Стивен Амброз День "Д" 6 июня 1944 г. Величайшее сражение Второй мировой войны Stephen E. Ambrose d-day. June 6, 1944. The Climactic Battle of World War II аннотация книга
| Вид материала | Книга |
- Беларусь в великой отечественной войне, 54.09kb.
- Экипаж самолета «Каталина», потерпевшего катастрофу 29 октября 1944 года, 71.77kb.
- Джеймс Мортон Шпионы Первой мировой войны Оригинал, 3101.44kb.
- Ежегодно 5 октября в более 100 странах отмечается день учителя, который был учрежден, 42.16kb.
- Японский план отражения ожидавшегося летом 1944 г наступления Вооружённых Сил США, 177.14kb.
- Конспект урока истории для 9 «А» класса Тема: «Итоги Второй мировой войны. Оон», 55.19kb.
- Великой отечественной войны, 3496.87kb.
- Освобождение Крыма (ноябрь 1943 г. — май 1944 г.). Документы свидетельствуют, 3471.14kb.
- Army Specialized Training Program, далее astp. Вкоординационный центр программы входили, 262.06kb.
- Некоторые экономические показатели Второй Мировой войны, 1043.95kb.
Так быстро американцы овладели ключевым военным объектом. Краузе распорядился уничтожить узел кабельной связи. Его роты взяли под контроль все дороги, ведущие в Сент-Мер-Эглиз, прежде всего шоссе от Кана до Шербура[36].
А на заре - катастрофа. Появился джип, спущенный планером и тянувший за собой противотанковое орудие по дороге от Шеф-дю-Пон. Прежде чем отряд Краузе сообразил, что нужно остановить эту кавалькаду, она наскочила на мины, и "в воздух взлетели не только машины, но и люди, сидевшие в них, и перестал существовать сам блокпост".
Практически нигде американские десантники не выполнили свои задачи, как намечалось, до наступления рассвета. Не были взорваны и захвачены мосты, оставались недосягаемыми дамбовые выезды. Ни одна из рот не была укомплектована полностью, лишь некоторые из них насчитывали примерно половину личного состава. И через час после рассвета американцы все еще пытались найти друг друга.
Все это наводит на мысль о том, что высадку лучше было бы осуществить на заре. При дневном свете десантники скорее бы нашли места сбора - к 7.30 они бы подготовились к настоящим боевым действиям (так оно на самом деле и получилось). (Через 22 часа после высадки, уже в конце дня "Д", 101-я дивизия насчитывала всего лишь 2500 человек из 6000 парашютистов.)
Но, несмотря на потерю времени и неудачу с концентрацией войск, ночной десант увенчался успехом. Он, несомненно, привел в замешательство немцев. Основная тяжесть легла на плечи младших офицеров, которые должны были не только собрать вокруг себя как можно больше солдат, но и нацелить их на выполнение главной задачи. Пример - взятие Сент-Мер-Эглиза.
Тем не менее перед рассветом почти все ротные командиры американских воздушно-десантных войск чувствовали себя либо отрезанными от всего остального мира, либо окруженными со всех сторон противником. Каждого из них беспокоило одно - выполнение задания. Хотя части перемешались, между дивизиями так и не была установлена связь. На американцев никто не нападал и не пытался их выследить. После высадки возникали спорадические стычки на земле, десантникам приходилось прорываться к местам сосредоточения, но в целом численность отрядов не превышала трети предполагаемого личного состава. Не имея раций и не зная своего местонахождения, они больше всего опасались нарваться на серьезное сопротивление противника. Американские парашютисты не проявляли особой активности, осознавая свою разобщенность и слабость.
Перед самым рассветом полковник Хейдт наконец вышел на связь с генералом Марксом и получил от него указания. Полку надлежачо нанести удар севернее Карантана и очистить район между этим городом и Сент-Мер-Эглизом.
Хейдт не сомневался в успехе. Он распоряжался подразделением, с избытком укомплектованным людьми и равноценным, как считат полковник, двум американским или британским дивизиям.
