Скарабей
| Вид материала | Книга |
Содержание«в раю работает только диетическое производство...» У корчмы гулять… «мы в рай! остальные пошли вон...» Вавилонские пастухи. |
- Ооо нпф «скарабей», 339.2kb.
Сидящие на деревьях быстро скатывались вниз и воздушными поцелуями провожали машину.
Пред загранотрядом образовалось целое стойбище иномарок, и кто умолял, кто угрожал, а некоторые за деньги пытались прорваться в РАЙ. В сторонке застыла полукилометровая «колбаса» катафалков, они тоже надеялись на счастливый случай. «ТОЛЬКО В РАЙ!» – не стесняясь, настоятельно уговаривали полковника. Особенно усердствовали господа возле катафалков, в которых ждали своего часа подмороженные бандюганы. «Ведь все продается, значит, и здесь купим», – утолковывал упитанный коротышка известной артисточке из театра «Щекотливая коза».
Когда мы приблизились к шлагбауму, полковник и солдаты взяли под козырек и мы без приключений поехали дальше.
– Скоро вернемся, – предупредила солдат Лариса.
Саженцы приобрели под Солнечногорском. К деревцам присматриваться не стали и, не торгуясь, забрали все, что было на обочине. У проезжавшего «Москвичонка» за тройную цену купили прицеп. Погрузили саженцы, прикрыли их пленкой и покатили в обратную сторону.
– Что-то вы очень быстро? – удивился благодушный полковник.
– С Божьей помощью всегда так бывает, – заверила его Лариса.
Вдруг служивый наклонился над девушкой и прошептал:
– А нам, в порядке исключения, нельзя туда?!
– ТУДА можно только НАВСЕГДА! – предостерегла его девушка.
Полковник побледнел, перекрестился и молча отошел от машины.
Вскоре мы опять оказались пред родным крыльцом. К нам сразу же подошла Варенька. Она держала за ручонку лет пяти необыкновенной красоты девочку.
– Вы убеждали, что сюда, без разрешения СВЫШЕ, даже муха не пролетит, – обратилась она к Ивневу.
Девочка, видимо, поняла в чем дело:
– Я не муха, я – Звездочка! И прилетела сюда на крыльях комарика.
– Все верно, – перекрестил ее Ивнев.
Вокруг Боблово, как и в прежние дни, было пасмурно и прохладно. Лишь над нашим САДОМ светило молодое Солнышко и даже в тени показывало плюс 20 градусов.
Мы закатили прицеп за угол хозблока и саженцы полили водичкой...
– Сажать будем, когда станет прохладнее, – расстегнул верхнюю пуговицу рубашки Ивнев.
– А мне разрешите вам помогать? – обратилась к Есенину Звездочка.
– Конечно, разрешим, – погладил он ее по головке и протянул золотистый апельсин.
Девочка благодарно кивнула головой:
– Попробую сама и Ангелочку оставлю…
– А почему тебя так необычно зовут? – присел пред ней на корточки Есенин.
– Так меня называла мама... И мне нравилось.
– А где сейчас твоя мама?
– Моя мама – бывшая учительница Оксана Ничипоренко, в Москве у одного богатого дяденьки работала уборщицей... Однажды ее избили и теперь она в РАЮ... И меня зовет туда, же...
Варя прижала к себе девочку и всхлипнула.
– Сейчас мы ее накормим.
– И белочку, – подсказала девочка.
ХХХ
После каждой прогулки по окрестностям, мы обязательно возвращались с прессой.
Рюрик Ивнев шустро пролистал толстые и тонкие журналы, и
взялся за газеты... Вскоре услышали его восхищенный голос:
– Проханов, как всегда, на высоте:
«Чудовищное наваждение, пьяный бред, угарный кошмар – Бориска опять в Кремле. Наглый, довольный, нос картошкой, щеки бурачного цвета, плотный, как корнеплод. Его дурной голос, разбойная ухмылка, взгляд жестокого вепря. Кругом золото, мрамор и хрустали. Хороводы демонов и подземных чертей, адских посланцев упырей, долгоносиков и кровососов. Поздравляют юбиляра, сжимают в клешнях и копытах, в паучьих лапах и крысиных когтях. Виляют лысыми хвостами, скалят песьи морды, дергают мокрыми рыльцами. На все лады славят своего предводителя, явившегося в Россию из самых темных, непрозрачных углов Вселенной, где обитают дремлющие духи мирового зла. Россия смотрела на праздненство своего губителя, шелестела вениками могил, стенала от ужаса и немощи среди трескучих морозов.
