Geum.ru

Ю. П. Гармаев, доктор юридических наук

Вид материалаДокументы

Содержание


Конституционное закрепление форм собственности в российской федерации и монголии: сравнительно-правовой анализ
Шоноева А.Л.
К вопросу о правовом статусе членов конституционного суда монголии
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   40

КОНСТИТУЦИОННОЕ ЗАКРЕПЛЕНИЕ ФОРМ СОБСТВЕННОСТИ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И МОНГОЛИИ: СРАВНИТЕЛЬНО-ПРАВОВОЙ АНАЛИЗ


Бянкина К.М.

Россия, г. Чита


Понятие права собственности возникло не сразу, а постепенно формировалось в рамках развития исторического процесса. Как отмечает И.А. Покровский, «конечно, уже в психике примитивного человека свойственно чувство, что вещь, добытая или сделанная им (например, убитая дичь, пойманная рыба, сделанное оружие и т.д.), принадлежит ему; конечно, всякое посягательство на эту вещь будет ощущаться им как некоторая обида по его адресу и будет вызывать соответствующую реакцию» [4, с. 192]. Собственности как правовому институту всегда отводилось центральное место в системе вещных прав. В данной работе предлагается проанализировать конституционное закрепление форм собственности на основании положений Конституции РФ [2] и Конституции Монголии [1].

Согласно ст. 8 Конституции Российской Федерации, в России признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности. Основным законом страны провозглашено равенство всех форм собственности и равная их защита. Какие-либо привилегии или ограничения для тех или иных форм собственности не допускаются.

В отношении Монголии следует указать, что как отмечает В.А. Рязановский, «монгольское право интересно прежде всего само по себе, как проявление правового творчества народа, оставившего заметный след в истории народов двух частей света – Азии и Европы» [3, с. 3]. В. А. Рязановский указывает, что «первой попыткой дать на русский язык систематический очерк монгольского права была работа автора «Обычное право монгольских племен», напечатанная в Вестнике Азии (Харбин) за 1923 и 1924 гг. №№ 51 и 52…» [3, с. 5].

В соответствии с п. 1 ст. 5 Конституции Монголии государство имеет многоукладную экономику, которая соответствует общей тенденции мировой экономики и специфическим особенностям страны [1, с. 58]. Согласно п. 2 ст. 5 Конституции Монголии, государство признает любые формы общественной и частной собственности. В правовой норме, как и в положениях ст. 8 Конституции России, указаны любые формы общественной и частной собственности, а права собственника защищаются в законодательном порядке, так же как и в России, равным образом защищаются все формы собственности (ст. 8 Конституции РФ, ст. 5 Конституции Монголии), а п. 1 ст. 35 Конституции РФ закрепляет, что право частной собственности охраняется законом.

В Конституции Монголии, в п. 3 ст. 5, прописывается, что права собственника могут быть ограничены лишь на основании, указанном в законе. Конституция России в отношении собственников прямого указания не включает, однако содержит более общую норму. Согласно п. 3 ст. 55 Конституции РФ права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

Каждой стране присущи особенности, отражающие ее специфику и отчасти исторический путь развития, что иногда отражается в нормативных актах. В частности, Конституция Монголии в п. 5 ст. 5 отражает, что скот является национальным достоянием и находится под защитой государства.

Согласно п. 1 ст. 9 Конституции РФ земля и другие природные ресурсы используются и охраняются в Российской Федерации как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории. В данном случае это положение Конституции ориентировано на бережное отношение к природным ресурсам и их рациональное использование, что в свою очередь контролируется государством. Более детально правоотношения в этой сфере регулируются природоресурсным законодательством Российской Федерации. Конституция Монголии в п. 1 ст. 6 прописывает, что земля, ее недра и воды, леса, флора и фауна, другие природные богатства находятся в Монголии исключительно в ведении народа и под защитой государства. В данном случае Конституция Монголии содержит уточнение, что природные богатства находятся в «исключительном ведении» народа, Конституция же России прописывает, что природные ресурсы «используются и охраняются» как основа жизни народов. Кроме того, п. 2 ст. 9 предусматривает, что земля и другие природные ресурсы могут находиться в частной, государственной, муниципальной и иных формах собственности. Конституция Монголии, п. 2 ст. 6, также предусматривает, что земли, кроме переданных в собственность граждан, недра земли, их богатства, лесные и водные ресурсы, фауна являются собственностью государства. Конституция РФ в п. 1 ст. 36 также предусматривает, что граждане и их объединения вправе иметь в частной собственности землю.

