Стивен Амброз День "Д" 6 июня 1944 г. Величайшее сражение Второй мировой войны Stephen E. Ambrose d-day. June 6, 1944. The Climactic Battle of World War II аннотация книга
| Вид материала | Книга |
- Беларусь в великой отечественной войне, 54.09kb.
- Экипаж самолета «Каталина», потерпевшего катастрофу 29 октября 1944 года, 71.77kb.
- Джеймс Мортон Шпионы Первой мировой войны Оригинал, 3101.44kb.
- Ежегодно 5 октября в более 100 странах отмечается день учителя, который был учрежден, 42.16kb.
- Японский план отражения ожидавшегося летом 1944 г наступления Вооружённых Сил США, 177.14kb.
- Конспект урока истории для 9 «А» класса Тема: «Итоги Второй мировой войны. Оон», 55.19kb.
- Великой отечественной войны, 3496.87kb.
- Освобождение Крыма (ноябрь 1943 г. — май 1944 г.). Документы свидетельствуют, 3471.14kb.
- Army Specialized Training Program, далее astp. Вкоординационный центр программы входили, 262.06kb.
- Некоторые экономические показатели Второй Мировой войны, 1043.95kb.
"И все же во мне что-то изменилось, - продолжает Фицджеральд. - До этого момента я больше думал о спасении. Первый в моей жизни бой поверг меня в шок. Но испуг стал проходить. Мне уже было начхать на немцев, на грязь и грохот, на то, что нам могут дать отпор".
Другие десантники испытывали то же самое. Когда подполковник Краузе послал роту "И" атаковать вражеский фланг, она действовала смело и даже нагло. Парашютисты вступили в открытую схватку с передовой колонной танков и подбили базуками и гранатами "Гаммон" несколько машин. Пехота под градом пуль отступила. "К концу дня, - говорит Фицджеральд, - немцы больше не решались пойти на нас".
Подкрепления доставлялись по воздуху. Планеры летели к Сент-Мер-Эглизу со всех сторон. Пилоты опасались идти на посадку. По ним из автоматов и ручных пулеметов палили взятые в кольцо немецкие стрелки. Поля казались слишком узкими, а заросли живых изгородей - чересчур высокими. Врезаться в них не составляло большого труда.
"Я стоял на обочине дороги, - рассказывает лейтенант Койл, - и вдруг позади меня раздался треск ломающихся кустов. Планер подлетел бесшумно, но, идя на посадку, попал в живую изгородь. Я метнулся в канаву, а планер, прорвавшись через заросли, воткнулся в дорожное полотно и распростер крылья надо мной. Мне пришлось из-под него выползать".
Сержант Сэмпсон тоже прижался к земле, увидев, как планер врезался в кустарник: "Его хвост торчал под углом 45 градусов. Я подошел, чтобы выяснить, могу ли чем-нибудь помочь. В борту образовалась большая дыра. Из нее гурьбой повалили солдаты, как пчелы из улья. Они стремглав мчались в лес и исчезали. Я пытался их остановить, кричал, что здесь свои. Но они бежали мимо, как будто меня там и не было".
Всю ночь немцы запускали осветительные ракеты, слышались пулеметные очереди, бахали минометы, иногда раздавались оглушительные залпы 88-мм пушек, которые били по Сент-Мер-Эглизу.
"Они вели себя вызывающе, - говорит Сэмпсон. - Они орали, словно собираясь пойти в атаку. На нас накатывался огневой вал, потом автоматные очереди, снова огневой вал, опять очереди. На какой-то момент все затихало, затем устрашающая стрельба разгоралась с новой силой. Я приник к миномету. Как мне хотелось ударить по фрицам, но я боялся задеть наших. Трудно было разобраться, где свои, а где враги.
Противник так и не отважился атаковать. Может быть, немцы надеялись своими криками и огнем обратить нас в бегство. Я пытался представить себе то, что происходило на берегу, и тревожился: "Почему до сих пор нет пехоты? Ей давно пора быть с нами".
