Geum.ru

Вертится колесо времени, раскручивается клубок событий, тысячелетия человеческой истории полны грандиозными деяниями, могучими движениями армий и народов

Вид материалаДокументы

Содержание


100 Великих узников
Соловецкие узники прошлых веков
Непокорный ноланец
Непокорный ноланец
100 Великих узников
Непокорный ноланеп
Подобный материал:
1   ...   16   17   18   19   20   21   22   23   ...   68

Через год "за великие непристойные слова, вместо смертной казни" на такое

содержание был отправлен на Соловецкие острова Мишка Амирев, и велено

держать его в земляной тюрьме вместе с самозванцем Ивашкой Салтыковым. И быть

ему в том монастыре неисходно до кончины живота его, из монастыря никуда его не

отпускать, ни в какую отхожую службу не посылать и смотреть накрепко, чтобы он

всегда на виду жил во всяком послушании и братии никакого ропота не чинил,

никаких неприятных слов не говорил.

Через год М. Амирева постригли в монахи под именем Моисея, и он сумел так

подольститься к монахам, что его назначили распорядителем монастырских работ.

Однако пробыл он в этой должности недолго: у него нашли какие-то "ябеднические

письма", за что и отстранили от должности. И предупредили, что если он еще будет

писать подобные послания, то его вновь посадят в тюрьму. Монах Моисей не стал

дожидаться, когда угрозу приведут в исполнение, и в 1700 году "через воровскую

стену" ушел из

ГОЛОВЕЦКИЕ УЗНИКИ ПРОШЛЫХ BEKOg_

155

монастыря. Несмотря на грозные повеления Петра I о розыске, его так и не нашли.

В 1700 году по доносу одного певчего в Москве был арестован книгописец Григорий

Талицкий. Под пыткой он признался, что составил письмо, в котором писал, что

явился антихрист и настали последние времена. Писал он и другие послания против

Петра I, призывал народ не признавать его за царя и ратовал за призвание на

царство Михаила Черкасского, от которого всем будет добро. Под пытками он

показал также, что о приходе антихриста беседовал и с тамбовским епископом

Игнатием, который и велел ему обо всем этом записать в книгу. Епископа схватили,

жестоко пытали, потом расстригли и сослали в Соловецкий монастырь, где он и

пробыл до самой смерти.

В том же году и по тому же делу на Соловки отправили и духовника Петра I -

"распятского попа Ивана Иванова". Но прислали его не в тюрьму, как епископа

Игнатия, а просто повелели постричь в монахи. Постриженный под именем Иова, он

своим подвижничеством и смирением приобрел доверие и уважение всей

монашествующей братии и расположение самого настоятеля. Приехавший летом в

монастырь Петр I уверился в его невиновности и звал вернуться в Москву на

почетную должность. Но испытав все треволнения мирской жизни, старец отказался

от царского приглашения и пожелал остаться в обители. Но потом и общественная

монастырская жизнь перестала удовлетворять его, и он с благословения настоятеля

удалился в лес Анзерского острова. Здесь на горе, которую старец Иов назвал

Голгофой, он основал уединенный скит, в котором жил до 1720 года. Своим ученикам

он оставил очень строгий устав жизни в скиту.

В 1708 году на Соловки были присланы люди, участвовавшие в борьбе между В.Л.

Кочубеем (генеральным судьей Левобережной Украины) и гетманом И.С. Мазепой,

стремившимся к независимости Украины. Это были поп Иван Святайло с сыном Иваном

и иеромонах Никанор из Севского Спасского монастыря. Именно им старый В.Л.

Кочубей поручил рассказать об измене гетмана царю Петру, а к доносу приложил

"Думу", будто бы сочиненную старым гетманом. В этой "Думе" выражены размышления

о господствующей между украинцами розни и призыв добывать свои права саблею. Но

И.С. Мазепа, пользовавшийся тогда доверием царя, сумел оправдаться, и

посланников В.Л. Кочубея отправили в ссылку. Когда Петр I убедился в измене

гетмана, невиновных освободили.