Конституция Монголии в п. 3 ст. 6 прописывает, что земли, кроме пастбищ и земельных участков общественного и специального государственного пользования, могут быть переданы в собственность только гражданам Монголии. Однако это не распространяется на право собственности на недра. Запрещается передача гражданами находящейся в их собственности земли в собственность иностранным гражданам и лицам без гражданства путем продажи, коммерческой сделки, дарения, сдачи под залог, а также предоставления ими возможности другим владеть, пользоваться ею без разрешения компетентных государственных органов. Конституция России не содержит подобного запрета в отношении иностранных граждан и лиц без гражданства, поскольку на основании п. 3 ст. 62 Конституции РФ иностранные граждане и лица без гражданства пользуются в Российской Федерации правами и несут обязанности наравне с гражданами Российской Федерации, кроме случаев, установленных федеральным законом или международным договором Российской Федерации. Схожие запреты предусмотрены, но они включены в состав специального законодательства, регулирующего определенную сферу правоотношений, например, Земельный кодекс Российской Федерации.

Согласно п. 5 ст. 6 Конституции Монголии государство может предоставить иностранным гражданам, юридическим лицам и лицам без гражданства возможность пользоваться землей за плату, на определенный срок и по другим условиям и в порядке, предусмотренном законом. Конституция РФ подобной нормы не содержит, так как эти условия также определяются специальным законодательством.

Конституция Монголии в п. 4 ст. 6 прописывает, что государство налагает на землевладельца обязанности, связанные с землепользованием. Конституция РФ содержит норму более общего характера, предусматривающую, что каждый обязан сохранять природу и окружающую среду, бережно относиться к природным богатствам, а п. 3 ст. 36 отражает, что условия и порядок пользования землей определяются на основе федерального закона. В п. 4 ст. 6 Конституции Монголии также предусмотрено, что государство может, исходя из особых государственных нужд, обменять или реквизировать землю с последующей выплатой компенсации, а в случае использования ее во вред здоровью населения, интересам охраны природы и национальной безопасности, конфисковать. Конституция РФ подобной нормы не содержит, так как подобные правоотношения регулируются соответствующим федеральным законом. Однако при этом, п. 1 ст. 56 Конституции РФ предусматривает, что в условиях чрезвычайного положения для обеспечения безопасности граждан и защиты конституционного строя в соответствии с федеральным конституционным законом могут устанавливаться отдельные ограничения прав и свобод с указанием пределов и срока их действия. Кроме того, согласно ст. 53 Конституции РФ, каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц.

Таким образом, положения Конституции Российской Федерации и Конституции Монголии в отношении закрепления форм собственности очень схожи между собой, но имеются и отличия, отражающие специфику народов и сущность развития государств.


Литература:

1. Конституция (Основной Закон) Монголии (с исправлениями и добавлениями от 24.12.1999): [Принята Великим Народным Хуралом Монголии в 1992г.] // Кручкин Юрий (Аюур). Монголия. Энциклопедический справочник / Юрий Кручкин (Аюур). – Москва-Улан-Батор, 2005. – 967 с.

2. Конституция (Основной Закон) Российской Федерации (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12. 2008 № 6-ФКЗ, от 30.12. 2008 № 7-ФКЗ): [Принята общенародным голосованием в 1993г.] // Российская газета. – 2009. - № 7.

3. Монгольское право (преимущественное обычное). Исторический очерк // В.А. Рязановский, профессор юридического факультета О.Р.В.П. в г. Харбине // Харбин. Типогр. Н.Е. Чикарева, 1931. – 351 с.

4. Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. - М.: Статут (в серии «Классика российской цивилистики»), 1998. – 353 с.


Конституционный Цэц Монголии и Конституционный суд РФ

как органы конституционного контроля


Шоноева А.Л.

Россия, г. Улан-Удэ


Конституционный контроль является одной из главных проблем теории и практики Конституции и важным объектом исследования науки конституционного права [3]. Особое место в государственном устройстве занимает такой орган, как Конституционный Суд. Конституционный Суд, по нашему мнению, является необходимым звеном среди органов государственной власти, так как он выполняет ряд важнейших функций, среди которых главное место занимает функция конституционного контроля. Также нужно отметить, что Конституционный Суд в разных государствах имеет свои особенности в силу исторических, национально-территориальных и иных сложившихся условий.