Десантники - исключительно крепкие, бесстрашные парни в возрасте 17 или около того лет. Когда Гитлер пришел к власти, им было годиков шесть, не более. Они воспитывались в условиях нацистской идеологии, которая готовила молодежь к подвигам. Ими командовал опытный и заслуженный офицер, профессиональный военный, осуществивший немало дерзких боевых операций.
6-й парашютный полк можно было считать идеальным воплощением нацистской Германии. В нем сочетались армейский профессионализм и одухотворенность фашиствующих юнцов. Нацистская молодежь придала стране новое дыхание. Гитлеровцы противопоставили свой "цвет" нации "цвету" американского общества. "Пусть они приходят", - ехидничал Геббельс.
И "они пришли", но крайне разрозненные и дезорганизованные. С восходом солнца элитное подразделение нацистской системы отправилось в путь, чтобы дать бой американским десантникам. Так началось первое более или менее значительное контрнаступление немцев в день "Д". Предстояло сражение элитных американских и германских сил, двух разных идеологий и образов жизни.
13. "Величайшее шоу"
Воздушная бомбардировка
"Когда забрезжил рассвет, - вспоминает капитан Шеттл из 506-го парашютно-пехотного полка, - перед нами возникла самая впечатляющая картина, которую можно представить во время войны. В небе одна эскадрилья самолетов шла за другой, сбрасывая бомбы на побережье".
Это было настоящее побоище. В день "Д" союзническая авиация совершила 14 000 вылетов, в то время как люфтваффе только 250 (нападая главным образом на суда по периметру района вторжения)[37].
Многие экипажи за день делали по три вылета. По два раза поднимались в небо практически все. Спаатс, Харрис и Ли-Маллори задействовали все имеющиеся в наличии бомбардировщики. В резерве не оставалось ни одного самолета - резкий контраст с 1939-1942 гг., когда Королевские военно-воздушные силы не могли ни на минуту оставить небо Великобритании незащищенным.
Превосходство в воздухе досталось немалой ценой. Потери техники сопровождались многочисленными человеческими жертвами. Летная служба была одной из наиболее опасных и в то же время самой почетной.
Пехота завидовала пилотам и недолюбливала их. В глазах солдат "летуны" без дела болтались в бараках, по ночам пропадали где-то с девочками, что не мешало им получать повышение в звании.
Но пехотинцам не доводилось видеть военно-воздушную армию в действии. А летчики считали себя ветеранами боев с 1939 г. (британцы) и с 1942 г. (американцы), в то время как, по их мнению, наземные войска "еще не нюхали пороха".
Образ жизни авиаторов казался странным. В плохую погоду они торчали в казармах или, раздобыв увольнительные, скрывались в Лондоне. На пути к объектам бомбометания пилоты испытывали малоприятные ощущения одиночества, тесного и замкнутого пространства, холода и страха перед неизвестностью. Выйдя на цели, они попадали в кромешный ад. Перед ними вставали стены из огня немецких зениток, а со всех сторон их атаковали истребители.
Конечно, самолеты союзников были оснащены вооружениями. Пулеметы располагались по всему фюзеляжу: и спереди, и сзади, и сверху, и снизу. ("Б-17" имел на борту 13 пулеметов калибра 12,7 мм). Эксперты рекомендовали облегчить вес бомбардировщиков, чтобы они быстрее могли набирать высоту или скорость. Нет, спасибо, отвечали экипажи. Они чувствовали себя в большей безопасности, зная, что в любой момент могут отстреляться.
Союзническая авиация понесла тяжелые потери. По статистике, летный экипаж в среднем выдерживал 25 боевых вылетов. Но были и исключения. Сержанту Роджеру Лавлейсу из 386-й бомбардировочной группы сказали, что он может уезжать домой после выполнения двадцать пятого боевого задания. Но сержант совершил тридцатый, а затем тридцать пятый вылет. В день "Д" он выполнял шестидесятое по счету задание (общий итог составил 76 боевых вылетов).
