Geum.ru

Начало Православной Руси первый опыт христианского благочестия и богатырства. § Слово о закон

Вид материалаЗакон

Содержание


Развитие культуры в период политической раздробленности руси, великорусский духовный подъем хiv – хv веков
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   19
§ 3. Отражение древнерусского религиозно- нравственного сознания в «Поучении» Вл. Мономаха


Насколько нравственно глубоко, искренне и сердечно была воспринята христианская вера русскими людьми на заре своей национальной истории можно судить и по такому выдающемуся памятнику древнерусской духовной культуры, как «Поучение» великого князя Владимира Всеволодовича (1053–1125).

Князь Владимир Всеволодович, прозванный Мономахом, поскольку его дед по материнской линии был византийский император Константин Мономах, предстает в нашей истории как мудрый, просвещенный правитель и законодатель, как доблестный воин-патриот, не жалевший сил и самой жизни для обороны Руси, как один из самых опытных и удачливых полководцев, не знавший поражений на поле брани. Но кроме этого Владимир Всеволодович явился человеком высоко духовным по уровню своего христианского сознания, что позволило ему стать выдающимся религиозно-нравственным мыслителем Киевской Руси. Христианские воззрения на духовные основы человеческого существования Владимир Всеволодович высказал в послании к князю Олегу Святославичу, в автобиографическом повествовании и завещательном письме своим детям, которые и составляют то, что мы называем «Поучение Владимира Мономаха». Это сочинение создавалось в несколько приемов, в последние годы жизни великого князя было дополнено вставками и завещанием и завершено, вероятно, между 1117 и 1125 гг.

Послание к свирепому князю Олегу – закоренелому врагу Мономаха – было написано в разгар междоусобиц 90-х гг. XI в. и вызвано желанием Владимира преодолеть последствия княжеской распри, восстановить мир и правду в Русской земле. Дело в том, что в междоусобной битве с войском Олега под стенами Мурома погиб сын Мономаха Изяслав. Другой сын Владимира Всеволодовича – Мстислав – попытался уговорить Олега прекратить вражду, но тот двинулся против Мстислава и потерпел сокрушительное поражение. Олег вынужден был бежать за пределы Руси. Мстислав вторично обратился к Олегу с предложением примириться и вернуться на Русь, чтобы княжить в своей земле и служить Отечеству. Обратился Мстислав и к отцу, с просьбой простить Олега. И Мономах – могущественный правитель – пишет побежденному противнику удивительное письмо, в котором прощает убийцу своего сына, утешает его, уговаривает вернуться, получить полагающееся по наследству княжество и забыть обиды! А преступление Олега было ужасным, ибо он приходился крестным отцом убитого. Следовательно, Олег был запятнан, по христианским понятиям, страшным грехом убийства духовного сына. Тем не мене, ради мира и покоя Родины, Мономах готов отплатить добром на зло, обиду и горе, принесенные Олегом. «Письмо Мономаха должно занять одно из первых мест в истории человеческой Совести, если только эта История Совести будет когда-либо написана»1, – так отзывается о послании князя Владимира к Олегу Д.С. Лихачев.

Религиозно-нравственные устои мировоззрения Владимира Мономаха, позволившие ему столь высоко подняться над мстительными нравами и грубыми политическими страстями эпохи, становятся понятны из духовного завещания Великого князя своим детям. В этой части «Поучения» Владимир Всеволодович приоткрывает нам свой скромный и спокойный внутренний образ. Прежде всего бросается в глаза тихий ненавязчивый тон письма, где автор по существу не наставляет, не поучает, а задушевно делится выводами из опыта многотрудной, напряженной и крайне опасной жизни. «Дети мои или иной кто, слушая эту грамотку, – смиренно говорит, многоопытный и могучий великий князь, – не посмейтесь, но кому из детей моих она будет люба, пусть примет ее в сердце свое и не станет лениться, а будет трудиться... Ежели же кому не люба грамотка эта, то пусть не посмеются, а так скажут: на дальнем пути, да на санях сидя, безлепицу молвил».

