Архив Л. Д. Троцкого

Вид материала

Документы

Содержание Вопрос о революционном насилии Редакция “Клаве” читателям Наш журнал и президентская кампания 1939Куда идёт ПСОП?

Подобный материал:

• План   Предисловие Юность Начало революционной деятельности 2-й съезд рсдрп, 388.46kb.
• План   Предисловие > Юность Начало революционной деятельности > 2-й съезд рсдрп   Первая, 378.55kb.
• «Государственный архив современной истории Чувашской Республики», 96.08kb.
• «Архив ФиО», 6711.16kb.
• Исторический архив, 1953.98kb.
• Злобина Г. Р. Ргали, 164.78kb.
• Архив известного харбинского востоковеда, выпускника Восточного Института 1903 года,, 1278.29kb.
• Предисловие книга, 4958.18kb.
• Конституция Российской Федерации; Федеральные закон, 55.04kb.
• Доклад о результатах и основных направлениях деятельности, 184.92kb.

Вопрос о революционном насилии

Законодательство и законодатели отличаются крайне консервативным характером. Они отражают в историческом смысле вчерашний день. Это особенно ярко видно на вопросе о насилии. Юридическая конструкция обвинения такова: насилие может быть допустимо в тоталитарных странах, но в демократиях, где народ имеет полную возможность выразить свою волю, насилие, призыв к насилию, подготовка революционного насилия представляют тяжкие преступления.

Я не буду говорить о том, в какой мере экономические условия демократии действительно допускают свободное выражение народной воли. Здесь не место для развития марксистских взглядов на этот вопрос, которые сформулированы в решении первых четырёх конгрессов Коминтерна и в ряде теоретических и политических работ, в том числе и моих. Занимает здесь чисто юридическая сторона вопроса. С этой точки зрения приходится сказать, что современное законодательство против революционного насилия оставило совершенно без всякого внимания опыт трёх великих государств: Италии, Германии и Испании, не говоря о десятке более мелких государств. Между тем, этот опыт неоспоримо показал, что, когда угнетённые классы угрожают приблизиться к завоеванию государственной власти демократическими путями, незадолго до этого наиболее решительный фланг господствующих классов ниспровергает демократию, причём господствующие классы поддерживают это ниспровержение.

Проницательный консерватор должен был бы, по моему мнению, поддерживать Коминтерн, т. к. главным тормозом рабочего движения является сейчас, несомненно, Коминтерн. Основные черты этой организации прямо противоположны чертам революционной партии. Ленин любил повторять: "Кто в политике верит на слово, тот безнадёжный идиот". Это сильно сказано, но правильно по существу. Вся политика, вся организация Коминтерна основана на безусловном и слепом доверии вождям. Это значит, другими словами, что Коминтерн воспитывает политических идиотов. Такая партия может, разумеется, принести временные затруднения и беспокойства, но она совершенно не опасна для существующего строя. Она стала тормозом борьбы рабочего класса и главным препятствием на пути революции.

Является ли Коминтерн агентурой московского правительства? Ответ зависит от того, как понимать слово "агентура". В политическом смысле партия Коминтерна несомненно является агентурой Кремля. В аппарате Коминтерна есть, несомненно, немало лиц, которые являются прямыми агентами Кремля и состоят на особом жаловании. В Центральном Комитете каждой секции Коминтерна есть, насколько я знаю, доверенный агент ГПУ. Но, разумеется, эти лица скрывают свою особую функцию от собственной партии, даже от собственного Центрального Комитета. Назвать каждого коммуниста агентом Москвы можно лишь в том смысле, в каком каждого католика можно назвать агентом римского папы.

В мексиканской печати появились телеграммы из Соединённых Штатов о моих будущих показаниях перед вашингтонской комиссией Палаты депутатов по поводу деятельности мексиканских и испано-американских коммунистов, в частности в связи с вопросом о нефти. В этих сообщениях говорится, будто я в течение нескольких лет передавал агентам упомянутой выше комиссии документы, будто меня посещал в Мексике представитель этой комиссии и пр. Всё это сообщение представляет чистейший вымысел с начала до конца.

Я действительно получил телеграмму от упомянутой комиссии. Совершенно независимо от политической тенденции председателя этой комиссии я не считал возможным уклониться от выступления в качестве свидетеля в публичном расследовании.

