Geum.ru

Начало Православной Руси первый опыт христианского благочестия и богатырства. § Слово о закон

Вид материалаЗакон
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   19
§ 1. Духовное состояние Руси перед принятием христианства


Согласно летописному сказанию, в 882 г. новгородский князь Олег, хитростью захватив и затем убив киевских князей Аскольда и Дира, объединил под одной властью новгородский север и киевский юг. Осуществив покорение соседних славянских и финских племен и подчинив своему контролю обширные пространства по обе стороны великого водного пути «из варяг в греки», Олег положил начало первой форме общерусского государства – Великому княжеству Киевскому. Эта государственность явилась своего рода колыбелью русского народа, в которой зародились его религиозная и культурная традиции, его историческое самосознание.

Быстрое возникновение в IX веке довольно сильного государственного организма, способного держать под контролем важнейший для того времени торговый путь из Северной Европы в Византию, совершать победоносные походы на Царьград, военными средствами отстаивая интересы своих купцов в Константинополе, а также отбивать натиск кочевой Азии, осуществлять христианское просвещение восточных славян, способствовать строительству древнерусской цивилизации, было бы немыслимо, если бы восточные славяне не имели достаточных культурных предпосылок в догосударственный период. Однако вопрос о культуре восточнославянских племен до принятия христианства недостаточно изучен в нашей исторической науке. О верованиях, обычаях, письменности далеких предков мы знаем до сих пор весьма мало, подчас недооценивая уровень их развития.

Исследователи древнейшего периода жизни Руси, опираясь на дошедшие до нас исторические источники, отмечают, что общественно-культурное развитие восточнославянских племен, составивших затем основу древнерусской народности, интенсивно шло в догосударственный период. Уже в VI –VII вв. от Р.Х. в Среднем Поднепровье возникло крупное политическое объединение полян, принявшее впоследствии имя одного из племен Рос или Рус. Первым князем этого мощного союза летописец Нестор называет Кия, который ходил в Царьград и был с почестями принят императором Восточной Римской империи. Судя по имеющимся историческим источникам, в конце V – первой половине VI в. был основан полянский город Киев, ставший главным политическим центром восточных славян, а в VIII – IX вв. сложилось государственное объединение Русская земля, в состав которой вошли, кроме полян, древляне и северяне.

К IХ в. древние руссы обладали не только опытом государственных объединений, но и определенным религиозным мировоззрением, началами племенного самосознания, системой духовно осмысленных обычаев, высоким военным искусством, а также, вероятно, и письменностью 1. В эпоху формирования Киевского государства у наших предков складывалось единобожие. Высшее небесное божество называлось просто Богом, а также Сварогом. Другие божества, такие как Перун – властитель природы, жизни и смерти людей, Святовит – бог света и Род – рождающая сила, бог рода и родства, Даждьбог (солнце), Стрибог (небо, ветры), Симаргл (посредник между небом и землей), Макошь (плодоносящая земля), воплощали различные стороны активности верховного божества. Они являлись символами различных стихий природы. Природный мир для руссов был полон божественных начал. Наши древнейшие предки почитали не только высших и средних богов, но также бесчисленных божков ягод, грибов, деревьев, цветов, пчел, проса. Все большие и малые управляющие миром силы постоянно общались с людьми, а люди молились всему, что их окружало.

В сознании древнего славянина огромное значение имели родовые представления. Широчайший круг понятий в нашем языке (народ, родина, природа, порода, урожай и т.д.) имеет корнем слово «род» и хранит признаки благоговейного и любовного почитания Рода. На-родом славянин называл то, что народилось, собралось в роде и представляет его наличную совокупность. Съ-родием – единство людей одного корня (сродников). Не-родом – того, кто не радеет об общем благе рода, – беспечного или небреженого человека. У-родом – физически неполноценного или безумного человека, лишенного способности продолжить род. От-родом (отродьем) – отщепенца, нарушавшего принципы родовой жизни 1.

Со светлыми божествами славянин чувствовал родственную связь, считал их своими предками и верил, что они посылают дары плодородия, успеха, здоровья. Нечистая сила же, по русскому поверью, не знает семьи, ни к чему не питает теплого родственного чувства. Она уродлива и представляет собой отродье, скитающееся по свету без корней на земле, без домашнего очага и пристанища.

