСТЬ, диамантом на серебре.

Щит увенчан золотой графской короной, поверх которой помещены три серебряных рыцарских решетчатых шлема, из которых главный и правый в свою очередь увенчаны графскими коронами, а левый – золотой дворянской короной. Клейноды: главный – диамантовый двуглавый орел с поднятыми крыльями, золотыми клювами и когтями, увенчанный двумя Императорскими коронами, со скипетром и державой в лапах; правый – диамантовый двуглавый Римско-Императорский орел с поднятыми крыльями, золотыми клювами и когтями, с золотыми нимбами вокруг голов; левый – возникающая шуйца в латах, держащая золотую саблю. Намёт золотой, подбитый лазурью. Щитодержатели: натуральные львы с отвращенными главами, стоящие на земле.

Герб покрыт княжескими мантией и шапкой».

Рассмотрим детально все внесенные в княжеский герб изменения.

Во-первых, щиток с родовыми эмблемами Суворовых смещен из сердца большого щита в фокус – то есть несколько ниже сердца (центра). Далее, в левой части щитка мы видим серьезное отклонение от первоначальной эмблемы: вместо шпаги со стрелой скрещивается золотой колчан. Изменён текст девиза: вместо первоначального – «За вЂру и вЂрность» (девиз ордена Св. Андрея Первозванного) – помещен почему-то девиз лейб-компанцев – «За вЂрность и ревность» [8. 569], хотя ни Александр Васильевич, ни его предки, естественно, никакого отношения к лейб-компанцам не имели. Вероятно, текст девиза просто случайно совпал с лейб-компанским. Существует, однако, мнение, что в княжеском гербе мог использоваться и прежний девиз [9. 54].

Гербовый щит также претерпел изменения по форме его деления: щит графского герба – четверочастно-скошенный, а щит княжеского – пересеченный, с полу-восьмиугольно разделенной нижней частью (в результате он разделён на пять частей).

В верхней части щита двуглавый российский орел получил «павловский» атрибут – щиток с вензелем Императора; кроме того, вместо скипетра и державы орел получил шпагу, увитую лавром, и Императорскую корону, которые держит в лапах. В память Итальянского похода внизу поля помещена карта Италии (хотя помещение каких-либо карт в гербы не рекомендуется).

Все остальные изменения носят незначительный и, вероятно, случайный характер. Так, алмазный медальон в княжеском гербе мы видим оправленным в золото, и увенчан он уже не серебряными, а золотыми перьями. В центре его отсутствует литера «К».

В четвертом нижнем поле повторена ошибка графского герба: на реке имеется надпись «р. Рымникъ», что не допускается правилами. Та же ошибка повторена и в гербовом девизе, лента которого обрамляет не весь гербовый щит, а лишь фокусный щиток и находится, таким образом, внутри гербового щита. Полумесяц приобрел положение не наклоненного, а опрокинутого, и лишен лика (то есть изображения человеческого лица в профиль на внутренней грани). Это совершенно несущественное отклонение от графского герба.

Во внешних частях герба мы тоже не видим существенных изменений. Прибавились лишь графская корона на втором шлеме и дворянская на третьем, а также сабля в возникающей руке стала золотой.

Намёт в третий раз сменил свои тинктуры: в дворянском гербе Суворовых, как было сказано выше, намёт червленый и лазуревый с золотым подбоем; в графском гербе – намёт только лазуревый с золотым подбоем (ушла червленая тинктура); наконец, в княжеском гербе – намёт золотой с лазуревым подбоем (то есть приобрел обратную расцветку). Княжеский герб приобрел отличительные особенности, характерные для этого титула: княжеские мантию и шапку.

К сказанному остается добавить, что внук Александра Васильевича 29 марта (ст.ст.) 1851 г. был Высочайше пожалован титулом «Светлейший» [6. Кн. 2]. При этом полный титул рода стал звучать так: «Светлейший князь Италийский, граф Суворов-Рымникский». Княжеский герб Суворовых остался без каких-либо изменений.

