Рритории (об­ласть между Одером и Вислой) была заселена уже в те отдаленные времена и некоторыми негерманскими (иллирийскими, финскими и сла­вянскими) племенами

Вид материала

Документы

Содержание Глава пятая

Подобный материал:

• -, 473.4kb.
• Буряк В. В. От «события» к «истории»: герменевтический поворот, 146.71kb.
• Бухгалтерский учет существует уже много столетий. Найденные записи хозяйственных операций, 275.55kb.
• Социально-экономический и политический строй. Внутренняя и внешняя политика Киевской, 479.16kb.
• Внекотором царстве в давние времена жила была прекрасная, но очень капризная, принцесса, 138.25kb.
• Курсовая работа, 130.74kb.
• Объединение русских земель вокруг москвы, 96.37kb.
• История Украины, 828.9kb.
• ГП. Из истории открытия. Рельеф и полезные ископаемые австралии, 22.47kb.
• Роль І месца гісторыі Беларусі ў працэсах грамадска-гістарычнага развіцця, 288.08kb.

XIII — начала XIV в. Германия предстает перед нами как совокупность территориальных княжеств, подобно тому как в X в. она представляла собой совокупность герцогств.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Германия в XIV—XV вв.

В XIV—XV вв. в истории Германии торжествуют те новые тенденции, ко­торые наметились уже в XIII столетии: рост политической самостоятель­ности территориальных княжеств и городов, тесно связанное с этим распа­дение Германии на ряд все более разобщающихся экономических и аг­рарных районов, перемещение экономических и политических центров тяжести страны на восток — в Прибалтику, Чехию, Австрию. Соответ­ственно перемещаются основные направления политики королевской вла­сти, видоизменяется самый ее характер: итальянская политика герман­ских королей в XIV в. играет несравненно меньшую роль, чем в X — XIII вв. (да и задача ее совсем иная), а в XV в. она и вовсе замира­ет; зато громадное значение приобретает политика королевской власти в Чехии и Австрии.

Основное изменение позиции королевской власти внутри страны за­ключается в том, что короли конца XIII — первой половины XIV в. вы­ступают прежде всего как территориальные князья. Создание собственно­го княжества — теперь уже не одно из средств их политики, а основное ее содержание (хотя эта тенденция и пересекается другими, противоре­чащими ей устремлениями). Первые короли Габсбургской и Люксембург­ской династии — форменные собиратели земель, напоминающие удельных князей, и лишь со времен Карла IV, т. е. с середины XIV в., после того как это своеобразное собирательство успело принести свои плоды, герман­ские короли — сначала Люксембурга, а потом Габсбурги — стремятся ут­вердить остатки своего былого верховенства над князьями. Но делают они это, опираясь на личные владения, которые теперь (в отличие от эпохи Штауфенов) представляют собой громадные сплошные комплексы, зача­стую превосходящие по размерам территории отдельных князей (кроме самых крупных). Да и остатки политического суверенитета королевской власти теперь не так уж велики, и короли не дерзают их расширять и не посягают на права князей.

Самая смена на престоле в течение XIV—XV вв. представителей трех династий (Люксембургов, баварских Виттельсбахов и Габсбургов) есть в

348

то же время смена членов трех крупных княжеских родов, которая об­легчалась тем, что с конца XIII в. до середины XV в. в порядке престо­лонаследия (которое было в X—XIII вв. выборно-наследственным) прин­цип выборности усиливается за счет принципа наследственности. Резкое изменение политической ситуации в стране сказалось уже в избрании на престол Рудольфа Габсбургского в 1273 г. После 19-летнего междуцарст­вия (Interregnum), во время которого разные группы князей поддержива­ли различных претендентов на германский престол (английского канди­дата Ричарда Корнуэльского и французского ставленника Альфонса Кастильского), выборы Рудольфа означали политическую победу герман­ских князей, которые предпочли всем возможным кандидатам члена их собственного княжеского сословия, т. е. равного им по сословному ста­тусу человека, своего пэра.

В самом деле, по своему происхождению Габсбурги — типичный кня­жеский род, который усилился с начала XIII в. обычным для террито­риальных князей того времени способом — благодаря сосредоточению в его руках целого ряда графств и фогтств в Южном Эльзасе и Верхней Швабии, в частности в северо-западной части будущей Швейцарии, где Габсбурги пытались захватить район лесных горных кантонов вокруг Фирвальдштеттского озера. К моменту избрания Рудольфа Габсбурги ус­пели приобрести значительные части бывших владений Штауфенов во вре­мя дележа их наследия между князьями, а кроме того, отняли кое-что-и у верхнерейнских епископов. К концу XIII в. Габсбурги сделались одним из мощных княжеских родов Юго-Западной Германии, но их мощь была еще не настолько велика, чтобы угрожать другим князьям, а по­тому князья сошлись на кандидатуре Рудольфа (1273—1291).