Сильное влияние родовых воззрений сказалось также в том, что судя по «Повести временных лет», руководители ряда славянских и финских племен призвали в 862 г. на службу целый род князей-правителей. Родовой быт наших древних предков привел к организации государственной власти по своему образу и подобию, то есть сделал ее достоянием семейства Рюрика. Ни за кем, кроме членов этого семейства, не признавалось права на власть.

Еще до принятия христианства руссы верили в бессмертие человеческой души. Но их взгляды на духовную жизнь были тогда смутными. Душа представлялась наподобие тонких природных стихий. Наши предки-язычники, в частности, мыслили себе душу огненной искрой, исходящей с небес. Огонь они называли Сварожичем – сыном бога неба Сварога, и полагали, что горение небесной души в человеке сообщает жизнь телу, теплоту крови, сияние глазам; порождает способность горячо любить, возгораться различными страстями. Смерть не может погасить небесного огня души, а в силах только вырвать его из тела, после чего холодный труп остается предать земле, душа же уходит в мир потусторонний.

Согласно другим представлениям душа понималась как воздушное существо, подобное дуновению ветра. Русский язык это ясно выражает в словесной связи: душа, воздух, дуть, дышать, дух. Разлучаясь с телом в смертный час, душа, думали предки, вылетает вместе с последним вздохом человека, так что исчезновение дыхания есть свидетельство отсутствия в умершем души.

Судя по многим признакам, у восточных славян шел процесс усложнения представлений о духовной природе реальности. В ней выделялись три основных начала: Явь, Навь и Правь. Явь считалась основанием обыденной действительности, с Навью связывалось представление о потустороннем мире, мире мертвых, Правь представлялась совокупностью законов Сварога, управляющих прежде всего Явью. После смерти человека его душа мыслилась перешедшей в невидимый мир Нави, достигая райского местопребывания Сварога и предков руссов. Отсюда проистекает понятие «навьи» – невидимые души мертвых. Это название, как указывает Б.П.Рыбаков, славяне адресовали не своим умершим родственникам, но злым, вампирическим духам, представлявшим души умерших врагов или людей, погибших насильственной смертью. Принесение умиротворяющих жертв этим потусторонним вампирам было древнейшей формой славянских язычески верований.

Большую роль в духовной жизни славянства языческой Руси играло почитание земли – кормилицы рода человеческого, подательницы жизненных сил и здоровья. Понятие «земля» в русском сознании изначально оказывается и навсегда остается связанным с представлением о матери, то есть о самом интимно близком, родном, своем и в то же время священном для человека. Мать-земля в древнерусском сознании – это не страна, не почва, не территория, распространяющаяся вокруг, а сокровенная основа данного, внутренне переживаемого личного и родового человеческого бытия. Как отмечают исследователи древнерусской языковой картины мира, в частности В.В. Колесов, «земля» – обычно своя, родная, единственная, в то время как «страны», «страна» – нечто далекое, чуждое, странное, лежащее вне своего, родного.

Среди обычаев русского крестьянина древние молитвы матери-земле сохранились даже после принятия христианства. Исследователь нашей народной мифологии А.Н. Афанасьев приводит следующие слова этих молитв, направленных против нечистой силы, чтобы нечисть не погубила посевов и на выжила с пастбищ скот: «Мать сыра земля! Уйми ты всяку гадину нечистую от приворота и лихого дела... Поглоти ты нечистую силу и бездны кипучие, в смолу горячую... Утоли ты ветры полуденные со тучами, содержи (сдержи) морозы со метелями».

Благоговейное понятие о матери-земле, сочетаясь с восхищением земным простором, по-видимому, способствовало зарождению первого своеобразного представления о единстве Руси. Поскольку киевское государство образовалось до того, как сложился сам русский народ, с его религиозной традицией и культурно-историческим самосознанием, то в эту раннюю языческую эпоху государственное единство Руси стало осознаваться как, прежде всего, целостность и неделимость Русской земли. Согласно изначальной интуиции, глубоко запечатлевшейся в нашем национальном мировосприятии, не столько земля народная, сколько народ земский, призванный, подобно власти государственной, но по-своему, служить земле Русской. Словом, и землепашец, и казак-богатырь, и семейство правителей – князей-Рюриковичей – все есть ее благоустроители, стражники, попечители, ее беззаветные и верные служители. Вот почему язычник князь Святослав, даже воюя за пределами Руси, в роковой час неравной битвы призвал дружинников лечь костьми, но не посрамить земли Русской!

