Рритории (об­ласть между Одером и Вислой) была заселена уже в те отдаленные времена и некоторыми негерманскими (иллирийскими, финскими и сла­вянскими) племенами

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• -, 473.4kb.
• Буряк В. В. От «события» к «истории»: герменевтический поворот, 146.71kb.
• Бухгалтерский учет существует уже много столетий. Найденные записи хозяйственных операций, 275.55kb.
• Социально-экономический и политический строй. Внутренняя и внешняя политика Киевской, 479.16kb.
• Внекотором царстве в давние времена жила была прекрасная, но очень капризная, принцесса, 138.25kb.
• Курсовая работа, 130.74kb.
• Объединение русских земель вокруг москвы, 96.37kb.
• История Украины, 828.9kb.
• ГП. Из истории открытия. Рельеф и полезные ископаемые австралии, 22.47kb.
• Роль І месца гісторыі Беларусі ў працэсах грамадска-гістарычнага развіцця, 288.08kb.

ого перерыва в 1241 — 1243 гг.) до самой смерти Фридриха. Папство имело тем больше оснований для недовольства Фридрихом II, что он задумал осуществить сицилийскую централизацию в Северной и Сред­ней Италии, назначив своего сына Энцио генеральным викарием Италии с подчинением ему областных викариев, а в городах повел политику в духе Барбароссы, насаждая императорских подеста и лишая города вся­кой самостоятельности.

Эти мероприятия в случае их успеха грозили подорвать политиче­ское господство папства в Италии. Между тем папство в действитель­ности было сильнее империи и поэтому имело возможность не допустить этого. Правда, к середине XIII в. уже ясно наметилась и слабая сто­рона программы папской теократии. Для осуществления этой программы папство вынуждено было прибегать к таким средствам, которые частично обращались против него самого. Так, многолетние интердикты, налагав­шиеся на целые области Италии, способствовали воспитанию поколения людей, выросших без повседневного исполнения обрядов католической церкви. Ереси и секты подтачивали ее здание изнутри, несмотря на деятельность орденов. Огромные богатства церкви и ее роль крупнейше­го всеевропейского банкира создавали благоприятную почву для антипап­ской агитации; ее вели не только еретики, но и агенты Фридриха, ко­торый и лично нападал в своих письмах и памфлетах (частично при-

340

надлежащих Петру Винейскому) на порочность духовенства и земные, материальные интересы церкви Христовой.

Однако программа самого Фридриха, как уже говорилось, имела еще меньше шансов на осуществление. В сути дела и папская, и импер­ская теократия как две полярно противоположные по структуре, но тож­дественные по целям формы преодоления феодальной раздробленности Западной Европы путем надгосударственной ее централизации должны были изжить себя в эпоху создания отдельных феодальных монархий, проводивших это преодоление феодальной раздробленности в рамках со­словных государств (Англия, Франция, страны Пиренейского полуост­рова).

Но все же папская теократия в силу особой функции католической церкви в средневековом обществе оказалась гораздо более стойкой и жизнеспособной, чем имперская. Накануне краха последней и за 60 лет до серьезного поражения папства в начале XIV в., они вступили в смер­тельный бой друг с другом, сопровождавшийся, между прочим, и такой острой идеологической борьбой между ними, какой история не знала со времен спора за инвеституру. Недаром и расцвет папской и имперской публицистики падает именно на последнее десятилетие правления Фри­дриха II: перед тем как и империя, и папство испытали радикальное изменение всей своей структуры (второе на полстолетия позднее пер­вого), они в решающей схватке исчерпали основные средства борьбы и все важнейшие идеологические аргументы, так что продолжение их угасающей борьбы в XIV в. вносит мало нового в историю политической мысли.

