Шелли П. Б. Великий Дух: Стихотворения / Пер с англ. К. Д. Бальмонта
| Вид материала | Документы |
СодержаниеОтрывок о китсе Суровые ветры Великий дух Фальшивые и настоящие цветы Леди, магнетизирующая больного |
- «хм «Триада», 9393.37kb.
- Анастази А. А 64 Дифференциальная психология. Индивидуальные и групповые разли- чия, 11288.93kb.
- Роджер Л. М2Э вирус ответственности.: Пер с англ, 2943.44kb.
- Ken wilber integral psychology, 4577.54kb.
- Новые поступления литературы (июль сентябрь 2002) математика инв. 62350 в 161., 125.41kb.
- Указатель произведений литературы зарубежных стран (библиотека кф ат и со), 250.17kb.
- Литература для клинических интернов по специальности «терапия» Кафедра факультетской, 55.33kb.
- Куртц П. К93 Искушение потусторонним: пер с англ, 7904.74kb.
- The guilford press, 6075kb.
- The guilford press, 6075.4kb.
Кто мертвого всегда ценил, встречая
Сочувствием, - умолкнуть я готов,
Чтоб не смущать его, скорбящего без слов.
36
Наш Адонаис выпил чашу с ядом!
Какой глухой, с змеиною душой,
Принес конец чуть начатым усладам?
Хотел бы червь быть больше не собой,
Он понял сладость песни неземной,
Той песни, чье чудесное начало
Будило зависть, мыслей смутный рой,
И лишь в единой груди зарычало,
Что песен ждет того, чья лютня отзвучала.
37
Живи, змея, ничтожная средь змей,
И от меня не бойся воздаянья!
Но будь собой, и быть собой умей,
Ты, жалкое пятно воспоминанья!
Копи свой яд, злосчастное созданье,
Излив его, тем низкий дух измерь,
Тебе - в Самопрезренье наказанье,
Ты жгучий стыд узнаешь, подлый зверь,
И виноватым псом ты вздрогнешь - как теперь!
38
Зачем скорбеть, что наш восторг далеко
От коршунов, чьим криком мир смущен,
Он бодрствует иль спит в тиши глубоко,
Не воспаришь туда, где ныне он.
Прах в прах! Но должен дух быть возвращен
К источнику, желанному для взора, -
Часть Вечного, что в зыбкости времен
Незыблемо горит в огнях узора,
Меж тем как пепел твой грязнит очаг позора.
39
Молчанье! Он не умер, он не спит, -
От жизненного встал он сновиденья -
Нас буря лживых грез, взметая, мчит,
Вступаем мы в бесплодное боренье,
Нож духа мы вонзаем в привиденья,
Ничто неуязвимые разим -
Мы, точно трупы, в склепах, в царстве тленья,
Ветшаем, пыткам преданы своим,
И рой надежд в себе, как рой червей, храним.
40
Он выше нашей ночи заблужденья,
Терзанье, зависть, клевета, вражда,
Тревога, что зовется - наслажденье,
К нему не прикоснется никогда,
Мирской заразы в вольном нет следа,
Не будет он скорбеть иль плакать бурно,
Что голова безвременно седа,
Что сердце стынет, что мечта мишурна,
Что дух устал гореть, полна лишь прахом урна.
41
Он жив, он есть, - Смерть умерла, не он;
Жив Адонаис! - Вся в росе блистая,
Зажгись, Заря, - с тобой не разлучен
Тот дух, о ком тоскуешь ты, рыдая;
Леса, не трепещите так, вздыхая!
Цветы, цветите, смолкни, глубь пещер,
Развейся, Воздух, Землю обнажая,
Чтоб лик ее цветист был, а не сер,
Улыбку сонмы звезд ей шлют из вышних сфер.
42
С Природою он слился воедино:
Во всех ее напевах - звук его,
От громких гулов грома-властелина
До пенья соловья; среди всего,
В лучах, во тьме, влиянье своего
Присутствия сознанью он являет,
В цветах, в камнях - путь жизни для него;
Та Власть любви его с собой сливает,
Что держит мир внизу и сверху зажигает.
43
Он часть той красоты, что делал он
Еще когда-то более прекрасной:
Когда сквозь мир, сквозь этот тусклый сон,
Лениво-плотный, Дух проходит властный,
Он новым сонмам ликов, - с ним согласный, -
Дает черты законченных вещей, -
Всем выгаркам, с их тупостью напрасной,
Дает свое подобье, блеск лучей, -
Горит сквозь мир зверей, деревьев и людей.