Дело шло, таким образом, о моих показаниях насчёт развития сталинизма, а вовсе не о внутренней жизни испано-американских стран, с которой я, к сожалению, очень мало знаком. Никаких документов, касающихся деятельности испано-американских коммунистов или вопросов о нефти, у меня никогда не было и нет, следовательно, я не мог передавать их упомянутой комиссии. Ни один из её представителей не посещал меня в Мексике. К разоблачениям действительных или мнимых планов испано-американских коммунистов я не имел и не имею никакого отношения.

Если бы мне действительно пришлось фигурировать в качестве свидетеля перед комиссией Палаты представителей, то именно по тем вопросам, на которые ссылается приведённая выше телеграмма за подписью господина Мэттиса²⁹⁸. Всё остальное представляет, как уже сказано, продукт измышления в погоне за дешёвой сенсацией.

[Декабрь 1938 г. ]

Редакция “Клаве” читателям

Наш журнал не предназначен для лёгкого чтения. Марксистская теория есть руководство к действию. Мы хотим иметь читателей, которые изучают марксизм, которые учатся мыслить по-марксистски для того, чтобы действовать, как пролетарские революционеры.

Вопросы, стоящие сейчас перед мировым рабочим классом, крайне сложны. Мы стараемся давать на эти сложные вопросы как можно более ясные и простые ответы. Тем не менее мы отдаём себе отчёт в том, что среднему рабочему понимание многих статей нашего журнала недоступно. Выходом из положения является создание небольших кружков для чтения “Clave”.

Пролетарский революционер серьёзно относится ко всем вопросам и прежде всего к вопросу о собственном теоретическом воспитании. Каждую статью надо подвергать всестороннему обсуждению. Свои сомнения или возражения надо точно формулировать и направлять в редакцию журнала. Постоянное общение между редакцией и читателями является основным условием правильного направления журнала и его тесной связи с классовой борьбой пролетариата.

Вместе с тем мы ждём от наших читателей материальной помощи. Мы уже заявляли, что в распоряжении редакции нет никакого фонда. Если наш журнал вам нужен, друзья и читатели, докажите это делом: вербуйте подписчиков, продавайте шире отдельные номера, собирайте ежемесячные взносы, укрепляйте фундамент “Clave”!

[Л.Д.Троцкий]

[Декабрь 1938 г.]


Наш журнал и президентская кампания

Некоторые читатели спрашивают нас, какова политика нашего журнала в президентской кампании²⁹⁹? Мы отвечаем: наш журнал не принимает участия в борьбе кандидатур. Не вследствие, разумеется, анархических предрассудков о неучастии в политике: как выглядит это "неучастие" на деле, мы не раз видели во Франции, в Испании и в самой Мексике. Нет, мы стоим за самое активное участие рабочих в политике. Но за самостоятельное участие. Сейчас в Мексике нет ни одной рабочей партии, ни одного профессионального союза, которые вели бы самостоятельную классовую политику и способны были бы выставить самостоятельную кандидатуру. В этих условиях нам не остаётся ничего, кроме как ограничиться марксистской пропагандой и подготовкой будущей самостоятельной партии мексиканского пролетариата.

[Л.Д.Троцкий]

[Декабрь 1938 г.]

1939


Куда идёт ПСОП?³⁰⁰

Дорогой друг!

Спешу ответить на ваше письмо от 24 января, которое дало мне важную информацию о положении дел в ПСОП. Я нахожу необходимым высказаться по поводу тех соображений, которые развил в беседе с вами Марсо Пивер.

Он заявил о "полной солидарности" со мной в оценке общего положения во Франции. Незачем говорить, что я высоко ценю такое заявление. Но оно всё же недостаточно. Для возможности совместной деятельности нужно не только единство оценки – нужны одни и те же практические выводы, по крайней мере, наиболее существенные. По поводу июньских дней 1936 г. Марсо Пивер писал: "Теперь всё возможно". Это была прекрасная формула. Она означала: с этим пролетариатом можно идти до конца, т. е. взять прямой курс на завоевание власти. В те же приблизительно дни я писал: "Французская революция началась". Общая посылка с Марсо Пивером у нас была таким образом налицо. Но именно поэтому я не мог понять, каким образом Марсо Пивер мог оказывать Блюму хотя бы условное, хотя бы ограниченное доверие, хотя бы полудоверие, когда было совершенно ясно, что этот консервативный и трусливый буржуа, дезертир с ног до головы, способен вести пролетариат только к поражениям и унижениям?

