Беляков Александр Петрович, капитан I ранга всок вмф РФ история флотского духовенства и его роль в воспитании военных моряков дореволюционной России

Вид материала

Содержание

III. Роль священников в единой системе воспитания военных моряков дореволюционной России.

Подобный материал:

1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 40

III. Роль священников в единой системе воспитания военных моряков дореволюционной России.

§ 3.1 Положение священников и их деятельность на корабле

Труд священника кажется скромным и незаметным по сравнению
с ратным трудом воина. Следует заметить, что историки и летописцы мало уделяли военным пастырям внимания.

В первые годы своего существования флотское духовенство отличалось во многом от приходского и, прежде всего, тем, что оно не только выполняло возложенные на него обязанности, но и выделялось своими внутренними достоинствами. На флот запрашивались образованные по тому времени иеромонахи, которые, помимо образованности, отличались своими нравственными качествами^⁵³⁶. Правительство в разное время и в разной степени стремилось возвысить нравственное значение флотского духовенства и принимало меры к тому, чтобы на корабли назначались наиболее достойные священнослужители. Так императрица Екатерина II
в рескрипте от 1788 г. на имя митрополита Санкт-Петербургского Гавриила требовала, чтобы «во флот назначались священники искусные»^⁵³⁷. Как мы видели в первой главе, многие из корабельных иеромонахов впоследствии направлялись настоятелями других монастырей, а некоторые избирались и на архиерейские кафедры. Но не всегда требования, предъявляемые
к кандидатам, выполнялись.

Рассмотрим, каково было положение корабельного священника среди других членов экипажа.

Формально священник на корабле находился на офицерском положении. В конце 19-го и в начале 20-го веков «в официальном отношении священник приравнивался к штаб-офицерскому чину и пользовался теми привилегиями, которые соединены с этим чином, например: приставать на катере к правому трапу, садиться на более удобное место в вельботе или катере и прочее. Исключительная привилегия и почет оказывался священнику, когда он шел со Св. Дарами приобщать больного в лазарет или съезжал на берег с этой же целью: тогда, обыкновенно, выстраивался почетный караул»^⁵³⁸. Обер-иеромонаху на корабле выделялась особая каюта, а рядовому иеромонаху – особая монашеская каюта на офицерской палубе. Иногда иеромонаху выделялся юнга. Обер-иеромонаху Низового похода Лаврентию Горке было разрешено взять для услужения трех человек из своего Воскресенского на Истре монастыря и содержать их за счет казны. В отдельных случаях обер-иеромонаху выделялась специальная шлюпка. Кроме того, после окончания навигации обер-иеромонах продолжал получать не только порционное довольствие, но и дрова, хотя он и не жил на корабле.

К XIX в. сложилась практика ставить на довольствие корабельного священника за счет офицеров. Для приготовления постной пищи
в офицерском камбузе для иеромонаха был выделен отдельный котел. Священник обедал вместе с офицерами в кают-компании предварительно благословив еду^⁵³⁹.

Команда относилась к священнику в основном с уважением
и почтением. Нижние чины при встрече отдавали ему честь и обращались не иначе как «Ваше благословение»^⁵⁴⁰. Хотя в начале XX века были случаи, особенно распространенные на кораблях зараженных революционной пропагандой, когда священник подвергался оскорблению. За эти проступки по отношению к священнослужителю виновники строго наказывались.
Еще ст. 11 гл. I Книги 4 Петровского морского устава предписывалось «Всем офицером и рядовым надлежит священников любить и почитать, и никто да дерзает оным, как словом, так и делом, досаду чинить, и презирать,
и ругаться; а кто против того погрешит, имеет по изобретению его преступления вдвое, так как бы то над светским человеком учинил, наказан быть»^⁵⁴¹.

Священник в свою очередь «должен прилежать к непорочному, трезвому и умеренному житию»^⁵⁴². Он должен был быть образцом подражания для всего экипажа и «должен прежде всех себя содержать добрым христианским житием, во образ всем и имеет блюстися, дабы не прельщать людей непостоянством или притворною святостию и бегать корысти, яко корене всех злых»^⁵⁴³. За нечестивые поступки священника могли предать духовному суду и лишить сана.