44
На небосводе времени - сиянье
Возможно затемнить, убить нельзя;
Смерть - лишь туман с непрочностью влиянья,
У них, как у созвездий, есть стезя,
И с высоты они горят, сквозя
Сквозь мрак. Когда возвышенные думы
Вздымают сердце юное, скользя
С ним в воздухе, там слышны споры, шумы, -
Что будет суждено, свет или мрак угрюмый?
45
Толпою, каждый покидая трон,
Наследники мечты недовершенной,
Восстали, там, в Незримом. Чаттертон,
Еще предсмертной мукою смущенный;
Сидней, каким он жил, как пал, сраженный,
Как, кроткий, он возвышенно любил;
Лукан, своею смертью вознесенный;
Забвение, при виде светлых сил,
Отпрянуло, и мрак далеко отступил.
46
И многие, чьи имена негромки,
Но сущность чья излитая живет, -
Как пламя, бороздящее потемки,
Мать-искру пережив, сиянье льет, -
Наполнили лучами небосвод.
"Гори, теперь ты наш", - они вскричали, -
На Небе Песен вон светильник тот
Молчал так долго, ждал тебя в печали.
Займи крылатый трон, о, Веспер нашей дали!"
47
Кто стонет "Адонаис"? О, пойми
Себя, его, - взгляни, узнай воочью,
Душой дрожащей Землю обними
И, к этому прильнувши стредоточью,
Лучистому отдавшись полномочью,
Струи свой свет за грани всех миров;
Потом туда, где день наш с нашей ночью,
Уйди, не то, низвергшись с облаков,
Ты в бездну упадешь, заманен лаской снов.
48
Иль в Рим иди, что сделался гробницей -
О, не его, а наших снов мечты;
И пусть века и царства, вереницей,
В обломках там лежат средь пустоты,
Что создали они же; красоты
Такой, как он, у тех не занимает,
Кто грабит мир; о, нет, его черты
Средь тех, кто мыслью всем завладевает,
Из прошлого лишь мысль одна не умирает.
49
Да, в Рим ступай, он сразу - склеп, Эдем,
И город, и пустыня вековая;
И там, где сонм руин старинных - нем,
Обломками разбитых гор вставая,
И остов Разрушенья одевая
Иди, пока в том царстве мертвецов
Тебя Дух места к склону, где живая
Улыбка трав, не приведет в мир снов,
Средь детской радости смеющихся цветов.
50
Тупое время кормится камнями,
Как скрытый блеск - седою головней,
И, ветхими окружена стенами,
Вздымает пирамида облик свой,
Приют того, кто создал здесь мечтой
Заветный тихий мир воспоминанья;
Внизу могил позднейших виден строй,
Они под Небом, льющим к ним сиянье,
Тому, кто дорог нам, шлют тайное дыханье.
51
Помедли здесь: могилы все кругом
Так молоды, что возле каждой, тая,
Скорбь не вполне еще забылась сном;
И, если здесь печать лежит немая
На роднике души, в ней боль скрывая,
Не тронь ее. О, возвратясь домой,
В свой дух взгляни, там желчь найдешь, рыдая.
От бурь укройся в сени гробовой!
Где Адонаис, там бояться ль быть душой?
52
Единое нетленно остается,
Различности меняются, их нет;
Над шаткой тенью луч от века льется;
Жизнь, чьи цвета столь многи в смене лет,
Свет Вечности пятнает, белый свет,
Пока не глянет Смерть. - Коль ты слиянья
С тем хочешь, что ты ищешь, - вот завет:
Умри! - Цветы, руины, изваянья,
Все - лишь намек на то, в чем без границ сиянье.
53
О, Сердце, что ж ты медлишь? Погляди,
Ушли твои надежды без возврата.
Куда умчалось все, и ты иди.
Во всех вещах поблеклость и утрата,
Год круг свершил, нет больше аромата,
Ни в ком, ни в чем; и, если что пьянит,
Так лишь затем, чтоб сердце было сжато.
Чу! Адонаис! Ветер шелестит!
Пусть Жизнь не делит то, что Смерть соединит.
54
Тот Свет, что нежно дышит во Вселенной,
Та Красота, в которой все живет
И движется, та Благодать, что с пленной
Зловещей тьмой рожденья бой ведет,
Любовь, что свет сквозь ткани жизни льет, -
Сплетаемая воздухом, землею,
Людьми, зверьми, - и блеск различный шлет,
Как явит каждый зеркало собою, -
Все светит на меня, и смертность тает мглою.