Он использовал корону главным образом как средство умножения своих родовых владений и вообще руководствовался прежде всего габ­сбургскими интересами: его политика как территориального князя и была его королевской политикой. Он не стремился к вмешательству в италь­янские дела. Сицилия и Южная Италия так мало интересовали его, что он не пошел навстречу даже предложению папы заключить союз против брата французского короля Людовика IX (1226—1270) — Карла Анжуй­ского, которому досталось Сицилийское королевство после гибели Штау­фенов и который очень усилился, так как сделался графом Прованса и стал играть роль соединительного звена между Францией и Италией. Иными словами, Рудольф отказался от имперской политики. Мало того, и в самой Германии союзы территориальных князей и городов в поддер­жании мира играли большую роль, чем королевская власть. Рудольф, охотно шел на то, что его королевский суверенитет и имперские права нарушались французскими королями Филиппом III (1270—1285) и Фи­липпом IV Красивым (1285—1314), которые за это обещали ему укре­пить позиции Габсбургского дома в Бургундии. Благодаря победе Ру­дольфа над чешским королем Пржемыслом (Оттокаром) II в 1278 г. Габсбурги получили Австрию, вошедшую незадолго перед тем в состав державы Пржемысла.

С тех пор Австрия сделалась исходным пунктом для дальнейшего
роста Габсбургских владений.

349

Но начатое Рудольфом собирание земель в руках Габсбургов было прервано тем, что после его смерти князья, в частности рейнские ар­хиепископы, задававшие тон на королевских выборах, из страха перед возможным усилением Габсбургов избрали королем мелкого рейнского князька Адольфа Нассауского (1292—1298). Однако, хотя Адольф обе­щал князьям земельные дарения, и он пошел по пути Рудольфа и по­пытался увеличить личные владения в Тюрингии, используя тюринген-ско-мейссенские усобицы. Это восстановило против него чешского короля Вацлава II (сына Пржемысла), который, в свою очередь, стремился к рас­ширению владений за Рудные Горы, а также многих князей. Против Адольфа составилась целая княжеская коалиция (из архиепископов Майн-ца и Кёльна, бранденбургских, саксонских и пфальцских князей), ко­торая низложила его (Адольф погиб во время сражения в 1298 г.).

После него королем был вновь избран представитель династии Габ­сбургов—Альбрехт Австрийский (1298—1308), сын Рудольфа. Альбрехт продолжал территориальную политику отца, но потерпел ряд неудач. Стремление Габсбургов округлить свои владения путем соединения при-дунайских и верхнерейнских территорий вызвало еще до вступления Альбрехта на престол отпор со стороны швейцарских крестьян упомяну­тых выше кантонов, заключивших союз с городами Восточной Швейца­рии. Враждебные Габсбургам короли других династий давали привилегий швейцарцам (первым начал проводить эту политику Адольф Нассауский в 1297 г., а затем ее продолжил Генрих VII Люксембургский). Альбрехт-Австрийский принужден был вступить в борьбу с швейцарцами и пал в битве с ними (1308). Помимо швейцарских земель, Альбрехт пытался на­ложить руку то на голландское, то на чешское наследие — владение ди­настии Пржемысловичей (после смерти внука Пржемысла II Вацлава III в 1306 г,), но в обоих случаях безуспешно.

В международной политике Альбрехт действовал выжидательно, осто­рожно и пассивно, лавируя между двумя крупнейшими политическими силами того времени — Францией и папством. Видя усиление Франции, Альбрехт сначала (в 1299 г.) заключил союз с Филиппом IV и тем самым предоставил Фландрии самой защищать себя от притязаний французского короля. Но после буллы папы Бонифация VIII (1302), направленной против Филиппа IV, Альбрехт подчинился папе, надеясь, по-видимому, та­ким путем обеспечить за Габсбургами наследственные династические пра­ва на германский престол. Однако последовавшая вскоре после этого по­беда Филиппа IV над папством (1303) и начавшееся в 1309 г. Авиньон­ское пленение пап свело на нет все усилия Альбрехта. После его смерти династия Габсбургов только через 130 лет опять становится правящим домом в Германии, а самого Альбрехта непосредственно сменяет на троне выходец из рода графов Люксембургских (небольшое графство между верховьями Мозеля и Мааса), Генрих VII (1308—1313). Князья избрали его как раз в противовес усилению Габсбургов, и он должен был, по замыслу князей, стать таким же бессильным преемником Альбрехта I, каким был Адольф Нассауский после Рудольфа Габсбургского. Но ожи­дания князей на этот раз не оправдались: Люксембургская династия ока­залась сравнительно устойчивой и после короткого перерыва, когда пра-

350

вил Людовик Баварский, продержалась до 1437 г., выдвинув из своей среды таких сильных королей, как Карл IV и Сигизмунд.