Но не будем возвращаться к прошлому. Возьмём нынешнее положение. Вопрос о франк-масонстве имеет в моих глазах огромное политическое и симптоматическое значение. В эпоху глубочайшего революционного кризиса, который переживает сейчас Франция и который ставит перед пролетариатом ребром вопрос о борьбе за власть, элементарной и неотложной обязанностью революционных вождей является порвать все политические и моральные связи с предательскими вождями радикализма и официального "социализма", которые все будут против рабочих.

Я не знаю, масон ли Даладье; но Шотан масон, и с ним, вероятно, ряд других министров. Спрашивается, как можно всерьёз восставать против подлой политики "Народного фронта", т. е. против политического подчинения пролетариата радикальной буржуазии, и в то же время оставаться в блоке с вождями радикальной буржуазии, – с этими устрикарами и ставискарами³⁰¹, которые в качестве масонов ставят себе задачей "нравственное" возрождение человечества? Перед лицом такого вопиющего противоречия каждый рабочий вправе сказать: "Эти социалисты не верят сами в социалистическую революцию, иначе они не могли бы оставаться в дружбе с вождями того класса, против которого они будто бы готовят революцию!"

Благодаря счастливой или несчастливой случайности (не знаю, как сказать) мне довелось довольно близко наблюдать уголок франк-масонства во время моего пребывания в Ивере. Я жил в доме у франк-масона; его гости в большинстве случаев принадлежали к масонству. Среди моих молодых друзей был масон, вскоре порвавший с масонством. Я могу поэтому исходить не только из общих соображений, совершенно бесспорных самих по себе, но и из живых наблюдений над ролью масонства в политической жизни французской провинции.

Верхний слой – радикалы, или "социалисты", адвокаты, депутаты, карьеристы, циники, для которых ложи – только избирательный аппарат. В масонских ложах Гренобля рабочих нет или почти нет, зато заметное место занимают мастера, низший административный персонал. Я знал одного из контрмэтров³⁰² и имел интересные сведения о другом. Главной заботой их было отделиться от рабочих, попасть в "хорошее общество", послушать образованных людей. Они смотрели с искренним благоговением на адвокатов и профессоров, которые преподносили им гуманитарные и пацифистские банальности. Заправилы лож, играющие роль в муниципальной и политической жизни Гренобля при помощи масонского ритуала подчиняют себе мелкобуржуазную клиентуру и небольшую группку рабочей или полурабочей аристократии. Некоторые из этих господ сами не входят в масонство, а дёргают нитки из-за кулис. В масонстве сосредоточены все те паразитические черты, которые столь отталкивают ныне от Второго Интернационала, как и от Третьего. Можно ли рвать с социал-демократией и Коминтерном и оставаться в то же время связанным с худшей карикатурой обоих, именно с франк-масонством?

Революция требует человека полностью и целиком. Крайне подозрительны те революционеры, которые не находят удовлетворения своим политическим и моральным запросам в революционной пролетарской партии и ищут чего-то "лучшего", "высшего" в обществе радикальных буржуа. Чего именно ищут они? Пусть объяснят это рабочим открыто! Самое трудное, но и самое важное в такую эпоху, какую переживает Франция, – это освободиться от влияния буржуазного общественного мнения, внутренне порвать с ним, не бояться его травли, лжи, клеветы, как и презирать его похвалы, его заискивания. Только при этом условии можно обеспечить себе необходимую свободу действий, своевременно подслушать революционный голос массы и стать во главе её для решительного наступления. Между тем, франк-масонство по самому существу своему есть предохранительный клапан против революционных тенденций. Известный (очень небольшой) процент честных идеалистов в составе лож увеличивает опасность масонства.

Вот почему я вынужден прийти к заключению, что Марсо Пивер не делает из своих революционных посылок необходимых выводов. А это опаснее всего в революционную эпоху. Именно вследствие своей неспособности сделать необходимые практические выводы и разбил себе голову ПОУМ. Вся беда, видимо, в том, что Марсо Пивер и сейчас удовлетворяется своим радикальным анализом обстановки, но останавливается в нерешительности перед теми революционными задачами, которые из этого анализа вытекают.

