Geum.ru

Иоганн Готфрид гердер идеи к философии истории человечества часть первая

Вид материалаКнига

Содержание


III. Мир животных в связи с историей человечества
IV. Человек — центральное существо среди земных животных
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   74
* * *

И наконец, если заговорить о том, как человек и растение сосуществуют, как они живут вместе друг с другом, то тут откроется перед нами целое поле замечательных явлений, — если бы мы только могли идти по нему! Уже давно был изящно замечено3*, что растения точно так же, как и мы, люди, не могут жить в чистом воздухе, но что они впитывают как раз горючее вещество, флогистон, убивающее животных и во всх животных телах способствующее гниению! Замечено было, что это полезное свое дело, очищение воздуха, растения производят не с помощью тепла, а с помощью света, так что впитывают они даже холодный свет Луны. Благотворные дети Земли! Разрушающие наше тело вещества, отравленное наше дыхание вы впитываете в себя, и нежнейшая среда, воздух, должна помочь вам соединить эту отраву с вашей тканью, и вы выпускаете наружу чистый воздух. Вы поддерживаете здоровье в существах, которые губят вас, и, умирая, вы продолжаете творить благое дело — вы оздоровляете землю и умножаете ее плоды.

Если бы растения и достигали только этих двух целей, как переплелось бы уже их тихое существование с жизнью животных и человека! Но как многообразно сплетается история царств природы, какая новая между ними связь: ведь растения — это и самая изобоильная пища для животных, а в истории человеческого рода с его столь различным образом жизни так много зависело от того, чтоо выберет человек себе в пищу — растения, животных и т.д. Самые спокойные и, если можно так сказать, самые человечные животные питаются растениями, а в характере народов, которые питаются растениями или хотя бы предпочитают растительную пищу мясной, тоже замечет такой же здоровый покой, светлый нрав и беззаботность. А плотоядные животные по природе своей гораздо более дики; человека, существо всеядное, по крайней мере, не обязан быть плотоядным животным, о чем говорит строение его зубов. Часть народов, населяющих Землю, как и в давние времена, питаются молоком и растениями, а какое богатство пищи предоставила им природа: одно дерево может иной раз прокормить целую семью — это и сердцевина, и сок, и плоды, и даже кора и ветви растений! Всякой области Земли чудесным образом дано природой все необходимое для нее; и то, что растение даст, но и то, что оно притянет к себе и возьмет. Так, растения живут флогистоном, то есть испарениями, среди которых встречаются вреднейшие для нашего организма, а потому и противоядие, которое вырабатывают они, согласуется с особенными условиями, существующими в каждй стране, и для животных тел, склонных к гниению, растения готовят именно то целебное средство, которое излечивает обычные для этой местности болезни. Вот почему человеку не следует желоаваться на ядовитые растения, ведь они отводят яды, то есть наиболее благотворны для целого края, а в руках человека и нередко уже в руках природы такие яды превращаются в наиболее действенные противоядия. И если случалость так, что люди совершенно искоренили в той или

3* «Опыть с растениями» Ингенхауса4, Лейпциг, 1780, с. 49

45

иной области один из видов растении или животных, то редко не наносило это очевиднейшего ущерба живому миру в целом — и разве не снабдила природа и каждую породу животных, и человека органами и чувствами, для того чтобы они умели выбирать полезные для себя травы и обходить вредные?

Приятно бродить между деревьев и трав, изучая, как великие законы природы определяют полезность их, влияние на жизнь животных и людей в каждой стране, в каждой области Земли. Но мы удовольствуемся в дальнейшем тем. что будем срывать лишь некоторые цветы на этом неизмеримо обширном поле, а любителю и знатоку выскажем свое пожелание, чтобы была у нас приспособленная к истории человечества общая ботаническая география.