Генрих VII — первый германский король после междуцарствия, кото­рый пытался возобновить имперскую итальянскую политику.

Однако к моменту его вступления на престол резко изменилась, даже сравнительно с 1273 г., и международная, и внутриимперская обста­новка. Прежде всего к этому времени упадок папской власти, предвест­ники которого появились уже в самый разгар папского могущества, т. е. в XIII в., стал свершившимся фактом. Переместившиеся в Авиньон папы сделались (начиная с Климента V) в значительной мере послушным ору­дием французских королей. Тем самым французская сословная монархия сумела одним ударом сокрушить папскую теократию, чего тщетно доби­валась германская империя в течение двух столетий — со второй половины XI до середины XIII в. Это объясняется уже отмеченной выше нежизне­способностью папской теократии в условиях роста централизованных феодальных монархий. Вполне естественно, что победа над папством вы­пала на долю одной из таких монархий (Франции), а не обессилевшей германской империи, имперская программа которой была еще более ар­хаичной, чем папская теократия.

Как бы то ни было, во время авиньонского пленения пап за папством в сущности стояла Франция, а потому и борьба с папством затрагивала в той или иной мере интересы французских королей.

То же самое относится и к итальянской политике германских королей того времени: и она косвенно противоречила интересам Франции, так как новые хозяева Южной Италии, неаполитанские короли из анжуйского дома, после изгнания анжуйцев из Сицилии, которую захватили арагонцы, стремились распространить свою власть на Среднюю и Северную Италию; особенно активную политику проводил внук КарлаТ Роберт (1309—1343). Между тем анжуйцы были настолько тесно связаны с Францией, что-можно говорить об итальянской политике французских королей в XIV в., которая, кстати сказать, оказалась (как и борьба с папством) тоже го­раздо более успешной, чем германская политика в Италии. Франция не нуждалась в торговом посредничестве Германии и стремилась установить непосредственные торговые связи с Италией. Но еще до падения папства резко меняется отношение к королевской власти в самой Германии: гер­манских королей избирают и низлагают князья, словно они присвоили себе роль папства; нет речи о стремлении королей к императорской ко­роне, и ничего не слышно о папских отлучениях по их адресу.

Генрих VII попытался возродить старую и отжившую имперскую тра­дицию: он добился у папы Климента V, мечтавшего о новом крестовом по­ходе, чтобы возродить папское могущество, обещания короновать его им­ператорской короной и начал готовиться к итальянскому походу. Этот по­ход в охарактеризованной выше международной обстановке не мог быть, успешным. И это несмотря на то, что Италия крайне нуждалась в центра­лизации, ибо состояла из ряда враждовавших между собою государств (Сицилийское и Неаполитанское королевства, папский патримоний, круп­ные города-государства, вроде Венеции, Генуи, Флоренции) и городских коммун, в которых к тому же кипела борьба гвельфов и гибеллинов,

351

давно превратившихся из сторонников папства и империи в городские партии, в свою очередь подразделявшиеся в разных городах на целый ряд различных более мелких группировок (как, например, черные и бе­лые гвельфы во Флоренции).

В этой атмосфере и возникли призывы Данте к Генриху VII, как объ­единителю Италии. Однако они были и остались утопией: Италию не мог объединить король, не имевший прочной социальной опоры в собственной стране, не менее раздробленной, чем Италия, и к тому же стремивший­ся в сущности не к объединению, а к покорению Италии в духе им­перской традиции, достаточно ненавистной всем итальянским городам-республикам. Кроме того, против Генриха VII были мощные анжуйцы и стоявшая за ними Франция. Папское обещание коронации представляло собой лишь попытку Климента V хоть в каком-нибудь вопросе выйти из-под французской опеки, но эта попытка оказалась неудачной. После того как Генрих VII был в 1312 г. коронован папским легатом, Климент V, на­ходившийся в Авиньоне, под давлением Франции уже начал готовить отпор Генриху. Генрих VII заключил союз с сицилийским королем из ара­гонского дома, но, несмотря на это, ему не удалось продвинуться даль­ше Сиены, недалеко от которой он и умер в 1313 г. Однако его кратко­временное правление подготовило длительную борьбу германского короля с авиньонским папством и Францией, развернувшуюся при преемнике Генриха VII — Людовике Баварском.