Последняя решающая схватка началась в 1239 г.— отлучением Фри­дриха II Григорием IX. В 1241 г. Григорий IX в ответ на действия Фридриха II в Северной Италии решил извлечь политические выгоды из провозглашенного им отлучения и добиться низложения императора. Для этой цели он повелел созвать в Риме большой собор из прелатов всей Европы. Но ему не суждено было состояться. Фридрих II поме­шал этому весьма своеобразным способом: наняв генуэзские и пизанские галеры, он разбил генуэзскую же флотилию, которая везла в Рим пре­латов из Южной Франции, взял в плен 100 крупных представителей духовенства (в их числе двух кардиналов), а затем осадил Рим. Гри­горий IX умер в осажденной столице в том же 1241 г. Короткий понти­фикат Целестина IV и 19-месячная вакантность папской кафедры дали Фридриху II временную передышку, но за это ему пришлось выпу­стить всех захваченных деятелей церкви. В 1243 г. папой был избран генуэзец Синибальдо Фиески из рода графов Лаванья под именем Инно­кентия IV (1243—1254). Он начал переговоры с Фридрихом и потребовал от него разрешить ломбардский вопрос и очистить территорию Папской области, обвинив императора в нарушении присяги. Фридрих же ставил условием очищения патримония снятие отлучения и всячески затягивал переговоры.

Между тем положение складывалось для него неблагоприятно: уже в 1243 г. ему отказал в повиновении город Витербо, что послужило сиг­налом к целому ряду городских восстаний против Фридриха II в Ита-

341

лии. Борьба с Витербо затянулась на целых четыре года, и победа над этим городом потребовала от императора таких усилий, что он однажды воскликнул: «Пока не разрушу Витебор, не успокоятся даже в гробу мои кости; стоя одной ногой в раю, я отдернул бы ее, чтобы отом­стить Витербо». Пользуясь затруднениями Фридриха и тем, что значи­тельная часть его войска стояла под стенами Витербо, Иннокентий IV бежал из Рима — сначала в родную Геную (морем, на генуэзских ко­раблях), а затем в Лион. Здесь он созвал в 1245 г. собор, на котором объявил Фридриха отлученным и низложенным, осуществив, таким об­разом, нереализованный план Григория IX. После этого Иннокентий IV развил сильнейшую агитацию в Италии и самой Германии, дейст­вовал подкупами, угрожал сторонникам Фридриха штрафами и наложе­нием интердикта на их земельные владения.Он пустил в ход все ре­сурсы католической церкви — права и владения, налоги и десятины, кре­стоносные обеты и индульгенции, средства церковной дисциплинарной власти и канонический порядок замещения церковных должностей. Он использовал и финансовые, и политические средства борьбы, вел прямые войны с Фридрихом и в довершение всего провозгласил крестовый поход против Фридриха вместо похода против «неверных».

В результате деятельности нового папы связь немецких епископов с Фридрихом совершенно прервалась, и три крупнейших рейнских архие­пископа (Майнцский, Кёльнский и Трирский) перешли на сторону Инно­кентия IV, который стал назначать епископов и аббатов самолично, даже без канонических выборов. В 1246 г. рейнские архиепископы под дав­лением папы выдвинули против Фридриха антикороля — ландграфа Тю­рингии Генриха Распе. В Германии Фридриха поддерживали имперские и некоторые епископские города (несмотря на антигородскую политику Фридриха), ибо им, во всяком случае, было не по дороге с герман­скими духовными князьями и стоявшим за ними папством. Вместе с тем Фридрих в эти критические для него годы вернулся к мысли о соз­дании территориального княжества в Германии и использовал смерть последнего Бабенберга — своего старого противника Фридриха Непокор­ного (1246) для того, чтобы присоединить к владениям Штауфенов Шти-рию и Австрию, а также Баварию. После смерти антикороля (1247) та же участь постигла и Тюрингию, а второй антикороль был еще слабее первого.