В данной статье мы хотели бы дать общую характеристику органов конституционного контроля России и Монголии, рассмотреть их положение в государственном устройстве, выявить некоторые особенности и различия. В РФ органом конституционного контроля является Конституционный суд РФ, в Монголии – это Конституционный Цэц (суд) или Суд Конституционного надзора Монголии (так он именуется в Конституции). «Цэц» в переводе на русский означает «мудрый судья».

Конституционный суд Монголии - это Суд Конституционного надзора Монголии, представляющий собой орган высшего надзора за соблюдением Конституции, принимающий заключения и выносящий решения по случаям нарушения Конституции, а также по спорным вопросам. Суд Конституционного надзора является гарантом соблюдения Конституции [2].

Прежде всего, хотелось бы отметить интересный факт: положение о Суде Конституционного надзора содержится в отдельной главе Конституции Монголии «Конституционный Цэц».

Анализ раздела четвертого «Судебная власть» и главы пятой конституции Монголии «Конституционный Цэц» позволяет сделать неожиданный вывод – Конституционный Цэц не является органом судебной власти в прямом смысле слова. Перечень полномочий, функции и особенно порядок формирования рассматриваемого органа дают возможность предположить, что это квазисудебный орган, занимающий особое место в системе государственной судебной власти [6]. Поэтому определенное время политическая и юридическая общественность путалась в вопросе о том, к какой именно ветви власти относится Конституционный Цэц (суд) [3]. В отличие от Монголии, в России положение о Конституционном Суде прописано в главе седьмой Конституции РФ «Судебная власть», в связи с чем неясностей, к какой ветви власти относится данный орган, не существует.

Также существует еще одна особенность – в Конституции Монголии нет упоминания о принципе разделения властей, хотя фактически по тексту это прослеживается.

Отсюда можно сделать, по меньшей мере, два вывода.

1. Практика конституционного строительства Монголии вышла за рамки классического принципа разделения власти на три ветви и можно судить о существовании пяти ветвей власти – законодательной, исполнительной, судебной, президентской и квазисудебной. Это смелое предположение, конечно же, нуждается в особом доказывании и не имеет должного признания в науке.

2. По всем признакам Монголия может быть отнесена к числу стран, составляющих континентальную или романо-германскую семью права. Поэтому Конституционный Цэц Монголии по природе своей помещается на вершине всей совокупности судебных органов. Он находится вне любого судебного механизма в силу четко ограниченной компетенции [6].

Однако в последнее время ученые и исследователи, а также общество в целом рассматривают Конституционный Цэц Монголии как судебный орган. Вот что написано о Конституционном Цэце в Конституции Монголии, в статье 64 главы пятой указано, что Конституционный Цэц Монголии есть полномочный орган, осуществляющий высший контроль за выполнением Конституции, выносящий заключение о нарушении ее положений, рассматривающий и разрешающий споры; является гарантией неукоснительного соблюдения Конституции [3].

Данное определение несколько отличается от определения Конституционного Суда РФ, данного в статье первой ФКЗ «О Конституционном Суде РФ»: Конституционный Суд Российской Федерации - судебный орган конституционного контроля, самостоятельно и независимо осуществляющий судебную власть посредством конституционного судопроизводства. Обратим внимание на родовые признаки в данных определениях: «судебный орган» и «полномочный орган», из чего следует, что в Монголии нормативно не определено, что Цэц – судебный орган, хотя по перечисленным в определении признакам этого органа становится понятно, что это орган конституционного контроля.

При исполнении своих обязанностей Конституционный Цэц и его члены подчиняются только Конституции, не зависят от любых организаций, должностных лиц, других людей. Независимое положение членов Конституционного Цэца обеспечивается гарантиями, установленными Конституцией, другими законами. Конституционный Цэц (суд) действует в составе девяти членов, назначаемых на шесть лет Великим Государственным Хуралом Монголии. В Великий Государственный Хурал вносится по три кандидатуры, соответственно, самим Хуралом, Президентом и Верховным Судом [3].