Людовик Баварский (1314—1347) происходил из княжеского рода Вит-тельсбахов, которому принадлежала Бавария и Восточный Пфальц (к за­паду от Австрии), а впоследствии также владения в Вормсской области и в северных провинциях Геннегау и Голландии. Людовик был избран на престол князьями, хотя на корону претендовал и другой кандидат — Фридрих Габсбург, сын Альбрехта I. Людовику пришлось вести с ним длительную борьбу, которая и послужила поводом к конфликту Людови­ка с авиньонским папством и Францией, хотя истинные причины этого конфликта лежали глубже и коренились в соперничестве Франции и Германии из-за влияния на Италию и из-за торговых сношений с нею.

После того как Людовик Баварский одержал в 1322 г. победу над Фридрихом Габсбургским, он потребовал, чтобы папа Иоанн XXII, кос­венно поддерживавший Фридриха, признал законным королем Германии Людовика. Однако Иоанн XXII, сторонник французской ориентации, по­кровительствовавший анжуйцам в Неаполе и впоследствии назначивший викарием в Италии Филиппа Валуа (будущего основателя новой династии во Франции), отказался выполнить требование Людовика и изъявил же­лание выступить третейским судьей в споре между Фридрихом и Людо­виком. Но это совсем не отвечало интересам Людовика и не входило в его расчеты. Поэтому вместо приглашения папы для разбора дела он за­ручился поддержкой гибеллинских городов Северной Италии и стал го­товиться к борьбе с папой. Тогда (в 1323 г.) папа потребовал от Лю­довика, чтобы он в течение трех месяцев отрекся от престола, угрожая ему в противном случае отлучением, интердиктом и разрешением его подданных от присяги верности, а в 1324 г. папа привел свою угрозу в исполнение. Разыгрался конфликт, по своим внешним формам и особенно

352

по методам папского воздействия на германского короля, на первый взгляд так напоминающий борьбу папства и империи в XI—XIII вв. (плюс новое средство в руках папы по отношению к королю — интердикт).

Однако уже ответ Людовика на папское отлучение вскрывает всю глу­бину различия в характере этой борьбы, а также и в самой роли коро­левской власти в Германии в XIII и в XIV вв. Вместо рассуждений о бо­жественном происхождении власти светского государя Германии и его суверенитете как императора Людовик Баварский отвечает папе Саксон­ской апелляцией (Sachsenhauser Apellation), которая обосновывает его права на корону совсем иными, новыми соображениями: короля Германии выбирают германские князья (в особенности те, которые уже закрепили за собою это право обычаем); их выбор дает ему основания претендо­вать и на императорскую корону; при двойных выборах дело решает меч, а не папский авторитет, а так как в данном случае меч решил спор в пользу Людовика, то претензии папы на роль третейского судьи являются совершенно необоснованными.

Как видим, Людовик хочет отвести папское вмешательство ссылкой на авторитет князей и княжеские выборы короля. Он чувствует себя княжеским ставленником. Подобные аргументы в устах Фридриха II были бы, конечно, совершенно невозможны, и по ним можно судить о том, какой путь проделало за это время княжевластие в Германии: из местных властителей, пусть полусуверенных, но все же локально огра­ниченных, германские князья к концу первой четверти XIV в. превратились (по крайней мере, в лице крупнейших из них) в вершителей политиче­ских судеб страны.

Отлучение Людовика и его Саксонская апелляция послужили началом его 23-летней борьбы с папством. В ходе этой борьбы сторонниками Людовика выдвинуты были и аргументы о примате светского государя над папой, но они трактовались не в духе прежней имперской теокра­тии, а скорее в смысле феодально-сословной централизации в рамках определенного государства (в данном случае — Германии). Они связаны были также и с первыми зачатками программы реформирования самого папства. Так, Марсилий Падуанский, автор знаменитого трактата «Defen­sor pacis», пропагандировавший при дворе Людовика Баварского учение о королевском суверенитете, выдвинул в то же время и идею подчинения папы церковному собору, а Саксонская апелляция содержит тезисы, про­диктованные требованиями церковной реформы и борьбой со стяжательст­вом папской курии.