III. Мир животных в связи с историей человечества

Животные — старшие братья людей. Людей еще не было, а животные были, и позднее, куда ни приходили люди, местность была уже занята и по крайней мере некоторые стихии были населены — иначе чем бы стали питаться пришельцы, если не одною травой? Итак, односторонней и неполной будет история человека, если рассматривать его вне связи с животным миром. Правда, человеку дана земля5, но не ему одному и не ему в первую очередь: в каждой из стихий единовластие человека оспаривают те или иные животные. Один род приходится укрощать, с другим вести непримиримую, долгую борьбу. Некоторые не подчинились человеку, с другими он беспрестанно воюет. Короче говоря, насколько удавалось проявить животным ловкости, ума, храбрости, силы, столько и завоевали они для себя на Земле.

Итак, пока не важно, что человек разумен, а животные неразумны. Если у них нет разума, то есть другие преимущества, — конечно же, ни одно из своих чад не оставила природа беспризорным. Если природа бросит живое существо, кто же позаботится о нем, — ведь весь мир сотворенных существо вечно воюет друг с другом и противоположные силы в любой миг готовы столкнуться друг с другом! Человека, богоравного, то преследует змея, то всякая нечисть, то гонится за ним тигр, то готова проглотить акула. Все — в вечном споре, и все утесняется, и всякий должен спасать свою шкуру, и каждый заботится о том, чтобы не погибнуть.

Почему так? Почему так поступила природа? Почему тяк прижала и притеснила она свои живые творения? Вот почему: природа хотела добиться, чтобы на наименьшем пространстве жило величайшее и многообразнейшее число живых существ. — вот почему одни одолевают других; и мир в творении создается лишь благодаря равновесию сил. Каждый вид заботится лишь о себе, как будто он один на целом свете свете, а на самом деле рядом с ним другой вид, который ограничивает его поле деятельности, и лишь в таком соотношении противпопоставленных друг другу пород нашлось у творящей средство сохранить целое. Природа взвесила силы, под-

46

считала звенья целого, она направила друг против друга слепые устремления животных видом и предоставила Земле рожать все, что способна Земля родить6.

Вот почему меня не огорчает, что погибли виды крупных животных. Погиб мамонт, но погибли и пеликаны; другим было прежде соотношение между родами живых существ. А теперь мы видим на Земле равновесие, причем не только в целом, на всей Земле, но и очевидное равновесие в каждой отдельной стране и части света. Культура может еще изнать животных из той или иной страны, но един ли может она совершенно искоренить целую их породу, — по крайней мере, такого не случалось еще ни о одной большой части Земли; а, с другой стороны, разве не приходится природе вместо животных хищных и диких питать все больше животных прирученных и домашних? Итак, на Земле все в ее теперешнем состоянии, не вымерло ни одного живого рода, хотя я и не сомневаюсь, что раньше, когда Земля была совсем другой, могли жить на ней и совершенно другие жилые существа и что позже, когда природа или искусство совершенно изменят Землю, сложится на ней и другое соотношение между живыми существами.

Короче говоря, повсюду человек вступил на Землю, уже обитаемую, все стихии, все болота и реки, песок и воздух полнились живыми существами или наполнились новыми родами живых существ, а человеку пришлось добывать для себя место, чтобы помириться и царить, пользуясь божественным искусством хитрости и силы. История того, как удалось человеку достичь господства в мире, — это история человеческой культуры, и самые некультурные народы причастны к этой истории — вот, можно сказать, самая важная глава в истории человечества. Сейчас я замечу только, что люди остепенно установили свое господство над животными, а устанавливая гное господство, почти всему и научились у животных. Животные были живыми искрами божественного разумения, и свет от этих искр человек весь направлял на себя, собирал его в круг, более тесный или более широкий, — относится кто к питанию, образу жизни, одежде, ловкости, умениям, искусствам, влечениям и стремлениям, Чем больше учится человек у животных, чем с большим умом учился он и чем умнее были животные, у которых он учился, чем больше приучал он их к себе, чем более близок к ним был, воюя с ними или мирно с ними сосуществуя, тем больше выигрывало воспитание его кик человека, а потому история человеческой культуры — это в большой мере зоология и география.

