Книга самурая

Вид материала

Книга

Содержание Свобода быть против. Море внутри.

Подобный материал:

• Ямамото Цунэтомо Хагакурэ, 2777.75kb.
• Бусидо. Путь самурая, 2474.03kb.
• Д. Г. Наан кинопьеса Комедия в четырёх действиях. [перевод автора] в прокат* япония, 1166.03kb.
• Реферат на тему, 149.58kb.
• Самураи Слово «самурай», 72.59kb.
• Исследовательская деятельность, 243.02kb.
• Книга Иова, Книга Экклесиаста, Книга Ионы, 38.38kb.
• Армянская Патриархия Иерусалима, Монастырь Святых Иаковых редактор: Виталий Кабаков, 2449.03kb.
• Тема Дата, 281.03kb.
• Красная книга, 61.68kb.

СВОБОДА БЫТЬ ПРОТИВ.

"Бунт - это единственная свобода. А свобода, она лишь одна - быть против. Как это у Брэдбери - если тебе дали линованную бумагу, пиши поперёк.

(Егор Летов).


Склонный к философствованию убеждённый нонконформист Егор Летов всю свою музыкальную жизнь принципиально не выходил из подполья, даже ког­да в условиях рынка появились возможности оплачивать пиар-кампании на радио и ТВ. Не смотря на то, что большинство подростков воспринимали его ранние песни прежде всего как откровенный эпатаж, на самом деле большая часть летовских текстов переполнена прямыми цитатами из философских и художественных произведений, а также не столь явными, но тоже имеющими отношение к философии символами и аллюзиями, затрагивающими класси­ческие вопросы смерти, бессмертия и смысла жизни.

Так, отвечая в одном из интервью на вопрос об отношении к самоубийству, Летов говорил: "-Я считаю, что это единственный выход для честного челове­ка в наших условиях. Если ты имеешь честное сознание, ты должен пони­мать. что ничего тебе не удастся изменить. Чем дальше ты расширяешься как личность, всё меньше общего у тебя остаётся с тем, что снаружи, то есть че­рез некоторое время тебя никто не сможет принимать, ты уходишь просто в вакуум. Если находишь силу, то идёшь дальше и становишься по-видимому святым. А если ты имеешь эту честность сознания, то тебя реально цепляет тогда единственный выход - это каким-то образом умереть. Либо быть уби­тым реальностью, либо самому". Может быть поэтому летовский протест, "заранее обречённый на полный провал", часто принимал формы преодоле­ния абсурда путём апологии ещё большего абсурда. Характерно название од­ной из его программных песен - "Тошнота", явная реминисценция одноимён­ного романа Сартра.

В понимании Летова подлинное творчество неизбежно связано со смертью. Более того, смерть является для творца основным вдохновляющим фактором. "Творчество - это естественное сопротивление живого существа тому, что на него надвигается. Убийственно надвигается. Творчество со смертью связано неразлучно". В понимании Летова смерть - "это когда из очень ограниченного состояния попадаешь в очень расширенное состояние". Он был уверен, что существует много разных слоёв действительности. ("Речи замедляются, слова повторяются, интонации не меняются, и всё сначала - игра в самолётики под кроватью"). В течение своей жизни человек исполняет определённый ритуал, а затем трансформируется в следующее состояние, причём "по направлению в ту сторону, где живут". Изначально всякий человек - это Ничто, "говно в проруби", однако если он становится носителем вечной идеи, то способен подняться до вечности. При этом "каждый живой, каждый настоящий человек безобразно одинок. Только косоротая чернь бывает вместе". Видимо, подоб­ные взгляды являлись для Летова предметом некой особой веры, свободной от конкретных религиозных предпочтений. Утверждая собственный вариант философии абсурда, Летов говорил, в частности, следующее: "Я верю всему, потому что не имеет смысла чему-то не верить".

В своём логическом завершении летовская философия не только трагична, но и апокалиптична. Он утверждал, что в мире идёт отмирание культуры, и, прежде всего, религии, искусства и философии. "Дух умер для всех. У меня недавно будто что-то открылось внутри. Я понял. Это - пиздец... У Ницше в "Заратустре" была фраза, что наступит время, когда и понятие Дух будет означать грязь. Вот оно и наступило, всем на радость и утешение". Смерть всего человечества не гипотетична, а совершенно реальна.

"Мне кажется, что конец света - это то, что происходит здесь и сейчас".

(Егор Летов. "Я не верю в анархию".М., 2003)

МОРЕ ВНУТРИ.

Испанс­кий режиссёр Аменабар — вовсе не романтик, но с романтиками его объединяет иррациональный интерес к смерти. Об этом свидетельствует его первый фильм, «Диссертация», в котором в качестве лейтмотива выступает завороженность серийного маньяка и его жертв процессом умирания. На пер­вый взгляд может показаться, что Аменабар близок к спиритуалистам, хотя на самом деле он яростно не приемлет околонаучные представления в духе до­ктора Моуди о жизни после смерти, которая на поверку оказывается наихуд­шим наказанием. Можно сказать, что его нашумевший фильм "Другие" был о мертвых, которые хотят превратиться в живых, в то время как его последняя работа "Море внутри" — о живых, которые мечтают умереть, но вынуждены жить, потому что таковы абсурдные социальные установления. И действи­тельно, если смерть становится не дверью на пути в бесконечно безвыходный Лимб, или к новым бессмысленным перерождениям, а просто конечной точ­кой, Аменабар приветствует ее как родного человека.