В связи со сказанным я с большой тревогой оцениваю те упрёки и обвинения, которые Марсо Пивер выдвигает против некоторых членов ПОИ, вошедших в настоящее время в ПСОП. Они позволяют себе, по его словам, "грубые нападки", употребляют "неправильный тон", отталкивают своей "резкостью" и пр. и пр. Я далёк от мысли разбирать отдельные примеры, которых я не знаю и знать отсюда не могу. Допускаю, что могли быть в том или другом случае бестактные выступления. Но разве это может иметь серьёзное политическое значение в глазах революционера? С тех пор, как существует рабочее движение, на представителей левого крыла (на Маркса, на Энгельса, на Ленина, на Р.Люксембург, на Карла Либкнехта) всегда падали обвинения в дурном тоне, в резкости и бестактности. Объясняется это, с одной стороны, тем, что социалисты, которые не порвали до конца с предрассудками буржуазного общественного мнения и которые сами чувствуют двойственность своего положения, чрезвычайно болезненно воспринимают всякую критику. Таков психологический закон! С другой стороны, те, которые в отчаянной борьбе с господствующими партиями усвоили себе непримиримые революционные взгляды, склонны всегда, особенно в критической обстановке, как ныне, проявлять нетерпение, настойчивость, раздражение по отношению к центристским элементам, которые колеблются, выжидают, уклоняются и теряют время. Полемический диалог между этими двумя типами проходит через всю историю революционного движения.

Указывать на демократию внутри партии и в то же время жаловаться на "тон" кажется мне не очень последовательным. Демократия находит своё ограничение в централизме, т. е. в необходимости единства действий. Но заявлять: так как у нас демократия, то не смей слишком широко разевать рот и говорить тоном, который мне не нравится, – это неправильно. Революционерам ещё более не нравится тон уклончивости, тон подлаживания, тон увещеваний по адресу Блюма. В обоих этих случаях тон неразрывно связан с самим содержанием политики. Об этом содержании и нужно говорить!

Если бы кто-либо из бывших членов ПОИ нарушил дисциплину ПСОП, я понял бы не только обвинения, но и исключение из партии. Каждая организация вправе оберегать свою дисциплину. Но когда я слышу обвинения в том, что Х и У слишком неучтиво защищали свои взгляды и этим заставили уйти из партии двух "очень ценных" товарищей, то я прихожу в полное недоумение. Чего стоит тот революционер, который покидает партию только потому, что кто-то резко критиковал его взгляды? Чувствительные мелкие буржуа, которые смотрят на партию, как на салон, как на клуб друзей или как на масонскую ложу, не годятся для революционной эпохи. Если они не выдерживают критических замечаний, то этим они только показывают свою внутреннюю несостоятельность: таким людям нужен лишь какой-либо благовидный предлог, чтобы покинуть баррикаду.

Революционеры, которые открыто, хотя бы и резко, высказывают своё мнение, неопасны для ПСОП. Опасны для неё беспринципные интриганы, люди, способные к маскировке, готовые прикрыться любыми идеями, защищающие сегодня одно, завтра другое, авантюристы типа Раймона Молинье, которые пытаются обеспечивать своё влияние не идейной борьбой, а методами закулисных интриг. Опасны самовлюблённые и насквозь бесплодные сектанты типа бельгийца Вареекена, которым партия нужна лишь как аудитория для их соловьиных трелей. Преимущество IV Интернационала в том, что от таких элементов он систематически очищался. Этого же надо пожелать и ПСОП!

Я не останавливаюсь здесь на вопросе о ПОУМ: кто серьёзно относится к делу, тот обязан дать ответ на нашу критику ПОУМа. События полностью подтвердили её. Об ILP (Нез[ависимой] Раб[очей] П[артии]) и вовсе говорить не стоит: по сравнению с Макстоном и К° покойный вождь меньшевиков Мартов был подлинным революционером. А ведь мы хотим учиться у Ленина, а не у Мартова. Не так ли, Марсо Пивер?

ПСОП откололась от оппортунистической партии слева, притом в очень ответственный и критический момент. В составе ПСОП, как мне пишут, преобладают рабочие. Оба эти обстоятельства являются очень ценным залогом возможного революционного развития партии. Чтобы эта возможность превратилась в действительность, ПСОП должна пройти через стадию самой широкой, смелой, никакими внешними и посторонними соображениями не связанной дискуссии. Дело идёт не о тоне критики, а об её содержании. Дело идёт не о личном самолюбии, а о судьбе французского пролетариата. Ближайшие месяцы, даже недели покажут, вероятно, может ли и хочет ли ПСОП вступить на путь марксизма, т. е. большевизма: эти два понятия полностью совпадают для нашей эпохи.

Крепко жму руку

Ваш

Л.Троцкий

14 февраля 1939 г.

Койоакан