* * *

Во-вторых. Если так велико разнообразие климатических условий и стран, горных пород и растений на Земле, насколько же боольшим будет разнообразие среди живых обитателей Земли! Но только не ограничивайте их поверхностью Земли, ведь и воздух, и вода, и даже внутренние части растений, и даже самые животные — все кишит жизнью. Бесчисленное воинство — и все это для мира, и все это для человека! Какой бурный верхний слой земного мира: все на нем наслаждается своим существованием, все творит, все живет — во всю ширь, насколько простираются лучи Солнца!

Не буду пространно рассуждать о вещах общих — о том, что каждое животное существует в своей стихии, в своем климате, что у каждого есть свое особое подобающее ему обиталище, что некоторые виды животных мало распространены на Земле, другие — больше и лишь немногие распространены почти по всей Земле, как и сам человек. Есть на эту тему книга весьма продуманная, где материал собран с настоящим усердием ученого, — это «Географическая история человека и общераспространенных четвероногих животных» Циммермана4*7. Я подчеркну сейчас лишь отдельные моменты, подтверждением которых послужит для нас и история людей.

 1. И те виды, которых живут на всем земном шаре, почти в каждой климатической зоне, принимают иной вид. Лапландская собака — небольшого размера, безобразная на вид: в Сибири та же собака — животное стройное, но по-прежнему с торчащими ушами и не крупная, а в тех странах, где живут самые красивые люди, пишет Бюффон, живут и самые красивые, и самые большие собаки. В тропиках у собаки пропадает голос, а дикая собака похожа на шакала. На остров Мадагаскар у быка вырастает горб весом в пятьдесят фунтов: этот горб в других местностях постепенно сходит на нет; и такая порода почти во всех областях Земли отличается по величине, силе, масти, смелости нрава. На мысле Доброй Надежды у европейской овцы вырастает бурдюк весом до девятнадцати фунтов, в Исландии вырастает у нее до девяти рогов, в Оксфордском графстве в Англии овца догоняет ростом осла, а в Турции у нее шкура полосатая, как у тигра. Таковы различия любой породы животных, а что же человек, будет ли он изменяться в зависимости от климатических условий, коль скоро по строению мышц и нервов он продолжает оставаться животным? Если судить по аналогии природы, только чудом человек не станет изменяться.

2. Все прирученные животные прежде были дикими, и прообразы большинства наших домашних животных обитают на Земле в диком состоянии, по большей части в горах Азии, на родине людей по крайней мере Северного полушария, на родине их культуры. Чем дальше от этих центральных гор, особенно если продвижение затруднено, тем меньше встречается видов домашних животных, и наконец на Новой Гвинее, в Новой Зеландии и на островах Южного моря свинья, собака и кошка — вот и все богатство.

3. В Америке по большей части — свои животные, вполне сообразные с этой частью света, сложенной из низин, долгое время затоплявшихся водой, и чудовищных горных высот. В Америке было мало больших животных, и еще меньше животных можно было укротить, — тем больше тут разновидностей летучих мышей, броненосцев, крыс, мышей, унау8, ан, тут

4* Три тома с точной зоологической картой. Лейпциг, 1778 — 1783.

48

целые полчища насекомых, амфибий, лягушек, жаб, ящериц и т. д. Kаждый понимает, что это обстоятельство не могло не возыметь действия на историю живших тут людей.