В 1722 году по повелению Петра I был прислан в Соловецкий монастырь

расстриженный иеромонах этого же самого монастыря Иван Буяновский. За

произнесение "непристойных слов" (впрочем, из следственного дела не видно, в чем

конкретно эта "непристой-


156

100 ВЕЛИКИХ УЗНИКОВ

ность" заключалась) его приказано было посадить в земляную яму "навечно, держать

под крепким караулом до конца жизни неисходно, пищу ему давать хлеб и воду

умеренно, и никого к нему не допускать, и разговоров с кем бы то ни было не

чинить".

В "земляной тюрьме" И. Буяновский пробыл более 10 лет, а потом его перевели в

монастырскую Салтыкову тюрьму, которая находилась рядом с пекарней, и тепло от

нее шло в каземат арестанта. Здесь он сидел с монахами-греками, которым

посоветовал объявить "слово и дело" и тем освободиться не только от тюрьмы, но и

вообще от ссылки. Греческие монахи объявили "слово и дело", после чего в

соборной церкви собралось все монастырское начальство, которое стало спрашивать

у них, о чем они знают, откуда узнали и не научил ли кто-нибудь... На допросах

монахи во всем признались, и тогда был вызван И. Буяновский, который признался,

что это он подговорил невинных греков. А государственная важность состояла в

том, что один пришлый монах ободрал с иконы драгоценные камни и отдал их

архимандриту, за что тот отпустил его. Заявил он и о том, что в монастыре

скрываются беглые солдаты, но эти показания, как потом выяснилось, оказались

ложными. Но было и третье заявление И. Буяновского. Когда на Дону была война с

татарами, тогда враги взяли многих казаков в плен. А когда был заключен с

татарами мир, то велено было пленных казаков отдать, но татары не захотели этого

делать и будто бы дали П.М. Апраксину много денег, а пленных оставили у себя.

Это дело монастырское начальство само не могло разрешить, и потому решено было

И. Буяновского отправить в Москву, даже не дожидаясь навигации. Сковав узника по

рукам и ногам, 1 января 1725 года его снарядили в дальний путь, но в

Преображенском приказе он не мог доказать о взятке П.М. Апраксину, поэтому был

жестоко наказан и снова отправлен в соловецкий каземат. Ссыльный иеромонах

попытался было и во второй раз объявить "слово и дело", но его заявление даже не

приняли к сведению, и он просидел в тюрьме Соловецкого монастыря 26 лет.

Этот пример показывает, что заключение делалось до того невыносимым, что узники

порой готовы были принять и плети, и другого рода наказания, лишь бы хоть на

время вырваться из душного каземата и повидать живых людей. А услышав страшное

"слово и дело", монастырское начальство тотчас начинало допросы, но узник

объявлял, что сказать о деле может только перед царем. Делать нечего! Колодника

заковывали в кандалы, давали ему провожатых и отправляли в Москву. Путь тогда до

столицы был долог, и много удавалось повидать узнику и надышаться свежим

воздухом, пока он доберется до места. А в Тайном приказе окажется, что все

показания - какие-нибудь пустяки, бьют его плетьми и снова отправляют

СОЛОВЕЦКИЕ УЗНИКИ ПРОШЛЫХ ВЕКОВ

157

в тюрьму. С дорогами да допросами пройдет целый год - год почти вольной жизни, и

узник был этим очень доволен.

В 1744 году в Соловецкий монастырь был заключен раскольник Афанасий Белокопытов

с предписанием "содержать его под крепким караулом до смерти никуда неисходна",

но через год ему удалось убежать. К окну его тюрьмы приходили разные люди,

приносившие подаяние, - кто ниток, кто холста, кто еды. Некоторых из них он

просил принести досок, чтобы построить в своем каземате чулан. Досок ему

наносили, и чулан А. Белокопытов построил. Найдя в стене кусок железа и

несколько гвоздей, он стал понемногу ломать стену за чуланом и после долгих

усилий все-таки проломал ее. В темную ночь на 15 августа через дыру он взошел на

крепостную стену и через бойницу на заранее приготовленной веревке спустился на

землю.