Однако все это не могло решить исхода борьбы, что, по-видимому, в тот момент сознавал и сам Фридрих, ибо как раз тогда он стал об­ращаться с призывами о помощи против папы к английскому королю Генриху III и французскому королю Людовику IX, мотивируя это тем, что он как император — первый среди равных ему государей Европы, и если они допустят, чтобы папа безнаказанно отлучал и низлагал им­ператора, то тем более бесцеремонно сможет он обращаться с ними са­мими.

Призывы его, как уже отмечалось, не нашли действенного отклика. Тем временем ширились городские восстания в Италии, мешавшие Фри­дриху возобновить личные переговоры с Иннокентием IV. Сначала восста­ла Парма, под стенами которой войска императора потерпели пораже-

342

ние (1248 г.), затем Равенна (со всей Романьей), Брешия и ряд дру­гих городов. Во время борьбы с городами был взят в плен при Модене сын Фридриха Энцио (1249) и заточен в болонскую тюрьму, откуда болонцы так и не выпустили его до самой смерти (1272). Правда, в 1249 г. Фридрих вновь отвоевал Романью с Равенной, а в 1250 г.— Парму, но ресурсы империи истощались. Уто явствует из того, что пос­ле внезапной смерти Фридриха в самый разгар борьбы (конец 1250 г.) ни одному из его преемников не удалось добиться каких бы то ни было успехов: они не смогли укрепиться даже в Сицилии.

В течение 50-х—60-х годов сошли со сцены оба оставшихся сына Фридриха II — Конрад IV (1250—1254) и его сводный брат Манфред Сицилийский (погибший в Италии в 1266 г. в битве с Карлом Анжуй­ским), а также внук Фридриха II Конрадин (сын Конрада IV), который попытался захватить Сицилию, был разбит Карлом Анжуйским и казнен им в Неаполе в 1268 г. по требованию папской курии. Династия Штау-фенов перестала существовать, и ее владения в Германии поделили меж­ду собою князья. Но вместе с тем отошла в прошлое и средневековая германская империя. После междуцарствия (1254—1273), в конце XIII и начале XIV в. она приобретает совсем иное обличье и превращается в совокупность княжеств. Если Фридриху II не хватило его сицилий­ских ресурсов и военной помощи германских князей для победы над богатыми итальянскими городами и папством, то политика королей и императоров XIV в. принимает другое направление и носит иной ха­рактер.

3. ИТОГИ ИСТОРИИ ГЕРМАНИИ В X—XIII вв. И ПЕРСПЕКТИВЫ ЕЕ РАЗВИТИЯ В XIV—XV вв.

К середине XIII в. в Германии не только юридически оформляется со­словие духовных и светских князей, но складываются основные призна­ки территориального верховенства, княжеского суверенитета. Они сводят­ся в основном к следующему: территориальный князь обладает графски­ми полномочиями в сфере суда (высшая юрисдикция) и военного ко­мандования; ему принадлежит часть законодательной власти, а также ис­полнительная власть в виде административно-полицейских функций и связанного с этим права «вязать и решить», т. е. применять принуди­тельную власть (Zwing und Bann), в X в. составлявшую основной при­знак королевского суверенитета. Князь приобретает право обложения своих подданных и право постройки укреплений с привлечением к вы­полнению этих работ населения данного княжества. Таковы основные признаки территориального верховенства имперских князей, и в частно­сти тех крупнейших из них, которые после смерти Фридриха II фак­тически присвоили себе право избирать королей, а с середины XIV в. превратились в коллегию курфюрстов («князей-избирателей»). Известные элементы верховенства в более ограниченном объеме присущи были и некоторым графам, и представителям высшего дворянства (так называе­мым «свободным господам»), которые формально не входили в сословие

343

имперских князей, но фактически отличались от них лишь объемом своих полномочий, по существу представлявших собою проявление той же тер­риториальной политической власти.