Юбилей в Кремлевском дворце показал, что Вельзевул «в силах», все клевреты его на местах, – режут, пилят, клюют, долбят, истязают Россию. И Сванидзе с Патриархом всея Руси, тесно обнявшись, мчатся на огненной колеснице, запряженной косматым зверем».
– А Александр ЕФРЕМОВ в этом же номере добавляет, – подсказала Лариса:
«Остается только гадать, почему не транслировали торжественный юбилей, устроенный в Георгиевском зале (!) Кремля. Наверное, посчитали, что зашкалит, что уж этого не вынесут даже зазомбированные «россияне». И напрасно. Все должны были увидеть, как Патриарх Алексий вешал орден Дмитрия Донского (!!!) на иудину шею».
За забором нарастал гул машин, шум, стоны и крики... Я невольно
вышел за ворота и узрел: зевак с улицы как метлой смело. Люди кулями
сваливались с деревьев и в страхе уползали в кусты.
Первым к воротам подошел бронетранспортер, следом четыре бронированные машины с затемненными стеклами. Охранники подбежали к средней машине и подобострастно приоткрыли дверцу. Оттуда сначала показалась в шерстяном носке опухшая левая нога, затем правая в черном ботинке. И то ли человека, то ли борова охранники подхватили под руки и прислонили к черной «корове». Я присмотрелся: ба! Борис Николаевич... Эльцин одутловато, припухшими узкими глазками осмотрелся, зыркнул в сторону окутанных РАДУГОЙ ворот. Прохрипел:
– На кой черт вы меня сюда привезли?! – оттолкнул локтем подбежавшую супругу. – У меня и дома сплошной рай...
– Скоро узнаешь, дорогой! Узнаешь и, если не понравится, сразу домой...
– Дайте хоть поссать по-людски, – и только склонился над колесом, к нему в черно-полосатых балахонах подскочили черти, и один из них, явно с южным акцентом, упрекнул:
– У нас тут не рынок, дарагой, так что торговаться не будэм... – Он по-боксерски ловко дал Бориске под дых, второй – лаптем врезал под задницу. Схватили под мышки и приподняли над Землей. – Отъел курдюк… Но мы и не таких дотаскивали. – Эльцын встрепенулся, полуобернулся:
– Прощевайте, люди добрые... Я маленько побузил и хватит... – И к Наине Иосифовне: – Не забудь прихватить от райского стола, старая дура... – И не успели мы как следует рассмотреть посланца «на Божий суд», как черти уволокли его в глубину САДА...
– Повезло старику! – прокричал ему вслед один из охранников, – из такого дерьма и прямо в РАЙ...
– Не каркай! – ткнул его второй – косоглазый – автоматом в грудь… – Там в левом углу уже кипит котел...
– Похожий на кратер вулкана, – цинично фыркнул третий.
Охранники затолкали в машину жену, дочерей, детей и внуков всенародно проклятого и стали разворачиваться в обратную сторону... Но СВЫШЕ решили подкорректировать ситуацию...
Через полчаса измордованный Бориска был выброшен на улицу... Осклабившийся Черт вторично дал ему под зад:
– Пусть «пережевывает» то, что сотворил... Таких пауков даже в Ад сейчас не принимают… Подумывают о более кардинальном наказании... Будет подыхать и намучаются не только попы...
А в САДУ, между тем, Рюрик Александрович и Есенин разгрузили прицеп и стали копать ямки под саженцы. С детской лопаткой от них не отходила Звездочка.