Выйдя за монастырскую стену, он ушел в лес, где нашел пустую избу и спрятался в

ней. В следующую ночь наносил к морю доски, связал их и на таком плоту

отправился в плавание. Но свобода А. Белокопытова длилась недолго: ветер

оказался неблагоприятный, через четыре дня его прибило к берегу, где он и был

пойман. Однако неудача не отбила у него охоты к побегу, и он решил еще раз

попытать счастья. Однажды, когда его переводили из одного каземата в другой, он

по дороге незаметно взял нож, которым и прорезал отверстие в двери своей новой

тюрьмы. В ночь на 17 сентября 1746 года, когда караульные уснули, он через это

отверстие вышел на волю и снова скрылся в лесу, но заблудился и через несколько

дней снова был пойман.

Указы и инструкции, сопровождавшие узников на заточение в Соловецкий монастырь,

предписывали содержать их "впредь до раскаяния", "впредь до исправления"; иногда

говорилось, что такой-то присылается "для смирения". И только личное усмотрение

монастырского начальства определяло, что "исправление" или "раскаяние"

наступали. Вообще же к освобождению узников настоятели относились скептически.

Например, в середине 1850-х годов архимандрит Соловецкого монастыря доносил в

Синод о 19 узниках, троим из которых он находил возможность сделать некоторое

облегчение участи: перевести в другой монастырь, допустить к причастию и т.д.

Случалось, правда, что и "вечных" узников освобождали, но крайне редко. Иногда

какое-нибудь важное лицо посещало монастырь и, расспрашивая о заключенных,

узнавало, что тот или иной сидит уже 50 и более лет. Как правило, такое известие

производило сильное впечатление на высокопоставленного посетителя, и он начинал

хлопотать об освобождении узника.

Антона Дмитриева не хотели выпускать после 37лет заключения, и он просидел еще

11 лет. Этот срок поразил одного из важных


158

' юр великих узников"1

посетителей, и по его ходатайству узнику предложили свободу. Но на что она нужна

была ему теперь - после целой жизни одиночного заключения? На воле его давно уже

забыли, да и сам он потерял с родными всякую связь. Идти ему было некуда, и он

остался "доживать свой век в тюрьме, но уже не в роде арестанта". Умер, не

раскаявшись...

Семен Кононов тоже отсидел в одиночном заключении монастыря 63 года, все это

время оставаясь "непоколебимым в своих заблуждениях".

С 1812 года содержался в монастырской тюрьме (то есть сидел уже 43 года) за

старообрядчество и хулу на святую церковь и святые дары Семен Шубин. Срок

заключения ему назначен не был, и он так и состарился в заточении. От старости

он никогда не выходил из своей кельи, большей частью лежал в постели, в баню его

возили на лошади. Грамоту знает мало и книг не читает, кроме своей Библии, в

церковь никогда не ходит по ненависти к ней... Понятия имеет от невежества

своего глупого, рассудком здоров. Увещевания ему делаются при всяком случае, но

он, состарившись в ереси, не принимает их и безнадежен в раскаянии. Нрава

ропотливого и сварливого, поэтому по укоренению в ереси и за старостью должен

оставаться в теперешнем его положении.

Афанасьев Егор (89лет) уверяет всех, что "церковь не существует и таинства нет.

Твердо стоит в своей ереси и увещеваний не принимает, поэтому должен остаться в

заключении".

Перед читателем прошли истории всего лишь нескольких соловецких узников, в

основном, людей глубоко верующих, мысль которых работала так неутомимо, что даже

собственные заблуждения были им дороже жизни и свободы... Но в монастырь ссылали

и за буйство, и за "развратное поведение", и за уголовные и государственные

преступления. Иногда сами родственники ходатайствовали о заключении надоевшего

им своим поведением члена семьи.

В 1781 году секретарская вдова М. Теплицкая пожаловалась обер-прокурору

Святейшего Синода на сына своего - подпоручика А. Теплицкого За непристойное

поведение он за год до этого содержался в смирительном доме, но и там вел себя

непорядочно: никого не слушался, всем грубил, а с колодниками так вообще заводил

драки. Отбыв срок наказания, он нисколько не угомонился, по-прежнему "обращался

в предосудительных поступках", а придя домой к матери, сначала обругал ее

непотребными словами, а потом избил.