Что же считает князь Владимир наиболее ценными человеческими качествами, которые желает видеть в чадах своих? Прежде всего, Бога ради и своей души, имейте страх Божий в сердце своем и подавайте милостыню нескудную – это начало всякого добра, пишет Мономах. Имейте душу чистую и непорочную, а тело худое. Ешьте и пейте без шума, при старых молчите, премудрых слушайте, старшим покоряйтесь, с равными и младшими любовь имейте, без лукавства беседуйте, не свирепствуйте словом, глаза держите книзу, а душу ввысь. Избегайте суеты, ограничивайте увлекающихся властью, ни во что не ставьте всеобщий почет, не мстите, лишаемые, любите, ненавидимые, терпите, гонимые, молчите, хулимые. Что умеете хорошего, то не забывайте, а чего не умеете, тому учитесь. Не ленитесь ни на что хорошее – пусть не застанет вас солнце в постели. «Всего же более убогих не забывайте, но, насколько можете, по силам кормите и подавайте сироте и вдовицу оправдывайте сами, а не давайте сильным губить человека. Ни правого, ни виноватого не убивайте и не повелевайте убить его; если будет повинен смерти, то не губите никакой христианской души. Говоря что-либо, дурное или хорошее, не клянитесь Богом, не креститесь, ибо нет тебе в этом никакой нужды. Если же вам придется крест целовать братии или кому-либо, то, проверив сердце свое, на чем можете устоять, на том и целуйте, а поцеловав, соблюдайте, чтобы, преступив, не погубить души своей. Епископов, попов и игуменов чтите и с любовью принимайте от них благословение, и не устраняйтесь от них, и по силам любите и заботьтесь о них, чтобы получить по их молитве от Бога. Паче же всего гордости не имейте в сердце и в уме, но скажем: смертны мы, сегодня живы, а завтра в гробу; все это Ты нам дал, не наше, но Твое, поручил нам это на немного дней».

Как видим, в основе всех нравственных советов Владимира Мономаха – безусловное сердечное доверие Богу как всеблагому, премудрому Творцу и Спасителю, а также принцип соблюдение правды Божией в отношении к людям. Христианский правитель обязан защищать слабых от сильных, а не добиваться любой ценой поддержки своей власти со стороны сильных мира сего. В этой праведной мысли князя-мыслителя, очевидно, воплотился православный идеал верховной власти, соответствующий воззрениям крещеного народа.

Для автора «Поучения» Бог есть реальная духовная сила, выражающаяся во всем существующем, особенно в человеческих лицах. Владимир столь живо чувствует отражение в твари творческой мощи Всевышней Личности, что восприятие им мира Божия отличается молитвенным умилением: «Велик Ты, Господи, и чудны дела твои, и благословенно и славно имя твое вовеки по всей земле», – повторяет князь слова Священного Писания. – Ибо кто не восхвалит и не прославит силу Твою и Твоих великих чудес и благ, устроенных на этом свете: как небо устроено, или как солнце, или как луна, или как звезды, и тьма, и свет, и земля на водах положена, Господи, Твоим промыслом! Звери различные, и птицы и рыбы украшены твоим промыслом, Господи! И этому чуду подивимся, как из праха создал человека, как разнообразны человеческие лица; если и всех людей собрать, не у всех один облик, но каждый имеет свой облик лица, по Божией мудрости».

Безусловное доверие Богу, учит Мономах, является главным духовным условием смелой, мужественной жизни. Сколько раз я не подвергался опасностям на войне, на охоте, ночью и днем, в жару и стужу, делится он своим жизненным опытом, Бог сохранял меня невредимым. Потому, дети мои, завещает князь, не боясь ни войны, ни зверя, дело исполняйте мужское, как вам Бог пошлет. «Ибо, если я от войны, и от зверя, и от воды, и от падения с коня уберегся, то никто из вас не может повредить себя или быть убитым, пока не будет от Бога повелено. А если случится от Бога смерть, то ни отец, ни мать, ни братья не могут вас отнять от нее, но если и хорошее дело – остерегаться самому, то Божие обережение лучше человеческого».

В своем «Поучении» Владимир Мономах ярко воплощает отнюдь не только свою индивидуальную нравственную высокоразвитость, не один свой личный уровень начитанности и христианской просвещенности. Очевидно, его нравственные достоинства и литературные способности оказались возможны лишь на основе серьезных книжных традициях и зрелой религиозно-нравственной культуры Киевской Руси. Сочинения великого князя Киевского проявили общенародную религиозно-нравственную чуткость и одаренность русских людей, исторически ставших наследниками утвердившегося в Византии Православия.


