Geum.ru

Когда-то газета "завтра" с горечью писала о гражданской войне в Таджикистане. Но настало время написать о радостном событии в жизни таджикского народа

Вид материалаДокументы

Содержание


Марина Струкова
Свой далекий дом посреди долины
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10

Марина Струкова



Сияет листовка на серой стене,

страна по колено в крови,

но каждая песня о вечной войне —

лишь песня о вечной любви.


О деве, что, плача, стоит на крыльце,

глядит на дорогу в тоске,

о юном герое во вражьем кольце,

о Солнце весны вдалеке.


О гордой душе, что летит в высоту,

о ивах кровавой реки,

о белых цветах, что ложатся к кресту

из трепетной детской руки.


Нам верности и подвиги

снятся во сне —

зови их на землю, зови!

Ведь каждая песня о вечной войне —

лишь песня о вечной любви.


И с радостью мы растворимся в пыли

за рощи в туманной дали,

за белые села, где жить не смогли,

за город, где жить не смогли.


Тоска о незримом сжигает меня,

и Солнце глядит свысока.

Есть каста бойцов, и стальная броня

для них, словно нежность, легка.


Ты как об огне

вспоминай обо мне,

и звезды доступные рви.

А каждая песня о вечной войне —

лишь песня о вечной любви.


* * *


Проживу равнодушно и честно,

а когда этот мир станет мал,

отыщу заповедное место

и построю ворота в астрал.


Я поставлю дубы вековые

и пробью между ними квадрат

в голубые края роковые,

где с Эдемом сражается Ад.


Будут тысячи Солнц возгораться,

будут тысячи лун умирать.

Я сумею с отчизной расстаться,

если встречу достойную рать.


Расскажу ей светло и устало,

как мужаем в сраженьях иных,

как великие войны астрала

отражаются в судьбах земных.


* * *


Правду вижу в этом мире я.

Ты спросил мечту мою:
  • А за мной придет валькирия,

если я умру в бою?


Ночь притихла осторожная

и взяла твои слова.

Фонари зажгла тревожные

одичалая Москва.


Продолжалась оккупация,

Русь единым днем жила,

вымирающая нация

на развалинах пила.


Но среди огня и инея

в черной форме, как в броне:
  • А за мной придет валькирия?

повторил ты в тишине.


Знаю, так всегда случается —

там, где нужно Свет беречь,

вдруг герой в толпе является,

как в золе — булатный меч.


Будут песни и предания,

и славянская весна,

эта жизнь — не ожидание,

дело воина — война.


Из высокой бездны Ирия,

из пылающего сна

за тобой придет валькирия!

И за мной придет она.


* * *


Забудем про книги и споры,

про бога, царя в голове.

Ты купишь оружие скоро —

есть черные рынки в Москве.


Оружие — высшее благо

на этой всемирной войне.

Оно без отваги — отвага,

с отвагой — отвага вдвойне.


С ним весело и интересно

свободно идти до конца,

тем более, что нам известно —

где пулям искать подлеца.


Покой — это та же зараза,

но мы проживем, как в кино.

Везут пистолеты с Кавказа.

Все дешево. И решено —


отбрось папиросу с травою,

о правде своей помолчи.

Давай погуляем Москвою.

Давай постреляем в ночи.


* * *


"Возлюби своего врага " —

эта фраза вам дорога.

Что ж, послушаюсь, уступлю —

я врага своего люблю.

Не убил, не загнал в тюрьму,

не вручил по пути суму,

не изгнал, не лишил тепла,

не заметил, как подросла.

Коль вину ему отпущу,

я его за себя прощу,

но когда подойду к окну —

не прошу его за страну.


Пляшет облако гари

по ночным городам.

Я — из партии парий

и ее не предам.

Искры на Пепелищах

загораются вновь.

Я — за злых и за нищих,

за бунтарскую кровь.


Я врага своего люблю,

помолиться — так намолю:

надышаться ему — в петле,

отоспаться ему — в земле.

О, Россия, костры, снега,

я — люблю своего врага!


* * *


Севера, Юга, Востока и Запада — нет.

Травы — без запаха.

Бледный рассеянный свет.

Ночи и дни налетели,

истлели вокруг.

Думай о цели

в бесцельной стране, милый друг.

Думай о том,

как стоять без часов на часах —

время окончено, взвешены сны на весах.

Родину предков ищи

по старинным крестам,

думай о том,

как расставить весь мир по местам —

там,

где от прошлого мало следов и примет.

Севера, Юга, Востока и Запада — нет.

Смешаны нации, смешаны бисер и грязь,

варевом туч причащается

дьявольский князь.

Встанем,

щитами вселенную прегородив,

Пламенный свет

от бунтующей тьмы отделив.

Это — не миф.


* * *


Немногим высокая тайна известна,

рассеяна светом во мгле:

за милую Родину — звездную бездну

сражаемся мы на земле.


Распахнуты окна в России широко

туда, где ни края, ни дна,

палящее Солнце — горящее око,

куда ни посмотрит — война!


И я воевала, и в небо смотрела,

великую волю любя,

за смерть - против жизни,

за дух - против тела,

за ангела — против тебя.


Прощай, удаляйся без лишнего спора

на запад покорного дня,

туда, где спокойны леса и озера,

где враг не заметит огня.


Ведь здесь только ветер

на каменном блюде

гоняет песок и века.

Ломаются церкви, ломаются люди,

обломки уносит река.


* * *


О нас говорил Заратустра,
И вот мы с тобою пришли.
А в мире и грязно, и пусто,
И неба не видно с земли.