Справедливости ради, следует заметить, что иногда священники не пользовались авторитетом среди экипажа корабля вследствие своей некомпетентности, о чем будет подробнее сказано в следующем параграфе.

Несмотря на признание огромного значения пастырского труда в армии и на флоте, который требовал от военных священников напряжения всех его духовных и физических сил, материальное положение духовенства почти до ХХ в. оставалось незавидным. Военный священник, прослуживший десятки лет, произведенный в сан протоиерея и даже окончивший духовную академию, по своим правам и денежному содержанию приравнивался всего лишь к чину капитана в армии или капитан-лейтенанта на флоте. Причем средний возраст капитана или капитан-лейтенанта был 27 – 30 лет. Это был еще молодой человек. В этом возрасте только-только создавали семью,
а часто он был холостяком. И если он двигался по своей служебной лестнице без всяких заминок, то к концу своей службы дорастал в армии до чина полковника и на флоте до капитана 1 ранга со всеми предоставленными ему правами. А священник и в старости оставался на уровне капитана. А старость – это болезни, это раны, полученные во время походов, это часто многодетная семья, это разорительные переезды. И военное духовенство жило достаточно бедно. Ничто не давало прибавку к жалованию ни раны, ни академическое образование и ничто другое. Законодательство же, определяющее порядок прохождения службы священнослужителями армии и флота, их права, льготы, пенсии вплоть до ХХ в. было лишено единства
и ясной трактовки.

Некий священник вспоминает, как он служил в полку во времена царствования Николая I: «Во время турецкой войны в 28 или 29 году с тремя малолетними детьми я был назначен в Двинск, когда там строилась крепость. Я получал содержание 30 копеек ассигнациями в день. Понятно, при таких средствах с женой и детьми жить было трудно. Нужда заставляла,
и я с денщиком нанимался возить землю в тачке для крепости, получая за это 30 копеек в день». То есть служение священника оценивалось так же, как труд низко квалифицированного рабочего.

Все это оказывало негативное влияние, создавало такие условия, что военное духовенство в массе своей оказалось неспособным совершать свои пастырские обязанности, прежде всего, свои учительные обязанности по отношению к своей пастве.

Особенно осложнялась недостатком финансовых средств работа флотского духовенства. Объем жалования был на кораблях не особо большой. В XVIII в. обер-иеромонахи Ревельской эскадры и Низового похода, например, получали годовое жалование 20 руб. и «рационов по
16 руб.», старшие иеромонахи (благочинные) – 15 руб., рядовые иеромонахи – 10 руб., белые священники по 5 руб. - на кораблях или 3 руб. на суше^⁵⁴⁴.

В XVIII в. все служивые люди в Российском государстве получали жалование, а не установленные оклады. Жалование флотским иеромонахам шло из адмиралтейской коллегии и выдавалось не помесячно, а по третям года и только за время нахождения корабля в море. Прежде чем получить положенные деньги флотский священник должен был написать прошение
о жаловании ему финансовых средств за свои труды. Эти прошения продвигались иногда по инстанциям по нескольку месяцев, иногда они терялись в канцеляриях. Бывали случаи злоупотреблений, когда по прошению священника, находящегося в кампании, его деньги присваивал кто-нибудь другой. Ходить за жалованием приходилось, как утверждал
Св. Синоду Маркел Родышевский, по два – три месяца^⁵⁴⁵. Иеромонахи
в XVIII в. получали меньше корабельных лекарей, в то время как даже самое скромно настоятельское место в монастыре давало лучшее обеспечение^⁵⁴⁶. Иногда жалование выдавалось вместо денег натуральными товарами.
Так обер-иеромонаху Рижского корпуса Маркеллу Родышевскому «назначено жалование на 1723 г. двести сорок руб., но только не деньгами,
а парчами из китайских товаров, да и то с вычетом по указу 7 апреля 60 руб. и забранных вперед 40 руб.».^⁵⁴⁷ Это обстоятельство, по всей видимости,
и заставило Маркелла сменить почетное место обер-иеромонаха на скромную должность судьи Псковского архиерейского дома.

Такое положение сохранялось вплоть до XX в. Священник В. Гиганов отмечает, что жалование ему начислялось только за период кампании, хотя до выхода море он уже служил на корабле. Во время пребывания корабля «Генерал-адмирал» во Франции Гиганов из-за недостатка средств вынужден был совершать поездку в Париж в вагоне 3-го класса, выдавая себя за корабельного ресторатора^⁵⁴⁸.