В экспозиции Одесского историко-краеведческого музея имеется мраморная плита с изображением родового герба Суворовых и надписями: «52 пЂх. рез. бригада. 205 Измаильскiй, 206 Ларго-Кагульскiй, 207 Кишиневскiй, 208 Очаковскiй полки. Памяти Великаго Суворова 6 Декабря 1907 г.» Сам герб расположен в центре плиты на бронзовом воинском щите, увитом лавровыми ветвями и положенном на опрокинутую шпагу, увитую георгиевской лентой. Эта же лента опоясывает щит снизу, под гербом, и к ней ранее был прикреплен крест ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия, который ныне отсутствует.

Объяснение надписей на плите не вызывает сомнений. Как известно, пехотные полки состояли из трех батальонов каждый: два батальона являлись линейными, а один запасным (или резервным), предназначенным для обучения новобранцев и расквартированным, как правило, отдельно от двух первых. Два пехотных полка (то есть в общей сложности четыре батальона) составляли бригаду. Резервные же батальоны каждого из полков сводились также по четыре в отдельную резервную бригаду: в результате в каждой резервной бригаде были представлены не два (как в линейных) полка, а четыре. Таким образом, надпись на мраморной плите получает свое объяснение: 52-я пехотная резервная бригада была составлена из четырех резервных батальонов: 205-го Измаильского полка, 206-го Ларго-Кагульского, 207-го Кишиневского и 208-го Очаковского полка, увековечивших память великого военачальника.

Описываемая мемориальная плита была установлена на памятнике А. В. Суворову в Очакове, воздвигнутом в 1907 г. скульптором Б. Эдуардсом. Несмотря на свое высокое назначение как монумента, плита с изображенным на ней гербом имеет некоторые неточности геральдического характера. Рассмотрим подробно структуру указанного герба.

Во-первых, следует оговориться, что на плите должен быть помещен княжеский герб Суворовых, поскольку княжеский титул был наивысшим, пожалованным роду. Изображенный же на плите герб значительно отличается от княжеского герба, описанного нами выше. Так, он не содержит в себе княжеских знаков отличия – мантии и шапки (короны), что должно было бы свидетельствовать о соответствующем достоинстве рода. Далее, внешние части герба (то есть элементы, окружающие гербовый щит) изображены неточно: на втором и третьем шлемах отсутствуют короны достоинства (графская и дворянская); корона, венчающая гербовый щит, содержит в себе не девять, как принято, а всего семь видимых зубцов. Корона подобного вида применяется отнюдь не для обозначения графского титула: она используется немецкой геральдикой для баронов [10. 35].

Имеются серьезные неточности также и в самом гербовом щите. Так, в главной части пересеченного щита двуглавый орел увенчан тремя коронами вместо двух (указанных в официально утвержденном гербе) и не имеет на груди щитка с вензелем. В этой же части щита отсутствует карта Италии.

Нижняя часть щита из-за миниатюрности фигур просматривается довольно плохо, многих фигур не видно (что объясняется особенностями самого материала изготовления). Но разделение полей находится в несоответствии с оригиналом: в княжеском гербе Суворова нижняя часть разделена полу-восьмиугольно, здесь же мы видим рассечение нижней части и скошение левой, образованной от рассечения, части щита. При этом изменены тинктуры (то есть цвета) полей. Наконец, в том поле, где выходящие из облака грозовые стрелы должны бить в опрокинутый полумесяц, мы видим Императорскую корону, под которой лежит обращенный вправо полумесяц.

Все эти неточности вообще не позволяют идентифицировать изображенный на плите герб с княжеским гербом Суворовых, так как геральдической науке присущи точность и единообразность в изображении фигур и полей. Вместе с тем, как нам кажется, автора этой композиции не стоит судить слишком строго, так как, не зная геральдических правил, он все же сделал попытку увековечить родовой герб Суворова на его памятнике, что само по себе достойно уважения.