В 1325 г. Людовик примирился с Фридрихом Габсбургским и даже сде­лал его своим наместником в Германии. Через два года после этого Людовик при поддержке гибеллинов дошел до Рима, а в 1328 г. в Риме было подтверждено его избрание римским королем, произведенное ранее в Германии. Затем римские горожане поставили его во главе города, а два отлученных папой епископа короновали его императорской коро­ной. Как видим, Людовик Баварский воспользовался поддержкой восстав­ших против папы римлян, которую в свое время отвергли Конрад III и Фридрих Барбаросса. Но вскоре римские горожане, познакомившись с истинными намерениями Людовика, стремившегося завоевать Италию,

353

превратились из его сторонников во врагов, а крупные города-государст­ва Северной и Средней Италии за редкими исключениями и без того принадлежали к числу его противников. К тому же Людовик не полу­чил никакой военной помощи из Германии. Поэтому в 1330 г. (после смерти Фридриха Габсбургского) он принужден был покинуть Италию, чтобы больше туда не возвращаться. Его завоевательные планы потерпе­ли крах, и римская коронация в сущности ничего ему не дала.

Между тем первый французский король из новой династии Валуа Филипп VI (1328—1350) захватил пограничные епископства Туль и Вер­ден и начал вести переговоры с Иоанном XXII о ломбардской короне. В столь неблагоприятной для Людовика международной обстановке его итальянская политика невольно отступила на задний план перед попыт­ками увеличения территориальных владений Виттельсбахов: так, Людовик (совместно с Габсбургами) заявил притязания на Тироль и на часть люк­сембургских владений. Однако ему не удалось ни осуществить эти при­тязания, ни закрепить за своим родом наследственные права на герман­ский престол. Когда Людовик после начала Столетней войны попытался использовать против папства английского короля Эдуарда III, папа вы­двинул против него антикороля в лице Карла, внука Генриха VII Люк­сембургского.

Генрих VII еще в 1310 г., после ликвидации наследия Пржемыслови-чей, передал Чехию своему сыну Иоанну (Яну); сын Иоанна, Карл IV, в 1347 г. сменил на престоле свергнутого Людовика Баварского. Дли­тельное правление Карла IV (1347—1378) знаменательно главным образом попытками нового конституирования королевской власти в обстановке растущей ее зависимости от князей-избирателей.

К моменту вступления на престол Карла IV на германских княжест­вах, особенно восточных, уже сказались результаты тех перемещений и перегруппировок, которые были вызваны немецкой агрессией на славян­ский Восток, а также внутренними процессами консолидации одних кня­жеских владений и дробления других. Так, Саксония, с одной стороны, переместилась к юго-востоку, заняв часть бывшей Восточной и Мейссен-ской марки, а с другой — подверглась дроблению, в результате которого из нее выделилось герцогство Саксония, включившее в себя как раз вновь захваченные области.

Самостоятельное значение приобрели на северо-востоке такие княжест­ва, как Бранденбург, и такие области, как Силезия, Лужицкая земля, далее к югу от них — составные части бывшей чешской державы Пржемысловичей (Чехия, Моравия), а на юго-востоке, в придунайском бассейне — Австрия, Каринтия, Штирия, Крайна, Тироль. Во все эти заэльбские и придунайские области продолжали проникать немецкие ко­лонисты — духовенство, горожане и крестьянство. К сказанному выше о характере колонизации Прибалтики следует добавить, что как раз в Че­хию (а также Польшу) в XIII—XIV вв. направляются из Германии епис­копы и клирики, министериалы и дворяне, чиновники, горожане и кресть­яне, и в этих странах возникает ряд городов, внутренний строй которых конституируется по магдебургскому, нюрнбергскому, венскому праву. Вме­сте с тем на западной границе Германии все большую роль начинают

354

играть три крупнейших рейнских архиепископства и растет значение не­которых светских княжеств (Люксембург, Рейнский Пфальц, графство Бургундия), а на юге в борьбе с притязаниями Габсбургов складывает­ся Швейцарский союз. Уже Генрих VII в 1309 г. сделал три лесных кан­тона вокруг Фирвальдштеттского озера имперскими и назначил туда — в противовес Габсбургам — королевского фогта. Попытка Габсбургов по­давить их самостоятельность силой привела к поражению Габсбургов и к основанию в 1315 г. швейцарской федерации в составе Ури, Швица и Унтервальдена, к которым присоединились в 1350 г. кантоны Люцерн, Цуг, Гларус и города Цюрих и Берн, продолжавшие борьбу с Габсбур­гами в течение всего XIV и XV столетия '.

Если к этому прибавить еще такие факты, как возникновение союзов городов в XIV в. (политического союза швабских городов и торгового Ган­зейского союза, окончательно оформившегося в середине XIVв.),то станет понятно, что в условиях территориальных перегруппировок, возникновения новых княжеств и новых политических образований, при все усиливаю­щемся распадении страны на ряд экономических районов и весьма раз­личных центров политического господства королевская власть могла най­ти действительную опору, лишь владея одним из таких центров и лави­руя между обладателями других.