Я о многом передумал в ту ночь. Меня беспокоило, что высадка с моря могла закончиться неудачей. Что тогда случится с моей страной, с людьми, которым мы стараемся помочь? Я почти не сомневался в том, что не доживу до рассвета. Нет, я не испытывал страха. Я желал лишь одного: если мне суждено погибнуть, то я должен забрать с собой как можно больше фрицев. Мне хотелось, чтобы они напали, чтобы я видел их собственными глазами. Я хотел видеть перед собой горы их тел. Тогда было бы легче и умирать".
Американские парашютисты отвоевали Сент-Мер-Эглиз. В официальном докладе об операциях союзнических сил на Европейском театре войны их действия расценены "как самое значительное достижение 82-й дивизии в день "Д". Другую блистательную победу одержал капитан Крик в Шеф-дю-Пон. Однако на западном берегу Мердере разрозненные, окруженные немцами отряды сражались, скорее, чтобы выжить, а не овладеть какими-то определенными целями. Связь между ними практически отсутствовала. Генерал Риджуэй серьезно опасался, что еще до прихода пехоты дивизия будет уничтожена, так и не успев консолидироваться.
На востоке, ближе к побережью, 101-я дивизия захватила дамбы и соединилась с американскими морскими десантниками. Она многих недосчиталась: из 6600 парашютистов, сброшенных в Нормандию в ту ночь, к концу дня только 2500 человек вели более или менее организованную борьбу с немцами. Некоторые подразделения, как, например, отряды полковника Джонсона на Ла-Баркетт и капитана Шеттла у мостов в нижнем русле Дув, оказались в изоляции и сражались в одиночку. И все же 101-я выполнила свою главную задачу - обеспечила продвижение в глубь материка 4-й пехотной дивизии.
Трудно привести данные о потерях парашютистов в день "Д": они не выделялись отдельной строкой в общих сводках об убитых и раненых за последующие недели. Возможно, 10 процентов. Это гораздо меньше, чем предсказывал маршат авиации Ли-Маллори, но невероятно много для одного дня битвы.
Можно утверждать, что уровень потерь слишком высок. Однако действия парашютистов помогли 4-й дивизии с минимумом жертв высадиться на берег и двинуться в глубь континента, что оправдывает самую масштабную в истории воздушно-десантную операцию.
Ли-Маллори настаивал на том, чтобы Эйзенхауэр отказался от сброса парашютистов и направил их за морским десантом. Эйзенхауэр не сделал этого и поступил правильно, 4-я пехотная дивизия, вероятно, смогла бы сойти на берег и преодолеть дюны и без поддержки за передовыми линиями противника: немецкая оборона на взморье была слаба и в значительной мере смята "Мародерами". Но вряд ли ей удалось бы без серьезных потерь и затруднений миновать дамбы через зоны затопления.
101-я дивизия выполнила две важнейшие задачи. Парашютисты с тыла захватили выезды и вывели из строя батареи в Брекур-Манор, Олди и на других участках побережья, откуда немцы могли наносить смертельные удары по десантным судам и высаживавшейся с них пехоте.
Генерал Маршалл хотел, чтобы Эйзенхауэр сбросил парашютистов еще дальше в глубь Нормандии, на расстоянии чуть ли не 60 км от взморья. Эйзенхауэр отказался. Он исходил из того, что легковооруженные десантники не смогут эффективно действовать в глубоком тылу противника. Положение, в которое попали разрозненные группы 82-й дивизии к западу от реки Мердере, указывает на то, что Эйзенхауэр скорее всего был прав.
17. Гости ада. 116-й полк на "Омахе"
Если немцы и могли где- то остановить вторжение, то только на "Омахе". Высадка войск здесь представлялась вполне логичной. Это единственный песчаный участок побережья к западу от устья реки Дув и к востоку от Арроманша, протянувшийся почти на 40 км. По обе стороны пляжа возвышаются почти отвесные скалы.
Песок на пляже золотистого цвета, мелкий и плотный. На нем хорошо загорать, играть в мяч, устраивать пикники. Берег на 10 км изогнут в виде полумесяца. При отливе образуется песчаная полоса шириной в 300-400 м. Во время прилива от уреза воды до гальки остается всего несколько метров.