§ 4. Своеобразие русского типа святости


Утверждение православной традиции на Руси объясняет особое почитание в древнерусском обществе идеала святости и святых подвижников.

Следует напомнить, что понятие «святость» в Православии глубоко связано с понятием о свете, сиянии, чистоте как духовных свойствах Бога, Его энергии, Его Славы. Святость есть свойство Бога, которое человеку может быть присуще лишь в силу его духовной связи с Божеством. Святым в православной традиции называют человека, который достиг благодатного состояния своего бытия, стяжал Дары Духа Святого, достиг своего спасения и помог спасению ближних, прославившись праведностью в служении Богу и людям. По слову выдающегося богослова святителя Григория Паламы, святые – орудия Духа Божия, принявшие одинаковую с Ним энергию. Получив от Бога дары исцелений, чудотворные силы, неопровержимую премудрость, святые служат передаче Духа, который от святых и через святых даруется тем, кто освящается через них 1.

В русской православной традиции укоренилось глубокое единство понятий света и святости, очень верное в своем мистико-богословском существе. В христианском мировоззрении народа долгое время эквивалентом понятия «святой» являлось слово «свет». Филологические исследования говорят о том, что слова «светорусье», «светорусский» в этом мировоззрении были тождественны словам «святорусье», «святорусский» и что азовские казаки и в XVII в. знают только «светорусских» богатырей, а святых покровителей казачества именую светами 2.

Куль святых на Руси был проникнут пониманием святости как конкретно-духовного и конкретно-телесного пути в иной мир, без отрицания национальной душевности и национальной плоти. Ибо, с точки зрения восточного христианства, при всей неземной высоте духовного опыта святого подвижника и всечеловечности его нравственного сознания, святость не может быть оторвана от национальной почвы, питающей корневые основы жизни святого. В его личности данные Богом народу способности достигают своего высшего развития, просветления, очищения, так что христианские подвиги отдельных представителей нации служат оправданию перед Творцом отнюдь не только их индивидуального бытия, но и всего народно-национального существования. Святые раскрывают богосозданную основу последнего, выявляют предельные, промыслительно определенные задачи национального духа, органичность связи между жизнью земного и Небесного Отечества. Вместе с тем свет святости освещает пороки духовной жизни народа, позволяет увидеть угрожающие ему опасности и катастрофы.

Основаниями для канонизации, то есть церковного прославления православного человека после его смерти в качестве святого, на Руси, как и в во всем православном мире, могут служить: мученическая смерть за христианскую веру; исцеления и чудеса, совершенные при жизни и посмертно; достойное и святое житие; заслуги в распространении христианства; нетленность мощей усопшего 1. Решающим же фактором канонизации в Русской Церкви является почитание прославляемого человека церковным народом. Канонизация святых, почитаемых в отдельных епархиях, совершается епархиальным архиереем, а всенародно чтимых святых – Архиерейским или Поместным собором. В православной церкви нет особого чина канонизации. На основании соборного решения в избранный день совершается торжественная служба святому и тем самым устанавливается его почитание. О факте свершившейся канонизации свидетельствует перемена характера молитвы, относящейся к данному лицу: вместо молитвы о нем (об упокоении его души и о прощении его грехов), церковь начинает обращаться к нему, чтобы он молитвенно предстательствовал о нас Богу.

Неукорененность отвлеченного богословия в русской культуре придавала образу просветленного инока не только известное нравственное содержание, но и практически доказательную силу в отношении религиозной истины. Святой являл чуждой абстрактным учениям о Боге русской душе как преображенную человеческую личность, так и реальность иного мира, за счет энергий которого оказывалось возможным преображение. Ибо христиански понимаемая святость, как высшая духовная ясность, просветленность, гармония и чистота, вполне принадлежит только Богу. Человек же приобретает ее от Отца Небесного лишь по мере приближения к Нему через веру во Христа и стяжание благодати Духа.

Отсюда ясна вся важность русского старчества, то есть традиции личного воплощения духовно-нравственного опыта Церкви и непосредственной передачи его от человека к человеку. Старцами на Руси являлись и являются монахи, часто не имеющие никакой степени священства, но располагающие сугубым знанием и отличающиеся высоконравственной жизнью. «Духовные» или «честные» старцы издревле пользовались большим почетом. Они были кандидатами на монастырские должности, в митрополиты, с ними советовались не только иерархи, но и руководители государства.