Племенная однородность, языковая общность, органичность и вольность расселения формирующейся древнерусской народности по просторным землям способствовали территориально-бытовому единству русских славян. Это теплое чувство добрососедства благоприятствовало органичному включению в состав государства неславянских племенных групп. Все мелкие родоплеменные формы общественной жизни в рамках единого государства сравнительно быстро разрушались, заменяясь соседскими обществами. Развивалось местное самоуправление. Излучаемые из городов села и сельца объединялись в округу (верфь). Собрания поселян самостоятельно решали разнообразные земские вопросы. Однородная княжеская власть, обусловливающая деление земель между Рюриковичами независимо от племенных границ, активно содействовала стиранию территориально-племенных различий. Она политически связывала обширное государственное пространство, помогая становлению древнерусской народной общности. Однако сравнительно грубая языческая религия, предполагавшая множество богов, сохранявшая массу племенных различий в почитании тех или иных божеств и в религиозном культе, не позволяла соединить внешне объединенных государственной властью русских славян общей духовной верой, не давала возможностей развитию высокой религиозно-нравственной культуры.

Здесь нужно сказать, что религиозное мировоззрение, называемое в русской православной традиции языческим, суммарно обозначает многообразие вероучений, обожествляющих природные стихии и противостоящих религии единого, запредельного миру личностного Бога. Образцовым типом язычества служит натуралистическое многобожие (политеизм), свойственное греческой и римской культурам античного периода. Русский термин «язычество», происходит от славянского «яз[ы]цы» (народы). По первоначальному смыслу он подразумевает политеистические верования и культы первобытных племен, не дошедших до христианского учения о едином личностном Божестве. В своей сущности язычество – вера не в Бога или богов, но в тотальный, самодовлеющий природный порядок, в круговорот смертей и рождений, определяющий функциональное единство космоса. Языческие боги – лишь проявления потенций и сил самосущей природы, не более того. Отсюда вытекает их безличность и грубость даже в наиболее развитой древнегреческой политеистической мифологии. По остроумной характеристике А. Тойнби, боги античных греков были подобны военной группировке сверхчеловечески могучих варваров, пользующихся дурной славой. Обосновавшись на горе Олимп, они господствовали над миром из этого разбойничьего гнезда.

Поскольку язычество – религия безусловно самобытной природы, постольку языческая мистика – это магическая мистика безличного соединения человека с самодовлеющей космической реальностью, растворения в ней человеческой души, а языческая этика – не этика свободного творческого делания и личностного духовного подвига, а этика индивидуального служения безличному космическому порядку.

Духовную ограниченность языческого типа культуры необходимо вполне учитывать в наши дни, когда в России, особенно в молодежной среде, наблюдается рост интереса к древним корням славяно-русской культурной традиции. В русле этого вполне понятного движения к истокам возникают различные «неоязыческие» объединения, ставящие задачей не только изучение славянских древностей, но и проповедующие возврат от Православия к дохристианскому «родноверию», с которым связывают надежды на возрождение России и русского народа 1.

Однако, вопреки современным неоязыческим воззрениям, непригодность язычества для развития духовных сил человеческой личности, древнерусской культуры и государственности была обнаружена еще на заре становления отечественной цивилизации. Это хорошо показала неудачная попытка великого князя Владимира (960 – 1015) – сына Святослава и внука княгини Ольги – организовать общегосударственный религиозный культ, путем отбора определенных богов из ряда уже наличествующих.

Около 980 г., сразу же после насильственного овладения великокняжеским престолом, юный Владимир предпринял «языческую реформу», установив новых идолов не на отдаленном холме, как стоял Перун во времена князя Игоря, а рядом со своим двором, в самом центре киевской крепости. Согласно исследованию акад. Б.А. Рыбакова, во главе комплекса идолов был поставлен Перун, получивший общегосударственное значение владыки мира, покровителя князей, воинов, оружия и войн. Второе место занял Стрибог, далее шли Даждьбог, Макошь, Симаргл и Хорос, представлявший некое дополнение Даждьбога.

Грубость и бездушность подобного идолопоклонства, где главную роль играл бог оружия, воинов и князей, кажется очевидной. Не случайно именно в этот период наблюдаются человеческие жертвоприношения и земля возле идолов окропляется кровью. Проливается кровь киевских христиан – сына и отца Феодора и Иоанна, – осуждавших варварские обычаи. Восемь лет простояли в великокняжеской крепости идолы, предназначенные сплотить восточных славян единством культа, однако не выполнили своего предназначения. Они не консолидировали вокруг Киева ни славянские племена, ни правящий слой вокруг великого князя. Языческая реформа затруднила международные связи Киевской Руси, поскольку большинство соседних стран в это время уже приняли христианство.