В 1944 г. галечная насыпь (она практически не сохранилась) была непреодолимым препятствием для подвижной техники. На западной стороне пляж обрамляла сооруженная из дерева и камня стена высотой от 1 до 4 м (ее разобрали). За стеной пролегала мощеная дорога, дальше начинались противотанковые траншеи, болота, а потом крутые склоны скал. Человек мог по ним подняться, а техника - нет. Издали покрытые травой откосы казались ровными, но в них таились расщелины, сыгравшие существенную роль в ходе сражений.
К плоскогорью, возвышавшемуся над берегом, можно было пройти лишь по пяти оврагам или, вернее сказать, ложбинам. Мощеная дорога от выезда "Д-1" вела к Вьервилю. Грунтовая колея тянулась от Ле-Мулен (выезд "Д-3") до Сен-Лорана. По третьей ложбине (выезд "Е-1") к плоскогорью вела извилистая тропа. Через выезд "Е-3" пролегала грунтовая дорога к Колевилю. И наконец, от пятого выезда "Эф-1" также можно было выбраться лишь по тропинке.
Лучшего оборонительного плацдарма не придумаешь: узкая, закрытая местность, не позволяющая обойти неприятеля с флангов; множество естественных препятствий; склоны и плоскогорье предоставляли идеальные условия для сооружения стационарных фортификаций и траншей: из них хорошо простреливалась "ничейная земля", которую предстояло преодолеть пехотинцам.
Штабам союзнических армий крайне не нравилась перспектива высадки на "Омахе", но другого варианта не было. Это понимали и Эйзенхауэр, и Роммель. Оба командующих знали, что вторжение в Нормандию невозможно без "Омахи", в противном случае разрыв между "Ютой" и британскими участками высадки окажется слишком большим.
Немцы густо усеяли минами прибрежные воды, дорогу, которую к тому же оградили колючей проволокой, склоны скал. Роммель построил здесь намного больше препятствий, чем на "Юте". Он соорудил 12 укрепленных опорных пунктов с 88-мм, 75-мм орудиями и минометами, десятки "тобруков" и ДОСов, разветвленную систему траншей.
Все, чему немцы научились во время Первой мировой войны, они применили на "Омахе". Роммель расположил огневые позиции под углом к берегу, так, чтобы простреливать прибой и пляжи перекрестным, навесным и настильным огнем из любых видов оружия. Он разместил артиллерийские батареи на высотках по обеим сторонам "Омахи", чтобы накрывать продольным огнем все побережье. Траншеи дополнялись подземными ячейками, соединенными между собой тоннелями. Опорные пункты были сооружены у въездов в ложбины, которые, кроме того, преграждались бетонными блоками. Крупные артиллерийские орудия защищались с моря железобетонными боковыми стенами. Короче говоря, обстреливался каждый дюйм побережья.
Видя приближающийся американский десантный флот, немцы не верили своим глазам.
- Святая Мария, они здесь! - промолвил лейтенант Фреркинг. - Этого не может быть, этого просто не может быть!
Он положил на бруствер бинокль и помчатся в командный пункт у Вьервиля.
- Десантные катера слева от нас, - прокричал капрал Хайн Северло. - Они идут к берегу!
- Американцы, должно быть, сошли с ума, - сказал сержант Кроне. - Не собираются же они высаживаться под нашими дулами!
Артиллерийский полковник приказал:
- Не стрелять, пока враг не подойдет к урезу воды!
По всему взморью солдаты вермахта застыли у своих пулеметов, винтовок, пушек, минометов, настороженно вглядываясь в наступающий десант. В бункере "ВН-62" лейтенант Фреркинг по телефону давал команду расчету, находившемуся в паре километров от берега:
- Цель Дора, дальность 4-8-6-0, направление 20 плюс, всем орудиям - зарядить снаряды!
Капитан Роберт Уокер из штабной роты 116-го полка 29-й дивизии впоследствии так описал оборону противника у Вьервиля: "В скалистых склонах прятались многочисленные траншеи и бункеры, которые было трудно заметить с берега. Их амбразуры располагались по сторонам, так что немцы могли накрыть перекрестным огнем весь пляж и подступы к высотам. Артиллерийские расчеты пользовались диаграммами секторов обстрела, которые под стеклом прикреплялись к стене за орудийными платформами".