Таким образом, церковное признание и прославление православного подвижника являются естественными результатами его духовных дарований и всенародного почитания, особенно усиливающегося после его кончины, в связи с посмертным, чисто духовным воздействием святого на земную жизнь.

Особенности русской святости выражаются особыми типами (чинами) святых, введенных именно Русской Церковью и отсутствовавшими в Церкви Греческой. К чисто русскому типу святых следует в первую очередь отнести чин страстотерпцев. Интересно, что он сложился как бы сам собой в силу народного почитания князей Бориса и Глеба, невинно убиенных их сводным братом Святополком, получившим за то прозвище окаянного.

Еще при жизни Борис и Глеб пользовались народной любовью, ибо были, подобно своему отцу Владимиру, очень благочестивы, добры. милостивы, любили чтение священных книг. Ни тот, ни другой не вступали в брак, хотя отец желал видеть их женатыми. После смерти Владимира на великокняжеский престол вступил Святополк, Борис княжил в Ростове, а Глеб в Муроме. Киевляне не любили Святополка и были очень привязаны к Борису. Поэтому ради укрепления своей власти Святополк и решил убить брата. Убийцы напали на Бориса, возвращавшегося с войны против печенегов, на берегу реки Альты, близ Переяславля. Он уже знал о грозящей ему опасности, но вверил себя в руки Бога, причастился и стал на молитву, не собираясь оказывать никакого сопротивления. Убийцы ворвались в княжеский шатер и пронзили копьями князя и его слугу, хотевшего заслонить собой господина. Расправившись с одним братом, Святополк решил убить и второго, также любимого народом. Глеб еще не знал о смерти отца и Святополк послал сказать Глебу, чтобы он приезжал в Киев, потому что опасно болен отец. Глеб поспешил отправиться в путь, но по дороге узнал, что отец умер, что Святополк воцарился в Киеве, убил Бориса и желает теперь убить его. Глеб так огорчился всем этим, что не захотел больше жить. Убийцы встретили Глеба не реке Смядыни, перескочили из своей лодки и перерезали князю горло. Тело Бориса было похоронено в Вышгороде, а тело Глеба убийцы бросили на берегу реки, лишь слегка закрыв его хворостом. Только спустя длительное время оно было найдено нетленным и погребено в Смоленске. Вскоре над могилами князей начали являться знамения и чудеса, были открыты их святые мощи и учрежден им праздник. С тех пор 24 июля по старому стилю и 6 августа по новому Русская Православная Церковь почитает память князей-страстотерпцев.

Борис и Глеб стали первыми святыми, канонизированными Русской Церковью, хотя они не были исторически первыми русскими святыми. Позже Церковь стала чтить мучеников за веру, убитых язычниками Феодора и Иоанна, равноапостольных княгиню Ольгу и князя Владимира – просветителей Руси. Но святые князья-братья были первыми народно и церковно признанными чудотворцами и небесными молитвенниками Православной Руси. Их почитание сразу приняло столь широкий, всенародный характер, что канонизация не замедлила последовать вслед за всенародной любовью. Русская Церковь их почтила канонизацией, несмотря на возражения греков. Греки не могли понять, в чем достоинство столь любимых русскими убиенных князей. Ведь Борис и Глеб не были мучениками за веру, борцами за Православие, а погибли в силу политического расчета и коварства Святополка. Нужна была твердая вера русских в своих новых святых, чтобы преодолеть все непонимание и сопротивление греков и добиться церковного прославления убиенных князей, присвоив им диковинный для греческого ума чин страстотерпцев.

Что же увидели наши давние предки в духовных образах Бориса и Глеба, что означает новый русский чин святости? А увидели предки в доверчивых, беззащитных братьях-князьях отражение образа Христа, его мученической безвинной кончины. Ведь в самом деле Борис и Глеб буквально взяли со Христа пример своей предсмертной кротости. И русский народ, почитая их из века в век, обнаруживает особую приверженность правде не героизма, не борьбы за истину, но правде смирения, а также свою способность любить все слабое, тонкое, беззащитное, оплакивать его и жалеть. И верить в его не бесполезную, не бессмысленную мученическую участь, а в высший смысл и высшую ценность этой хрупкой страдальческой человечности. Вот из какого тонкого христианского восприятия жизни родился чин святых страстотерпцев, пострадавших не за торжество вероучения, не от рук иноверцев, но единственно в силу коварства мирового зла – чин, который неизвестен нигде в христианском мире и который не был предусмотрен традицией Византийской Церкви. Однако в Церкви Русской он стал исторически первым чином святости, символически подчеркнув всенародное почитание беззащитности как признака глубочайшего доверия Богу.