Райский САД благоухал Фруктами и медом. В углу, почти у Николаевой хаты образовалась транспортерная лента, по которой к оголодавшему народу текли дары природы: корзины с яблоками, вишнями, сливами, мандаринами, абрикосами и апельсинами; мешки с тыквами, арбузами, ананасами и другими райскими плодами...
За забором раздавался оглушительный рев восторга, затем выкрики и сочный российский мат:
«Куда прешь, стерва! Это мое…»
«Твое за лопухами, а мое в этом корзине...»
«Расступись, падла! Пока я не отоварюсь, не подходи», – голосом Жириновского орал какой-то здоровяк.
Происходящее нас опечалило. К Есенину подошла Лариса и тронула за рукав:
– Не огорчайся... Оголодал народ. Вначале всегда так. Насытятся и успокоятся…
Спустя некоторое время через забор побежали дополнительные ленты. И по ним потекли: бочонки с воском и медом, селедкой и морской капустой; корзины с картошкой, луком, чесноком, редиской и другими овощами; лукошки с куриными, гусиными, перепелиными и страусиными
яйцами. Рядом блестели испариной бидоны с молоком, сливками и кругляши всевозможных сыров.
«А колбасу! Колбасу давай!»
«И сало» – требовали, видимо, хохлы. И вскоре над толпами засветилась неоновая строка:
«В РАЮ РАБОТАЕТ ТОЛЬКО ДИЕТИЧЕСКОЕ ПРОИЗВОДСТВО...»
– Может, выедем за ворота, да посмотрим, что там творится? – захрумкал огурчиком Есенин.
Первыми в «ОМЕГУ» сели Варя со Звездочкой, затем мы.
Когда «выплыли», то заметили, что народ, в основном, насытился. Лишь изредка доносилось:
«Пивка бы...»
«А лучше водочки или самогончика...»
– Скоро получите, – пообещал Ивнев. И тут же по транспортеру покатились бочонки с «Боржоми».
Возле Музея оторопели: вокруг, насколько хватало глаз, все пространство было заставлено палатками. Наиболее ушлые, в основном лица южной национальности, достраивали складские помещения и сразу же затаскивали туда «подарки» из РАЯ.
Загорелые, в черных шляпах и с пейсами беззастенчиво торговали Райскими продуктами.
Левее дороги возвышалась телебашня, рядом, над квадратной железобетонной коробкой, хорошо читалось:
«ТЕЛЕГРАФНОЕ АГЕНТСТВО – ЭККЕРМАН и ФОКС»
Высоко в Небе над Боблово, все в той же точке, висела тарелка НЛО. Вдалеке проносились истребители и вертолеты. Грохотали выстрелы.
Лариса на панели нажала на синюю кнопочку и нам стало хорошо слышно, о чем судачит публика:
«Над РАЕМ техника как бы испаряется... Несколько раз пробовали
сбоку, со стороны подлететь на аэростатах и вертолетах, – кому-то докладывал женский голос, – эффект – тот же: фотокамеры в руках операторов превращаются в пыль и пепел...»
«А если «подрулить» из космоса?» – советовал мужской бас.
«Пробовали, – всхлипнула женщина, – корабль вместе экипажем по неведомой причине перешел на другую орбиту и затерялся в космическом пространстве».
«Я тут проконсультируюсь, – рокотал все тот же бас, – попытаемся ворваться в запретную зону... из-под земли»
«Может, попросить московских попов замолвить словечко?» – настаивала женщина.
«Бесполезно. Они сами, аки голодные волки, рыщут вокруг Боблово».
«Что же делать?»
«Ничего... Придется ждать... – не унимался бас. – Одна беда: быдло насытится и может выйти из повиновения...»
«Вот об этом и я думаю», – с тревогой в голосе прошептала женщина.
Лариса нажала на красную кнопочку и откуда-то издалека донеслось:
«Вначале я не верил, но вы сами убедились, что наиболее страшное для думской сволоты – это сытые и благополучные люди. Таких за пачку соли не уговоришь голосовать за Скасьянова или Сволошина...»
Мы пролетели над Бобловскими окрестностями и не могли не заметить срочно возводимые дворцы и подземные гаражи.