За два месяца, предшествовавших дню "Д", военно-воздушные силы союзников лишились 12 000 человек и более 2000 самолетов. Однако они не только выжили, но и стали победителями. Можно долго спорить о том, насколько им удалось разрушить военную индустрию Германии. Не вызывает никаких сомнений одно - наши летчики вытеснили люфтваффе из Франции и вынудили немецкую авиацию уйти в оборону. Они добились не просто превосходства, а господства в воздухе.
Стратегические военно-воздушные силы не предназначены для обеспечения тактической поддержки наземным войскам. Однако именно это требовалось от них, когда в начале июня масштабный характер приобрела операция "Транспорт". Все соглашались с тем, что накануне и непосредственно в день "Д" каждый бомбардировщик в Великобритании должен быть брошен на "Атлантический вал". Расхождение во мнениях касалось лишь деталей.
Окончательный план действий выглядел следующим образом. За двое суток до дня "Д" половина бомбардировочной авиации направляется на Па-де-Кале в соответствии с планом "Фортитюд". На следующий день 50 процентов экипажей отдыхает, остальные совершают так называемые "млечные рейды" (повторные или не связанные с большим риском). В полночь назначенного дня "Д" самолеты ВВС Великобритании наносят бомбовые удары по береговым батареям и Кану. На рассвете американская 8-я военно-воздушная армия (1200 "Б-17" - "Летающие крепости" и "Б-24" - "Освободители") в течение получаса бомбит побережье Кальвадос. В это же время 9-я военно-воздушная армия ("Б-26") "санирует" приморский участок "Юта". Если небо будет ясным, то бомбардировки прекращаются за пять минут до высадки войск, если облачным, то - за десять.
Спаатс, Теддер и Ли-Мэллори полагали, что десантники могут начать безопасную высадку на расстоянии 1500 м от берега, пехотные командиры настаивали на 500 м, в результате сошлись на 1000 м.
Освободившись от смертоносного груза на рассвете, бомбардировщики возвращаются в Англию, заправляются топливом и летят обратно - наносить удары по мостам, пересечениям дорог, Карантану, Кану и другим городам. Спаатс протестовал против таких налетов, считая их негуманными и бессмысленными. Но Эйзенхауэр занял сторону Ли-Маялори, и изложенная выше схема была одобрена.
"4 июня все чувствовали себя как перед грозой, - вспоминает сержант Роджер Лавлейс. - Ее приближение можно было слышать, ощущать ее пугающее дыхание. А 5 июня мы уже сидели на пороховой бочке с шипящим запалом.
И вдруг все началось. Небо закрыла армада "Дакот". Их летело так много, что голова пошла кругом".
В 2.00 6 июня пилоты собрались на инструктаж. Никто не сомневался в том, что предстоит кровопролитное сражение. Офицеры, проводившие инструктаж, "ухмылялись, как скунсы, поедающие шоколадные плитки", но раздвинули шторы, закрывавшие карты, и указали цели, по которым нужно было нанести бомбовые удары. Как рассказывает лейтенант Карл Карден из 370-й бомбардировочной группы, "все, кто находился в комнате, возликовали, поняв, что пришло их время и американцам суждено идти впереди любой атаки".
Брифинг поднял настроение летчикам. Им объяснили, что они будут находиться высоко, вне досягаемости немецких зениток, а люфтваффе более не существует. А как насчет прикрытия? Их заверили в том, что в небо поднимутся 3500 истребителей.
"Нам сказали, что мы должны помочь пехоте высадиться на берег, закрепиться, вступить в бой и победить, - вспоминает лейтенант Джон Робинсон из 344-й бомбардировочной группы 9-й военно-воздушной армии. - Мы надеялись также, что когда десантники окажутся на суше, они уничтожат батареи противовоздушной обороны".
Экипажи "Мародеров", которым предстояло бомбить артиллерийские огневые точки на Котантене, брифинг встревожил. Их предупредили, что в случае необходимости придется лететь на высоте 150 м.