Далеко не случайный, а глубоко национальный характер почитания св. Бориса и Глеба находит убедительное подтверждение в особом благоговении народного религиозного чувства перед многочисленными образами страстотерпцев – детей. Детей, погибших насильственной смертью, в которых соединилось жертвенное страдание с младенческой непорочностью. Именно этим объясняется канонизация царевича Дмитрия, погибшего от рук убийц, отрока Гавриила Слуцкого и многих младенцев, в смерти которых не было иного смысла, кроме незаслуженного мучения, напоминающего о безвинной жертвенности Христа.

Исключительно национальный характер почитания страстотерпцев позволил Г. П. Федотову сказать, что все «героическое» в русском народном идеале святости может быть сведено к смирению и страданию. Причем страдание становится источником спасения и святости, когда оно принимается вольно или безвинно и особенно когда выражает последование Христу.

Другой чисто русский тип святости выразился в чине святых благоверных князей – защитников Отечества. В отличие от равноапостольных князей и князей страстотерпцев образ князя воителя лишен черт монашеского смирения и полон мужественной красоты, достоинства, силы. В нем запечатлелось всенародное почитание подвига служения Православной Русской земле, постоянной готовности к жертвенной мученической смерти. Именно за эти богатырские духовные качества церковно прославлялись на Руси и воины-князья, и крестьянский сын – Илья Муромец.

Наиболее почитаемым святым князем-воителем является Александр Невский (1220 – 1263). Время его княжения явилось трудным для всего православного мира. Следует напомнить, что в 1204 г. западные крестоносцы временно захватили Константинополь и основали на землях Византии латинскую империю. В 1237 г. монголо-татары начали нашествие на Русь. В этом же году Папа Римский возвестил крестовый поход против православных русских и язычников финнов, а шведский король в 1240 г. отправил в Новгородские земли многочисленное войско. Готовились к войне против русских городов и немецкие рыцари, базировавшиеся в Прибалтике. К этому времени основная часть русских княжеств была разорена татарами. Остались нетронутыми только северо-западные территории Новгорода и Пскова, над которыми теперь нависла смертельная опасность. Молниеносная победа над шведскими войсками на берегах Невы, в устье реки Ижоры принесла князю Александру Ярославичу славное прозвище «Невский». Мудрый князь понимал, что католические завоеватели, ополчившиеся против Православия, гораздо опаснее для Русской Церкви и души народа, чем татары, не покушавшиеся на душу и требовавшие только материальной дани. Преодолев оппозицию влиятельных в Новгороде «западников», которые опрометчиво предлагали заключить союз с крестоносцами против татар, Александр Невский заручился поддержкой татарского хана и победоносно разбил западных противников. Он мудро выбрал меньшее зло, и потомки причислили его к лику святых в значительной мере за этот выбор, правильность которого подтвердила история.

Результаты же выбора «западнического» курса хорошо видны на примере князя Даниила Галицкого, принявшего, в конце концов, сторону папского престола. Подавшись в западную сторону, целый регион Руси (Прикарпатье, Волынь, часть Подолья) утратил сначала культурную самостоятельность, а затем и государственность. В разное время это были владения Польши, Турции, Австро-Венгрии. Конечно, русская культура пострадала и от татарского разорения городов, однако в западнорусских землях она гибла не только в результате военных действия, но и целенаправленного уничтожения. Поэтому, там памятников культуры сохранилось гораздо меньше, чем на северо-востоке Руси, хотя изначально их было больше именно в западнорусских областях.