Таким центром для Карла IV (как и для всей Люксембургской дина­стии) служила Чехия. Карл IV был наследственным королем Чехии,него в качестве такового князья избрали на императорский престол. Его избра­ние объясняется не только враждебным отношением папства и князей к наследникам Людовика Баварского, но и тем, что Чехия являлась в то время богатой, цветущей страной и авторитет чешского короля стоял в империи высоко. Карл IV происходил со стороны отца из полугерманского, полуроманского Люксембургского графства, а со стороны матери был чехом и считал Чехию своей родиной, хотя и провел юность в Париже, где по­лучил чисто французское воспитание. При нем продолжался экономиче­ский и культурный расцвет Чехии, начавшийся еще в XIII в.; в Праге был открыт в 1348 г. университет (правда, не чешский, а немецкий), и город украсился ценными произведениями архитектуры. Вместе с тем тогда же оформились отношения крепостной зависимости чешских кресть­ян и сказались отрицательные результаты немецкой колонизации, обост­рившие отношения между немецким и чешским духовенством, немец­ким и чешским дворянством, немецким и чешским бюргерством. Немец­кое духовенство было проводником папского влияния в Чехии и нако­пило там огромные земельные и денежные богатства, так же как и немецкое дворянство.

Оба эти слоя немецких феодалов закрепощали и угнетали чешских крестьян, а немецкое бюргерство мешало чехам заниматься торговлей и ремесленным производством в городах.

Обострение указанных противоречий именно при Карле IV содало поч­ву для чешского национально-культурного движения, усилившегося в кон-

¹ См. выше, гл. IV.

355

це XIV в., после смерти Карла, и вылившегося в начале XV в. (при преем­никах Карла — Вацлаве и Сигизмунде) в мощное восстание широких масс чешских горожан и крестьян против немцев, империи и папства, а также против помещичьего произвола и основ феодального строя. Это восстание, известное под именем гуситского движения, составляет важнейшую стра­ницу в истории Чехии, а не Германии. Мы упоминаем о нем в настоя­щем очерке с одной лишь целью — показать, что политика Карла IV в Че­хии, несмотря на его особый интерес к своему королевству, определялась в значительной мере и его положением как германского короля и импе­ратора. В противном случае она не содействовала бы усилению тех про­цессов, которые через четверть века после смерти Карла вызвали про­поведь Яна Гуса. Поэтому следует признать неправильной известную ха­рактеристику, которую дал Карлу IV Максимилиан I Габсбург: «отец Чехии и отчим империи». Ибо Карл IV, как уже указывалось, рассматри­вал Чехию как политический центр тяжести внутри империи, а не как самостоятельное государство с самобытным общественным строем и куль­турой. Кроме того, она была для него и важнейшим ядром его собст­венных княжеских владений, и его заботы о Чехии в значительной мере диктовались стремлением усилить основную опору владений Люксембург­ской династии. Эти династические мотивы чешской политики Карла IV сказывались и в том, что он увеличивал свои владения, присоединяя к ним соседние с Чехией территории — Силезию, Нижние и Верхние Лу­жицы, примыкающий к ним Бранденбург (приобретенный у сыновей Лю­довика Баварского) и, наконец, некоторые территории в Мейссенской марке и Верхнем (Восточном) Пфальце.

Таким образом и Карл IV вел политику собирания земель. Ей вполне соответствуют его компромиссы с более мелкими князьями, которых он хотел усилить в противовес Габсбургам. Так. он превратил в самостоя­тельные герцогства Мекленбург и Юлих (а также Люксембург, перво­начальное родовое владение собственной династии), а Вюртембергскому графству обещал сохранение неделимости за признание вассальной за­висимости от него.

Однако в отличие от своих предшественников Карл IV уже не мог огра­ничиваться этим, а вынужден был юридически оформить и закрепить два основных признака германского княжевластия XIV в.: 1) рост прав терри­ториального верховенства внутри отдельных княжеств; 2) фактическую кристаллизацию определенной группы князей, предрешавших выборы гер­манского короля и императора. Таким юридическим оформлением этих двух явлений была «Золотая булла», изданная Карлом IV в 1356 г. Она узаконивала коллегию князей, наделенных особым правом избирать ко­роля (поэтому они назывались князьями-избирателями, курфюрстами). В состав этой коллегии, по «Золотой булле», входили следующие семь курфюрстов (мы перечисляем их в том порядке, который соответствует последовательности подачи голосов): 1) архиепископ Трирский, 2) архи­епископ Кёльнский, 3) король Чешский, 4) пфальцграф Рейнский (вла­делец Западного Пфальца, расположенного по обоим берегам среднего те­чения Рейна), 5) герцог Саксонский, 6) маркграф Бранденбургскищ 7) архиепископ Майнцский.