Сразу мы можем отметить различия в составе органов конституционного контроля РФ и Монголии: в составе Конституционного Цэца Монголии девять судей, в Конституционном Суде РФ – девятнадцать. Различен также порядок назначения судей. В Монголии трое из них назначаются Великим Государственным Хуралом по предложению Великого Государственного Хурала, трое - по предложению Президента, трое - по предложению Верховного суда. В РФ согласно статье 4 ФКЗ «О Конституционном Суде РФ» - девятнадцать судей назначаются на должность Советом Федерации по представлению Президента Российской Федерации.

Членами Конституционного Цэца назначаются граждане Монголии, имеющие высокую юридическую и политическую квалификацию, достигшие сорока лет [4]. Здесь не упоминается об обязательном наличии высшего юридического образования и стажа работы по юридической профессии не менее пятнадцати лет, как указано в статье 8 ФКЗ «О Конституционном Суде РФ»: судьей Конституционного Суда Российской Федерации может быть назначен гражданин Российской Федерации, достигший ко дню назначения возраста не менее сорока лет, с безупречной репутацией, имеющий высшее юридическое образование и стаж работы по юридической профессии не менее пятнадцати лет, обладающий признанной высокой квалификацией в области права [5].

Председателем Конституционного Цэца избирается один из девяти его членов большинством голосов членов сроком на три года. Он может быть переизбран один раз.

Великий Государственный Хурал может отозвать председателя и члена Конституционного Цэца в случае нарушения ими законов на основании решения Конституционного Цэца по предложению организации, выдвинувшей его кандидатуру.

Не допускается включение в состав Конституционного Цэца Президента, члена Великого Государственного Хурала, Премьер-министра, члена Правительства, судьи Верховного суда [4].

Далее в Конституции Монголии говорится о полномочиях Конституционного Суда. Конституционный Цэц (суд) Монголии не имеет полномочий по своей инициативе поднимать, проверять и решать вопросы о конституционности тех или иных законов, нормативных правовых актов. Конституционный Цэц (суд) выносит акты только по предмету, затронутому в представлении или ходатайстве, и лишь в отношении той части нормативного акта, конституционность которой подвергается сомнению. Также Конституционный Цэц (суд) может, проверив конституционность нормативного акта, одновременно вынести решение и в отношении других нормативных актов, основанных на проверенном нормативном акте. Конституционный Цэц (суд) может рассматривать законы или иные нормативные правовые акты в целом, структурную часть правового акта, статьи правового акта, правовую норму [3].

Что же касается полномочий Конституционного Суда РФ, то Конституционный Суд по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан проверяет конституционность закона, примененного в конкретном деле; по запросам судов проверяет конституционность закона, подлежащего применению соответствующим судом в конкретном деле.

К наиболее важным полномочиям Конституционного Суда РФ относится толкование Конституции Российской Федерации [5]. Толкование, данное Конституционным Судом, является официальным и обязательным для всех представительных, исполнительных и судебных органов государственной власти, органов местного самоуправления, предприятий, учреждений, организаций, должностных лиц, граждан и их объединений [1, c. 675].

Таким образом, мы можем сделать вывод, что Конституционный Цэц Монголии и Конституционный Суд РФ имеют полномочия выносить решения по делам конституционности отдельных положений правовых актов, оба этих органа обладают функциями в области конституционного контроля.

В заключение хотелось бы сказать что, конституционный контроль играет важную роль в поддержании законности и правопорядка в государстве, в стабильности и сохранении основ государственного строя. Конституционный Суд занимает особое положение в государстве, поскольку осуществляет функции конституционного контроля. Мы сравнили органы конституционного контроля России и Монголии и пришли к выводу, что между данными органами имеются и сходства, и различия. Сходства между этими органами обусловлены определенными историческими причинами (тесной связью между данными государствами), различия же обусловлены, по-нашему мнению, национальными особенностями данных государств, их правовой культурой, обычаями и традициями.


Литература:

1.Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации: учебник для вузов / М.В.Баглай. - 6-е издание, измененное и дополненное. - М.: Норма, 2007. – 784 с.

2. Болор-Эрдэнэ, Л. О сильных и слабых сторонах основного закона Монголии [Электронный ресурс] / Л. Болор-Эрдэнэ // Сибирский Юридический Вестник. - 1999. - № 3. - Режим доступа: ссылка скрыта. - Дата обращения: 09.03.2011.