С другой стороны, уже в XI в. конституируется отдельное сословие министериалов, которое приобретает особое значение в XII—XIII вв. Министериалы выделились из несвободных обученных слуг короля и крупных феодалов, несших наряду с административной также военную службу. На их превращение в особое сословие оказала сильное влияние рыцарская служба вассалов. Министериалы были необходимы их госпо­дам, как должностной аппарат и военная сила, тем более что и в том и в другом отношении они как зависимые слуги составляли противовес вассалам. В XII в. они выходят из состояния несвободы, и разные их разряды сливаются с различными слоями класса феодалов, занимающи­ми- те или иные ступени в феодальной иерархии. Имперские министе­риалы отличаются по своему сословному положению от княжеских ми­нистериалов, права которых более ограничены и которые дольше сохра­няют признаки несвободного происхождения. В середине XII в. мини­стериалы настолько возвышаются, что в это сословие начинают всту­пать многие представители разоряющегося сословия «свободных господ», которые, впрочем, сохраняют и свои владения, и юрисдикцию, и право занимать должности графа и шеффенов (судебных заседателей). Отсюда эти права распространились и на некоторые разряды министериалов, что, в свою очередь, сыграло немалую роль в юридическом оформлении территориальных княжеств, так как дало князьям возможность заменять в пределах княжеств прежних графов-феодалов, давно превративших свои должности в наследственные лены, графами-министериалами, являвшими­ся лишь должностными лицами территориальных князей. А это очень усиливало позицию последних как по отношению к королю, так и по отношению к соперничавшим с ними феодальным силам.

Низшие разряды министериалов начинают постепенно сливаться с низшими разрядами рыцарства. В частности, в Северной Германии свет­ские и духовные магнаты не хотели давать ленов вассалам, а предо­ставляли их только министериалам или тем, кто готов был вступить в сословие министериалов. В результате всех этих перемещений министе­риалы светских князей, прелатов (аббатов и епископов) и графов, буду­чи их ленными держателями, выбившимися из рядов несвободных, на­чали теперь занимать пятую ступень феодальной лестницы (наравне со «свободными господами»); они, в свою очередь, могли иметь зависимых от них министериалов, тоже несших конную военную службу. Эти ми­нистериалы занимали в таком случае шестую или седьмую ступень в вас­сальной иерархии наряду с рыцарями дворянского происхождения или их подвассалами.

Этим перегруппировкам в недрах господствующего феодального клас­са соответствовали и перегруппировки внутри крестьянства. Они были тесно связаны с целым рядом явлений: с изменениями в структуре гос­подствующего класса и возникновением территориальных княжеств; с проникновением товарно-денежных отношений в помещичье и крестьян­ское хозяйство, с ростом немецкой агрессии на Восток в XII—XIII вв.

344

В первой половине XIII в. агрессия двух духовно-рыцарских орденов (Тевтонского и Ливонского), объединившихся к 1237 г., приводит к за­воеванию ряда областей Прибалтики, населенных славянскими, литов­скими и финскими племенами (Поморья, Пруссии, Ливонии, части Лит­вы и Эстонии), пока продвижение рыцарей не было остановлено Алек­сандром Невским в результате знаменитого Ледового побоища 5 апреля 1242 г. Однако германская агрессия не могла способствовать укрепле­нию центральной королевской власти, ибо она лишь усиливала терри­ториальное дробление Германии: владения ордена, номинально зависев­шего от папы и в то же время получившего пожалования от Фридри­ха II, фактически были совершенно независимы. Завоевания ордена в Прибалтике создали как бы еще одно, и притом крупное, территориаль­ное княжество в составе все более и более дробившейся империи, к тому же столь сильно выдвинувшееся за ее политические границы на северо-восток, что его возникновение лишь содействовало общему перемещению внутренних центров тяжести Германии с Запада на Восток. А это — наря­ду с неравномерным развитием товарно-денежных отношений в разных частях Германии — усиливало разобщенность различных экономических районов в пределах страны. Целый ряд вновь основанных или сильно вы­росших за это время городов Прибалтики (Бреславль, Штеттин, Любек, Гамбург, Висмар, Росток, Гданьск) вошли потом в «Великую Немецкую Ганзу» и создали особый северо- и восточноевропейский район торговли и городского развития, в отличие от прирейнского и швабско-баварского торгового района. Но рыцарская, монастырская и крестьянская колониза­ция Заэльбья и Прибалтики содействовала также возникновению различ­ных аграрных районов, создав своеобразные условия аграрной эволюции на Востоке и разобщив завоеванные земли с Южной и Юго-Западной Гер­манией. В XIII—XIV вв. можно наметить три таких основных района аг­рарной эволюции с весьма различным положением крестьянства в каждом.