356

Последний должен был созывать выборное собрание всей коллегии во Франкфурте-на-Майне. Так как избрание считалось действительным лишь при наличии большинства голосов, то голос Майнцского курфюрста ре­шал дело. Кроме того, он имел право испрашивать заранее согласие у других курфюрстов на ту или иную кандидатуру и узнавать мнение о ней. Такая роль фактического председателя коллегии курфюрстов вполне со­ответствовала большому авторитету Майнцского архиепископа в среде германских князей XIV в.

Король избирался курфюрстами как rex in imperatorem promovendus, т. е. избрание предрешало увенчание данного кандидата не только коро­левской, но и императорской короной (осуществление одного из тезисов «Саксонской апелляции» Людовика Баварского). Вопрос о влиянии папы на выборы германского короля «Золотая булла» просто обошла молчанием. Это объясняется тем, что она была издана как раз в период ослабления авиньонского папства, когда Франция терпела поражения в Столетней войне.

«Золотая булла» предполагала превращение коллегии курфюрстов в постоянно действующий орган государственного управления и намечала ежегодный съезд курфюрстов сроком на один месяц (после пасхи) для обсуждения государственных дел в городе, избранном для этого по усмот­рению короля. Однако данный пункт не был проведен в жизнь. Зато самый порядок выборов короля по «Золотой булле» фиксировал традицию, сложившуюся еще со времен Рудольфа Габсбургского. Выборы представ­ляли собой в сущности контракт курфюрстов с королем. Коллегия кур­фюрстов выступала как корпорация, представлявшая империю, становив­шуюся между папой и королем, иногда даже низлагавшаю короля (вспом­ним низложение Адольфа Нассауского в 1298 г.).

«Золотая булла» узаконивала и расширяла также права территори­ального верховенства в пределах княжеств. Правда, она распространяла их только на курфюршества, но предоставленные им привилегии оказали потом обратное влияние на претензии остальных князей. «Золотая бул­ла» установила неделимость курфюршеств (с тем, чтобы светские кур­фюршества переходили по наследству к старшим сыновьям курфюрстов), передавала курфюрстам права на рудники, на чеканку собственной моне­ты, на взимание таможенных пошлин, на полную высшую юрисдикцию над их подданными, а также гарантировала им защиту от восстаний против них и от узурпации их привилегий (такую же, какую имел сам король). Таким образом, согласно «Золотой булле», курфюршества рас­сматривались как полунезависимые государства в составе империи, объ­единившиеся тем, что являлись подданными короля и императора, и ли­шенные только права самостоятельно вести войны и заключать мир с иностранными государствами.

Через 10 лет после издания «Золотой буллы» Карлу IV удалось рас­ширить западные имперские владения. Использовав военные поражения Франции, он присоединил к империи графство Бургундию, в 1365 г. ко­роновался бургундской короной, после чего территория бывшего королев­ства Бургундия (кроме Лионнэ и Виварэ) опять отошла к империи. Граф Савойи получил от Карла IV викариат в Арелате, что превратило

357

временно Савойю в форпост империи против французского продвижения в Италию.

Эти западные приобретения Карла IV были тесно связаны с его италь­янской политикой. Она отнюдь не составляла основного нерва его госу­дарственной деятельности. В начале своего длительного царствования Карл IV как будто склонен был продолжать традиции деда — Генриха VII и непосредственного предшественника — Людовика Баварского и усиленно добивался коронования императорской короной в Риме. Но добился он этого только через 8 лет после его избрания германским королем: в 1355 г. он венчался ломбардской короной, а затем был коронован по распоряжению папы Климента VI императором, но пробыл в Риме только один день, день коронации, затем провел несколько месяцев в Тоскане и больше в Италии не задерживался. После этого его деятельность в Италии прервалась более чем на десятилетие и возобновилась лишь тогда, когда наметилась перспектива возвращения пап из Авиньона в Рим и Карл IV счел выгодным для себя использовать эти намерения папства в своей борьбе с Францией.

В 1367 г. папа Урбан V покинул Авиньон, воспользовавшись ослаб­лением Франции, и переехал в Рим. Вслед за ним направился в Италию и Карл IV, который расчищал путь к восстановлению папского господст­ва в Риме и в 1368—1369 гг. вел борьбу с врагами папы. Однако усилия Карла и папы оказались безуспешными. Урбану V пришлось вернуться в 1370 г. в Авиньон, и только следующий папа, Григорий XI, в 1377 г. окончательно перенес папский престол в прежнюю резиденцию.