3. Ванчигийн У. Конституционный цэц (суд) в системе государственной власти [Электронный ресурс] / У. Ванчигийн // Сибирский Юридический Вестник. - 2005. - № 3. - Режим доступа: ссылка скрыта. - Дата обращения: 10.03.2011.

4. Конституция Монголии [принята 13 января 1992 г].

5. ФКЗ «О Конституционном Суде РФ» [Принят Гос. Думой 24 июня 1994 года, с изменениями и дополнениями по состоянию на 9.02.2011г.] // Собрание законодательства Российской Федерации. – 1994. - №13. - Ст.1447.

6. Юрковский, А. В. Общая характеристика некоторых особенностей Конституции Монголии [Электронный ресурс] / А.В. Юрковский [Электронный ресурс] // Сибирский Юридический Вестник. - 2001. - № 4. - Режим доступа: ссылка скрыта. - Дата обращения: 10.03.2011.


К ВОПРОСУ О ПРАВОВОМ СТАТУСЕ ЧЛЕНОВ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА МОНГОЛИИ


Ондар С.Ю.

Россия, г. Кызыл


Регулирование вопросов формирования органа конституционного контроля и правового статуса его членов (судей) является одним из наиболее объективных показателей состояния конституционной законности и развития демократических институтов в стране. В отличие от формально прописываемых в законах принципов независимости, законности, справедливости и т.д., законодательно установленный порядок назначения (избрания) состава органа конституционного контроля выказывает подлинную степень готовности власти обеспечить реальную независимость конституционной юстиции.

В отношении правового положения членов Конституционного Суда (Цэц) Монголии (далее также – Цэц) в отечественной правовой науке имеются самые различные мнения. Так, А.В. Юрковский говорит о том, что «члены конституционного Цэц – непрофессиональные судьи и их подбор осуществляется политическим руководством по политическим признакам» [1, с. 20]. Согласно же мнению А.В. Красиковой, правовому положению судей Конституционного Суда РФ и членов Конституционного Цэц свойственно больше общего, чем особенного [2, с. 20].

Во-первых, автор не может согласиться с утверждением о том, что члены Цэц – это непрофессиональные судьи, ввиду сомнительности изначальной посылки. Конституционный суд как высший государственный орган конституционного контроля имеет иную правовую природу, чем обычные суды. К судам его можно отнести лишь из формальных соображений определения его места в системе разделения властей и для гарантирования ему максимальной объективности и беспристрастности. Поэтому однозначно утверждать, что, например, судьи Конституционного Суда РФ – это профессиональные судьи, а члены Цэц таковыми не являются, на наш взгляд, представляется несколько некорректным.

Во-вторых, правовое положение членов Цэц урегулировано законодательством Монголии в очень нехарактерной манере и в этом отношении не похоже на аналогичный статус судей Конституционного Суда РФ и органов конституционного контроля в других посткоммунистических странах.

Конституционный Суд Монголии состоит из девяти членов, назначаемых Великим Государственным Хуралом на 6-летний срок по предложению трех субъектов: по три члена от Президента, три – от Великого Государственного Хурала, три – от Верховного Суда (часть 1 статьи 65 Основного Закона (Конституции) Монголии).

Основной Закон Монголии не регулирует вопрос возможности переназначения члена Конституционного Суда на второй и последующий шестилетние сроки. В Законе от 8 мая 1992 г. «О Конституционном Суде Монголии» в части 2 статьи 4 говорится о том, что срок полномочий новоназначенного и вновь назначенного члена Цэц начинается со дня его назначения и продолжается до истечения срока полномочий, предусмотренного Конституцией Монголии [3, с. 57]. Тем самым законодательство Монголии предусматривает возможность переназначения члена Конституционного Суда. При этом нормы, ограничивающие предельный срок пребывания члена Цэц в должности, отсутствуют, и на практике число подобных переназначений может быть неограниченным.

Прежде всего, возникает вопрос об отнесении членов Цэц к судьям судов Монголии и распространения на них статуса судьи. Как правило, в монгольской правовой науке в отношении членов Цэц понятие «судья» (шүүгч) не употребляется не только из соображений соответствия законодательно установленным терминам, но имея в виду несудебный характер деятельности.