Не ждали нас долы и реки,
Идем, как степная гроза.
Вослед нам бранятся калеки —
Сияньем им выжгло глаза.

Я знаю, они предпочли бы
Погибнуть, молитвы творя.
Суда их, как мертвые рыбы.
Спустились в чужие моря.

В домах их — тоска покаянья,
Позор покоренной страны.
Берут у врагов подаянье,
А смелостью — оскорблены!

Зачем призывать их сражаться?
Рабов проще гнать, чем вести,
Они рождены, чтобы сдаться...
Но мы рождены — их спасти.



* * *


Ты не плачь у выбитого окна,
Жутко верить всем? Горько пить до дна?
Все равно не будешь делиться ты,
На двоих разменивать боль мечты.

Верен будь судьбе, да живи в аду,
Если выхватишь по себе звезду.
А гулять — гуляй, а любить — люби,
Говори за всех, да с плеча руби.

Если выбрал путь, значит дом не в счет.
Если вынул меч, значит пусть сечет,
Если веришь сам, значит гнев не грех,
Если строишь храм, значит выше всех.



* * *

“Пуст твой двор, и в жилище не будет живых” —
Говорит мне смеющийся враг...
И серебряный мох на березах кривых,
И дорожный дымящийся прах.

Эти белые села никто не спасет,
Эти рощи пойдут под топор,
И неистовый ветер печаль унесет,
И сожрет твою песню простор.

Реки вспять побегут, и стада уведут,
И детей унесут на руках,
И лихие вояки страну предадут,
Прогуляют ее в кабаках.


В камуфляже и касках чужих, голубых
Все сметут, и останется страх...
“Пуст твой двор, и в жилище не будет живых” —
Говорит мне смеющийся враг.



* * *

Нам не от богов известно
Грядущее без прикрас.
Мы долго смотрели в бездну,
Она отразилась в нас.

И стали стальными лица,
И стали глаза свинцом.
Обуглилась вмиг столица,
Отвергнутая творцом.

Армадой идем немою
Дворцы обрекать на слом.
Мы тьму выжигаем тьмою,
Мы зло убиваем злом.

Ведет в высоту дорога,
Темнейшая из дорог.
Возможно, мы верим в Бога,
Но это опасный Бог.

Мы — меч Его, бич и злоба,
Смерть — избранным племенам!
И ангелы смотрят в оба,
Не зная, помочь ли нам.



* * *

Спой мне песню про черного ворона,
Расскажи, где живая вода.
Я ушла в чужедальнюю сторону,
И назад не вернусь никогда.

В низком небе луна неизвестная,
Нет на родине этой луны.
И холодное, злое, бесчестное
Затуманило ясные сны.

Вспомню степи да рощи сосновые,
Ночь не ночь, и страна не страна,
О высокую стену дворцовую
Разобью я бутылку вина.

Разлетятся осколки гремучие,
Покачнется лихая земля,
И высокие травы колючие
Заплетут основанье Кремля.

Заплетут чужедальнюю сторону,
Ветер стихни, и враг отступи!
Спой мне песню про черного ворона,
Словно я умираю в степи.



* * *

Расставшимся со славою,
С бесславием не справиться.
Страна золотоглавая
Чужой свободой давится.

То слева кто-то лязгает,
То справа кто-то целится,
— Тепло ли тебе, красная?
— Тепло ли тебе, девица?

Все каменные норочки
Заполнили разбойнички,
Там по ночам разборочки,
Тут по столам покойнички.

В столице нежить греется,
Заводит речи властные:
— Тепло ли тебе, девица?
— Тепло ли тебе, красная?

А на востоке горочки,
Под угольком Ичкерии,
И подгорели корочки
На хлебушке империи.

Где путь российский стелется,
Там ставят мины частые.
— Тепло ли тебе, девица?
— Тепло ли тебе, красная?

А по задворкам мальчики
Романтики, фантастики.
На рукавах повязочки,
А на повязках — свастики.

Там юным зверем щерится
Заря огнеопасная.
— Тепло ли тебе, девица?
— Тепло ли тебе, красная?

Дрожит над миром марево,
Москва глядит растерянно.
И новой битвы зарево
Плывет в зенит уверенно.



* * *

Если завтра война, мы поплачем о милом,
Перекрестим дымящийся дол,
Проведем бэтээры по отчим могилам,
Чтоб могилы никто не нашел.

Подожжем златоглавый истерзанный город,
Чтобы городом враг не владел.
И зазубренный серп и заржавленный молот
Зашвырнем за небесный предел.

Мы допьем все вино и пройдем по бокалам —
Никому нашу радость не пить!
Если завтра война, мы забудем о малом —
Честь и славу за грош не купить.

Наш распахнутый мир будет светел и страшен,
Голос крови сильней, чем закон.
Заминируем каждую пядь этих пашен,
Динамит — под оклады икон.

Видишь — выхода нет, поднимается ветер,
Русь уводит на облачный край:
Впереди только битва и огненный пепел,
Позади — очарованный рай.



* * *

Свой далекий дом посреди долины


не припомнит снайперша с Украины,

целый день, прищурясь, глядит в прицел,

продолжает русских солдат отстрел.


У нее расчетливый ум холодный,

от сомнений, грусти, любви свободный,

форма и трофейный бронежилет.

Чернобровой снайперше двадцать лет.


Почему стреляют в славян славяне?

Ваххабиты — те клялись на Коране,

а наемники долларами клялись?

Украина, за подлых своих молись.


Кровь одна у нас и одни истоки.

Почему предатели так жестоки?

Перед темной силой, в тяжелый час

наши соплеменники — против нас!