Еще печальнее было положение белых священников, которых командировали для исправления треб на кораблях. Ведь белому священнику, кроме всего прочего, нужно было думать о том, как прокормить свою семью.

Обычно перед открытием навигации Санкт-Петербургская консистория получала предписание отправить на корабли на все лето определенное число иеромонахов или священников (арх. консист. № 2875, 3038, 3314, 3472). Женатому белому священнику приходилось на все лето отказываться от прихода, а следовательно, и от средств к пропитанию семьи. Кроме того, служа на корабле, приходилось платить порционные деньги командирам (арх. консист. № 3097). Это приводило к тому, что к концу лета священник совершенно разорялся. Поэтому петербургские священники применяли различные средства, чтобы избавиться от определения на флот. Самым лучшим средством для этого служило ходатайство важных персон – духовных детей петербургских священников. Епархиальное начальство для флота назначало преимущественно священников вдовых, бессемейных, но
и те находили всегда возможность уклониться от такого рода назначений. Так, в первой половине XVIII в. священник Троицкого собора Кирилл Иосифов упросил похлопотать о себе графа Андрея Ивановича Ушакова
и уволен за старостью лет. Тот же Ушаков исходатайствовал увольнение самсониевскому священнику Симеону Скукину. Контора партикулярной верфи отстояла священника Пантелеймоновской церкви Самуила Васильева «понеже ныне Ея Императорское Величество соизволит присутствовать
в новопостроенном летнем доме близ партикулярной верфи, и для того надлежит при церкви осторожность и вседневную службу иметь». Священник церкви Симеона и Анны Андрей Барановский отпросился по болезни и в связи с исполнением обязанностей благочинного. Назначили второго священника самсониевской церкви Матфея Максимова. Но и он был стар и дряхл, и за отца сам напросился во флот семейный его сын – священник Иоанн Матфеев. Все это ставило епархиальное начальство
в большие затруднения, и преосвященный Феодосий просил Св. Синод назначать на флот священников из других более многочисленных епархий. Но это прошение осталось без внимания, и в последующие годы опять требовали священников на флот из петербургского духовенства.

Нельзя сказать, что властей не интерисовало положение армейских
и флотских священников. Содержание военных священников несколько улучшилось при Павле I. Много для этого сделал Павел Яковлевич Озерецковский. В частности он добился того, чтобы военным священникам, уходящим на покой после 20 лет службы выплачивалась пенсия.

Озерецковский заботился и о тех священниках, которые оказались за штатом в результате реформы. По его просьбам последовало высочайшее повеление, в котором указывалось, чтобы «все полевые обер и прочие священники, оставшиеся за реформою без мест, по достоинству их и сану были помещены в губернские города и уезды к приличным званию их местам, или давалася им инспекция по благочинию церквей и все сие распределить предоставляется соразмерно персональным их качествам,
а между тем и местам, из коих они выбыли»^⁵⁴⁹. На основании этого повеления Озерецковский получил право, без доклада Св. Синоду, решать вопросы с епархиальными архиереями об определении мест военным священникам, уволенным по какой-либо причине из армии и флота. Но после смерти Павла I положение военных священников опять ухудшилось.

В период правления Николая I священник приравнивался к чину капитана. 6 декабря 1829 г. император подписал приказ о прибавке жалования военному духовенству, где был сказано, что «священнику производить жалование с деньщичьими, против капитана». Но и этих средств явно не хватало.

Следует отметить, что определенные подвижки в улучшении материального положения военного духовенства начались, когда обер-священником армии и флота был Григорий Иванович Мансветов. Так,
в частности, при нем принят новый пенсионный устав.

Однако даже в 80-е годы XIX в. главный священник армии и флотов протоиерей П.Е. Покровский отмечал, что военное духовенство «по своим служебным правам не только достаточно не обеспечено, но даже поставлено ниже других военнослужащих лиц».

Сам Петр Евдокимович Покровский не мало сделал для повышения авторитета и улучшения материального положения военного священства.
В частности в 1879 г. он учредил «Благотворительное общество попечения
о бедных духовного звания».