Характерным примером несудебного органа конституционного контроля является Конституционный Совет Республики Казахстан, председатель и члены которого являются должностными лицами государства, чей статус определяется Конституцией, законом, а также нормативными правовыми актами о государственной службе в части, не урегулированной Конституцией и законом [4]. Как следует из данной нормы, к членам Конституционного Совета Республики Казахстан не применяются положения о статусе судей.

Законодательство Монголии урегулировало правовое положение членов Цэц схожим с казахстанским вариантом образом. Однако существует одно серьезное отличие. Анализ действующего законодательства Монголии показывает, что в нем не существует понятия «статус судей» аналогичного тому, что установлен законодательством России и многих других государств. Закон Монголии «О суде» регулирует положения о правах и обязанностях судей, гарантиях неприкосновенности, правовой защите, ответственности судей и т.п. в различных главах документа следуя принципу их функционально практического назначения. Каких-либо отдельных нормативных актов, регулирующих вопросы статуса судей, в Монголии нет.

Основной Закон Монголии содержит в себе положение о том, что независимое положение членов Конституционного Суда обеспечивается гарантиями, установленными Конституцией и другими законами (часть 3 статьи 64). На деле правовое регулирование правового статуса членов Конституционного Суда не ограничивается Основным Законом Монголии и специальным законодательством о данном органе. В соответствии с пунктом 1 части 1 статьи 8 Закона Монголии от 28 июня 2002 г. «О государственной службе» должность члена Конституционного Суда отнесена к виду государственной специальной службы. В части 1 той же статьи указывается, что к этому виду государственной службы, согласно Конституции Монголии и другим законам, относятся должности, связанные с обеспечением национальной и личностной безопасности, принципа верховенства закона, охраной общественного порядка. Пункт 1 части 1 статьи 8 Закона о государственной службе к должностям государственной специальной службы наряду с членами Конституционного Суда относит судей судов всех уровней, прокуроров и многие другие должности.

Как замечает П. Эрдэнэбаатар, законодательство Монголии основывается на широком толковании государственной службы [5, с. 36]. В частности законодательство страны, хотя и делит должностных лиц на две группы – сменяемых политиков и несменяемых администраторов, однако первая группа не выделяется из общей категории «государственных служащих». В соответствии с пунктом 1 статьи 11 Закона Монголии «О государственной службе» государственным служащим считается лицо, занимающее государственную должность, для исполнения обязанностей по которой государство платит ему денежное содержание и гарантирует условия труда [6]. Это определение в одинаковой мере относится и к государственной специальной службе. Соответственно член Конституционного Суда Монголии имеет статус государственного служащего, занимающего должность государственной специальной службы. В этом отношении законодательство Монголии разнится от правового регулирования статуса судей Конституционного Суда в России, где должность судьи отнесена к категории государственных должностей РФ и которая не является должностью федеральной государственной гражданской службы.

Кроме того, в соответствии с частью 2 статьи 11 Закона Монголии «О государственной службе» лица, замещающие должности государственной административной и специальной службы, являются государственными действительными служащими. Правовой статус этой категории служащих устанавливается Законом «О государственной службе» и иными актами законодательства (часть 4 статьи 11 Закона Монголии «О государственной службе»).

Законодательство о государственной службе играет достаточно значимую роль в регулировании правового статуса члена Конституционного Суда. Так, в Основном Законе Монголии и законах о Конституционном Суде и конституционном производстве отсутствуют нормы о принесении присяги вновь назначенным членом Цэц. Соответственно, данный вопрос регулируется Законом Монголии «О государственной службе», где сказано, что гражданин Монголии – действительный государственный служащий, впервые поступая на должность, приносит присягу установленного содержания (часть 1 статьи 12).

Как пишет Д. Солонго, «наши законодатели из-за того, что с самого начала не рассматривали Конституционный Цэц как прямо относящийся к судебной власти, они не смогли полностью определиться с требованиями, предъявляемыми к его членам» [7, с. 85]. Несмотря на юридически обоснованные возражения, в Основной Закон была введена часть 2 статьи 65, по которой членами Конституционного Суда назначаются граждане Монголии, имеющие высокую юридическую и политическую квалификацию, достигшие сорока лет.