Теснее всего была связана с колонизацией завоеванных областей При­балтики Саксония, так как оттуда направлялась в новые земли основная масса крестьянских поселенцев. Это происходило потому, что саксонские феодалы под влиянием роста товарно-денежных отношений стали считать для себя невыгодным прежний вотчинный строй с его системой фикси­рованных повинностей и оброков, дававших — при наличии рынков сбы­та в городах и при соответственном повышении доходности сельского хозяйства — слишком мало барыша. Под влиянием этих процессов они на­чали отпускать крепостных крестьян (латов) на волю, насильственно лишая их за навязанную им отступную плату наследственных земельных наделов. Разрушая таким образом прежние формы держаний, вотчинники становились непосредственными обладателями крестьянских участков и, соединяя несколько таких наделов (гуф) в одно целое, сдавали их в краткосрочную аренду мейерам, т. е. бывшим управляющим из тех же латов (а впоследствии — из министериапов и мелких рыцарей). Арендная плата сводилась главным образом к поставке хлеба на продажу, поэтому вотчинники стремились заключать с меиерами краткосрочные контракты с правом повышения арендной платы, что не помешало возникновению наследственной мейерской аренды с фиксированными чиншами.

345

Так сложилось в Саксонии усадебное предприятие мелковотчинного типа во главе с арендаторами-мейерами, иногда сливавшимися с низши­ми разрядами рыцарства, в то время как «освобожденные» от земли, отпущенные без земли латы массами уходили в Заэльбье и прочие за­воеванные области. Там они вначале находили значительно более сво­бодные отношения, чем в метрополии (до того, как там стало ликвиди­роваться крестьянское надельное хозяйство). Они обретали там личную свободу, получали право собственности и передачи своих наделов по на­следству, уплачивали умеренный натуральный и денежный оброк вотчин­никам и подать территориальному князю и несли некоторые государст­венные барщинные повинности. Такие отношения складывались в началь­ную пору колонизации на церковных и княжеских землях, а также на землях высшего дворянства.

Наряду с этими вотчинами на востоке существовали и рыцарские владения, предоставлявшиеся рыцарям князьями в лен за военную службу и состоявшие за 4—8 гуф, лежавших чересполосно вперемежку с кресть­янскими наделами. С XIV в. начинается перерождение этого мелкого ры­царского землевладения. Оно вызвано возникновением и ростом хлебного экспорта из Прибалтики в Нидерланды, Англию и Скандинавию. Начало этому положил Тевтонский орден, собиравший чинши и десятины зерно­вым хлебом, и шел он через Гданьск, Любек и прочие ганзейские города, их расцвет в значительной мере объясняется именно им.

