А. О. Маковельский история логики книга

Вид материала

Книга

Содержание 6 Германии в первой половине XIX

Подобный материал:

• Маковельский история логики, 2810.53kb.
• Отличия человеческой логики от математической логики, 139.86kb.
• А. Б. Зубов история религий книга, 11109.77kb.
• А. Б. Зубов история религий книга, 293.44kb.
• С. Н. Труфанов "наука логики", 2350.97kb.
• А. Ф. Лосев история античной эстетики софисты. Сократ. Платон история античной эстетики,, 11197.2kb.
• Введение в диагностику, 383.22kb.
• Функции алгебры логики, 47.25kb.
• 1. Введение в алгебру логики Прямое произведение множеств. Соответствия и функции., 38.38kb.
• Василий Никитич Татищев (1686-1750) в своем труде «История Российская с самых древнейших, 28.01kb.

473

Далее он ставит вопрос о тех трудностях, которые возника­ют перед исследователем вследствие множественности причин, производящих то или иное явление. В таких сложных случаях приходится выяснять совокупность тех условий, которые порож­дают изучаемое явление, и отсутствие условий, препятствующих его возникновению. В частности, сложные явления изучаются, по Миллю, методом остатка, при котором вычитаются те свя­зи причин и следствий, которые уже установлены наукой, и оставшаяся часть предшествующих элементов принимается в качестве причины остатка следствий.

Хотя рассматриваемые методы индуктивного исследования применялись в науках задолго до Милля и теория этих методов была развита уже раньше, однако они получили название «мил-левских методов» и под этим названием вошли во многие учебники по логике.

К. Маркс и Чернышевский называли Милля второстепенным мыслителем, но в буржуазных позитивистских кругах он поль­зовался большим авторитетом.

Всеиндуктивизм Милля подвергли критике Карийский и Рутковский. Карийский указывает на непоследовательность в учении Милля об индуктивном методе, ибо тот исходит из прин­ципа единообразия природы и индукция превращается в силло­гистический вывод по первой фигуре, как это было уже у Геге­ля. Карийский отмечает узость понятия индукции у Милля, ко­торый органичивает индукцию нахождением причинных связей, игнорируя многообразие форм индуктивных умозаключений. Наконец, он упрекает Милля за механистический характер его теории, за непонимание творческой активности человеческого мышления.

Рутковский критически относится ко всем методам Милля, утверждая, что все они несостоятельны как методы доказатель­ства, ибо они не применимы к сложным явлениям. Такая низкая оценка индуктивных методов Милля ошибочна. Равным обра­зом ошибочно и делаемое Рутковским сведение методов Милля к разделительным силлогизмам. Ценна лишь даваемая им вслед за Карийским критика всеиндуктивизма Милля.

Относительно закона исключенного третьего Милль утверж­дает, что бывают случаи, когда этот закон не имеет силы. Эту мысль Милля можно пояснить следующим примером из лож­ности суждения «Без бороды в рай не пускают». Не вытекает истинности суждения по закону исключенного третьего, сужде­ние это ложно, так как рая не существует. Но закон исключен­ного третьего всегда имеет силу, когда речь идет об явлениях природы. Милль же поставил своей задачей перенести методы естественных наук в логику общественных наук, но это ему не удалось — подлинное решение вопроса о методологии наук воз­можно только на основе философии диалектического материа­лизма.

474

Во время Милля господствовало дедуктивное направление в логике. Всякое умозаключение считалось дедуктивным. Этой крайности Милль противопоставил другую крайность: всякое умозаключение по своему существу индуктивно. Милль говорит, что индукция есть обобщение на основании наблюдений частно­стей, тогда как дедукция является приложением готового обоб­щения к новым случаям, новым частным фактам.

Милль первоначально логику изучал по учебнику Уэтли, ко­торый в Англии пришел на смену краткого компендиума схола­стической логики Ольдрига. Книга Уэтли вышла в 1827 г. (рус­ский перевод 1873 г).

Уэтли считал, что основа логики дедуктивная, а индукция является полезным к ней дополнением.