К судьям конституционных судов нередко предъявляются требования, касающиеся не только юридического образования, но и общественной репутации, наличия ученой степени в области права и т.д. Судьей Конституционного Суда РФ может быть назначен гражданин Российской Федерации, достигший ко дню назначения возраста не менее сорока лет, с безупречной репутацией, имеющий высшее юридическое образование и стаж работы по юридической профессии не менее пятнадцати лет, обладающий признанной высокой квалификацией в области права [8]. Согласно статье 14 Закона Республики Беларусь «О Конституционном Суде Республики Беларусь» судьей Конституционного Суда может быть назначен, избран гражданин Республики Беларусь, имеющий высшее юридическое образование, являющийся высококвалифицированным специалистом в области права и имеющий, как правило, ученую степень, обладающий высокими моральными качествами [9].

В этом отношении внимание на себя обращают такие требования, предъявляемые к членам Конституционного Суда Монголии, как непременное наличие у кандидата высокой политической квалификации, наряду с высокой юридической квалификацией. Прежде всего, бросается в глаза аналогия с Комитетом конституционного надзора СССР, где согласно статье 5 Закона СССР «О конституционном надзоре в СССР» «Комитет конституционного надзора СССР избирается из числа специалистов в области политики и права...» [10]. Похожая норма сохранилась в конституционном законодательстве некоторых республик бывшего СССР, так например, «специалистами в области политики и права» должны быть кандидаты в судьи Конституционного Суда Узбекистана [11]. Оставление в законодательстве этой нормы свидетельствует не столько о простых элементах заимствования из предшествующего советского опыта, сколько о целенаправленном непринятии (даже формального) принципа разделения права и политики в деятельности органа конституционной юстиции.

В правовой науке отсутствие фиксированного срока полномочий, т.е. возможность переназначения судьи конституционного суда, как правило, оценивается в негативном плане. Оставление возможности вновь быть назначенным на последующий срок полномочий вынуждает судью прислушиваться к мнению органа, должностного лица, от которого зависит переназначение, в конечном итоге, сводит на нет принцип независимости. Отсутствие фиксированного срока полномочий либо принципа несменяемости в особенности характерно для постсоветских стран Азии. В частности, помимо Монголии, не устанавливается какого-либо ограничения для занятия должности судьи либо члена органа конституционного контроля на последующие сроки в законодательстве Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана [12, с. 38].

Член Конституционного Суда во время срока своих полномочий не может принимать участия в политической деятельности. Законом Монголии от 1 мая 1997 г. в Закон «О Конституционном Суде Монголии» было внесено дополнение о том, что в случае выдвижения членом Конституционного Суда своей кандидатуры на выборах в Великий Государственный Хурал или выборах Президента Монголии, исполнение его полномочий приостанавливается вплоть до оглашения результатов данных выборов. В случае если член Цэц во время подобных не будет избран, то приостановленные ранее полномочия возобновляются с момента вынесения окончательных результатов выборов.

В этом проявляется различие между членами Конституционного Суда и судьями судов Монголии. В части 5 статьи 77 Закона Монголии от 4 июля 2002 года «О суде» установлено, что если судья выдвигает свою кандидатуру на выборах Президента или члена Великого Государственного Хурала, он должен быть отправлен в отставку и не может быть назначен повторно на должность судьи в течение двух лет [13]. Тем самым, член Цэц в отличие от судьи Верховного Суда, иных судов, при участии в выборах сохраняет свою должность, и ограничение, связанное с избирательной кампанией, касается лишь его права принимать участие в работе органа конституционного контроля.

Обращает на себя внимание то, что запрет пребывания члена Цэц в политической партии связан не с Основным Законом или законодательством о Конституционном Суде, а предусмотрен Законом «О государственной службе». Специальное законодательство Монголии о Конституционном Суде не содержит императивной нормы обязывающей члена Цэц приостановить членство в политической партии.

Невыполнение на практике требований законодательства о высокой юридической квалификации кандидата в члены Конституционного Суда, по нашему мнению, не противоречит воле законодателя, изначально предусмотревшего широкую возможность для лица, занимающегося политической деятельностью, стать членом Конституционного Суда Монголии.

Вслед за принятием Закона Монголии о Конституционном Суде Великий Государственный Хурал принял постановление «О некоторых мерах по применению Закона о Конституционном Суде Монголии», в котором установил, что председатель Конституционного Суда, три его члена (по одному с каждой стороны) работают на штатной основе, пятеро членов на внештатной основе [14].