"Я не ошибся, на самом деле - 150 метров?" - спросил сержант Лавлейс своего приятеля. Он не ослышался. Инструктор назвал именно такую цифру. "Последний раз, когда "Б-26" опускались так низко, - говорит сержант (это было в Голландии), - потери составили десять из десяти самолетов".
"Мародеры" - двухмоторные средние бомбардировщики - выпускала компания "Мартин". "Б-26" легко было узнать по высоко задранным хвостовым стабилизаторам, сигарообразному корпусу и коротким крыльям. Экипажи прозвали их "летающими проститутками" без "видимых собственных средств поддержки". И все же пилоты испытывали к этим машинам особую привязанность. Лейтенант Робинсон считал "Мародеров" "самыми лучшими бомбардировщиками на всем белом свете".
Перед лейтенантом Дж. К. Хавенером из 9-й военно-воздушной армии поставили задачу поразить огневые позиции противника на Барфлёр возле Сен-Мартен-де-Варревиля. На самолет погрузили 20 110-килограммовых бомб. "Задание заключалось не в том, чтобы уничтожить огневые точки, - говорит лейтенант. - Мы должны были оглушить немецких артиллеристов и пехоту, заставить их зарыться в землю и одновременно набить воронок, которые затем могли использовать наши войска, высаживаясь на берег, получивший кодовое название "Юта".
"Б-17" должны были лететь на высоте 6000 м, на 3000 м ниже, чем обычно, и нести на одну треть больше бомбового груза. Цели - береговые батареи, "Омаха", британские участки высадки десанта. Каждая "крепость" брала 16 225-килограммовых бомб.
Получив инструкции и позавтракав, летные экипажи по всей Англии отправились на аэродромы к своим бомбардировщикам. Выстреливая выхлопные газы и огонь, взревели тысячи моторов. Воздушная армада готовилась подняться в воздух.
Лейтенант Джеймс Делонг пилотировал "Б-26", входивший в 387-ю бомбардировочную группу. Формирование состояло из 36 машин, по 18 в одном крыле и по 6 в каждом звене. Делонг вспоминает: "Самолеты с трудом выруливали на взлетную полосу, отрывались от земли тоже тяжело. Один поднялся в воздух не с той полосы, другой газанул, когда идущая впереди машина находилась только на середине полосы. Шел дождь, и вокруг была темень. Вдруг взлетавший передо мной "Б-26" превратился в огненный шар. Мне стало не по себе: неужели и я не смогу подняться?!"
Делонгу удалось оторваться от земли, и он начал набирать высоту. Рядом натужно карабкались в воздух с открытыми до предела дросселями другие бомбардировщики. На всех, чтобы избежать столкновений, горели посадочные огни. А коллизии случались. Авиаторы потом говорили, что в ту ночь из-за плотной концентрации самолетов "на каждое заднее место приходился достаточно высокий процент влажности".
"Я уже совершил 50 вылетов, но мои ладони взмокли от волнения", - признается Делонг. Его эскадрилья врезалась в сплошную гряду облаков и рассеялась. Когда он вынырнул из туч на высоте 2400 м, рядом не оказалось ни одного знакомого самолета, и лейтенант присоединился к другой группе "Б-26", державших курс на Нормандию. В аналогичные ситуации попадали сотни экипажей.
Находившийся в "Б-17" лейтенант Джон Мейер слышал в шлемофон, как второй пилот проклинал облака и говорил: "Это какое-то новое немецкое секретное оружие! Гитлер придумал новое секретное оружие!"
Второй пилот "Б-26" Хавенер, по его словам, "испытывал такие душевные муки, какие не переживал за все предыдущие двадцать четыре боевых вылета": "Меня не покидали мысли о тех бедолагах в Голландии, которым приходилось совершать рейды на малых высотах. Теперь и нам предстояло осуществить эту самоубийственную миссию в компании сотен "Мародеров", следующих за нами с интервалами всего в несколько минут".