§ 2. Выбор православной веры князем Владимиром


Мы никогда не узнаем, что случилось в душе язычника Владимира, заставившее этого вероломного, жестокого, похотливого и буйного князя искренне принять Православие и полностью изменить свое мировоззрение и свои низкие привычки. Однако, судя с внешней стороны, многие обстоятельства предрасполагали Русь и киевского правителя к принятию христианства.

Христианство уже являлось мировой религией, в лоне которой развивались утонченная духовность и высокое просвещение, впитавшие интеллектуальный опыт античной цивилизации Европы и влияние духовных традиций Азии. Языческие верования тормозили социально-культурное становление древнерусской народности. Они существенно мешали русским князьям развивать отношения с Византией и христианскими странами Европы, государи которых отказывались сближаться с язычниками. Поэтому неудивительно, что князь, дружинники и простые люди начинают усваивать христианскую веру за несколько десятилетий до официальной даты принятия Русью Православия. Более того, источники позволяют прийти к выводу, что в 860-е гг. во время княжения Аскольда Русь приняла крещение на государственному уровне и в то время было положено начало русской церковной организации 1. Но о ранге первоначальной русской епархии, равно как и об успехах христианизации страны в тот период времени сказать что-либо определенное трудно. Видимо, эти успехи не были значительными, свидетельством чего является убийство Аскольда в 882 г. и таким образом устранение его с киевского престола.

По преданию, в 957 г. приняла христианство княгиня Ольга. Для этого она прибыла в столицу Византии, где сам патриарх крестил ее и благословил дарственным крестом с надписью: «Земля русская воздвигнута для жизни в Боге крещением блаженной Ольги». Однако вопрос о времени крещения Ольги и о смысле ее визита в Константинополь до сих пор не решен исследователями с должной степенью научной достоверности. В начале 1980-х гг. советский историк Г.Г. Литаврин достаточно убедительно обосновал, что Ольга совершила поездку в столицу Византии не в 957, а в 946 г. В составе посольства, согласно протокольной записи приема Ольги византийским императором, было более 100 человек, в число которых входили 22 посла, 44 купца, 2 переводчика, 18 рабынь, а также целый ряд особо близких княгине людей, включая попа Григория. В честь Ольги император Константин VII устроил официальный прием, дважды принимал ее в узком кругу, приглашал на несколько императорских обедов и ипподромные скачки, и, вполне возможно, даже сделал ей предложение стать его женой, о чем свидетельствует летописец. И все же Ольга оказалась не удовлетворена своей поездкой, активизировав дипломатические отношения с германским королем. В 959 г. она, по данным немецких хроник, направила к Оттону I во Франкфурт-на-Майне своих послов, с просьбой прислать епископа и священника. Но первый посланник христианского Запада умер по дороге на Русь, а миссия второго – монаха трирского монастыря Адальберта, прибывшего в Киев в конце 961 г., не увенчалась успехом 1.

Известный немецкий славист Людольф Мюллер высказал предположение, что княгиня Ольга крестилась или до поездки в Константинополь или в самом Константинополе, в который ездила специально для переговоров об условиях крещения Руси. Ольга хотела оговорить и статус будущей Русской Церкви, и положение русских князей в семье христианских государей, во главе которых стоял византийский император, и, вполне вероятно, перспективу брачных связей между византийской и киевской династиями. Видимо, переговоры не удовлетворили Ольгу, и она не только не приняла христианства от Византии, но сделала попытку обратиться в сторону христианского Запада 2.

Время для массового приобщения русских славян к Христовой Церкви настало только при князе Владимире. Потерпев неудачу в создании общегосударственного языческого культа, не прижившегося в народе, великий князь встал перед необходимостью избрать какую-либо религию, из тех, которых придерживались в иных странах. А выбор у него был весьма широкий. Ведь Русь находилась вблизи границы между Европой и Азией, где сталкивались разные культуры и религиозные традиции. В летописном рассказе о том, что в Киев ко двору Владимира приходили различные проповедники и убеждали князя избрать их веры, нет ничего недостоверного.