А. Дж. Либлинг, корреспондент журнала "Нью-йоркер", спустя несколько дней после начала вторжения взобрался на скалы. "Траншеи были глубокими, узкими и извилистыми, что позволяло вести прицельный огонь по наступающим пехотинцам с разных направлений, - написал он с фронта. - Наиболее важные позиции, как, например, командный пост и минометные гнезда, забетонированы. Командный пункт уходил в землю более чем на семь метров. Его стены изнутри выложены кирпичом. Солдаты спали в бомбоубежищах с деревянными потолками и полами". Немецкие укрепления напомнили Либлингу "линию Мажино".
Союзники, планируя операцию на "Омахе", руководствовались четырьмя факторами, которые вселяли надежду на то, что удастся преодолеть неприступную оборону немцев. Во-первых, по данным разведки, в траншеях и фортификациях окопались плохо подготовленные части 716-й дивизии, состоящие в основном из поляков и русских. Кроме того, их численность не превышала 800 человек, то есть не более батальона.
Во-вторых, бомбардировщики "Б-17" должны были разбить или по меньшей мере нейтрализовать бункеры и нарыть для пехоты воронки на пляжах и горных склонах. В-третьих, предполагалось, что их разрушительные налеты довершат морская артиллерия и реактивные снаряды ДСТ(Р). Пехотинцам 29-й и 1-й дивизий, которым предстояло высаживаться на "Омахе", сказали, что трудности начнутся только тогда, когда они окажутся на скалах и пойдут в глубь материка.
И последний довод заключался в том, что на "Омаху" в день "Д" намечалось бросить 40 000 солдат и 3500 единиц моторизованной боевой техники.
Ожидания не оправдались. Разведка ошиблась: оборону на "Омахе" держала не 716-я, а вполне боеспособная 352-я дивизия, и не один, а три батальона. Из-за облачности "Б-17" сбросили бомбы на 5 км дальше в тыл противника, и ни одна из них не упала на пляжи или скалы. Корабельный артобстрел был кратким и в целом не очень точным. В любом случае, он больше предназначался для батарей за береговыми фортификациями. Реактивные снаряды главным образом ударились в прибой и погубили рыбу, но не немцев.
Капитан Уокер вспоминает: "Вот-вот должен был наступить час "Ч". Я находился на ДСП и смотрел на приближающийся берег. Меня поразили тишина, умиротворенность и какая-то девственная нетронутость. Все зеленело. Дома и здания стояли целехонькие. Над ними гордо упирались в небо шпили церквей[49]. Я, не обращаясь ни к кому в особенности, крикнул:
- Где же эта чертова авиация?!"
План операции на "Омахе" отличался детальностью и четкостью. 116-й полк 29-й дивизии (приданной только на день "Д" 1-й дивизии) наступает на правом (западном) фланге при поддержке роты "С" 2-го батальона рейнджеров. 16-й полк 1-й дивизии атакует противника на левом фланге. Предусматривалось линейное формирование полков, когда роты идут в цепи впритык друг к другу. Побережье было поделено на восемь секторов (справа налево): "Чарли", "Дог-Грин", "Дог-Уайт", "Изи-Грин", "Изи-Ред", "Фокс-Грин", "Фокс-Ред". 116-му полку отвели участки от "Чарли" до "Изи-Грин".
Первый эшелон наступающих состоит из двух батальонов, по одному из каждого полка. Они высаживаются на берег по ротам, за ними следует третий батальон. Штурмовые отряды вооружены винтовками "М-1" и "Браунинг", 7,62-мм пулеметами, базуками, 60-мм минометами и огнеметами. Впереди выходят на берег танки "ДД", команды морских подрывников и армейских саперов. Перед каждым отрядом поставлены определенные задачи, главная из которых - овладеть выездами на материк. Пока пехота подавляет огнем сопротивление противника, подрывники уничтожают заграждения и флажками помечают проходы, чтобы, когда накатит прилив, рулевые знали, куда направлять десантные суда.
Затем с подкреплениями и строго по графику прибывают новые десанты. Их миссия - обеспечить огневую поддержку там, где нужно, из всех видов оружия: от винтовок "М-1" до 105-мм гаубиц. Потом появляется еще больше танков, грузовики, джипы, подразделения медиков, штабистов, связистов, регулировщиков движения и других вспомогательных служб, необходимых при развертывании наступления двух переоснащенных пехотных дивизий.