Лейтенант А. X. Корри служил бомбардиром на "Б-26". Когда его самолет вышел из облаков, вокруг было чистое небо. "Через минуту, - рассказывает он, - внизу появился другой самолет - тоже "Б-26". Я направил в его сторону закодированный световой сигнал и тут же получил подтверждение. Бомбардировщик взмыл вверх и расположился у нашего правого крыла. Моментально к левому крылу примкнул еще один самолет, за ним - второй, третий. Вскоре образовались три звена по шесть самолетов в каждом, и все мы взяли курс на заданный район вторжения".
Капитан Чарлз Харрис пилотировал "Б-17", входивший в 100-ю бомбардировочную группу. Он последним поднялся в воздух - в 3.45. "Мы замыкали всю 8-ю военно-воздушную армию, - вспоминает Харрис, - и сколько я ни оглядывался назад, за нами не было никого. Зато впереди, насколько хватало глаз, виднелись сотни и сотни самолетов".
* * *
Когда низко летящие "Мародеры" приближались к "Юте", стало светать, и перед экипажами открылось уникальное в военной истории и незабываемое зрелище. К берегу устремились сотни десантных судов, испещрив море белыми бурунами. А за ними шли ДКТ, транспортные суда, эсминцы, крейсеры, линкоры. "Я смотрел вниз, - вспоминает лейтенант Аллен Стивене, второй пилот "Б-26" из 397-й бомбардировочной группы, - и меня охватило волнующее чувство, что я присутствую на величайшем представлении, когда-либо организованном человеком".
Лейтенант Уильям Мориарити, пилот "Б-26", рассказывает: "Мы могли видеть, как корабли обстреливают берег. Один эсминец, полузатонувший, все еще продолжал вести огонь из кормовых орудий. На пляжах творилось что-то невообразимое: казалось, что на них вал за валом накатываются волны взрывов бомб и снарядов".
Лейтенанту Корри десантные суда, скопившиеся в прибрежных водах, напомнили "полчища термитов, упорно пробивающихся к своей цели". "Я пытался представить себе ребят, сгрудившихся на палубах, конечно же, до смерти напуганных, - говорит он. - Я видел, какое пекло их ожидает, и молился за этих мужественных молодых людей. И я думал: мне здесь, сверху, тяжело смотреть на весь этот ужас, а каково им там, внизу!"
Экипажи "Б-17", летевшие над облаками на высоте 6000 м, не видели того, что происходит под ними. Перед их глазами мелькали лишь силуэты таких же "Б-17". Самолеты следовали за ведущим бомбардировщиком с радаром на борту. Он должен был обозначить общую цель поражения и сбросить на нее бомбы, а затем то же самое предстояло сделать остальным. Такое бомбометание не соответствовало поставленной задаче - обеспечить поддержку наземных действий. Эйзенхауэр, откладывая время вторжения, объяснял свое решение необходимостью поддержать морскую высадку интенсивными бомбардировками с воздуха. Он доказывал, что без этого операция по вторжению немыслима.
Впоследствии, после бесславной бомбардировки в июле накануне операции "Кобра", Эйзенхауэр понял, что "Б-17" не годятся для оказания тактической поддержки наземным войскам. Как подтвердили экипажи самолетов, их действия в день "Д" оказались напрасными. "Б-17" лучше использовать в тех целях, для которых они построены, то есть для нанесения ударов по крупным объектам на территории Германии: нефтеперерабатывающим предприятиям, железнодорожным узлам и депо, заводским комплексам, аэродромам. А бомбардировки побережья с большей эффективностью могут осуществить "Мародеры" и "А-20" ("Хэвакс" - "Погромщики").
Но даже командующие, убежденные в бесполезности стратегической авиации для наземных войск и выступавшие против плана "Транспорт", решили участвовать в дне "Д". Они хотели быть на месте боевых действий, и они были нужны Эйзенхауэру.
На высоте 6000 м, при низкой плотной облачности и только-только начинающемся рассвете определить "место боевых действий" оказалось не таким простым делом. Многим пилотам так и не удалось сориентироваться в небе. Приказ звучал несложно: если вы не видите цель или отстали от самолета с радаром, возвращайтесь обратно. 68 "Б-17" 466-й группы поднялись в воздух, неся около 180 т бомб. Только 32 из них смогли освободиться от своего груза. И сбросили они бомбы вслепую, сквозь облака, на британские берега.