55
Дыхание, чью власть я в песнь призвал,
Нисходит на меня; ладью мечтанья
От берегов далеко вихрь умчал,
Прочь от толпы, чей парус чужд дыханья
Могучих бурь; в разрывах мирозданья
Разъединен с землею небосвод.
Так страшно в тьму я мчусь, меж тем сиянье,
Маяк-звезда, мне Адонаис шлет
Из сокровенных сфер, где Вечное живет.
1821
ОТРЫВОК О КИТСЕ,
который пожелал, чтоб над его
могилой написали
"Здесь тот, чье имя - надпись на воде".
Но, прежде чем успело дуновенье
Стереть слова, - страшася убиенья,
Смерть, убивая раньше все везде,
Здесь, как зима, бессмертие даруя,
Подула сквозь теченья, и поток,
От смертного застывши поцелуя,
Кристальностью возник блестящих строк,
И Адонаис умереть не мог.
1821
ЗАВТРА
Где Завтрашний день? Где ты, призрак желанный? -
В богатстве, в нужде, средь утех, средь скорбей
Напрасно мы ищем улыбки твоей,
Покуда проходим путь жизни туманный.
Ты всюду от нас ускользаешь, как тень,
Всегда мы встречаем, в печали,
Лишь то, от чего так тревожно бежали:
Сегодняшний день.
1821
ПУТНИК
Отрывок
Он бродит без конца, как сон, как привиденье,
Сквозь чащу смутную ума,
Путями странными, во мгле уединенья,
Где бьется океан, где нет границ, где тьма.
1821
ОТРЫВОК
Я гибну, падаю. Любовь - моя отрава.
Я таю тучкою: ей свет неверный дан
От блеска вечера, чья так изменна слава:
Уничтожаюсь я, как на ветрах туман,
Как зыбь волны, когда безветрен океан.
1821
В ЗАСАДЕ
Отрывок
Когда в безоблачной лазури,
Над изумрудного землей,
Чуть дышит ветер молодой
И говорит: "Не будет бури", -
Когда росистая заря,
Как лань, не ведавшая гона,
Идет по высям небосклона,
Сияньем юности горя, -
Когда дрожат лучи во взгляде, -
О, смейтесь, - потому что в дне
Таятся вихри в глубине,
И ждут, и жертву ждут в засаде.
1821
ПРОБУДИТЕЛЬ
Приди, пробудитель океана души,
Зефир, уходящий так бесследно в пещеру,
Ты, незримый для мысли! Тиховейный, спеши!
1821
СУРОВЫЕ ВЕТРЫ
Меж ветвей оголенных суровые ветры качаются,
Похоронный напев замирает над ропотом струй,
И холодные черви, холодные черви цепляются
За лицо, где горел, так недавно горел поцелуй.
1821
ОТРЫВОК
И если я хожу увенчан, вверясь чуду,
Мое отличье в том; когда же я паду,
Назавтра прах, рыдать об этом дне не буду,
И, сбросив свой убор, прах к праху я сведу.
1821
ОТРЫВОК
О, божество бессмертное, чей трон
В глубинах помыслов людских стоит от века,
Зову тебя, да снидет твой закон,
Зову тебя во имя человека,
Во имя - и того, чем быть он перестал,
И чем он прежде был, и чем еще не стал.
1821
ВЕЛИКИЙ ДУХ
Великий Дух, безбрежным морем мысли
Ты вскормлен в тишине ее пещер.
И, как во мне, ты звуками там правишь,
Ее волнам всегда даешь размер.
1821
ФАЛЬШИВЫЕ И НАСТОЯЩИЕ ЦВЕТЫ
Отрывок
"Кто ты, Надменный, что грязнить дерзаешь
Лишь гениям цветущие цветы,
Покуда ты как месяц убываешь?
Не тронь священно-легкие листы,
Что для немногих, дом чей - область славы,
Растут в Раю: из безымянных ты". -
"О, я ношу их только для забавы,
Фальшива этих листьев красота,
В росе цветов - дыхание отравы,
И прелесть их минутная - не та,
Что облегла навек чело Мильтона;
Притворной лаской дышит их мечта,
Зажглись, - их нет, - и нет над ними стона".
1821
ПЕСНЯ
Тоскует птичка одиноко
Средь чащи елей и берез;
Кругом, куда ни глянет око,
Холодный снег поля занес.
На зимних ветках помертвелых
Нет ни единого листка;
Среди полян печальных, белых -
Ни птиц, ни травки, ни цветка.