В заключение хотелось бы привести коротенькую заметку, помещенную в 1991 г. в журнале «Молодая гвардия», без указаний на источники и не подписанную автором: «Прославленный полководец А. В. Суворов, кроме официального герба, пожалованного за его победы Екатериной II (последний, княжеский, герб был пожалован ему уже Павлом I. – Авт.), имел еще и свой, нарисованный им самим. В центре герба располагались на фоне солнечных лучей положенные крест-накрест труба, меч и стрела. Надписи на них как бы олицетворяли одну из формул суворовского военного искусства: глазомер, быстрота, натиск. Под глазомером Суворов понимал способность быстро ориентироваться в обстановке и принимать верное решение. Он говорил: «Глазомер, как в лагерь стать, как идти, где атаковать, гнать и бить»» [11. 111]. Вряд ли А. В.Суворов реально использовал нарисованную им когда-то указанную эмблему.

Литература:

1. «Подлинное подписано тако…» (А. В.Суворов о себе)/ Публикация Ю. Н. Лубченкова. // Военно-исторический журнал. – 1989. - № 2.

2. Алексеев В. Письма и бумаги Суворова. – СПб., 1901..

3. Буганов В.И., Буганов А.В. Полководцы XVIII в. – М., 1992.

4. Общий Гербовник Дворянских родов Всероссийской империи. – Ч.VIII.

5. Лакиер А.Б. Русская геральдика. – СПб., 1855.

6. Петров П.Н. История родов русского дворянства. Кн.1-2. – СПб., 1886; Репринт: М., 1991. – Кн.2.

7. «Подлинное подписано тако…» - С. 91; Серков С. Р. Героические страницы прошлого: Комплект из 24 плакатов. – М., 1989. – Вып.1..

8. Тройницкий С. Н. Гербы Лейб-Компании обер- и унтер-офицеров и рядовых. – Пг., 1914.

9. Тройницкий С. Н. Гербовые девизы русского, польского, финляндского и прибалтийского дворянства. – СПб., 1910.

10. Лукомский В.К., Типольт Н.А., барон. Русская геральдика: Руководство к составлению и описанию гербов. – Пг., 1915.

11. Неофициальный герб полководца // Молодая гвардия. – 1991. - № 6.

Документы эпохи

Александр Крайний

У истоков тринадцатого

(воспоминания одессита)

Вступление с поступлением.

Тринадцатый выпуск высшей мореходки... Я пишу высшей мореходки, ибо всем в Одессе понятно, о чём идёт речь. Вначале это учебное заведение носило название Одесское высшее мореходное училище, сокращенно ОВМУ. Когда мы переходили на третий курс, в абривиатуре прибавилась буква – ОВИМУ (Одесское высшее инженерное морское училище). Ещё через несколько лет к названию пристегнули «имени Ленинского Комсомола». Мне лично это прибавление не нравилось. Уместнее, если училище носило бы имя выдающегося моряка. Как другие мореходки... Макарова, Седова. Теперь сокращение снова состоит из четырех букв - ОНМА. Конечно каждый выпуск высшей мореходки в своём роде единственный и неповторимый, имеющий своё лицо. К примеру, наш тринадцатый, сразу оговорюсь, что речь пойдёт о судоводительском факультете высшей мореходки, дал наибольшее количество пассажирских капитанов, а два мои однокурсника Сидоров и Дробот являлись в своё время начальниками Пассажирского управления ЧМП. Были среди наших выпускников и замы начальников пароходств, капитаны-наставники, капитаны портов, два доктора наук, а ныне покойный Николай Лаврентьев, по национальности мордвин, сидя представителем Минморфлота в республике Шри-Ланка на момент крушения СССР, исполнял обязанности поверенного Украины в этой стране. В мореходке мы взрослели, а после окончания училища первое время избавлялись от курсантских привычек, набирались опыта, матерели. Для многих из наших выпускников жизнь приготовила испытания и без сомнения всех нас как-то изменила и в лучшую и в худшую стороны. Но море, с которым мы связали свою судьбу, тысячи пройденных миль, стальные палубы кораблей и рёв разбушевавшегося океана сделала нас в чем-то похожими друг на друга. Пришло время подвести итоги. А для начала нужно вернуться к нашим истокам, оглянуться на то, с чего всё начиналось...

Некая центростремительная сила всколыхнула сотни молодых ребят из разных районов большой страны и повлекла их в Одессу учиться на офицеров торгового флота. Конкурс в мореходку был большой. Но и существовало много

льгот для поступающих. Учитывалось; отслужил ли ты в армии, имеешь ли производственный стаж, относишься ли к национальным меньшинствам, являются ли твои родители работниками системы ММФ. Мой близкий товарищ по первому курсу Юрий Гржибовский, сдав экзамены почти на все тройки, поступил, т.к. был сыном работников Дальстроя, дети которых, согласно существовавшему положению, принимались в учебные заведения вне конкурса.