Лейтенант Карден знал, что где-то внизу среди десантников находится его брат. "Я не представлял себе, где именно, - говорит пилот, - но не хотел, чтобы он попал под наши бомбы. Из-за плохой погоды мы немного запаздывали, что могло сказаться на точности бомбометания". Самолеты задержали сброс бомб, чтобы не обрушить их на войска, высаживавшиеся с десантных судов. В итоге бомбы с "Б-17" в основном упали на материк в 3-5 км от моря.
"Мы ненавидели себя, - замечает лейтенант Мейер. - Конечно, никто не ожидал, что все так скверно закончится". Пилотам "Б-17" еще повезло: им не очень помешал зенитный огонь, а люфтваффе вообще не появилась. И все же для них это был, по словам Мейера, "холостой рейд".
Налеты "Мародеров" на "Юте" никак не назовешь "холостыми". Бомбардировщики шли на столь малой высоте, что, как говорит сержант Лавлейс, "немцы могли закидать нас камнями". "Первый эшелон десанта, - рассказывает он, - находился на расстоянии метров двухсот от берега и, лавируя, пытался к нему прорваться. Мы пикировали прямо на взморье в поисках целей. Немцы вели огонь не как обычно - из 88-мм пушек, а из более мелкого, но скоростного оружия. Я помню застывшее лицо немецкого пулеметчика, спрятавшегося возле амбара. На какое-то мгновение я увидел направленное на меня дуло. Бортовой или хвостовой пулеметчики могут отстреливаться. А я в своей верхней башне чувствовал полное бессилие. Она не давала мне возможности вертикально опустить стволы, и я был не в состоянии кого-либо поразить".
Лейтенант Хавенер видел, как по самолету ударил зенитный снаряд. Командир экипажа сделал молниеносный переворот через крыло ("бочку"), выровнял машину и продолжил полет. "Невероятно! - комментирует Хавенер. - Мы снова заходим на бомбежку. Еще один наш самолет получает прямое попадание, воспламеняется и валится вниз. Чертовы инструктажи и "млечные рейды"! Эти проклятые зенитки!"
Сержант Рей Сандерс сидел рядом с Хавенером. "Мы в принципе привыкли к сильному зенитному огню, - говорит он. - Но такого убийственного и точного еще не встречали".
На очередном заходе бомбардир Корри понял, что самолет идет намного ниже 300 м, и он не сможет навести прицел. Корри видел людей, выпрыгивающих в воду с десантных судов, падающих под выстрелами и беспомощно плавающих в прибое, трассирующие пули, летящие из бункеров и густо покрывающие берег. Он воспользовался ручной наводкой, решив, что ему не нужна особая точность для того, чтобы "наделать окопов для парней, штурмующих пляжи".
На "Б-26" Хавенера сержант Сандерс услышал, "будто самолет разрывается на куски". "Страшный треск доносился со всех сторон, - вспоминает он. - Я схватил переговорную трубку и прокричал:
- Нас сбили!
В ответ раздался спокойный голос второго пилота Хавенера:
- Нет, мы не сбиты. Это под нами взрываются наши же бомбы.
Так низко мы летели".
Лейтенант Джон Робинсон также подтверждает: "От взрывов бомб крылья самолета постоянно тряслись. Впечатление было такое, словно на машине едешь по шпалам железнодорожного полотна". Аналогичные ощущения испытали и другие пилоты. Это дает представление о том, сколько взрывной энергии впустую ушло в воздух.
Но безусловно, не вся. Это может засвидетельствовать лейтенант Артур Янке. Когда над Ла-Мадлен появились "Мародеры", он спрятался в траншее и закрыл глаза. От взрывов над дюнами вырастали песчаные гейзеры. Одна бомба громыхнула в нескольких метрах от Янке, и его засыпало. Раненный в руку, он с трудом выбрался из-под завала и сполз в воронку. Даже в России, подумал лейтенант, ему не приходилось попадать в такую передрягу.