В ведомстве главного священника гвардии и гренадер в этот же период была организована ведомственная богадельня для призрения вдов и сирот
с особо устроенным для нее домом и с имевшимся при ней капиталом.
В обоих ведомствах имелись особые сиротские суммы, собиравшиеся в кружках по церквам для призрения вдов и сирот^⁵⁵⁰. 22 мая 1871 г. царем было утверждено положение об эмеритальной кассе. Однако «Положение об эмеритуре для военного духовенства» было высочайше утверждено только 18 сентября 1874 г., а для флотского духовенства и того позже - в 1879 г.
Это присоединение к эмеритуре не ликвидировало противоречия между социальной ролью флотских священников и их социальным статусом. Разрешить эту проблему можно было лишь целым рядом мер экономического, правового и организационного характера на уровне правительства.

13 марта 1883 г. протоирей Санкт-Петербургского клинического военного госпиталя Алексей Ставровский представил на рассмотрение своего ближайшего начальника – главного священника армии и флотов протоиерея П.Е. Покровского проект мер по повышению престижа военного духовенства. Главный священник со своей стороны ходатайствовал по существу представленных предложений перед Главным штабом. В 1885 г. на основании отзывов об этом проекте, полученных от командующих округами и начальников главных управлений, Главный штаб приступил к разработке «Положения о служебных правах и окладах содержания военного духовенства». 21 декабря 1887 г. это «Положение» было высочайше утверждено.

На основании данного Положения духовенству военного ведомства представлялись новые права и льготы по следующим рангам:

Штатному протоиерею (настоятелю военного собора)
и протоиерею благочинному по сравнению с полковником;
Нештатному протоиерею и священнику благочинному по сравнению с подполковником;
Священнику по сравнению с капитаном, ротным командиром;
Диакону штатному и нештатному по сравнению с поручиком;
Штатному псаломщику (из духовного звания) по сравнению
с прапорщиком^⁵⁵¹.

Денежные оклады священникам увеличились в 1,5 – 2 раза. Положением предусматривалось также надбавки к жалованию за выслугу 10 и 20 лет как в ведомстве главного священника гвардии и гренадер, так и ведомстве главного священника армии и флотов^⁵⁵². В зависимости от занимаемой должности военные священники приравнивались в правах
к соответствующим офицерским чинам. Священник по-прежнему соответствовал чину капитана, но протоиерей – уже подполковника, благочинный - чину полковника, а протопресвитер приравнивался к чину генерал-лейтенанта. В зависимости от места службы выдавалось от 49 до
180 руб. квартирных денег. Были установлены прибавки к жалованию за выслугу лет и многое другое. Данное Положение было введено приказом по Военному ведомству №45 от 26 февраля 1888 г. На флотское же духовенство это Положение было распространено опять с опозданием и введено приказом по Морскому ведомству №20 от 10 февраля 1900 г. Флотский священник стал получать 1080 руб. в год, что было более чем в три раза больше, чем епархиальный священник. Кроме того, священник, входящий в штатное расписание корабля, обеспечивался бесплатным проездом до места службы, по окончании службы во флоте он получал хорошую пенсию.

Весьма важным с административно-правовой точки зрения стал документ от 12 июня 1890 г.: «Положение об управлении церквами
и духовенством Военного ведомства». Его создание явилось как следствие осмысления перехода вооруженных сил на всеобщую воинскую повинность, опыта Крымской войны 1853 – 1856 гг. и русско-турецкой войны 1877 –
1878 гг., так и результат «милютинских» реформ.^⁵⁵³ По этому положению протопресвитер военного и морского духовенства имел финансовое обеспечение даже больше (около 8000 руб.) чем генерал-лейтенант
и в 1,5 раза больше чем главный священник армии и флота (преемником которого он являлся) по состоянию на 1887 г. Военный или флотский псаломщик, прослуживший 35 лет и более, получал 240 руб. в год. Для сравнения, епархиальный псаломщик получал 100 руб., диакон – 200 руб., священник – 300 руб. в год. В 1898 г. для псаломщиков были введены квартирные деньги.

В 1899 г. по ходатайству А.А. Желобовского и благодаря содействию военного министра А.Н. Куропаткина император Николай II 29 марта 1899 г. утвердил новое положение, согласно которому устанавливались однообразные оклады, к которым начислялись надбавки за выслугу лет
в соответствии с вышеуказанными приказами №45 и №20 по Военному
и Морскому ведомствам.

В 1901 г. был издан новый пенсионный устав. В соответствии
с утвержденным 26 февраля 1902 г. постановлением Государственного Совета «Об изменении правил о пенсиях военному духовенству» батюшкам, прослужившим в войсках и на флоте 30 лет и более, назначалась пенсия равная полному окладу. Пенсия протопресвитеру военного и морского духовенства назначалась по особому царскому указу. Члены семьи священника при его смерти так же имели право на пенсию: за службу менее шесть лет – 1/3 пенсии; за службу от 6 до 12 лет – 1/2 пенсии, за службу более 12 лет – полную пенсию. Кроме того, они имели право на единовременное денежное пособие в размере одного оклада. Если священник погибал в бою или умирал от ран, то его семья получала его пенсию
в полном объеме независимо от выслуги лет.

Материальное положение военного духовенства стало довольно хорошим. Это позволило и строже подходить к отбору священников для армии, хотя недостатков в кадровой работе по-прежнему было очень много. Количество священнослужителей выросло с 569 человек в 1891 г. до
977 человек в 1909 г.

Были организованы похоронные кассы. Люди, обращали свои деньг
и в капиталы, в акции, держали их в государственных банках. С процентов похоронной кассы, когда священник умирал, семье священника давали единовременное пособие. В 1909 г. не задолго до своей смерти протопресвитер Александр Алексеевич Желобовский учредил похоронную кассу по ведомству протопресвитера. В том же году денежное содержание псаломщиков увеличилось в полтора раза – с 360 до 540 руб. в год.^⁵⁵⁴.

После назначения протопресвитером Армии и Флота Г.И. Шавельского материальное положение военных и морских священников еще несколько улучшилось. Были повышены льготы для участников боевых действий.
В часности для священников находившимся в Порт-Артуре во время осаду не менее одного месяца установленный срок для получения ближайшей добавки к жалованию сокращался на один год^⁵⁵⁵. Пастырь, призванный в годы Первой мировой войны в вооруженные силы, получал 900 руб. в год, находясь при госпитале или лазарете, и 1080 руб., если нес свое служение в действующих войсках или на корабле. Приходской же священник получал, вместе
с подношениями прихожан, в общей сложности 500—600, самое большее
800 руб. в год.^⁵⁵⁶ Кроме того, духовенство, попавшее в вооруженные силы по мобилизации, получало по 4 руб. суточных. Согласно определению Святейшего Синода от 1 августа 1914 г. за № 6809 и указу Св. Синода за №12804, за священниками, командированными в армию или на флот по мобильному расписанию или по особому распоряжению Святейшего Синода, сохранялся оклад в епархиальном ведомстве. За остальными священниками, поступавшими на фронт во время боевых действий, жалование не сохранялось на основании того, что священники на фронте хорошо обеспечивались.^⁵⁵⁷

Комадование флотов, видя сложное материальноПротопресвитер военного и морского духовенства Г.И. Шавельский проявлял заботу
о священниках уволенных на покой. На средства организованного им фонда были приобретены 3 дома в Ессентуках и 142 десятины земли в Старицком уезде Тверской губернии. В Ессентуках был устроен курорт для лечения военных и морских священников, а не земельном участке в Тверской губернии в 1916 г. было начато строительство поселка для военных
и морских священников, уволенных на покой. В поселке планировалось создать типографию и книжное издательство, основать общественную военно-духовную школу с особым спецкурсом, готовившую военных
и морских пастырей^⁵⁵⁸. Но революция 1917 г. не дала реализовать
Г.И. Шавельскому все его планы.

Забота о материальном благополучии военного и морского духовенства была связана со сложностью выполнения пастырских обязанностей. Каждый из полковых и корабельных священников должен был быть не только совершителем богослужения, но и учителем, и руководителем паствы
в религиозно-нравственном воззрении и христианской жизни.