В фильме "Море внутри" Аменабар снял реальную жизнь и смерть Рамона Сампедро, который в юности неудачно нырнул в море, сломал шейные поз­вонки и оказался прикован к постели. В течение тридцати лет он читал фило­софские книги, слушал Вагнера и просил у властей разрешения умереть, но власти неизменно отвечали отказом. Свои письма к властям Рамон опублико­вал, озаглавив их "Письма из ада". 12 января 1998 года, так и не дождавшись разрешения, он, с помощью близких друзей, всё-таки покончил с собой.

Это фильм не только об умирании, но о мистической влюбленности в смерть. Понятно, что жизнь Рамона, несмотря на попытки окружающих разнообра­зить её просмотром ТВ, музыкой и общением, абсолютно пуста, а главное - лишена свойственных временно передвигающимся на своих ногах людям беспочвенных надежд. Одухотворяет эту пустоту лишь воля к смерти. Поэто­му герой фильма ближе остальных к решению основного философского воп­роса, в том виде, в котором его сформулировал Камю - вопроса о самоубийс­тве.

И здесь перед человеком в безнадёжной ситуации неизбежно встаёт ещё один принципиальный вопрос: почему именно он оказался в таком положении? Иногда бывает, что люди совершают неправильные поступки, за которые им стыдно, или, скажем, человек роняет и разбивает дорогой для него предмет. В таких случаях люди сетуют на досадную случайность и мечтают прокрутить время назад, чтобы вернуть всё как было. А ведь здесь оказалась разбита вся жизнь человека. Что было бы, если бы он пришёл на море чуть позже и прыг­нул бы иначе или в другом месте? Но произошло всё именно так, как про­изошло - с позиций материализма всё это чистейшей воды случайность. А с позиций религии происшедшее - это кара за какие-то неведомые, совершён­ные молодым человеком грехи, или испытание, которое необходимо преодо­леть. Как написано в одной из книг "Добротолюбия", если у человека все дела идут хорошо, значит на самом деле всё очень плохо, потому что Бог не любит этого человека, раз он не испытывает его. В этой связи уместно при­вести рассуждения писателя Клайва Льюиса, автора одной из наиболее свет­лых детских сказок "Хроники Нарнии", и переполненных отчаянием страниц, написанных им после смерти жены и озаглавленных "Боль утраты":

"Говорят, что она сейчас в руках Бога. Но если на то пошло, она и раньше была в руках Бога, и я видел, что с ней сделали. Что, к нам вдруг относятся более милосердно, как только мы покидаем бренное тело? Если доброта Бога неразрывно связана с причинением боли, это значит, либо Бог злой, либо - Бога нет: ибо в единственной жизни, которая нам дана, Он причиняет такие запредельные страдания, которые даже невозможно себе вообразить. Если Он заставляет нас так страдать при жизни, то Он может вполне причинять невы­носимую боль и после смерти.

Если её больше нет, то ее никода не было. Я ошибся, приняв облако атомов за живого человека. Людей не существует и никогда не существовало. Смерть просто обнажает вечную пустоту, которая была всегда. Нет, меня пугает не материализм. Если бы материалисты были правы, мы, вернее, то что мы при­нимаем за "мы", могли бы избежать мучений, проще простого - проглотить горсть снотворного. Я больше боюсь другого - что мы крысы в мышеловке, или того хуже, лабораторные крысы. Кто-то, помнится, сказал: "Бог всегда приумножает". А что, если Бог занимается вивисекцией ?"

Возможно, ближе всех к истине был средневековый парадоксалист Тертулли­ан, провозгласивший свой знаменитый тезис: "Верую, ибо абсурдно". Челове­ческий разум ничтожен, однако это всё, что у нас есть. Человек - это малень­кий самодостаточный мир, поэтому он поневоле эгоцентричен и убеждён, что каждый его поступок, каждое кармическое шарканье ногой, фиксирует некий Большой Брат и заносит всё это на скрижали своих духовных суперкомпью­теров. Не является ли явным преувеличением идея о том, что вселенский про­ект развёрнут исключительно для нас и для наблюдения за нашим поведени­ем? И даже если это так, то, может быть, каждая отдельная судьба здесь це­нится не больше, чем траектория пути какого - нибудь заурядного муравья? Тогда получается, что человек сам для себя придумывает проблемы. Напри­мер, буддисты убеждены, что человек может прожить бесконечное множество никому не нужных жизней, и даже тогда не факт, что он заслужит освобожде­ние.

Что касается героя фильма "Море внутри", то, возможно, Рамон трагически заблуждается, но он глубоко убеждён, что если уж ты мертв, то это навсегда. Как говорится, вот такой веселенький тезис. Но, с другой стороны, достаточ­но взглянуть на многих наших современников и смерти можно возрадоваться, ведь это единственная надежда человечества. И действительно, представьте себе, что все они живут вечно - ужасный вариант!