В час "Ч" плюс 120 минут боевая техника поднимается по уже захваченным выездам на плоскогорье. Оттуда она начинает продвигаться к назначенным на день "Д" целям: прежде всего к населенным пунктам Вьервиль, Сен-Лоран и Колевиль и дальше на запад к Пуант-дю-О или на юг, чтобы взять Тревьер в 8 км от "Омахи".
Правота афористического высказывания Эйзенхауэра о том, что планы хороши до тех пор, пока не разгорелась битва, в полной мере подтвердилась на "Омахе". Графики и расчеты перестали выполняться, как только немцы открыли огонь по десантникам и даже раньше.
За исключением роты "А" 116-го полка, ни одна из частей не высадилась там, где ей полагалось. Полроты "Е" оказалось в километре, а другая половина в 2 км к востоку от назначенного сектора. Это произошло из-за сильного ветра и морского течения. Скорость северо-западного ветра достигала 18 узлов (33 км в час). Он создавал волны высотой от 1,5 до 2 м, которые постепенно отбросили десантную флотилию влево. Им помешал и прилив (отлив на "Омахе" закончился в 5.25), нараставший со скоростью 2,7 узла (около 5 км в час).
Не только суда сбились с курса, но и люди чувствовали себя растерянными и измотанными качкой. Многие еще не отошли от перенесенного на веревочных сетках шока. Волны перекатывались через фальшборты. ДССПЛС и ДСА (десантно-штурмовой катер - британский вариант ботов Хиггинса) наглотались воды. Насосы не справлялись со своими обязанностями, и солдатам приходилось вычерпывать воду касками.
По крайней мере 10 из 200 десантных судов первого эшелона утянуло на дно. Пехотинцев позже подобрала береговая охрана, но они успели провести в холодных штормовых волнах несколько часов. Немало солдат утонуло. Настроение людей еще больше ухудшалось, когда они видели в бурлящем море "джи-айз" со спасательными поясами или на хилых плотиках (экипажи исчезнувших в пучине танков "ДЦ").
В общем, еще до боя войска первого эшелона были истерзаны морской болезнью и тревожным ожиданием высадки. Студеный ливень, хлеставший из-за борта в лицо, и тошнотворные волны настолько угнетали, что десантники горели желанием поскорее выйти на берег. Им казалось, что ничего не может быть хуже, чем болтанка на этих проклятых ботах Хиггинса. Немного утешали огромные снаряды, пролетавшие над головой с кораблей, хотя они и взрывались где-то на вершинах скал и даже за ними, а не на пляжах. В час "Ч" минус пять минут стрельба прекратилась.
Помощник главного электрика Алфред Сире находился на последнем из 16 ДССПЛС, выстроившихся в одну линию. Младший лейтенант говорил, что высадка пройдет нормально, так как артиллерия "выбьет все немецкие опорные пункты". "Мы настолько уверовали в это, - вспоминает Сире, - что и я, и почти вся команда сидели наверху машинного отделения и наслаждались огненным валом, который обрушили на наш сектор реактивные установки. Он произвел на нас потрясающее впечатление".
Лейтенант Джо Смит был комендантом высадки десанта от ВМС. Ему предстояло флагами направлять к берегу суда с ротой "А" 116-го полка. Поэтому его бот шел к взморью первым: "Немцы словно не замечали наш катер, хотя мы видели, что они смотрят на нас из своих укрытий на скале. Нам, конечно, стало не по себе. Мы оказались прямо перед 88-мм орудием. Но похоже, расчет держал под прицелом пляжи, а не нас".
За Смитом следовал бот Хиггинса со штурмовым отрядом из роты "А". Десантники решили, что прогнозы инструкторов оправдались: воздушная бомбардировка и корабельная артиллерия подавили немецкие оборонительные позиции. Они опустили рампу.
- Цель Дора - огонь! - прокричал в телефонную трубку лейтенант Фреркинг. Батарея выдала один залп, второй, застучали пулеметы. Слева от лейтенанта располагались три пулеметных гнезда, впереди - миномет, по склонам - траншеи с пехотинцами. Все они почти одновременно открыли ураганную стрельбу.