Эти процессы и привели в XV в. к превращению рыцарской вотчины в работающее на рынок поместье. В центре такого поместья — собствен­ная барская запашка помещика, его барское хозяйство; само поместье в отличие от чересполосной вотчины других районов Германии занимает сплошную территорию. Помещик начинает стремиться к дальнейшему уве­личению барской земли, захватывая оставшиеся без прямых наследников (так называемые «выморочные») или пустующие наделы, а также умень­шая владельческие права крестьян. Нужду в рабочих руках такой поме­щик старается удовлетворить, привлекая крестьян своей деревни, над ко­торыми он вначале не имел никаких прав господства, к несению барщин­ных повинностей. Оброки отступают на задний план перед барщиной на территории барской запашки. А так как крестьяне бегут, то их начинают прикреплять к земле, ограничивая и даже уничтожая их личную свободу путем отмены права перехода, запрета вступления в брак без разрешения хозяина и т. п. Развиваются отношения наследственной поземельной и личной зависимости, зафиксированные в виде особого сословного права, регулирующего взаимоотношения помещика и его крепостных. Крестьян­ский участок становится придатком рыцарского владения. Так складыва­ется крепостное поместье — прямой предшественник будущего юнкерско­го поместья Пруссии, строй которого подготовил возможность прусского пути развития капитализма в сельском хозяйстве в новое время.

Иначе идет аграрная эволюция в третьем из намеченных нами райо­нов — в Южной и Юго-Западной Германии, где господствовала типичная крупная вотчина раннего средневековья. Здесь в связи с дифференциа­цией крестьянства происходит частичная замена барщины денежной рен­той с сопутствующей этому процессу частичной ликвидацией барского

346

хозяйства на домене, который раздается по частям рыцарям и крестья­нам за денежные и натуральные чинши. Вотчинник теперь сам уже не производит продукцию, а лишь получает фиксированную денежную и на­туральную ренту.

В результате столь различных процессов аграрной эволюции, а так­же вследствие живучести очень архаических порядков в некоторых обла­стях Германии, в разных ее районах складываются основные разряды крестьянства, состоящие из двух больших групп — свободных и несвобод­ных крестьян, каждая из которых, в свою очередь, распадается на более мелкие подразделения. Свободные крестьяне могут быть свободными земельными собственниками, либо так называемыми «свободными держа­телями участков», за чинш, т. е. свободными чиншевиками. Первые вна­чале представляли собой мелких аллодистов, селившихся нередко в коло­низированных областях (наряду с обезземеленными латами), но потом впадавших в ленную зависимость от вотчинников, на землях которых они селились, и превращавшихся в их зависимых держателей, подвластных их юрисдикции (находившихся под их фогтством). Вторые (так называе­мые freie Hintersassen) были в сущности мелкими свободными собст­венниками, вынужденными передавать себя и свои наделы под защиту вотчинника за чинш.

Несвободные крестьяне делились на две большие категории: зависи­мых по земле (Grundhorige) и лично зависимых (Leibeigene). Зависимые по земле лишены были права вступать в брак без разрешения феодала и права перехода. Их наследственные земельные держания, к которым они были прикреплены, обременены были различными повинностями, ко­торые, однако, были фиксированы и могли быть повышены лишь решени­ем вотчинного суда. Другому вотчиннику их продавали лишь вместе с их дворами. Лично зависимые, или холопы, несли нефиксированные повин­ности, не имели имущества и получали содержание от господина. Это — собственно дворовые крепостные. С уменьшением барской запашки они иногда превращались в зависимых по земле, так как им выделялись особые наделы, а иногда с разрешения господина уходили в города, где начинали заниматься ремеслами.

Параллельно идет процесс слияния низшей группы свободного кресть­янства — «свободных чиншевиков» — с высшей группой несвободного крестьянства — зависимыми по земле держателями. Такое слияние имело место главным образом в Южной и Юго-Западной Германии, в то время как в колонизованных областях обе группы несвободного крестьянства слива­лись в однородную крепостную массу и все признаки личного холопства стали распространяться на зависимых по земле держателей. Как видим, перегруппировки в среде германского крестьянства связаны с различия­ми аграрной эволюции каждого из названных экономических районов.

В течение X—XIII вв., когда особенно сильны были имперские тен­денции, Германия проделала путь от незавершенного феодализма к рас­падению на экономические районы и дроблению на ряд территориальных княжеств. С конца