Милль взял это понятие индукции Уэтли и развил его даль­ше в своей «Системе логики» Индукцию он сводит лишь к на­хождению причинных связей. По Миллю, существуют аксиомы индукции: 1) единообразие природы, 2) то, что произошло один раз, будет иметь место обязательно и всякий раз, как толь­ко снова создадутся те же самые обстоятельства.

Причинная последовательность постоянна (и в будущем).

Решая вопрос о так называемых методах Милля, проф. Стро-гович совершенно правильно считает их приемами исследова­ния и утверждает, что для установления причин изучаемых яв­лений применяются два основных приема индуктивного иссле­дования: прием сходства и прием разницы. Остальные прие­мы — лишь варианты этих двух.

К числу сторонников английской школы всеиндуктивизма относится и Вильям Минто (1845—1893) —автор труда «Дедук­тивная и индуктивая логика» (1893 г., в русском переводе — 6 изд.—1909 г.).

Минто считает, что основателем учения об индукции был не
Ф. Бэкон, а Юэль; Бэкон, по его мнению, отстает даже от Аристо­
теля, так как он не смог провести границы между индуктивным
накоплением фактов и причинным их объяснением. Что ка­
сается логики Милля, то Минто пишет, что Милль преследовал
цель перенести методы точных наук в те области научного зна­
ния, которые до того времени еще не подвергались научной об­
работке,— в политику, этику, историю, психологию. Он изучал
методы астрономии, химии, теории теплоты, света, электричест­
ва, физику. '

У Милля первые пять книг его логики были введением в шестую книгу —в «Логику нравственных наук». Но Милль убе­дился, что нельзя применять к «нравственным наукам» те же методы исследования, какими пользуются точные науки; что же касается проверки результатов исследования, то нравственные на­уки должны пользоваться теми же методами, что и естественные.

475

Минто находит, что методы, формулированные Миллем под именем экспериментальных, действительно с успехом приме­няются в науке и в основе своей совершенно правильны. Цель этих методов — не только установление эмпирических законов, но главным образом проверка предположений относительно при­чинной связи явлений; основной метод Милля — метод разли­чия — и ставит задачей такую проверку

В. Минто к пяти «миллевским методам» прибавляет еще метод объяснения, примененный Ньютоном, и статистический метод постоянства средних.

Метод объяснения, примененный Ньютоном при открытии за­кона всемирного тяготения, называют «ньютоновским мето­дом». Этот метод при изучении сложных явлений имеет четыре ступени: предварительное наблюдение, гипотеза, индукция, про­верка.

В XIX в. в Англии появляются новые учения, которые раз­вивают идеи, подготавливающие появление математической ло­гики.

В качестве предшественников математической логики сле­дует назвать таких авторов, как Бентам, Гамильтон, Буль, Джевонс.

глава xvi

Логика 6 Германии в первой половине XIX

Первая половина XIX в. в Германии ознаменовалась возник­новением в области логики двух новых направлений — гегельян­ского и гербартианского. Оба эти течения, будучи идеалистиче­скими, стояли на диаметрально противоположных позициях, поскольку Гегель, развивая диалектическую логику, дал крити­ку формальной логики, односторонне отрицая ее значение и от­вергая ее с порога, тогда 'как Гербарт построил логику, как и всю философию, на старой метафизической основе.

Логика у Гегеля (1770—1831) совпадает с диалектикой. Она занимает в его философии столь видное место, чтб филосо­фию Гегеля иногда характеризуют как паклогизм.

Мы здесь рассмотрим только данную Гегелем критику зако­нов формальной логики и его учение о понятии, суждении и умозаключении.

Все, что существует, Гегель считает моментами в развитии абсолютной идеи. Так он подходит к мышлению человека, к понятиям, суждениям и умозаключениям. На них он смотрит не как на продукт деятельности нервной системы, не как на функцию мозга, и даже не как на субъективную деятельность познающего индивида, а как на определенную ступень в разви­тии абсолютной идеи — на тот момент в развитии абсолютной идеи, когда она, выйдя из состояния инобытия (т. е. пройдя сту­пень природы), становится субъективным духом.