Обер-прокурор обо всем доложил Екатерине II, и императрица повелела "оного

Теплицкого послать в Соловецкий монастырь, чтобы содержать его там до того

времени, чтобы он в дерзновении своем раскаялся и развращенную жизнь свою

исправил". В монастыре А. Теплицкого заставили рубить дрова, копать огороды и

НЕПОКОРНЫЙ НОЛАНЕЦ

159

возить для монастыря воду, но ничего не действовало на разгульного подпоручика.

За год он здесь столько накуролесил, что настоятель монастыря просто не знал,

что с ним делать, и просил убрать его от них поскорее. Из Петербурга отвечали,

что А. Теплицкого следует назначить в самые тяжелые работы, какие найдутся в

монастыре. Однако и это не помогло: буйный арестант умудрился изготовлять в

монастыре фальшивые деньги, был пойман, судим и по наказании кнутом сослан в

каторгу.

НЕПОКОРНЫЙ НОЛАНЕЦ

Его называли Ноланцем, и сам Джордано Бруно (при крещении - Филиппо) так называл

себя, потому что родился в городе Нола- в 1548 году. Когда мальчику исполнилось

Шлет, семья переехала в Неаполь, и его определили в частную школу, где он провел

шесть лет. Потом родителям стало трудно платить за обучение сына, и в 1565 году

он становится послушником доминиканского монастыря, который давал бесплатное

образование, кров и стол всем способным юношам.

Через один год и один день, как того требовал монашеский устав, послушничество

кончилось, и Джордано стал монахом. Он продолжал много заниматься, с утра до

ночи читал, пытаясь постичь суть христианства и его историю, причем не

ограничивался только богословскими трудами и сочинениями отцов церкви,

комментариями к ним и сборниками проповедей. Любознательного монаха очень

интересовал вопрос об устройстве окружающего мира. Сочинение Н. Коперника "О

вращении небесных тел" он прочитал с таким же волнением, как и запрещенные

произведения Демокрита и Лукреция, гневные инвективы Эразма Роттердамского и

т.д. Д. Бруно не считал нужным скрывать свои мысли и часто высказывался весьма

рискованно. Все знали, что он читает запрещенные церковью книги, в спорах со

схоластами он выставлял напоказ их невежество, поэтому неудивительно, что

монастырская братия ополчилась против него. Доносы на Д. Бруно множились, и

наступил момент, когда решено было начать расследование по обвинению его в

ереси.

Спасаясь от преследований, он бежал в Рим - в монастырь Санта Мария делла

Минерва, где вначале его встретили благосклонно. Однако вскоре из Неаполя при-

Джордано Бруно

I

й

160

100 ВЕЛИКИХ УЗНИКОВ

ехал доминиканский монах, один из недругов и рьяных обвинителей Д. Бруно. Снова

начались допросы, но в один прекрасный день труп доминиканца нашли в Тибре. Рим

того времени был наводнен разбойниками, однако подозрение пало на Д. Бруно, и

ему вновь пришлось скрываться. Долгие годы он скитался по Северной Италии, затем

- Женева, Тулуза, Париж... Он читал лекции, участвовал в диспутах, писал книги,

и об учености Д. Бруно ходили легенды. Современников изумляла его феноменальная

память, удерживавшая множество фактов, имен, событий, дат. Перед его эрудицией

склонились цитадели официальной науки: Ту-лузский университет присудил Д. Бруно

степень доктора, Сорбонна признала его своим экстраординарным профессором... Еще

немного - и он начнет подниматься по церковной лестнице. Но едва Ноланец всходил

на кафедру и начинал свои речи, смятение охватывало всех слушателей. Обращаясь к

затаившим дыхание парижанам, он перечислял "преступления" церкви: в 1136 году

папа Александр III запретил изучать "богопротивную физику и так называемые

законы природы", в 1243 году Святой Доминик проклял "сатанинские попытки

выведать у природы что-либо путем опыта и наблюдений" и т.д. Многие высказывания

Ноланца противоречили учению церкви, и потому отовсюду ему приходилось уезжать.