Как видим, Карл IV в конце своего царствования пытался содейство­вать прекращению авиньонского пленения пап, но эти попытки независи­мо от их безрезультатности, можно скорее рассматривать как проявление антифранцузской, а не итальянской, политики Карла IV. Последняя была значительно слабее и бледнее, чем итальянская политика Генриха VII и Людовика Баварского и к тому же все более и более расходилась с его имперской политикой — в отличие от эпохи Штауфенов, когда имперская и итальянская политика совпадали друг с другом. Имперской политикой Карла IV являлась его чешская политика, и это лишний раз подчеркивает роль столь важного факта, как общее перемещение центра тяжести импе­рии на восток.

Ко времени смерти Карла IV территориальные владения распределя­лись между двумя соперничавшими королевскими династиями в Герма­нии следующим образом: Люксембургам принадлежали Чехия, Моравия, Силезия, Бранденбург, Лужицкая земля, марки по Эльбе и Одеру, Приг-ниц; Габсбургам — северо-западные области Швейцарии (от Фрейбурга и Базеля до Констанца и Сен-Галлена, за исключением кантонов Швей­царского союза), Тироль, Каринтия, Штирия, Крайна, Австрия.

Это распределение владений отнюдь не оставалось неизменным, на­оборот, в их составе постоянно происходили перемещения. Так, Бранден­бург вскоре приобрел самостоятельность и выделился из состава люксем­бургских владений. Владения Габсбургов в течение XIV—XV вв. тоже не­сколько раз то аккумулировались, то распылялись с тем, чтобы потом вновь сосредоточиться в руках Габсбургского дома. Но важнее всего было

358

то, что с конца XIV в. в Чехии начинается движение за восстановление ее былой самостоятельности и выделение ее из империи. Чешское на­ционально-культурное движение особенно усиливается при Вацлаве (1378— 1400), сыне Карла IV, который был еще при жизни отца и под его давле­нием избран королем во Франкфурте-на-Майне и коронован в Ахене без вмешательства папы.

Вацлав был в большей мере чешским королем, чем Карл IV. Его поли­тика не удовлетворяла князей, и он не удержался на императорском престоле: курфюрсты низложили его и выбрали королем не принадле­жавшего к Люксембургской династии Рупрехта Пфальцского (1400— 1410). Однако Вацлав, потеряв германскую и императорскую корону, продолжал оставаться королем Чехии до самой своей смерти (1419), а на императорском и германском престоле Рупрехта Пфальцского сме­нил другой сын Карла IV — брат Вацлава Сигизмунд (1410—1437),кото­рым заканчивается Люксембурская династия в Германии.

При Вацлаве и Сигизмунде в Чехии произошли события первостепен­ной важности — гуситские войны (1419—1434), которые привели к дли­тельному фактическому выделению Чехии из состава империи.

Сигизмунд, который осуществлял в Чехии политику германского ко­роля и императора, объединявшего в своих руках Германию, Венгрию и Чехию, поддерживал католическую церковь и немецкое духовенство, дво­рянство, и бюргерство, которые господствовали над местным населением, В результате предпринятых им многократных крестовых походов Сигиз­мунд ценой громадных усилий добился в 30-х годах разгрома таборитов, но последствия гуситского движения продолжали сказываться до середи­ны и даже до конца XV в., а Чехия перестала играть роль политиче­ского центра тяжести империи, превратившись в полунезависимое госу­дарство, постоянно готовое поднять восстание против имперского господ­ства (достаточно указать на ее роль во время Реформации, католиче­ской реакции и Тридцатилетней войны). Это изменение положения Че­хии в империи нашло отражение и в том, что Люксембургскую дина­стию сменила династия Габсбургов, что произошло как раз после раз­грома таборитов и смерти Сигизмунда. Люксембурги без послушной им Чехии, основного ядра их родовых владений, очевидно, не имели доста­точно реальной силы и не пользовались у курфюрстов надлежащим ав­торитетом.

Подавление гусизма было тесно связано с движением за умеренную соборную реформу церкви, которое явилось результатом перерождения папства в эпоху авиньонского пленения. Вызванное формально расколом (схизмой) в католической церкви (наличие двух пап — авиньонского и римского), оно написало на своем знамени: «Собор выше папы», и требо­вало умеренного преобразования церкви в противовес идеям радикальной Реформации, выдвинутой последователями Виклифа и Гуса. Констанцский и Базельский соборы, состоявшие главным образом из прелатов и бого­словов, осудили идеи Реформации, добились казни Гуса (Констанцский собор) и весьма содействовали подавлению таборитского движения (ос­вятив крестовые походы Сигизмунда и заключив соглашения с утрак­вистами — так называемые Базельские компактаты). Однако они лишь

359

провозгласили, но не реализовали идею примата