Как показало время, эта мера, которая предполагалась быть гибкой и временной, стала постоянным принципом организации деятельности Конституционного Суда. Несмотря на справедливую критику со стороны правоведов [7, с. 130; 15, с.334], парламент не выказывает намерений изменить существующий порядок. Учеными неоднократно указывалось на то, что наличие внештатных членов Цэц противоречит принципам, изложенным в части 1 статьи 2 Закона «О Конституционном Суде Монголии», в частности принципам независимости и равенства прав членов Цэц. Наличие у внештатных членов Конституционного Суда своей основной работы и, как правило, других занятий и источников дохода ставит их в зависимость от множества факторов. В условиях жесткой политической борьбы, использования всевозможных методов по дискредитации противников подобное положение членов органа конституционного контроля делает их крайне уязвимыми и не обеспечивает их самостоятельности и независимости.

Помимо указанных выше существует еще ряд особенностей в правовом статусе членов органа конституционного контроля Монголии, которые не могут быть все затронуты в рамках данной публикации. В целом регулирование правового положения членов Цэц является лишь отдельным элементом законодательства Монголии, установившим одновременно типичный для постсоветского азиатского государства и в то же время уникальный вариант устройства конституционной юстиции.


Литература:
  1. Юрковский А.В. Общая характеристика некоторых особенностей конституции Монголии // Сибирский юридический вестник. - 2001. - №4. – С. 14-21.
  2. Красикова А.В. Конституционная юстиция России и Монголии: сравнительно-правовой анализ. Автореферат диссертации на соискание ученой степени канд. юрид. наук. – Омск, 2009. – 28 с.
  3. Монгол улсын хууль. Монгол, орос, англи хэлээр. Эмхт. Э. Лхагвасүрэн. Үндсэн хуулийн цэц, Хууль зүйн үндэсний төв. – Улаанбаатар, 2007. – 102 х.
  4. Конституционный закон Республики Казахстан от 29 декабря 1995г. №2737 «О Конституционном Совете Республики Казахстан» // Ведомости Верховного Совета Республики Казахстан. - 1995. - №24. - Ст. 173.
  5. Эрдэнэбаатар П. Особенности государственной службы Монголии // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. - 2008. - №3. - С. 36.
  6. Закон Монголии от 28 июня 2002 г. «О государственной службе» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: ссылка скрыта. - Дата обращения: 07.03.2010.
  7. Солонго Д. Монгол улсын үндсэн хуулийн хяналт, түүнийг боловсронгүй болгох онол практикийн асуудал. Дисс. хууль зүйн боловсролын д-р. - УБ, 2000. – 144 с.
  8. Федеральный конституционный закон от 21 июля 1994г. №1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» (в ред. Федерального конституционного закона от 2 июня 2009 №2-ФКЗ) // Собрание законодательства РФ. - 1994. - №13. - Ст. 1447.
  9. Закон Республики Беларусь от 30 марта 1994г. №2914-XII «О Конституционном Суде Республики Беларусь» // Ведомости Верховного Совета Республики Беларусь. - 1994. - №15. - Ст. 220.
  10. Закон СССР от 23 декабря 1989г. «О конституционном надзоре в СССР» // Ведомости СНД и ВС СССР. - 1989. - №29. - Ст. 572.
  11. Закон Республики Узбекистан от 30 августа 1995г. №103-I «О Конституционном суде Республики Узбекистан» // Ведомости Олий Мажлиса Республики Узбекистан. - 1995. - №9. - Ст. 178.
  12. Митюков М.А. Конституционные суды на постсоветском пространстве. Сравнительное исследование законодательства и судебной практики. – М.: Московский общественный научный фонд, 1999. – 158 с.
  13. Закон Монголии от 4 июля 2002г. «О суде» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: ссылка скрыта. - Дата обращения: 14.04.2010.
  14. Постановление Великого Государственного Хурала Монголии от 15 мая 1992 г. №34 «О некоторых мерах по применению Закона о Конституционном Суде Монголии» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: ссылка скрыта. Дата обращения: 21.04.2010.
  15. Бямбадорж Ж. Үндсэн хуулийн шүүхийн өнөөгийн тулгамдсан зорилт // Монгол Улсын Үндсэн хуулийн цэц (өгүүлэл, илтгэлийн эмхтгэл). Эмхт. Ж.Амарсанаа, Ц.Сарантуяа. – УБ, 2007. - 328-336 дахь тал.