4. В тех местностях, где силы природы наиболее деятельны и энергичны, где летняя жара сочетается с ветрами, в определенные сроки меняющими свое направление, с сильными наводнениями, с мощными разрядами электрической материи, короче, со всем, что есть в природе, что творит жизнь, что есть в природе живого, — в тех местностях живут самые развитые, самые сильные, самые крупные, самые смелые животные, а флора тут наиболее богата пряными, острыми растениями. В Африке разгуливают стада слонов, зебр, ланей, буйволов, обезьян; львы, тигры, крокодилы, бегемоты являются тут в своем полном вооружении; к небу поднимаются самые высокие в мире деревья, и на них сверкают самые сочные и самые полезные в мире плоды. Как богата флорой и фауной Азия, знает каждый, и наиболее богаты в Азии те места, где могучими потоками изливается электрическая сила солнца, воздуха, земли. А где сила эта слабеет, где она проявляется реже, как в странах холодного климата, где вода, содержащая щелочь, соли, мокрые смолы подавляют или удерживают электрическую силу, там, как видно, и не могут развиться те существа, для развития которых нужна свободная, ничем не сдерживаемая игра электрических сил. Ленивая жара, смешанная с влажным воздухом, порождает тучи насекомых и амфибий, но никогда не породит ни одного из тех чудесных животных Старого Света, что, кажется, насквозь прожжены живым огнем. Ни одно живое существо Нового Света не знает мускульной силы льва, огненного взора тигра, его упругого прыжка, тонкой понятливости слона, кроткого характера газели, злой хитрости и коварства азиатской или африканской обезьяны. Животные Нового Света словно с великим трудом выкарабкались на свет из теплого ила: одному недостает зубов и клыков, другому — ступней и когтей, третьему — хвоста, но подавляющему большинству недостает смелости, прыткости, роста. Живущие в горах оживленнее, но и им далеко до животных Старого Света, а тела их обычно покрыты скорлупой и кожурой и показывают, что существу их недостает электрических потоков.

5. И наконец, некоторые замеченные нами у растений явления еще более странно выглядят у животных, которые очень медленно привыкают к чужому им климату, особенно климату антиподов, и нередко ведут себя вопреки природе. Так, описанный Линнеем 5* американский медведь и в Швеции соблюдал прежние часы. Он спал с полуночи и до полудня а с полудня до полуночи разгуливал, как будто на улице — день, и все прочие его инстинкты отвечали американскому времени дня и ночи. Не заслуживает ли такое наблюдение того, чтобы и другие, подобные, были произведены в Восточном и Южном полушариях? А если такому различию следуют животные, то неужели же род человеческий при всем своеобразном своем характере совершенно не затронут им?

5* «Работы Шведской Академии наук», т. 9, с 300.

IV. Человек — центральное существо среди земных животных

1. Линней насчитал 230 видов млекопитающих, включая и морских животных, в то время как птиц — 946 видов, земноводных — 292 вида, рыб — 404, насекомых — 3060, червей — 1205 видов; итак, млекопитающих было меньше всего, а за ними шли земноводные, как раз наиболее близкий к ним отряд. Число видов и родов, обнаруженных в воздухе и воде, в болотах и песке, быстро умножалось, но я думаю, что установленная Линнеем пропорция сохранится и в будущем. Если после смерти Линнея число видов млекопитающих дошло до 450, то Бюффон насчитывает уже примерно 2000 видов птиц, а Форстер на некоторых островах Южного моря открыл во время краткого своего пребывания там 109 новых видов птиц, тогда как на этих островах совсем не было млекопи-' тающих, которые не были известны прежде. Если такая прогрессия сохранится и в будущем и будет открыто гораздо больше новых видов насекомых, птиц и червей, чем совершенно новых видов млекопитающих, сколько бы ни находилось их в тех частях Африки, куда до сих пор не ступала нога человека, то мы со всей вероятностью можем принять следующую теорему: отряды живых существ расширяются по мере удаления от человека; чем ближе животные к человеку, тем меньше видов так называемых совершенных животных.