Особое почитание святого благоверного князя Александра Невского в русском Православии и вообще в отечественной исторической памяти, очевидно, определяется тем, что он дал всем последующим поколениям соотечественников пример правильного понимания смысла их борьбы с западными и восточными противниками России. Мудрый князь научил русских понимать, что на Западе мы встречаемся, прежде всего, с огромной духовной опасностью, исходящей от по видимости близкого нашей культуре, но на самом деле чуждого и коварного врага, стремящегося лишить нас нашей духовной силы, нашей самобытной души. Со стороны Востока нам грозит главным образом физическая опасность, которую мы физически же способны превозмочь, если будем опираться на православно-русскую духовную силу. Вот почему в нашей истории князь Александр Ярославич предстает как беспримерно почитаемый православный полководец, политик и дипломат. И каждая эпоха русской истории по-своему чтит память этого выдающегося деятеля. В московский период он был удостоен общерусской канонизации (1547) и его образ приобрел священное значение. Петр I установил государственный культ Александра Невского, сделав его вместе с апостолами Петром и Павлом небесным покровителем Петербурга, в знак чего в пределах новой столицы был основан Свято-Троицкий Александро-Невский монастырь. В советский период, после начала Великой Отечественной войны, образ святого благоверного князя вновь получил общенациональный и общегосударственный смысл. В 1942 г. советское правительство восстановило орден Александра Невского, впервые учрежденный в 1720-х годах.

Предание говорит, что во всех сражениях небесные силы помогали святому благоверному князю. Так перед началом Невской битвы (1240) один благочестивый воин увидел, что в ладье посреди гребцов явились св. Борис и Глеб. «Брате Глебе, – сказал Борис, – вели грести, да поможем сроднику нашему Александру». А во время сражения с немцами на Чудском озере (1242), по молитве князя, ему на помощь явился целый полк небесных воинов. В этих преданиях, отражающих процесс формирования идеи Небесной Руси, покровительствующей Руси земной, проявилась глубокая вера народа, в то, что потусторонняя рать князей, в которой доблестно участвуют даже смиренные князья-страстотерпцы, вечно стоит на страже Русской земли и всегда готова оказать помощь своим сражающимся на земле сродникам.

Важно заметить, что не только беззаветное служение своему народу почиталось святостью на Руси, но и полнота иноческой святости предполагала общественное служение. Потому и другие чины русских святых, такие как чин преподобных (преображенных Духом монахов), и чин святителей (епископов, прославившихся на ниве просвещения и организации духовной жизни общества) отличаются не отвращением от повседневной жизни страны, а, наоборот, активным и многогранным служением своему Отечеству. В русском иночестве мы видим несравненно меньше отчужденности от обычной человеческой природы, жесткости и суровости, чем в католической и некоторых восточно-христианских традициях монашества. Наш иноческий путь отличается чувством меры и рассудительностью, постоянным физическим трудом подвижников, душевной открытостью жизни, очень тонким, неброским характером мистического начала, любовью ко всему живущему и страдающему на земле. В силу отмеченных особенностей отечественной монашеской культуры русские преподобные вполне органично соединяли духовно строгую монастырскую жизнь с горячим патриотическим служением Руси, ее народу, ее государству.

Сочетание религиозного аскетизма и национального служения явилась принципом деятельности русских монастырей. Последние были не только школами стяжания даров Святого Духа, но и очагами просвещения, хозяйственного благоустройства суровой природы, центрами политического самосознания нации. В них развивалась своеобразная иконопись, шла постоянная работа над летописными сводами, свершался напряженный труд мысли по формулированию русского православного мировоззрения, обдумывались все проблемы духовной и политической жизни страны.

Неразрывная связь монастырей и святых подвижников с исторической жизнью народа, ясное сознание того, что религиозное оправдание иночество получает в его любовном служении миру, позволило проникновенному исследователю русской святости Г.П. Федотову сделать следующее заключение: «После всех колебаний, преодолевая все соблазны национальной гордости, решаемся сказать, что в древнерусской святости евангельский образ Христа сияет ярче, чем где бы то ни было в истории...

Многочисленность святых мирян и евангелический образ их праведности говорит о том, что сияние лика Христова не ограничивалось стенами монастыря, но пронизало всю толщу народной жизни» 1 .


Глава третья. РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ В ПЕРИОД ПОЛИТИЧЕСКОЙ РАЗДРОБЛЕННОСТИ РУСИ, ВЕЛИКОРУССКИЙ ДУХОВНЫЙ ПОДЪЕМ ХIV – ХV ВЕКОВ