Конечно, всё начиналось с подачи документов. Одесситам было проще. Пришел с аттестатом зрелости, написал заявление, ответил на вопросы членов приемной комиссии и выходи на следующий круг. Ребята из других городов заранее отсылали заявления, а потом приезжали сами. Первыми появлялись и селились в нашем старом, давно снесенном, четырёхэтажном экипаже те, кто окончил школу без наград. По времени это падало на середину июля. Медалисты, а их среди поступавших был солидный процент, прибыли лишь 25-27 числа. Законность получения ими наград проверялась на областном уровне, поэтому аттестаты они получали позже всех выпускников. В конце июля подъехали и закончившие среднюю мореходку отличники, или, как их ещё называли пятипроцентники. Они и медалисты проходили только собеседование, поэтому их пребывание в числе абитуриентов сравнительно с другими, сдававшими экзамены, было коротким. Но экзамены это был третий круг, а вторым кругом была медкомиссия. Она заседала в том же старом экипаже на улице Моловского 10. Возглавлял её легендарный П. И. Сикан. Не смотря на то, что был он из военных фельдшеров и не имел высшего образования, Сикан многие годы ходил в должности начальника медсанчасти училища. В нашу бытность была попытка заменить его врачом-стоматологом, который был и моложе, и с высшим образованием. Но долго тот не продержался. Опять вернулся Сикан. Был ли он грамотный, как врач? Вопрос спорный. В конце второго курса он не распознал у нашего Виталия Ющенко плеврит, решив, что это пневмония. В больнице моряков Виталика выходили, и для него всё закончилось благополучно. Зато прививки Сикан делал мастерски. Ставил в шеренгу человек десять, одним громадным ватным тампоном мазал всем спину йодом, набирал в большой шприц вакцины, и только менял на нём иглы. В те времена такое допускалось...

Вместе со мной медкомиссию проходили десятки ребят. Прямо против здания экипажа находилось футбольное поле со скамьями для зрителей. Мы долго ждали результатов, сидя на этих скамьях. Знакомились, беседовали. Наконец появился Сикан со списками в руках. Зачитал, кто медкомиссию не прошёл. Среди прочего помню и такие диагнозы: «У вас левое яичко больше правого. У вас гланды. У вас плохо с сердцем.».

Главное отличие абитуриентов тех лет, от нынешних, в том, что подавляющее большинство из нас были романтиками. И это вполне естественно. Ведь даже на карте нашей общей страны тогда ещё оставались белые пятна. Ведь в те годы самый большой порт на Черном море был одесский. И только готовился совершить свой героический поход через Атлантику на «Еретике» Ален Бомбар. И ещё встречались на картах мирового океана места с предупреждениями «Плохо обследованный район». А основным методом определения судна в открытом море был астрономический, от которого веяло дыханием великих открытий...

Помню только одного Витю Пономаренко из своего взвода, который поступил в мореходку по причине тяжелого материального положения в семье. Ведь в училище кормили, одевали и обували. Будущие капитаны Юра Михневич, Володя Куликов, Олег Кизиков, не поступив с первого захода, пошли плавать матросами, чтобы иметь преимущество при второй попытке. Это уже к пятому курсу мы начали приобретать присущие морякам того времени коммерческие черты, осваивая практику, купи-продай. К великому сожалению для двоих из наших выпускников, которых занесло, такая практика закончилась скамьёй подсудимых. Но это случится через десяток лет...

Школьные медалисты и пятипроцентники, пройдя собеседование на комиссии, избавлялись от дальнейших хлопот. Мы же, обычные абитуриенты, сдавали пять экзаменов: математику, русское сочинение, физику, химию и иностранный язык. Проходной балл на судоводительский факультет был 21. Сдавали экзамены в корпусе «А» по улице Дидрихсона. На этом здании и тогда висела мемориальная доска, гласящая, что здесь в 1941 году размещался штаб обороны города. Во дворе корпуса была небольшая летняя деревянная эстрада, скамьи для зрителей, бетонная площадка для танцев. Начиная с первого августа, абитуриенты группировались в этом дворе, ожидая своей очереди на экзамен. Во время экзаменов я держался в группе одесситов, где были кроме меня Саша Гудимов, Жора Зайцев, Серёжа Кудашкин и Юра Гржибовский. С Жорой и Сашей мы учились вместе в 117-й школе, Серёжу я тоже знал, т.к. он занимался в одном классе с моей двоюродной сестрой Галиной Новиковой, а с Юрой я познакомился на медкомиссии и, хотя он был постарше меня, мы быстро сошлись. Саша и Жора поступали на механический и электромеханический факультеты соответственно, куда проходной балл был выше. Экзаменаторы к нам, поступающим относились весьма лояльно, за исключением, пожалуй, математика Коровина. Случались во время экзаменов и перегибы. Валерий Добранов, приехавший поступать из Севастополя, сдал все экзамены на «отлично», последний был английский, который он тоже знал хорошо. Но по доброте душевной подсказал другому абитуриенту, за что женщина-преподаватель поставила ему два балла. Валера рассказал об этом отцу - капитану первого ранга, который знал самого адмирала Октябрьского. Последний, лично позвонил начальнику училища и попросил восстановить справедливость. Валера был принят, а с годами стал известным пассажирским капитаном. В частности он возглавлял экипаж «Фёдора Достоевского», когда знаменитый микрохирург Фёдоров оборудовал на этом судне свою «ромашку» и плавал в Персидском заливе, поправляя зрение жителям этого региона...

Экзамены завершились, те, кто оказался в списках зачисленных на Судоводительский факультет с 20 августа 1956 года стали единым коллективом. Это день, когда мы все перешли жить в экипаж, где обрели свою койку и тумбочку. Нам выдали курсантскую робу, постригли наголо, провели санобработку. Мы сделали свой первый шаг, по направлению к заветной мечте... Первоначально нас было 120 человек. Так как училище считалось военизированным, то нам присвоили номер – 8-я рота. Первым командиром нашей роты был капитан второго Тарасов, носивший почему-то «подпольную» кличку Али-Баба. Как и большинство офицеров в училище на тот момент, он принимал участие во 2-й мировой войне, имел боевые награды. Тарасов был у нас до конца первого курса, потом ушел в запас...

Рота была разбита на четыре взвода. Старшиной роты стал Томас Абрамский, самый возрастной из нас, 1930 года рождения, давно отслуживший армию, успевший поработать. Томас Абрамский не всё время был старшиной роты. На втором курсе он перевелся на электрофак. Во главе каждого взвода или учебного класса поставили помкомвзвода. На эти должности также назначили старших по возрасту ребят. Первым взводом вначале командовал Володя Полозов, пятипроцентник из Херсонского мореходного училища, успевший год поработать штурманом. Но в конце первого семестра он неожиданно покинул нас и вновь ушёл плавать. Когда после второго курса большинство из нас послали проходить плавпрактику на парусник «Товарищ», который готовился к переходу вокруг Европы, мы встретили здесь Володю Полозова. Он за прошедшие полтора года сделал весьма успешную карьеру и вырос до старпома...

Вместо Полозова помкомвзвода стал Юра Михневич. К моменту поступления он два года плавал матросом на самом большом в то время пассажирском дизельэлектроходе «Россия». Юра продержался на этой должности до конца учёбы. Один из его друзей-подчиненных Валерий Якимов позднее дал ему кличку «полковник». С этим псевдонимом Юра проходил всю жизнь. И по сию пору он числится у нас в звании «полковника». Ю. А. Михневич двадцать один год проплавал капитаном черноморского лайнера «Шота Руставели». Сам Юра из Хмельницкой области, с польскими корнями в роду.

Каждый взвод делился на два отделения. В первом взводе командирами отделений были Эдик Федотов и Женя Ерёмов. Первый из яицких казаков, очень начитанный толковый парень, штангист. А Женя одессит, родился и вырос в Одессе, даже мальчишкой оккупацию пережил.

Командиром второго взвода стал Родион Никифоров. После школы Родион окончил Белгородское Артиллерийское училище, хотя изначально стремился стать моряком, но не прошёл в военно-морское училище по здоровью. Он успел четыре года прослужить в Армии, потом к счастью попал под сокращение и в 24 года поступил в ОВМУ. При первом знакомстве со своими будущими сокурсниками, Родион представился как Коля. Так его и звали до конца мореходки. Я, например, случайно, узнал, что настоящее имя Коли - Родион, где-то на курсе четвертом. Командиром второго отделения был у него Валерий Немятый из городка Рубежное, что в Луганской области. Без преувеличения можно сказать, что он самый талантливый парень из всех нас, да и, пожалуй, из всего выпуска. Запросто щелкавший тройные интегралы, не имевший ни одной четверки за все пять лет учебы, буквально играючи осваивавший все дисциплины, очень музыкальный, игравший на баяне, аккордеоне и других инструментах. Когда на втором курсе Коля женился и ушёл жить на квартиру, Валера Немятый стал помкомвзвода. А первым отделением у Коли командовал Володя Куликов, самый «опытный» в этом взводе моряк. Он тоже поступил не сразу после школы, а успел наработать производственный стаж, поплавав на УПС «Экватор». Володя носил маленькие щёгольские усики, за что к нему приклеилось прозвище «таракан».

Помковзвода-три был Николай Копылов. Когда мы поступили в училище, Коле исполнилось 25 лет. Он уже успел пройти срочную службу на Балтийском флоте. Причём служил на тральщиках стопятидесятитонниках, которые «славились» ужасными жизненными условиями. Перед поступлением он работал на спасательной станции пляжа Отрада. Коля, у которого за плечами были и служба, и стаж, имел при поступлении льготы, в которых он абсолютно не нуждался - голова у него варила прекрасно. Рязанским двенадцатилетним пацаном он сбежал из дома на фронт, мечтая пристроиться сыном полка. Вскоре получил ранение в ногу и был отправлен домой. Об этом он рассказывал со смехом, как о детской проделке. Однако эта выходка, по прошествии лет, печально аукнулась ему, когда старое ранение дала о себе знать...

Командиром первого отделения, т.е. моим непосредственным начальником был Слава Ващенко, пятипроцентник из Херсонской мореходки. На второе отделение назначили Колю Хлевного, огромного добродушного парня из украинского села. В свои 18 лет Коля имел тяжелый вес и атлетическую, прекрасную фигуру. На моей памяти его, слегка натаскав, бросали то на соревнования по борьбе, то по штанге, короче туда, где требовалось заткнуть брешь в тяжелом весе. Коля побыл всего несколько месяцев, но постоянные спортивные сборы не дали ему возможности продолжать карьеру по строевой части, и вместо него на должность командира отделения заступил Алексей Пешков, который перевелся к нам из училища Техфлота. На втором курсе, когда Коля Копылов, ушел на электрофак, Лёша стал нашим помкомвзвода.

Четвертым помкомвзвода стал Юрий Игнатов. Маленького роста, круглолицый, начинающий лысеть двадцатипятилетний парень. Юра коренной

одессит с Пересыпи, отслужил в десантных войсках и носил значек «25 прыжков с парашютом». Он был мастером дать травлю, но в способностях к учёбе явно отставал от других наших возрастных старшин. На втором курсе Юру перевели на электрофак, из-за плохого цветоощущения, и его место занял Гена Давыдов, до этого момента исполнявший должность командира отделения. Гена был 1934 года рождения и тоже успел отслужить в Армии. Вторым командиром отделения в 4-м взводе был Коля Лаврентьев.

Каким принципом руководствовалось командование нашего училища, формируя взводы, теперь можно только догадываться. Известно лишь, что первый взвод был укомплектован полностью ребятами, изучавшими в школе английский язык, который теперь предстояло освоить нам всем, ибо в международной морской практике этот язык преобладает. При этом в первом взводе оказался наибольший процент одесситов и ребят из крупных городов страны. Взводы были разбавлены медалистами. Самоё большое количество ребят, окончивших школу с медалью, оказалось во втором взводе: Валерий Немятый, Юрий Козырев, Виктор Безъязычный, Анатолий Севастьянов, Анатолий Шпика и Василий Янишкевич. А получили дипломы судоводителей из шестерых только трое. Толю Севастьянова отчислили за неуспеваемость, Васю Янишкевича на втором курсе перевели на электрофак, Витя Безъязычный после второго курса ушёл в политехнический институт, из-за того, что сильно укачивался. В нашем третьем взводе было четыре медалиста: Глеб Данильченко из ПГТ Карловка Полтавской области, Леонид Чеботаренко из Любашевки Одесской области, Вадим Шохет из Одессы, и Виталий Ющенко из Кадиевки. В четвертом взводе тоже оказалось четверо ребят, окончивших школу с медалью: Виктор Бабич, приехавший из села Шишаки Полтавской области, которое находится вблизи Гоголевских мест, Олег Савченков из Смоленска, Александр Сенченко из Белоруссии и Вячеслав Селин из Подмосковья. А в первый взвод определили всего лишь двух медалистов. Это Олег Мешков из Москвы и Владимир Дерий из того же села и из той же школы, что Виктор Бабич. В нашей роте, принимая в расчёт, что Толя Шпика приехал из села Шепетовка Полтавской области, было сразу четыре медалиста из полтавских мест. Пятипроцентников из средних мореходок у нас в роте было четверо. Кроме Володи Полозова и Славы Ващенко, о которых речь шла выше, в наш взвод попал Юрий Крашенинников, друг и соученик Славы по Херсонской мореходке, а в четвертый Витя Марков, приехавший из Архангельска.

Но мы были разные не только по отметкам в аттестате и по возрасту. Хотя всех нас объединяла общая мечта, были среди нас такие, кто только теперь, приехав в Одессу, впервые увидел море. Были среди нас доверчивые и были, как говориться себе на уме, были занозистые и были добродушные, были гонористые и были застенчивые. По-моему ребята, приехавшие из сёл, более серьёзно относились к жизни, чем их городские сверстники, ибо с малых лет успели приобщиться к нелёгкому деревенскому труду... Не смотря на послевоенное сложное время, когда, как утверждают многие, дети быстро взрослеют, я с грустью вспоминаю, сколько во мне ещё было мальчишества. Да и не только у меня в голове не улегся ветерок детства, ведь подавляющее большинство моих сокурсников пришло в училище со школьной скамьи. Даже в поведении Юры Гржибовского, которому стукнуло 19 лет, который уже два года был влюблён в свою одноклассницу, имел 2-й разряд по самбо, было ох как много мальчишества. Юра уже во всю брился, используя для этого опасную бритву, но вдруг мог открыть её и с улыбкой изображать блатняцкие режущие движения вблизи лица кого-нибудь из ребят. Его ругали и обзывали... Нам, таким разным, предстояло познакомиться, присмотреться, подружиться, чтобы вместе идти по жизни ближайшие пять лет. Первые контакты не всегда были лёгкими.

Помню в один из первых дней, мы с Юрой Гржибовским зашли в кубрик, где размещался 4-й взвод. «Ребята, а если заходите, стучаться надо!» - сделал нам замечание по пояс обнаженный парень с красивой атлетической фигурой. Юра быстро нашёлся. «Что, разве здесь есть женщины?»- парировал он. «Не женщины, а этого требуют правила приличия»,- назидательным тоном произнёс парень. Потом мы узнали, что фамилия парня Каменчук, имя Владимир, приехал из Нижнего Новгорода, гимнаст второразрядник. Конечно, со временем всё ушло в прошлое, но тогда слова, произносимые как бы свысока, с видом явного превосходства, очень задели нас. Конечно, Володя со временем стал, как и подавляющее большинство из нас капитаном, но привычку «качать права» по слухам сохранил на всю жизнь...

С 21 августа 1956 года наша молодая рота стала жить по военному распорядку. Подъём, физзарядка, личная гигиена, завтрак, а потом до ужина строевые занятие на стадионе с перерывом на обед. Стояла жаркая погода, мы поднимали пыль, печатая шаг нашими рабочими ботинками или в лексиконе гавами. У многих хлопчатобумажные форменки, в которых мы маршировали, на спине были разукрашены абстрактными разводами соли. Учились ходить строем отделениями, взводом, ротой. Не всем из нас уроки шагистики легко давались. Наш бакинец, белобрысый, худющий Володя Сергин, всё никак не мог избавиться от походки иноходца. С левой ногой у него шла вперёд левая рука, с правой – правая. Командовали наши старшины, иногда по очереди учились командовать все остальные. Как известно при равнении стоящий в шеренге должен иметь молодцеватый вид, и поэтому строевой устав гласит, что при команде «Ровняйсь!» голова должна быть повернута направо так, чтобы правое ухо было выше левого. Многим «новобранцам» в том числе и мне освоить уставное положение головы было непросто. Наш здоровяк Коля Хлевной добродушным голосом увещевал: «Хлопци, зробыть правэ вухо выще ливого!» Поначалу многие ребята, приехавшие из сёл, говорили с сильным украинским акцентом. А наш медалист Лёня Чеботаренко, не избавился от него до сих пор. В те годы были среди наших городских и такие, которые злословили по этому поводу...

Иногда во время передышек, командир соседней роты капитан второго ранга Петров читал нам строевой Устав для общего развития. Он совсем недавно пришел в училище и не имел своего угла в городе, а жил в маленьком пустом кубрике на том же этаже, что и мы. Один раз с нами проводил беседу преподаватель судоводительского факультета Олег Кондрашихин. Суть её сводилась к тому, какая интересная, прекрасная профессия судоводитель. А мы сидели на пыльной травке в тени акаций и ловили каждое его слово. Через несколько дней мы начали осваивать песнопение в строю, печатая такт левой

ногой. Конечно, репертуар наш был небогат. Кроме широко известного «Варяга», большинство ребят ещё знали «По долинам и по взгорьям, шла дивизия вперёд» и «По военной дороге шёл в борьбе и в тревоге…». Музыкальных ребят в роте было много. Прекрасно играл на трубе Эдик Боговаров, Валера Немятый на баяне, Славик Синяев из первого взвода на пианино. В нашем третьем взводе отличный слух был у моего теперь уже ушедшего друга Валерия Иванова. Он играл на аккордеоне, по слуху на пианино, позже, запросто освоил аккомпанемент на семиструнной и шестиструнной гитаре, здорово исполнял бардовские песни. Юра Гржибовский немного играл на баяне, знал несколько аккордов на семиструнной гитаре, под которые исполнял залихватские одесские песенки. В четвёртом взводе очень хорошо играл на баяне Коля Лаврентьев. Иван Чебатков, играл на гармошке, но она в нашей среде была не в моде, поэтому за все годы учёбы я видел этот инструмент в руках Вани всего один раз.

Пересев с домашних харчей на курсантский рацион, многие из нас ощущали недостаток калорий. Даже я, имевший до этих дней посредственный аппетит, испытывал чувство голода. Те, у кого при себе были деньги, пользовались услугами буфета, располагавшегося в противоположной от стадиона части здания. В частности мы с Юрой Гржибовским брали баночку бычков в томате и вымакивали соус кусочками белого батона.

Со дня нашего поселения в экипаже мы стали ходить в наряды. Пожалуй, первым нарядом, который большинство из нас попробовало на зуб, стал «дневальный по роте». В обязанности его входило мыть коридор, умывальник, а также приглядывать за имуществом роты. Посылали нас и на различные хозработы. Вечерами после строевой мы приводили себя в порядок. Нужно было простирнуть пропитанные солью и пылью робишку, носки. Горячей воды в то время в кранах не было, стирали в холодной. А наша курсантская баня, размещавшаяся в подвальном помещении, работала по расписанию. Мылись там раз в неделю поротно. В смысле гигиенических требований баня оставляла желать лучшего.

Конечно, за время строевой подготовки мы перезнакомились окончательно. Не досконально, но, во всяком случае, имена и фамилии друг друга запомнили. Ведь два раза в сутки происходили общие поверки, на которых мы, следуя морской традиции, при вызове отвечали «Есть!». Серёжа Кудашкин, попавший в первый взвод, примешивал в это слово одесский акцент. У него получалось почти английское «Yes»...