Поскольку мышление есть специфическая деятельность че­ловека, Гегель утверждает, что понятия (а также суждения и умозаключения) — мы сами, это и есть человек как субъект. Таким образом, процесс мышления (понятия, суждения и умо­заключения) и человек суть понятия равнозначащие. Вследствие этого его учение о понятии, суждении и умозаключении заклю­чает в себе три аспекта; во-первых, это те умственные процессы,

477

о которых трактует традиционная логика, во-вторых, это сам человек как мыслящий субъект и, наконец, в-третьих, это опре­деленная ступень, определенный момент в развитии абсолютной идеи.

Поскольку человек в мышлении, в своих понятиях отражает все, что есть, каждая вещь есть понятие.

Существенным своеобразием в подходе Гегеля к изучению понятия, суждения и умозаключения является то, что он рас-:матривает их в плане их развития. Именно это представляет собой то новое и ценное, что дает Гегель в данном вопросе

Что касается гегелевской критики законов формальной логи­ки, то она является меткой критикой учения старой традицион­ной формальной логики, стоявшей на метафизической позиции, но она заходит слишком далеко, поскольку вообще отвергает законы формальной логики, полагая, что они якобы несовмести­мы с диалектикой.

Как указывает В И Ленин, Гегель в своей критике формаль­ной логики правильно подметил, что в ней мышление формали­стически отделяется от объективности, тогда как «законы ло­гики суть отражения объективного в субъективном сознании че­ловека» '.

В И. Ленич отмечает заслугу Гегеля в установлении этого положения- «Гегель же требует логики, в коей формы были бы содержательными формами живого, реального содержания, свя­занными неразрывно с содержанием»2.

Ленин отмечает, что Гегель «очень глубоко и умно» критику­ет обычную логику, когда говорит: Мышление признается здесь лишь чисто субъективной и формальной деятельностью»3.

В И Ленин пишет далее: «Гегель действительно доказал, что логические формы и законы не пустая оболочка, а отраже­ние объективного мира Вернее не доказал, а гениально угадал-» 4.

Но Гегель, говоря об отражении в движении понятий движе­ния объективного мира, идеалистически понимал объективны!*! мир как инобытие идеи.

В этом отношении Чернышевский исправляет Гегеля. «...Для Чернышевского, как и для всякого материалиста, законы мыш­ления имеют не только субъективное значение, т. е. законы мышления отражают формы действительного существования предметов, совершенно сходствуют, а не различествуют с этими формами»5,— писал В. И. Ленин.

Критику законов формальной логики Гегель дает во второй книге своего сочинения «Наука логики», в разделе «Учение о

1 В И Ленин Полное собрание сочинений, т 29, стр 165

2 Там же, стр 84

3 Там же, стр 165

4 Там же, стр 162

5 Там же, т. 18, стр. 383-
478

сущности». Первая часть «Науки логики» вышла в свет в Нюрн­берге в 1812 г. (здесь была дана критика формальной логи­ки). Вторая же часть ее, в которой заключается учение о поня­тии, суждении и умозаключении, была опубликована в Нюрн­берге в 1816 г. Эти же вопросы логики Гегель затем обсуждает в «Энциклопедии философских наук» (I изд. 1817 г., III изд. 1830 г.). Это сочинение имело своей целью служить для студен­тов руководством к университетским лекциям Гегеля.

В. И. Ленин в своем конспекте книги Гегеля «Наука логики» подчеркивает, что Гегель трактует проблему «рефлексии» ина­че, чем ее обычно понимают, и в ином плане по сравнению с Кантом. Обыкновенно рефлексия понимается как «движение силы суждения, выходящей за данное непосредственное пред­ставление...» (цитата из труда Канта «Критика способности суждения») 6, т. е. понимается в субъективном смысле именно как рефлексия рассудка, и у Канта она трактуется в субъектив­ном смысле, тогда как Гегель понимает рефлексию шире.

В. И. Ленин следующим образом характеризует позицию Гегеля в ее противоположности другим философским направле­ниям:

«Философы более мелкие спорят о том, сущность, или непо средственно данное взять за основу (Кант, Юм, все махисты). Гегель вместо или ставит и, объясняя конкретное содержание этого „и"»7. Именно поэтому Гегель вкладывает в понятие «сущность» иное содержание, чем «мелкие философы». Для Ге геля сущность есть «движение через различенные моменты, абсо­лютное опосредствование собой»8.

Для Гегеля сущность и явление («видимость», «кажимость») не оторваны друг от друга, как у Канта, а, напротив, представ­ляют неразрывное единство: сущность проявляется в явлении и потому «явление существенно». В силу этого понятие «сущность» получает богатое конкретное объективное содержание, явление понимается у Гегеля как то, что находится внутри самой сущ­ности, как момент сущности, а не противопоставляется ей как нечто совершенно отличное от нее и обособленное от нее. Вот почему сущность и мыслится Гегелем как движение через раз личные моменты. Поэтому-то, как указывает В. И. Ленин, «Ге­гель выясняет односторонность, неправильность „закона тожде­ства" (Л=Л)»9.

Гегель требует, чтобы мы понимали сущность не как простое неподвижное тождество с собой, но как движение, переход од­ного определения в другое. Этого движения, говорит Гегель, не понимает обычное мышление, не понимают его и сторонники

6 В. И. Л е н и н Полное собрание сочинений, т. 29, стр. 119—i!20.

7 Там же, стр. 120.
* Там же.

9 Там же.

формальнологического закона тождества (этот упрек Гегеля, направленный против закона тождества вообще, в действитель­ности имеет силу только в отношении метафизического толкова­ния этого закона).

Рассматривая категорию «сущность», Гегель говорит, что «сущность» мыслится как чистое «саморавенство», «сущность равна самой себе в своей абсолютной отрицательности»10. Здесь мы имеем простое тождество с собой. В связи с этим Ге­гель ставит вопрос, каким должно быть понимание тождества. Он отмечает как низшую ступень в понимании тождества, когда оно понимается как абстрактное, наряду с которым (вне его) существует различие. Тождество и различие здесь мыслятся как соединяющиеся и переплетающиеся между собой чисто внеш­ним образом. Этому взгляду Гегель противопоставляет более глубокое понимание тождества, согласно которому, то, что рав­но самому себе, одновременно и неравно самому себе и таким образом противоречиво.

Диалектическое понимание тождества Гегель противопостав­ляет абстрактному метафизическому, согласно которому тож­дество находится вне различия и различие находится вне тож­дества. Такие понятия тождества и различия Гегель называет «продуктами внешней рефлексии и абстракции» и и считает эти понятия односторонними и неполными. Напротив, согласно диалектическому пониманию (согласно точке зрения, полной рефлексии), тождество заключает в самом себе различие и раз ным образом различие заключает в себе тождество. Тождество надо понимать диалектически как «тождественное с собою раз­личие» )2. Тождество, по Гегелю, есть «в себе самом абсолютное нетождество»13 Но вместе с тем оно есть «определение тож­дества в противоположность нетождеству» 14. Таковы два момен­та в понятии тождества — отрицательный и положительный.

Логический закон тождества «Л =Л» Гегель называет «пер­вым первоначальным законом мышления — началом тождества». Формальнологическую формулу этого первого закона мышления Гегель характеризует как пустую тавтологию.

Это — пустая бессодержательная формула, и Гегель крити­кует тех, кто крепко держится за нее, считая ее истиной. Гегель говорит, что они крепко держатся за «неподвижное тождество», которое никуда не ведет. Те, кто утверждают, что тождество и разность различны, уже тем самым включают в понятие тожде­ства признак разности, так как утверждают, что тождество раз­нится от разности. Оно разно не внешне, а по самой своей при-

10 Г е г е л ь. Сочинения, т. V, М., 1937, стр. 482.

11 Там же, стр. 483.

12 Там же, стр. 484.

13 Там же.

14 Там же.

роде. Сами сторонники этой формулы логического закона тождества согласны, что эта формула выражает лишь формаль­ную, абстрактную, следовательно, неполную, одностороннюю истину. Но ведь отсюда вытекает, утверждает Гегель, что «исти­на достигает полноты лишь в единстве тождества с разностью и тем самым состоит в этом единстве»15.

Сторонники формулы закона тождества «Л есть А» (дерево есть дерево) утверждали, что это положение непосредственно ясно само по себе и не нуждается ни в каком обосновании и до­казательстве. Они ссылались на внутренний опыт, говоря, что всякое сознание всегда признает это положение истинным. Воз­ражая, Гегель говорит, что такая ссылка на внутренний опыт есть «просто фраза*. Эта ссылка несостоятельна, так как никто никогда не проверял, всеми ли признается это положение ясным и истинным. С другой стороны, если иметь в виду не абстракт­ную формулу, а конкретные применения, из которых должно быть развито абстрактное положение, то это означало бы, что всякое сознание в каждом своем высказывании кладет в его основу закон тождества, которому в силу этого присуща все­общность. В таком случае это положение должно скрыто содер­жаться в каждом высказывании. Но ведь, возражает Гегель, всякое конкретное применение понятия тождества всегда гово­рит о соответствии тождественного с некоторым многообразием, отличным от него. Опыт свидетельствует, что всюду имеется «тождество в единстве с разностью».

Опыт есть непосредственное опровержение утверждения, будто абстрактное тождество как таковое есть нечто истинное, ибо во всяком опыте мы встречаем прямую противоположность этому, а именно тождество лишь соединенное с разностью. Бессодержательность и пустоту абстрактного чистого тождест­ва Гегель поясняет следующим образом. Если на вопрос «что такое растение?» дается ответ, что «растение есть растение» или на вопрос «что такое бог?» отвечают, что «бог есть бог», то по­добный ответ, хотя он есть абсолютная истина, не говорит ровно ничего и есть пустая болтовня. На эти вопросы необходимо отве­тить определением, которое не должно заключать в себе опреде­ленного термина, но должно сказать что-то другое, отличное от самого подлежащего определению термина. -Применение же в определении абстрактного тождества решительно ничего не дает.

Переходя к логическому закону противоречия, Гегель при­водит его в следующей формуле: «Л не может быть одновремен­но Л и не-Л». Это начало противоречия Гегель рассматривает как другое выражение начала тождества, именно как выраже­ние его в отрицательной форме. Закон противоречия, по мнению Гегеля, выражает лишь в более развернутом виде то, что содер-

15 Там же, стр. 485.

481

жится в законе тождества. В законе противоречия тождество выражено в форме отрицания отрицанию: А и не-Л различны.

Вывод, к которому приходит Гегель, заключается в том, что закон тождества, а также закон противоречия, являющийся лишь другим выражением закона тождества, не суть законы мышления, а являются прямой их противоположностью.

Закон исключенного третьего Гегель приводит в следующей формулировке: «Нечто есть либо Л, либо не-Л, нет третьего».

Смысл этого закона Гегель усматривает в утверждении, что все есть нечто определенное, либо положительное, либо отрица­тельное. Гегель говорит, что традиционная формальная логика обычно толкует данный закон в том смысле, что каждой вещи любой предикат либо присущ, либо он в ней отсутствует. Гегель считает, что это положение есть тривиальность, которая ни к че­му не приводит16.

Если мы, применяя всевозможные предикаты, станем утверж­дать о духе, что он не сладкий, не зеленый и т. д., то это будет пошлым, никчемным занятием. Считая, что закон исключен­ного третьего, как и законы тождества и противоречия, требует лишь определенности в мышлении, Гегель с этой точки зрения подходит к оценке закона исключенного третьего и находит, что он ровно ничего не дает. Различие между законом тождества и противоречия, с одной стороны, и законом исключенного треть­его, с другой, Гегель видит в том, что тогда как закон тождест­ва и противоречия утверждает, что не существует ничего тако­го, что было бы вместе и Л и не-Л, закон исключенного третьего утверждает, что нет ничего такого, что не было бы ни Л, ни не-Л 17.