– Это пятиколонники, олигархи да казнокрады с проститутками торопятся присосаться к РАЮ.
– Что ж, вольному – воля, – как бы подытожил все услышанное и увиденное Есенин.
Мы развернулись и вскоре оказались пред родным крыльцом. Ивнев огляделся и обронил:
– Вокруг Боблово редкий снежок и минус 10, подошел к висевшему в углу веранды градуснику... – А у нас тишь да гладь, да сплошная благодать – плюс 25.
В это время в районе Музея ахнула, пушка. И, расшвыривая толпу, в сторону нашего дома пополз танк. На одном его борту крупными буквами было намалевано «СПС», на втором большое яблоко. Напротив ворот танк остановился, поводил туда-сюда стволом.
Из люка показалась кучерявая, как у барана, голова Снемцова. Я посмотрел на него и вспомнил:
26-го марта 2006 года на НТВ Соловьев организовал очередной «Воскресный вечер» и во время диалога, как бы вскользь, сообщил, что недавно в Москву приезжал главный украинский раввин, который соплеменникам доложил, что в настоящее время ни в одной стране мира НЕТ такого АНТИСЕМИТИЗМА, как на Украине.
– Деточка? – обратился ко мне Рюрик Александрович, – неужели там действительно так не любят евреев?
– Нелюбовь эта, а точнее, ненависть своими корнями уходит в далекое прошлое... После распада Киевской Руси, на Украину хлынула польская шляхта... Поработили народ и понастроили имений... Но шляхетство само работать не любило и не умело. И в качестве управляющих они стали нанимать евреев. А эти были мастерами выжимать из народа пот... Мало того, по всем селам, хуторкам, городкам и городам понастроили самых прибыльных питейных заведений и начали спаивать народ. И там до сих пор гуляет песенка:
Як наступала черна хмара,
Став дождь накрапать...
Собиралася голота
У КОРЧМЫ ГУЛЯТЬ…
На Украине любили и любят выпить. И некоторые пропивались до нитки... Но евреи – жестокий и хитрый народ. В корчме давали в ДОЛГ. А чем расплачиваться? И евреи за долги забирали самых крепких и смышленых хлопчиков... И продавали в турецкую неволю.
– Как вы думаете, откуда пошли МАМЛЮКИ?
– Поясни, – ссутулился Ивнев.
– МАМЛЮКИ – это выросшие и воспитанные в неволе украинские и белорусские дети. Хлопчики подрастали и становились самыми храбрыми и преданными ханскими воинами.
– Вот уж не знал...
– Я тоже многое не знал, но сволочная жизнь кое-чему научила. И в соловьевский антисемитизм на Украине я не верю!
– На то должны быть веские аргументы.
– Есть и аргументы, Рюрик Александрович. В пятом номере «МОСКОВСКОГО ЛИТЕРАТОРА» за 2006 год, в статье «КОНГРЕСС – ЗА ЛИТЕРАТУРНЫЙ ПРОГРЕСС» рассказывается о жизни украинских литераторов. И там сообщается, что «одним из организаторов» стал киевский поэт Юрий Каплан. Выступала известный ученый и общественный деятель Лариса Скорик... Позицию Межрегионального союза писателей выразил его председатель, поэт и журналист Владимир Спектор. В этой же статье упоминается, как «...в зале Национального музея литературы выступали: Светлана Скорик, Владимир Кирик, Владимир Моцар, Юрий Полисский» и другие авторы.
– Чьи это фамилии, Рюрик Александрович?
– Думаю, что комментировать не стоит.
– А я думаю, что очень даже стоит... Хотя бы потому, что они «забыли» рассказать, КТО в тридцатые годы организовал ГОЛОДОМОР, на Украине... А спланировали его БОЛЬШЕВИКИ, которые на 90 % были ЖИДАМИ.
На НТВ рядом с Соловьевым, лыбился исключительно наглый,
верткий и шустрый жидок НЕМЦОВ. И в одном из диалогов он, не стесняясь, вразумил нас – недотеп, что «ДЕМОКРАТИЯ – ЭТО ДИКТАТУРА МЕНