Рритории (об­ласть между Одером и Вислой) была заселена уже в те отдаленные времена и некоторыми негерманскими (иллирийскими, финскими и сла­вянскими) племенами

Вид материала

Документы

Содержание 2. Германия при фридрихе ii гогенштауфене

Подобный материал:

• -, 473.4kb.
• Буряк В. В. От «события» к «истории»: герменевтический поворот, 146.71kb.
• Бухгалтерский учет существует уже много столетий. Найденные записи хозяйственных операций, 275.55kb.
• Социально-экономический и политический строй. Внутренняя и внешняя политика Киевской, 479.16kb.
• Внекотором царстве в давние времена жила была прекрасная, но очень капризная, принцесса, 138.25kb.
• Курсовая работа, 130.74kb.
• Объединение русских земель вокруг москвы, 96.37kb.
• История Украины, 828.9kb.
• ГП. Из истории открытия. Рельеф и полезные ископаемые австралии, 22.47kb.
• Роль І месца гісторыі Беларусі ў працэсах грамадска-гістарычнага развіцця, 288.08kb.

319

Италии, и превратить ее в орган императорского контроля над исправ­ным поступлением регалий.

Полностью провести в жизнь Ронкальские постановления оказалось нелегко. Прежде всего этому воспротивились сами города (несмотря на нее попытки Барбароссы использовать противоречия между ними), а за­тем против политики Фридриха выступило папство, опасавшееся воз­вращения отнятых у городов регалий епископам и вытекавшего отсюда возможного возрождения епископальной системы в Северной и Средней Италии; наконец обе эти силы заключили союз против Фридриха. На сопротивление городов Фридрих натолкнулся тотчас же после Ронкаль-ского сейма. В этом смысле зловещим предзнаменованием для всего хода его ломбардской политики мог послужить весьма симптоматичный эпи­зод — активный и упорный протест маленького города Кремы, стены которой Фридрих повелел снести за невыполнение его требований (а от­части в угоду верной ему Кремоне) и которая выдержала 7-месячную осаду. Но Фридрих не обратил внимания на это серьезное предостере­жение, свидетельствовавшее о том, что на разногласиях между ломбард­скими городами нельзя основывать итальянскую политику императора. А между тем в то же самое время готовились важные перемены и в папской столице.

После смерти Адриана IV папой был избран противник Фридриха Александр III (1159—1181). Фридрих, правда, попытался обезвредить весьма опасного для него папу, но неудачно. На созванном Фридрихом в 1160 г. в Павии синоде, состоявшем из послушных ему епископов, Александр III был объявлен низложенным и отлученным и его преем­ником признан избранный перед тем антипапа Виктор IV (1159—1164). В ответ Александр III отлучил не только Виктора IV, но и самого Фридриха I со всеми его советниками, а к концу 1160 г. все главные государства Западной Европы признали законным папой Александра III, так что Барбаросса остался в одиночестве со своим антипапой. Так на­чалась новая, почти 18-летняя борьба папства и империи, которая тесно слилась с борьбою императора против автономии ломбардских городов.

Так как Милан всячески стремился обойти Ронкальские постановле­ния, Барбаросса предпринял новый поход против него, закончившийся в 1162 г. полным поражением миланцев. Опьяненный временным успехом, Фридрих расправился с непокорным городом с такой нелепой жестокостью, которая могла принести — и в будущем действительно принесла — толь­ко вред его собственной политике, не говоря уже о ее неоправданности по отношению к миланцам. Фридрих инсценировал целое судилище, за­ставил представителей города предстать пред его очами в одеждах каю­щихся преступников, с веревками на шее и заявил им, что они все за­служивают казни, но он милостиво дарует им жизнь, но они, тем не менее понесут наказание. Последствия монаршей «милости» не заставили себя долго ждать: Фридрих повелел просто-напросто уничтожить Милан. Город был до основания разрушен, стены его снесены, а территория превращена в совокупность деревенских поселений на императорском домене; в этих деревнях разместили жителей Милана, ставших теперь крестьянами, обязанными платить оброки и нести повинности со своих

320

держаний на императорских владениях. Чтобы символизировать полное уничтожение Милана, Фридрих приказал в довершение всего провести плугом борозду по земле, на которой еще недавно стояли городские здания.

Однако ломбардская политика привела к постепенному ослаблению вражды между ломбардскими городами перед лицом общей для них угро­зы германского завоевания. Через два года после разрушения Милана, в 1164 г., Венеция, к тому времени превратившаяся уже в сильную торговую морскую республику и опасавшаяся, как бы политика Фридри­ха I не нарушила ее самостоятельность, привлекла разными средствами на свою сторону три имперских города — Верону, Падую и Виченцу — создала Веронский союз городов, опиравшийся на помощь сицилийского короля и византийского императора, которые в то время были в равной мере враждебны Барбароссе. Хотя Фридрих и пытался заручиться под­держкой английского короля Генриха II Плантагенета (у которого как раз в 60-х годах возник конфликт с церковью в лице Кентерберийского архиепископа Фомы Бекета) и взял с германских князей клятву никог­да не признавать Александра III законным папой, тем не менее его римский поход 1167 г. оказался, несмотря на временные успехи, неудач­ным. Фридриху, правда, удалось взять Рим и вторично короноваться императорской короной, но бегство Александра III в Беневенто, а затем во Францию и эпидемия в войске Фридриха, унесшая около двух тысяч рыцарей, свела на нет все его — впрочем, весьма эфемерные и сомни­тельные — достижения.

Тем временем в Ломбардии под влиянием Венеции и папы образо­вался новый городской союз во главе с когда-то верной Фридриху Кре­моной: в него вошли сначала четыре города, а потом число их возросло до восьми. Новый союз примкнул к прежнему, Веронскому союзу и начал общими силами восстанавливать разрушенный Милан. Это означало уже полное забвение городами всех ломбардских распрей перед угрозой им­перского нашествия. Попытка Фридриха, находившегося в то время в Павии, подавить оттуда разраставшееся и ширившееся городское дви­жение привела лишь к тому, что он чуть не оказался запертым в Ита­лии (поскольку были закрыты альпийские проходы) и смог пробраться в Германию только при помощи своего родственника — графа Савойского.

Оба союза городов сомкнулись в одну мощную Ломбардскую лигу, в ко­торую вошло сперва 15, а затем 22 города ². Она была создана для борь­бы с Фридрихом I сроком на целых 20 лет. Города признали законным папой и своим руководителем Александра III, а Виктор IV потерял последние остатки того влияния, которым обладал. Ломбардская лига выстроила к юго-западу от Павии особую крепость, которая должна была мешать продвижению Барбароссы через принадлежавшие ему западные альпийские проходы, и назвала ее в честь папы Александрией.

Для продолжения борьбы и осуществления новых итальянских похо­дов Фридрих мог рассчитывать только на военную помощь вассалов тех

² Важнейшие из них: Милан, Кремона, Бергамо, Брешия, Мантуя, Феррара, Ве-рона, Виченца, Падуя, Лоди, Пьяченца, Парма, Модена, Болонья, Венеция.

11 А. И. Неусыхин

321

епископов, которых он заставлял в свое время принимать сан от антипа­пы, да на силы личных вассалов и наемников. Новый итальянский поход Фридриха (1174) сначала привел к сдаче ломбардцев (1175), но предъяв­ленные Фридрихом непомерные требования, в особенности предложение немедленно уничтожить крепость Александрию, вызвали новую вспышку возмущения и широкое движение против него, в котором на этот раз приняли участие не только города, но и назначенные Александром III ломбардские епископы. Положение Фридриха, который после одержанной в 1175 г. победы уже распустил часть своего вассального войска и всех наемников, стало критическим.

Тогда он обратился за помощью к Генриху Льву, который, в соот­ветствии с вассальным договором 1154 г., участвовал в первом итальян­ском походе Барбароссы и оказывал ему и в дальнейшем некоторую во­енную поддержку. Однако Генрих Лев, весьма усилившийся к тому вре­мени благодаря захватам на славянском Востоке, потребовал за свою помощь (которую он обязан был оказывать Фридриху в силу вассальных отношений) передачи в полное его распоряжение принадлежавшего импе­ратору саксонского города Гослара, имевшего очень большое значение ввиду находившихся там серебряных рудников. Барбаросса отверг это условие, как неприемлемое и не соответствующее взаимоотношениям вас­сала и сеньора, в особенности же неподобающее и неуместное по отно­шению к верховному сюзерену — императору. Ему ничего не оставалось, как дать бой ломбардцам, не дожидаясь ничьей помощи. В 1176 г. в битве при Леньяно (к северо-западу от Милана) пехота ломбардских городов (и в первую очередь миланская) нанесла тяжелое поражение конным рыцарям Фридриха Барбароссы. После этого города потребовали от Фрид­риха отмены императорской юрисдикции, признания за ними права со­хранить свою крепость Александрию в ряда других уступок; ввиду во­зобновившихся раздоров между разными городами лига готова была даже отказаться от поддержки Александра III. Однако. Фридрих и на этот раз (как обычно) переоценил свои возможности: раздоры среди ломбардских городов были не столь значительны, чтобы помочь ему выиграть уже безнадежно проигранную борьбу с ними (из-за регалий) и с папой (из-за возрождения епископальной системы в Италии). Когда вновь разгорелась борьба Кремоны с Миланом и Фридрих попробовал усилить разногласия между городами внезапным признанием в 1176 г. Александра III (вопре­ки происходившим переговорам с Лигой), то это ни к чему не привело: Фридрих уже не мог разыгрывать роль верховного судьи над враждо­вавшими городами — эта роль перешла к папе Александру III.

Папа облек заключение так называемого Венецианского договора с Фридрихом (1177) в унизительную для того форму: с Фридриха снима­лось отлучение, а он признавал папский суверенитет и выполнял сим­волическую процедуру лобызания стопы папы (за столетие перед тем, в Dictatus papae, это рассматривалось как один из признаков непрере­каемого папского верховенства над всеми светскими государями Западной Европы). Фридрих обязался заключить мир с Ломбардской лигой и обме­няться с папой спорными землями.

Согласно условиям мирного договора с ломбардцами, заключенного в

322

Констанце, в 1183 г., Фридрих вынужден был признать законность су­ществования Ломбардской лиги (которая не была распущена), как свое­образного государства в государстве, сохранив за собой лишь общий и верховный суверенитет, но не претендуя ни на инвеституру ломбардских епископов, ни на присягу верности со стороны членов Ломбардской лиги.

2. ГЕРМАНИЯ ПРИ ФРИДРИХЕ II ГОГЕНШТАУФЕНЕ

Сын Фридриха Барбароссы Генрих VI (1190—1197) примирился с воз­вращенным из изгнания Генрихом Львом, который провел годы изгнания в Англии у своего коронованного тестя Генриха II Плантагенета и кото­рому были вновь переданы все его владения. Затем в длительной и тя­желой борьбе с пронорманским антигерманским движением в Сицилий­ском королевстве Генрих VI закрепил его за собою. Эта борьба вовлекла его в новые конфликты с папством и английским королем, сыном Ген­риха II Ричардом Львиное Сердце, из которых Генриху VI удалось вый­ти благодаря использованию противоречий между Ричардом и француз­ским королем Филиппом II Августом, обострившихся после III крестового похода.

Тем временем в Германии подняли голову князья, что было на этот раз особенно опасно для короля, так как сблизились те две княжеские коалиции, на вражде которых строил свою игру Барбаросса,— а именно рейнско-кёльнская и саксонская. За обеими группами стояла Англия, экономически связанная с Кёльном и родственными узами — с Вельфами. К тому же Генрих VI своими попытками возродить епископальную систе­му вызвал раздражение и в среде епископата. С подавлением княжеских восстаний и сложными перипетиями постоянно менявшихся взаимоотно­шений с Вельфами связана вся внутренняя политика Генриха VI. Его попытка добиться наследственности королевской власти ценой ряда при­вилегий, которые он предоставлял князьям, оказалась безрезультатной — князья отвергли его предложение. Планы грандиозного крестоносного пред­приятия, с которыми носился Генрих VI, не осуществились. После его смерти, при малолетнем сыне Генриха VI и Констанции Фридрихе Роже-ре (родился в Палермо в 1194 г.), Сицилийское королевство попало на целые полтора десятилетия под патронат самого мощного папы средневе­ковья Иннокентия III (1198—1216 гг.).

В Германии в это время с новой силой вспыхивает вражда Вельфов с Штауфенами, вылившаяся в борьбу двух претендентов на престол — Филиппа Швабского, младшего сына Барбароссы, и Оттона IV, сына Генриха Льва. Иннокентий III сначала поддерживал Оттона, но после того как тот заявил притязания на Сицилийское королевство, папа отлу­чил Оттона от церкви, произнеся при этом крылатую фразу: «Жалею, что сделал его человеком». Папа выдвинул в противовес ему молодого сицилийского короля Фридриха II, который до тех пор находился под его опекой, а теперь достиг совершеннолетия. При поддержке папы и французского короля Филиппа II Августа Фридрих II короновался в 1212 г. короной германского короля, дав предварительно присягу вассаль-

323

ной верности папе (1211 г.), который вынудил у Фридриха юридически оформленное повторение всех обещаний Оттона IV, скрепленное согласи­ем князей. Тем временем Оттон IV тоже вернулся в Германию.

Создавшееся положение ярко характеризуют следующие слова извест­ного поэта Вальтера фон дер Фогельвейде: «Папа подвел двух немцев; под одну корону для того, чтобы они принесли государству запустение и усобицы». Нужно лишь внести одну поправку: «папа и князья». Ибо это — как раз те две силы, которые больше всего выиграли за время новой борьбы Вельфов и Штауфенов в начале XIII в. Это ясно обнару­жилось после поражения, нанесенного Филиппом II Августом коалиции английского короля Иоанна Безземельного и Оттона IV в битве при Бу-вине в 1214 г., когда судьба Оттона IV была предрешена, а Филипп II Август послал Фридриху II взятого в виде трофея орла на император­ском знамени — в знак своего влияния на карьеру будущего нового им­ператора. После смерти Оттона IV (1218) Фридрих II остался единст­венным законным претендентом на императорский престол.

Вместе с тем к концу понтификата Иннокентия III папство чрезвы­чайно усилилось. Ему удалось протянуть свои щупальцы во Францию, Англию, Испанию (в связи с успехами реконкисты), Прибалтику (в ре­зультате немецкой военной агрессии) и на Балканы (после IV крестового похода и основания Латинской империи), не говоря уже о хозяйничании пап в Германии и Сицилийском королевстве.

Одновременно с усилением международных позиций папства проис­ходило изменение самой его структуры: централизация церковной юрис­дикции в Риме, рост притязаний на юрисдикцию над светскими областя­ми, увеличение денежных требований курии, злоупотребление дисципли­нарной церковной властью и отлучениями, интердиктами и пр. Все это вызывало в начале XIII в. еще большее недовольство папством в низших слоях городского и сельского населенпя, чем в XII в.. и, конечно, под­тачивало устойчивость папской власти, несмотря на то, что были созда­ны (в противовес этому недовольству) новые ордена доминиканцев и францисканцев. Однако до начала упадка средневекового папства остава­лось еще целое столетие, а сейчас, при Иннокентии III и его преем­никах, оно переживало период своей наивысшей мощи, и никогда — ни раньше, ни позже — оно не было ближе к осуществлению теократической программы Григория VII, чем именно теперь, в первой половине XIII в. (при папах Иннокентии III, Григории IX и Иннокентии IV).

Тем временем германские князья все более и более определенно скла­дываются в особое сословие, а сама Германия бесповоротно вступает на путь превращения в совокупность территориальных княжеств.

* * *

Таким образом, Фридриху II предстояло действовать в резко изме­нившейся обстановке, сильно отличавшейся даже от ситуации времен Фридриха Барбароссы. И сущность этих изменений — усиление папства и городов в Италии, князей в Германии — была такова, что не предвещала ничего хорошего централизаторским стремлениям нового императора

324

(1220—1250). Но и сам деятель этой имперской централизации XIII в, резко отличался от своих предшественников. По воспитанию и привыч­кам Фридрих II (со стороны матери — внук Рожера II) — прежде всего сицилийский, а не германский король. Выросший в Палермо и воспри­нявший наряду с норманскими политическими традициями централи­зованного сицилийского феодализма также и византийские, арабские, а с другой стороны, италийские и провансальские культурные влияния, Фрид­рих II, интеллектуально разносторонне одаренный и хорошо ориентиро­ванный во всех течениях тогдашней научной и философской мысли (при­том не только европейской, но и восточной — мусульманской и иудей­ской), и в то же время весьма склонный к поверхностному дилетантизму в науке и искусстве, был в еще большей мере дилетантом в политике. Это резко отличает его от Фридриха Барбароссы, несмотря на все его умственное превосходство над своим столь же, как и он, неудачливым дедом.

Слепо влюбленный в Сицилию («Бог иудеев,— говорил он, будучи во время крестового похода в Палестине,— не мог бы так хвалить страну, которую он дал своему народу, если бы знал Сицилию»), Фридрих II странным образом сочетал с широтою теоретического кругозора в вопро­сах общей политики какую-то чисто локальную ограниченность выходца из рода южноитальянских норманских герцогов п князьков, сколотивших себе целое королевство.

Интересами этого королевства он жил, его укрепление считал самой насущной практической своей задачей — даже тогда, когда был вынужден отчасти подчинять ее более широким целям общеимперской политики. Она в отличие от имперской полигики Барбароссы производит такое впечатление, словно Фридрих II вел ее, либо преследуя конкретные ин­тересы как сицилийский король, либо из каких-то теоретических сообра­жений, мало общего имеющих с реальной политикой (хотя он весьма упорно боролся за осуществление этой «теории» на практике!). Это объяс­няется, конечно, не только личными свойствами Фридриха II как поли­тика и не только теми традициями, в которых он вырос, но — в гораздо большей мере — еще и тем, что сама «Священная Римская империя гер­манской нации» (это название укоренилось как раз при Барбароссе) все более переходила из сферы реального ее бытия как государства в сферу юридического умозрения и разного рода теорий относительно того, какой должна быть эта империя, иными словами, находилась на пути превра­щения из реальности в фантом. Но так как это была еще не последняя стадия такого превращения, то Фридрих II попытался оживить дряхлев­шую империю; неудача его попытки приблизила завершение указанного процесса. Предпринимая эту попытку, Фридрих II поставил целью объеди­нить Италию и Германию в единую империю наряду с централизацией Сицилийского королевства (что отчасти должно было служить средст­вом для достижения этой цели, а отчасти осуществлялось совершенно независимо от нее) и предоставить Германию в распоряжение князей.

Можно сказать, что Фридрих II был больше всего сицилийским коро­лем и южноитальянским герцогом, в меньшей мере — императором и уж

325

совсем в небольшой степени германским королем. И это справедливо, несмотря на все широковещательные лозунги его имперской политики, ибо реальная сила его (поскольку он ею обладал) была не в империи, а в Сицилийском королевстве. Для Фридриха II оно уже не было просто источником материальных ресурсов и вместе с тем таким территориаль­ным княжеством, доходы которого помогли бы ему справиться с князья­ми в Германии. Наоборот, он и не думал всерьез подавлять стремление этих князей к самостоятельности, стараясь лишь ввести его в известное русло и отнюдь не собираясь во имя этого жертвовать богатствами Сицилии, которые он использовал в германской политике лишь один раз (для подавления восстания своего сына Генриха в 1235 г.) и которые ему были нужны и сами по себе, и для борьбы с папством за облада­ние Северной и Средней Италией. Таким образом, и в самой имперской политике Фридриха II, в стремлении объединить в единую империю Германию и Италию (unio regni ad imperium) наиболее важным состав­ным элементом было для Фридриха II включение в эту империю именно Италии. Поэтому трудно говорить об итальянской политике германской империи при Фридрихе II — правильнее говорить об итальянской полити­ке сицилийского короля и о германской политике итальянского власти­теля, носящего императорскую корону.

С Фридрихом II Германия как бы утрачивает носителя королевской власти, и центр тяжести империи перемещается при нем в Италию. Его имперская политика направлена не с севера на юг (как у его предшест­венников), а с юга на север. Опираясь на материальные ресурсы Сици­лии, он стремится завладеть Средней и Северной Италией и обеспечить за собой хотя бы признание его суверенитета в Германии. Из сказанного отнюдь не следует, что имперская политика Фридриха II была недоста­точно активной. Наоборот, она была чрезмерпо агрессивной, тем более упорной, чем значительнее были стоящие на ее пути препятствия и чем более недостаточны были средства для их преодоления. И теория импе­раторского верховенства у Фридриха II была более разработана, чем у кого бы то ни было из его предшественников,— в полном соот­ветствии с тем переходом империи из реальности в область государст­венно-правовых умозрений, который мы отметили выше. Как раз Фрид­рих II стал глашатаем уходивших в прошлое идей общеевропейской феодальной империи с гегемонией ее итало-германского ядра над осталь­ными государствами.

Заимствовав с византийского и мусульманского Востока идею обоже­ствления императорской власти, Фридрих II попробовал скомбинировать ее с каролингскими традициями Западной Европы и с идеей сильной централизованной королевской власти, сложившейся в норманской Сици­лии. Из сочетания всего этого он создал странный сплав, в котором мотивы восточной теократии причудливо переплетались с учением о двух мечах, светском и духовном, о верховенстве императора над королями как первого над равными и с чисто феодальными представлениями о господстве верховного сюзерена над своими вассалами. В многочисленных памфлетах и законодательных актах, которые, впрочем, в значительной мере принадлежат не самому Фридриху, а его канцлеру Петру из Ви-

326

неа, Фридрих II обращается к государям Европы с призывом поддержать его как верховного носителя светской власти в Западной Европе, т. е. как императора, в борьбе с папством, аргументируя тем, что если папа одержит победу над императором, то это облегчит ему подчинение своей власти прочих европейских государей. Те, однако, остались равнодушны к его призывам, ибо их интересовало совсем иное: они стремились к созданию централизованных феодальных монархий в своих странах, а идею империи считали (и совершенно справедливо) устаревшей и от­жившей. Фридрих II этого не учел, и в этом заключается его первая крупная политическая ошибка. Но и в борьбе с папством идейные позиции Фридриха II были столь же слабы: папство в первой полови­не XIII в. выработало стройную богословскую и юридическую теорию, призванную оправдать его стремление к теократическому господству над Европой. Именно Иннокентий III перелил яростные и страстные, но теоретически совсем не обоснованные тезисы «неистового» Григория VII в чеканные формулы канонического права. Такой стройной концепции у Фридриха II, конечно, не могло быть, ибо империя не являлась ос­новной и даже единственной инстанцией по «спасению душ». А ведь именно это составляло главную идеологическую силу католической церкви.

Из двух мыслимых (хотя реально одинаково неосуществимых) форм теократического объединения феодальной Европы — империи и пап­ства — папская теократия была, во всяком случае, действеннее имперской, особенно в XIII в., в эпоху укрепления централизованных феодальных го­сударств. Фридрих II не понял этого, в чем и заключалась его вторая крупная политическая ошибка. Что мы имеем дело именно с такой двой­ной ошибкой, красноречиво свидетельствует тот факт, что Фридрих II не ограничился лавированием между различными социальными и поли­тическими силами своего времени, а выдвинул широковещательный ло­зунг unio regni ad imperium, совершенно не считаясь с реальной воз­можностью осуществления этого замысла.

Препятствия, стоявшие на пути Фридриха II, были поистине колос­сальны, а средства к их устранению, конечно, совершенно недостаточ­ны. Для того чтобы объединить в единую империю Германию, Северную и Среднюю Италию и Сицилийское королевство, нужно было прежде все­го совершенно сломить папство как политическую силу (притом мощное папство XIII в.) и захватить Папскую область. Затем предстояло под­чинить власти императора города Средней и Северной Италии и, нако­нец, как-то справиться с князьями в Германии. Последнюю задачу Фриг-дрих II с самого начала признал неосуществимой и потому вместо борь­бы с немецкими князьями стал раздавать им привилегии; первые же две задачи он стал выполнять с яростью и настойчивостью человека, сое­динявшего в одном лице фанатика и дилетанта, деспота восточного об­разца и коварного территориального князя Южной Италии, преемника норманских завоевателей и сицилийских королей, предтечу итальянских тиранов XV—XVI вв. Поэтому Фридрих II принужден был с самого на­чала вести весьма различную — иногда даже прямо противоположную — политику в Сицилийском королевстве и в Германии.

327

Вопреки намерениям папства, которое всячески препятствовало возоб­новлению персональной унии Сицилии и империи и в лице Иннокен­тия III заставило Фридриха II дать обещание поручить Сицилию регенту папской ориентации при малолетнем сыне Фридриха — Генрихе VII, Фридрих II уже при следующем папе, Гонории III (1216—1227), провел в 1220 г. во Франкфурте-на-Майне коронацию Генриха VII именно гер­манским королем, оставив Сицилию за собой. В том же году Фридрих II короновался императором и даровал важные привилегии духовным князь­ям Германии; в 1231-—1232 гг. последовали аналогичные пожалования светским князьям. В отличие от своего деда, Фридриха Барбароссы, Фри­дрих II предоставлял привилегии не отдельным наиболее мощным пред­ставителям этого социального слоя, а совокупности князей (сначала духовных, а потом и светских) как корпорации, как сословию.

В 1220 г. Фридрих II уступил духовным князьям целый ряд весьма существенных прав королевского суверенитета: влияние на назначение епископов в пределах данного княжества; основание новых таможенных монетных дворов (которое императором отныне могло осуществляться лишь с согласия данного князя); частично — право короля на регалии, которые он мог с этих пор взимать лишь в строго определенные и зара­нее возвещаемые дни пребывания его и его двора на территории того или иного княжества (так называемые Hoftag); отчасти — право коро­ля ставить любое лицо вне закона в силу лишения его королевского мира (Achterklarung), ибо это высшее проявление королевской юрис­дикции должно было отныне механически следовать за церковным отлу­чением, налагавшимся духовным территориальным князем.

Кроме этих уступок, духовные князья получили ряд гарантий непри­косновенности их земельных владений и политических прав: их лены объ­явлены были не подлежащими отчуждению в пользу короля как их сеньора; король обязывался защищать духовные княжества от всякого рода притязаний со стороны светских владельцев, от злоупотреблений фогтов, от постройки бургов в пределах церковных княжеств против воли князей, от привлечения несвободных держателей духовных князей в ряды городского населения, а также от присвоения светскими властителями движимого имущества умерших клириков (т. е. от применения так на­зываемого права сполий). Это право вытекало из верховенства некото­рых светских князей над церковными учреждениями и принадлежало прежде всего верховному светскому властителю — королю.

Особенно настаивал на применении права сполий Фридрих Барбарос­са. Фридрих II практически отказался от него, так же как и от поль­зования регалиями в Германии, из-за которого Барбаросса вел такую упорную борьбу в Ломбардии. За все эти привилегии на князей воз­лагалось лишь одно обязательство — военная помощь императору в его борьбе за Северную и Среднюю Италию. Так, Сицилия должна была дать Фридриху II денежные, а Германия военные средства для создания уни­версальной империи. В том же году Фридрих II сделал ряд, правда, менее значительных уступок и духовным князьям Средней и Северной Италии: он освободил италийских епископов от ряла светских платежей и от судебной зависимости (главным образом за счет городов) и объ-

328

явил королевское «лишение мира» последствием церковного отлучения. Кроме того, духовные князья Италии получили право вооруженной борь­бы с еретиками, которое индифферентный в религиозных вопросах им­ператор даровал им отчасти в угоду папству, а отчасти за обещание военной помощи при подавлении возможных мятежей против него са­мого.

Почти одновременно с этим Фридрих II приступил к реставратор­ской деятельности в Сицилии, направленной на восстановление и укреп­ление феодальной централизации Сицилийского королевства в духе Ро-жера II. Капуанские ассизы и Мессинские постановления 1220—1221 гг. носили прежде всего именно реставраторский характер: Фридрих подверг пересмотру старые грамоты и привилегии, изданные с 1189 г., т. е. когда Генрих VI боролся за Сицилию, во время регентства его матери Констанции, усобиц германских и норманских рыцарей и папского вла­дычества в Сицилии (тем самым Фридрих пересмотрел и собственные по­жалования, сделанные им в период несовершеннолетия). Многие акты он объявил недействительными. Он отменил также все установленные с 1198 г. пошлины на торговые сделки и рынки и все сборы с городов, так как они были введены в понтификат Иннокентия