В самой формуле закона исключенного третьего Гегель нахо­дит противоречие. Формула эта говорит, что не может быть ни­чего средйего между противоположностями, а в ней самой име­ется Л, которое не есть ни +Л, ни —Л. В. И. Ленин следующим образом резюмирует мнение Гегеля о законе исключенного третьего: «Если этим указывается на то, что «все есть противо­положное», все имеет свое положительное и свое отрицательное определение, тогда хорошо. Но если понимать это, как обычно понимают, что из всех предикатов либо данный либо его небы­тие, тогда „тривиально"!! Дух... сладкий, несладкий?" зеленый, незеленый? Определение должно идти к определенности, а в этой тривиальности оно идет к ничему.

И затем,— острит Гегель,— говорят: третьего нет. Есть третье в самой этой тезе, само Л есть третье, ибо Л может быть и +А и —А. «Итак, само нечто есть то третье, которое должно было бы быть исключено» 18.

16 Гегель Сочинения, т. V, стр 518

17 Там же, стр. 519

18 В. И Ленин. Полное собрание сочинений, т 29, стр. 123—124.

482

Логический закон основания Гегель приводит в формуле. «Все имеет достаточное основание»1Э. Расшифровывая смысл этого положения, Гегель истолковывает его следующим обра­зом: следует рассматривать то, что есть, не как существующее непосредственное, но должно идти от непосредственного налич­ного бытия к его основанию. Углубляя это положение и освещая его с точки зрения диалектики, Гегель развивает мысль, что все опосредствовано (так, форма опосредствована содержанием, а содержание формой).

В. И. Ленин находит, что в рассуждениях Гегеля по данному вопросу, хотя в них много мистики и пустого педантизма, «гени­альна основная идея: всемирной, всесторонней живой связи всего со всем и отражения этой связи — materialistisch auf den Kopf gestellter Hegel20 — в понятиях человека, которые должны быть также обтесаны, обломаны, гибки, подвижны, релятивны, взаимосвязаны, едины в противоположностях, дабы обнять мир»21.

Третья книга «Науки логики» Гегеля посвящена «субъектив­ной логике» или «учению о понятии». Здесь, наряду с понятием, рассматриваются суждения и умозаключения, которые призна­ются понятием в более развернутой и развитой форме. Итак, под учением о понятии Гегель разумеет мышление в целом и его субъективная логика охватывает тот круг вопросов, кото­рые составляют предмет традиционной формальной логики. Но к этому кругу вопросов Гегель подходит весьма своеобразно. Для уяснения его позиции необходимо прежде всего установить, что такое, по его учению, понятие, т. е. человеческое мышление.

Ответ Гегеля на этот вопрос звучит весьма парадоксально. Он говорит, что понятие (мышление) это — мы сами (люди), т. е. ставит знак равенства между мышлением в понятиях и че­ловеческим индивидом. Чтобы расшифровать это положение Гегеля, необходимо ответить на вопрос, что такое человеческий индивид в философской системе Гегеля. Тело человека, по его учению, есть часть органической природы, наивысшая ступень в развитии и, следовательно, выражаясь языком философии Ге­геля, есть инобытие абсолютной идеи (наивысшая ступень ино­бытия). Психика же человека относится к той ступени развития абсолютной идеи, когда последняя поднимается от инобытия на ступень субъективного духа. Поскольку специфику человеческой психики в ее отличии от животных Гегель видит в мышлении (в понятии), он и ставит знак равенства между понятием и челове­ческим индивидом. Если читать Гегеля материалистически, то это его положение значило бы, что мышление (понятие, сужде­ние и умозаключение) присуще только человеческому индивиду,

19 Гегель. Сочинения, т. V, стр. 527528

20 Материалистически перевернутый Гегель.

21 В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 29, стр 131.