2. Нельзя, однако, отрицать, что при всех различиях, какие существуют между живыми населяющими Землю существами, строение их отмечено известным единообразием, так что как бы царит одна основная форма, которая и варьируется, порождая нескончаемые различия. Подобие скелета всех земных животных бросается в глаза, главные части скелета — голова, туловище, руки, ноги — и даже самые главные члены тела построены по одному первоначальному образцу и только бесконечно разнообразятся. Анатомическое строение животных еще более выявляет это сходство, и даже еще весьма неразвитые существа по внутреннему строению некоторых главных частей очень напоминают человека. Уже земноводные удаляются от такого основного типа, и еще более далеки от него птицы, рыбы, насекомые, живущие в воде существа — эти последние постепенно теряются среди растительных образований и окаменелостеи. Глубже мы не можем заглянуть, но если судить по таким переходам, то вполне вероятно, что и в морских существах, и в растениях, а может быть, и в тех существах, которые мы называем неодушевленными, заложены одни и те же основы, задатки органического строения, только в гораздо более развитой и ясной форме. Вполне возможно, что для взгляда вечного существа, который усматривает единую взаимосвязь всего, форма льдннки. вокруг которой складывается снежинка, составляв аналогию к образованию эмбриона в чреве матери.

50

Итак, мы можем принять вторую теорему: по мере приближения к человеку основная форма строения животных в большей или меньшей степени сходна со строением человека, и природа, склоняясь к бесконечному разнообразию живых существ, по-видимому, все живое на Земле создала по единой протоплазме10 органического строения.

3 Отсюда явствует само собою, что главная форма должна была варьироваться в зависимости от пола, породы, свойств, стихий, а потому особь одною вида объясняет особь другого вида. То. что лишь намечено у одного вида, у другого становится как бы главным: природа все свое внимание обращает на один член тела, увеличивает его в размерах и подчиняет этой части другие члены тела, во всем соблюдая, однако, самую продуманную гармонию. А в строении другого вида, напротив, эти подчиненные части становятся главными, и потому все существа целого органического творения — это как бы disjecti membra poelae8*. Кто хочет изучать живые существа, тот должен изучать одно в другом: у одного природа как бы пренебрегла какими-то членами и оставила их неразвитыми, но этим она указывает на другое существо, где они развиты до конца и очевидны для наблюдения. И это положение подтверждают все бел исключения виды расходящихся в своем строении живых существ.

4. И наконец, человек среди всех земных существ занимает центральное положение, будучи существом наиболее сложно и тонко организованным, в котором, насколько допускала эта конкретность его предназначения, сошлось большинство наиболее тонких лучей, исходящих от сходных с ним существ. Не все мог он вместить в себя вполне равномерно: одному существу недоставало тонкости органа чувств, другому — мускульной силы, третьему — упругости нервов, но в целом все, что можно было соединить в человеке, и было соединено в нем. У человека общие с млекопитающими члены тела, влечения, чувства, способности, художества; что не перешло к человеку по наследству, то было перенято им, что не было вполне развито, то существует в задатках. Сравнивая близкие к человеку виды животных, хочется смело сказать: все они — лучи его образа, преломленные и разведенные в разные стороны катоптрической системой зеркал. А потому мы можем принять четвертую теорему: человек срединное между животными существо, саман разработанная форма, тончайшая квинтэссенция, соединяющая в себе черты всех окружающих его видов.

Надеюсь, что сходство человека н животных, на которое указываю я, не будет смешано с той игрой воображении, при которой у растении и даже у камнем находит внешние формы человеческих членов тела, торопливо подхватывая подобные примеры и выстраивая на их основе целые системы12. Всякому разумному человеку смешно смотреть на такую игру. потому что пластическая природа как раз скрывает за внешним видом внутреннее сходство анатомического строения, маскируя его внешними paзличиями. Животное внешне может казаться очень непохожим на человека, но в строении внутренних органов, в скелете, в основных членах тела и

6* «Разъятого члены поэта» (лат.)11.