Как было сказано выше, до 1800 г. корабельные священники, так же как и полковые, имели двойственное подчинение – Синоду и военному руководству. В делах церковных военное духовенство подчинялось Епархиальным управлениям и Преосвященному, в епархии которого базировался корабль. Обер-иеромонах назначался только на период кампаний. Централизация управления военным духовенством произошла только в 1800 г., о чем говорилось уже в 1-й гл. В ст. 560 Морского устава, изданного в 1853 г., записано, что «священник на корабле состоит в ведении командира оного и обязан сообразоваться с учрежденным на корабле общим служебным порядком. По духовным делам бы остается в подчинении своему духовному начальству»^⁵⁵⁹. Этаже статья без изменений но под номером
697 вошла и в Устав 1914 г.^⁵⁶⁰

С самого начала существования военного и флотского духовенства начала формироваться система воспитания христолюбивого воинства.

В 1822 г. вышла в свет «Выписка из воинских артикулов», предназначенная для чтения воинским чинам. В «Выписке» протоиерей
Т. Иваницкий обращал внимание военного начальства на необходимость серьезной работы по религиозно-нравственному воспитанию подчиненных.

В бытность обер-священником армии и флотов протоиерея Державина, владыка Филарет (Дроздов) в 1823 г. составил катехизис для воинов,
в котором содержались три особенных нравственных правила для воинов:

«Никого не обижай, как не поступай ни с кем нагло
и насильственно;
Никого не оклеветывай, когда, например, будешь стоять на страже и должен будешь свидетельствовать о случившемся во время твоей стражи в глазах твоих;
Будь доволен своим положением, то есть содержанием, какое тебе определено, должностью, которая на тебя возложена, чином, в какой ты поставлен от самого Государя, или чрез военачальника».^⁵⁶¹

В 1875 г. приказом по военному ведомству был дан «перечень сведений, знание коих обязательно для каждого рядового, а именно: знание молитвы Господней, Символа Веры и десяти заповедей».

Постепенно развивалась правовая база флотских священников.
В частности, 13 января 1720 г., когда Балтийским флотом командовал самолично Петр I, был учрежден Петровский Морской Устав, который включал в себя отдельную главу «О священнослужителях» (кн. 3, гл. 9).
Эта глава определяла правовое положение, обязанности и основные формы деятельности флотских священников. Петровский устав существовал без изменений почти вплоть до XIX в. 25 февраля 1797 г. был принят новый «Устав военного флота», сориентированный на английский морской устав 1734 г. Но в 1801 г. в русском флоте вновь вернулись к Петровскому уставу. Морской Устав Петра I просуществовал до 1853 г. Затем, с определенными изменениями, связанными с появлением паровых кораблей, он переиздавался в 1869, 1872, 1885, 1899, 1901, 1902, 1903, 1904, 1914 гг., но в каждом издании сохранялись положения о месте и роли флотского духовенства.

В Морском Уставе 1720 г. имелась специальная глава «О благом поведении на кораблях» (кн. 4 гл. 1), в которой говорилось о христианских обязанностях матросов и офицеров. В ней были подробно определены требования к нравственному облику экипажей кораблей с точки зрения христианской морали. Следует отметить, что некоторые положения Петровских Устава и Артикулов, с высоты сегодняшнего дня выглядят весьма архаично и жестоко. Так согласно статьи 1 главы 1 книги 4 Морского Устава замеченным в чернокнижии и идолопоклонстве полагалось
«в жестоком заключении в железах, и кошками наказан, или весьма сожжен имеет быть»^⁵⁶². За отсутствие и нерадивое поведение на молитве полагалось суровое наказание. Однако, такая жестокость присуща многим нормативным актам эпохи Петра I. Сама же Русская Православная Церковь всегда отличалась гуманизмом и милосердием к людям. Обращает на себя внимание то, с каким педагогическим тактом предписывалось корабельным священникам вести воспитательную работу на кораблях.

На основе Морского устава 15 марта 1721 г. были приняты «Пункты, что иеромонахам, при флоте Российском корабельном обретающимся, надлежит исполняти», которые уточняли и конкретизировали обязанности корабельных священников^⁵⁶³. Они использовались для составления специальных инструкций флотским иеромонахам и обер-иеромонахом. Инструкция обер-иеромонаха была дана и Сергию Астраханскому, лишь исполнявшему эту должность

Blog

Беляков Александр Петрович, капитан I ранга всок вмф РФ история флотского духовенства и его роль в воспитании военных моряков дореволюционной России

Содержание

III. Роль священников в единой системе воспитания военных моряков дореволюционной России.

§ 3.1 Положение священников и их деятельность на корабле