И плачет птичка одиноко,
А воздух тих, сильней мороз,
И еле слышно издалека
Роптанье мельничных колес.
1821
ЦУККА
1
Погасло Лето, Осень золотая
Кончалась, и над тусклою землей
Зима смеялась, - в час, когда, желая
Того, что не постигнет мир земной,
Я шел по красоте изнемогая;
В душе - пески, измытые волной,
Прилив исчез, и бледен лик растений
От лживости ласкательных мгновений.
2
Погасло Лето, - я живу, скорбя,
Что бегло все, но только не мученье,
И на земле, которую любя
Сон убаюкал, нет мне снов забвенья.
Счастливая Земля! вокруг тебя
Весенние повеют дуновенья,
И вскрикнешь ты, упившись бытием,
Что смерти нет в бессмертии твоем.
3
Любил я - о, не вас я разумею,
И никого из призраков земных,
Хоть дороги вы мне красой своею,
Как сердце сердцу, как вниманью стих;
Любил не знаю что, люблю, лелею,
Но низкий мир не знает черт твоих;
Тебя везде, не видя, ощущаю,
Тебе молюсь, но как назвать, не знаю.
4
Ни на Земле, ни в Небе, ты ни в чем
Не можешь задержаться или скрыться,
Всех форм бежишь, но раз твоим лучом
Высокий или низкий озарится,
Пронзенному как огненным мечом,
Ему на миг божественное снится;
А ты уйдешь, - улыбка стерта с губ,
И лучший низок, холоден, как труп.
5
В цветах, в деревьях, в водах, и в долинах,
И в том, что повседневно, в голосах
Беззлобных, бессознательно-звериных,
В глубоких человеческих глазах,
В улыбках женщин, в женщинах-картинах,
В стеблях весенних, в листьях и в цветах,
В траве осенней - я твой призрак чую,
Тебя люблю иль о тебе тоскую.
6
И так я шел, терзаясь и скорбя,
И вдруг увидел стебель над рекою
На берегу: как будто кто, любя
Сверх меры и терзаемый тоскою,
В отчаянье хотел убить себя;
Его мороз жестокою рукою
Лишь ранил, не убил, и он росой
Блистал, как слишком искренней слезой.
7
Я взял его и между стенок вазы
В земле отборной стебель посадил:
Лучи Зимы, родя в стекле алмазы,
Зажглись, и блеск их листья осветил;
Тая в лучах безмолвные рассказы,
Звезда, что светит до других светил,
Остановилась на пороге ночи
И в тот цветок свои вперила очи.
8
Влиянием лучей и теплоты
В стебле душа проснулась молодая,
На нем возникли сильные листы
И усики, и, нежно расцветая,
Горящие раскрылися цветы,
Как бы на пире чаша золотая,
Вся полная вином; и каждый лист
Биеньем сердца нежным был лучист.
9
Тот стебель стал бы сильным и прекрасным,
Хотя бы свет небесный не блистал:
Над ним всю зиму, предан мыслям страстным,
В печали чистой дух один рыдал;
Какой-то голос жил напевом ясным,
И звук струны, с ним смешан, трепетал;
Та песнь, расставшись с нежными устами,
В другом вставала негой и слезами.
10
И сердце в нем раскрылось негой снов,
И дрогнул стебель, влагой орошенный;
Меж тем декабрь, в одежде из ветров,
Свирепствовал вкруг комнаты смущенной;
Дрожали птички в мертвой мгле кустов,
Заслыша голос бури разъяренной;
И каждый стебель тенью трепетал,
Но этот жил, был юным и блистал.
1821
ЛЕДИ, МАГНЕТИЗИРУЮЩАЯ БОЛЬНОГО
1
Усни, усни! Забудь страданья
И власть руки моей прими!
Мой дух сковал твои мечтанья,
Усни и ласку состраданья
Разбитым сердцем восприми!
Как утром сумрак, муки тают,
И силы жизни возрастают,
Растет моих надежд прибой;
Они вокруг тебя витают,
Хотя не слиться им с тобой.
2
Усни, усни, о, друг мой бедный!
Когда подумаю, что тот,
Кто сделал жизнь мою победной,
Мог быть - такой же грустный, бледный,
Мог знать твоих страданий гнет,
Что чьей-нибудь чужой рукою
Он был бы разлучен с тоскою, -
Тогда я вся дрожу, скорбя,
Я о тебе скорблю душою,
Хотя я не люблю тебя.
3
Мечтам, тоской отягощенным,