51

органах чувства, даже в жизненных процессах может обнаруживать самое поразительное сходство с человеком! Достаточно просмотреть анатомические картины Добантона, Перро, Палласа и других академиков и все можно увидеть собственными глазами. Естественная история, преподаваемая детям и подросткам, должна, конечно, ограничиваться отдельными различиями внешнего вида, чтобы была опора для зрения и памяти, но естественная история, философская и вполне возмужавшая, изучает строение животного и снаружи, и внутри, сравнивает строение и образ жизни, который ведет животное, и стремится определить характер и место животного в мире животных. Когда речь идет о растениях, такой метод называют естественным, и именно к такому естественному методу должна шаг за шагом подвести нас сравнительная анатомия. Вместе с таким методом человек сам в себе — естественным путем — обретает путеводную нить, которая поможет ему пройти через весь великий лабиринт живого творения Земли: если о каком-либо методе можно сказать, что наш дух, пользуясь им. осмеливается мыслить вслед за все промысливающим и все объемлющим разумением бога, то таким методом будет наш естественный метод. При всяком отклонении от правила, от некоего канона Поликлета13, явленного нам верховным художником в человеке, нам сразу же будут указаны причины: почему творец отклонился в этом случае, почему он иначе ваял в другом; и тогда земля, воздух, вода, даже самая глубочайшая глубь одушевленного творения станет для нас кладовой мыслей и приемов творца, где реально складывается в единый образ задуманный им прообраз искусства и мудрости.

Какую великую, какую разнообразную перспективу представил нам взгляд на историю подобных и совсем не подобных нам живых существ! Эта перспектива разделяет и связывает царства природы и отряды живых существ по их стихиям; и в самом далеком от нас существе мы замечаем радиус, исходящий из одного и того же центра. И я вижу, как из воздуха и воды, с высот и из глубины поднимаются и идут к человеку животные, как подходили они к праотцу рода человеческого14, — шаг за шагом приближаются они к человеческому облику. Птица летает в воздухе, и каждое отклонение формы ее от строения млекопитающих объясняется стихией воздуха; как только промежуточный вид касается земли, так скелет безобразных существ — летучей мыши или вампира — начинает напоминать человеческий скелет. Рыба плавает в воде, и плавники ее — не развившиеся руки, ноги, хвост — еще слишком незначительно у рыб членение тела. Когда рыба выходит на сушу, у нее — как, например, у манати, — вычленяются передние конечности, а у самок вырастают груди. У морского котика и морского льва можно без труда видеть уже все четыре конечности, хотя задними он и не может пользоваться и пять пальцев их влачит за собой, словно отростки плавников, тем не менее он, как умеет, неспеша выползает на сушу, чтобы погреться на солнце, и он уже поднялся ступенькой выше безобразного, бесформенного тюленя. Так более высокие органические существа выходят из праха червей, из известняковых домиков моллюсков, из паутины насекомых, и членение тел их постепенно услож-

52

няется. Через земноводных мы приближаемся к наземным животным а среди наземных даже отвратительный унау с тремя палцами и грудями уже есть аналог строения человеческого тела. Природа играет вокруг человека, упражняется, создает огромное множество задатков, различных органических существ. Она распределила между животными все возможные образы жизни, всяческие стремлении и влечения, она перессорила роды животных, но все кажущиеся противоречия между ними ведут к одной общей цели. Итак, и в анатомическом, и в физиологическом смысле верно, что во всем живом творении царит аналог единого органического строения; но только чем дальше от человека живое существо, чем отличнее стихия, тем дальше природа, всегда равная сама себе, от прообраза своих органических творений. Чем ближе к человеку, тем уже отряды, тем больше сходятся радиусы, чтобы слиться в человеке — священном средоточии всего земного творения. Радуйся, о человек, выпавшей тебе доле, изучай себя во всем живущем вокруг тебя, о благородная средина всех живых существ Земли!