"Мы наскочили на мель, - вспоминает помощник главного электрика Сире. - Опустили рампу, и что тут началось! На нас посыпался град пуль. На моих глазах замертво упал армейский лейтенант: ему пулей пробило голову".
На головном катере роты "А" - ДСА 1015 капитан Тейлор Феллерс и весь его отряд погибли, даже не успев приготовиться к высадке. Они будто испарились. Никто так и не узнал: то ли судно налетело на мину, то ли взорвалось от 88-мм снаряда.
"Они только стали опускать рампу, - рассказывает комендант десанта лейтенант Джо Смит, - как по ним ударили пулеметные очереди. Перед катером взметнулся песок. Все замерли как вкопанные. Поднялся со своего места рулевой-старшина и заорал:
- Парни, Христа ради, убирайтесь! Мне надо идти за другой командой!"
Американцы попали под чудовищный перекрестный огонь. (Лишь один пулеметчик из взвода лейтенанта Фреркинга в бункере "ВН-62" сделал в то утро 12 000 выстрелов.) Из-за того, что суда сбились с курса, "джи-айз" выходили на берег скученно, плотными группами, расстояние между которыми достигало километра. Это давало противнику возможность вести по ним сосредоточенную стрельбу. По ботам Хиггинса и ДСП били как хотели немецкие орудия, укрытые в "тобруках" и других фортификациях, сооруженных над ложбинами, на скалах и непосредственно на взморье.
Моторист, матрос береговой охраны Шарль Жарро, служил на ДСП 94. Он называл своего 32-летнего капитана "стариком" и считал, что тот, моряк торгового флота, все делает не так, как надо. Тем не менее "старик", имевший еще и кличку Попай, снабдил судно изрядным количеством бутылок виски "Джей энд Би" и приказал коку поить команду до тех пор, пока не иссякнут запасы. "Мы пили весь день, - говорит Жарро, - и почти ничего не ели, но я нисколько не опьянел. Алкоголь на меня совершенно не действовал".
ДСП 94 направлялось к берегу в первом эшелоне, сразу за судами с морскими подрывниками и подразделениями разметки пунктов высадки десанта. "На взморье уже бушевал огонь, - рассказывает Жарро. - Попай, слыша наши вздохи и охи, заявил:
- К черту! Я не собираюсь соваться в это пекло. Нам не удастся даже приблизиться к прибою.
Катер остановился, а флотилия миновала нас. Ни одно судно не смогло подойти к урезу воды. Немцы расстреливали десантников чуть ли не прямой наводкой. Капитан моментально вырос в наших глазах".
Попай сдвинулся метров на 100 влево, развернулся к берегу, сбавил до одной трети скорость и, сбросив кормовой якорь, вывел носовую часть катера на песок. Матросы опустили рампу, и пехотинцы 116-го полка начали выгружаться на сушу. Корпус корабля медленно поднялся из волн. Попай включил задний ход, выбрал якорную цепь, и судно попятилось обратно в море. За время высадки команда потеряла убитыми пять человек (из 26). 20 из 200 пехотинцев погибли, не успев сойти на землю.
Рядовой Джон Барнс, рота "А" 116-го полка, находился на ДСА. Катер шел в одной линии с 11 другими десантными судами. Кто-то крикнул Барнсу:
- Взгляни! Потом расскажешь об этом внукам! "Если доживу", - подумал солдат.
На горизонте виднелся шпиль церкви в Вьервиле. Рота была у цели. Катер, рассекая волны, рванулся вперед. "Вдруг у меня под ногами забурлила вода, - вспоминает Барнс. - Корабль носом зарылся в море. Мы уже стояли по пояс в воде и начали кричать нашим соседям справа и слева. Они лишь махали в ответ руками. Палуба ушла из-под меня, и я стал судорожно надувать спасательный пояс. Пряжка сломалась, и его унесло потоком. В панике я попытался взобраться на спину другого солдата, который барахтался рядом, но промахнулся. Вокруг на волнах кувыркались десятки таких же неудачников. Мимо нас проносились десантные суда".