В Женеве, не ограничившись устной пропагандой своих взглядов, Д. Бруно написал

памфлет, в котором критиковал положения, содержавшиеся в лекции А. Делафе,

одного из столпов Реформации. Он решился на такой шаг в стране, где безраздельно

господствовала кальвинистская церковь, по жестокости не уступавшая инквизиции.

Как только шпионы донесли о готовящейся к выходу в свет брошюре, Д. Бруно и его

издатель оказались за решеткой. Ноланца приговорили к позорному обряду

отлучения: в течение двух недель его выводили из тюрьмы босого, в сорочке и с

ошейником - и через весь город в сопровождении конвоя вели в собор. Во время

обедни зачитывался акт о его отлучении, на ученого обрушивалась лавина

оскорблений и каждый мог плюнуть ему в лицо. Когда срок наказания закончился, Д.

Бруно снова привели в суд и строго предупредили: если он откажется принять

кальвинизм, его ждет более суровый приговор. И ученый покинул негостеприимную

Женеву...

Самыми счастливыми и плодотворными для Д. Бруно были два года, проведенные им в

Лондоне. Именно в Англии увидели свет его работы "О причине, начале и едином",

"Пир на пепле", "Изгнание торжествующего зверя", "О героическом энтузиазме" и,

наконец, главная из них - "О бесконечности, Вселенной и мирах". В 1583 году в

Оксфорде состоялся публичный диспут, в котором Д. Бруно, наряду с системой Н.

Коперника, излагал и раз-

НЕПОКОРНЫЙ НОЛАНЕП

161

вивал идеи античных философов досократовской поры - Парме-нида, Анаксагора,

Пифагора, Эмпедокла. В их трудах Ноланца привлекали идеи всеобщей одушевленности

природы, атомистического строения материи и диалектической борьбы

противоположностей. Вызывали у него интерес и оккультная философия, например,

труды Генриха Корнелия Агриппы Неттесгеймского, а также нехристианские

религиозные взгляды и ереси.

Опираясь на величайшее достижение естествознания своего времени - учение Н.

Коперника, он утверждал, что во Вселенной существует множество миров, а сама она

бесконечна. Наша Солнечная система не является единственной, а Земля не

заключается в "хрустальные формы, как считали раньше, она - одна из бесчисленных

звезд* и находится среди других небесных тел, которые тоже могут быть населены

разумными существами. Мир бесконечен, следовательно, Солнце не может быть его

центром". У бесконечной и необозримой Вселенной, утверждает Д. Бруно, вообще нет

материального центра.

Если Вселенная есть все и притом бесконечно все, а мыслить ее конечною

невозможно, ибо конечное ограничено... то и материального центра и окружности

быть не может. Всякая точка в ней есть центр и часть окружности, а

следовательно, если у нее и есть центр, то только духовный. Этот центр и есть

Божество - сознание, дух Вселенной.

Скоротечная жизнь человека теряется в бесконечности пространства и вечности как

ничтожная малость. Но, оставаясь жителем небольшой планеты, человек мыслью своей

способен выйти в космические дали. Ноланцу, как он сам считал, открылась истина,

он верил в нее и пытался всем рассказать о прекрасном и величественном мире, в

который он проник своим мысленным взором. Однако Д. Бруно допускал и возможность

существования других мнений, более верных, чем его собственное. Правда - одна,

но выглядит она по-разному, в зависимости от точек зрения и мотивов познания. Он

не уставал повторять, что нет и не может быть философской системы, которая бы

имела право на обладание полной Истиной.

В 1591 году Д. Бруно приехал в Венецию по настойчивому приглашению Д. Мочениго -

представителя знатного и заслуженного рода. Его отец, дядья и братья были люди

известные, занимали высокие государственные и церковные посты, сам же Д.

Мочениго был настолько бездарен, что не мог исполнить даже мелких поручений.

Однако он был безгранично честолюбив, и это побудило его пригласить известного

ученого, чтобы тот обучил его различным наукам. Д. Мочениго полагал, что

достаточно хорошо заплатить, и он овладеет знаниями, не прилагая со своей

стороны

* В ту пору звездами называли и планеты.