Летописец повествует, что первые послы были от волжских или камских булгар, придерживавшихся ислама. Рассказы послов о прекрасном загробном рае заинтересовали Владимира, но обрезание оттолкнуло его, а запрещение магометанам пить вино окончательно разочаровало в исламе. «Вино, – сказал он, – есть веселие для русских; не можем жить без него». Речи немецких католиков так же не нашли сочувственного отклика в душе Владимира. «Идите обратно; отцы наши не принимали веры от папы», – выпроводил князь западных христиан. Пришедшие затем хазарские иудеи вызвали у него недоумение. Узнав, что Бог во гневе рассеял иудеев по чужым землям Владимир удивился: – «И вы, наказываемые Богом, дерзаете учить других? Мы не хотим, подобно вам, лишиться своего Отечества». Только безымянный православный философ – грек, опровергнувший в немногих словах другие веры, покорил воображение и сердце Владимира, рассказом об истории сотворения мира, грехопадении первых людей, христианском учении, семи Вселенских соборах и показом занавеса с изображением Страшного Суда.

И все же Владимир не спешил с принятием окончательного решения. Собрав бояр и мудрых старейшин (градских старцев) он стал с ними советоваться. И получил рекомендацию послать умных людей в разные земли, чтобы посланцы испытали на месте, какой народ достойней поклоняется Богу. По повелению князя, десять благоразумных мужей отправились испытывать вероисповедания. И возвратившись, поделились пережитыми чувствами. В стране болгар-мусульман они увидели скудные мечети, унылое моление, печальные лица. В немецких землях – богослужение без всякого величия и красоты. Только Константинополь поразил их великолепием Софийского собора и непередаваемой красотой литургии, совершаемой самим патриархом в сияющих святительских облачениях. Живописность икон, убранство алтарей, благоухание фимиама, духовное песнопение клироса, благоговение молящегося народа, высокая торжественность и глубокая таинственность церковного обряда так изумили русских, что они свои свидетельства заключили словами: «Всякий человек, вкусив сладкое, имеет уже отвращение от горького: так и мы, узнав веру греков, не хотим иной».

История об испытании вер относится летописцем к 987 году. Однако и после проведенного испытания князь Владимир не спешит принять крещение. Он решает войти в христианский мир, но, чтобы креститься от греков как равный от равных, на переговорах с ними князь потребовал себе в жены сестру византийских императоров. Только при этом, принятом греками, условии он оказал военную помощь правительству Византии против мятежа воеводы Фоки. После подавления мятежа, когда греки начали тянуть с выдачей за Владимира императорской сестры Анны, русский Великий князь совершает победоносный поход на центральный греческий город в Крыму – Херсонес (Корсунь). После взятия центра византийских крымских владений, Владимир посылает в Константинополь ультиматум: если его невеста Анна не прибудет в Херсонес, он нападет на столицу Византии. Занимавшие в то время византийский престол императоры Константин и Василий вынуждены были отправить свою сестру Владимиру по Черному морю в сопровождении духовенства и чиновничества.

Летописец говорит, что ожидавший невесты князь внезапно заболел глазной болезнью и перестал видеть. Прибывшая Анна убедила Владимира немедленно креститься, и он прозрел в тот самый момент, когда стал христианином. Телесное исцеление сопровождалось и глубоким душевным преображением, после которого князь из грубого язычника превратился в кроткого, милостивого, щедрого, народом любимого «Владимира – красное солнышко».

Летописная повесть об испытании вер, вне зависимости от детального соответствия историческим обстоятельствам, явилась одним из важнейших моментов русского национального предания и первостепенным фактором дальнейшего развития русского культурного самосознания. Ибо она отразила реальные обстоятельства становления духовной культуры Древней Руси: географическая отдаленность от Константинополя и известная обособленность вообще от остального культурного мира создавала особые психологические условия приобщения Руси к христианству. Принятие православной веры в русском сознании приобретало характер свободного духовного выбора, осуществляемого страной в лице князя Владимира, обозревающего и испытующего различные вероисповедания с некоторой дистанции. История о «завоевании» христианской веры Владимиром, который свое крещение предварил взятием прежде неприступного греческого Херсонеса и женитьбой на сестре византийских императоров, говорит об исключительной силе самостоятельности в акте религиозного приобщения Руси к Византии. По видимому, военная мощь и политическая независимость первой от последней, при церковном подчинении Руси Константинополю, порождали известное чувство отчужденности от греков и раннее стремление к самостоятельному русско-православному мировоззрению.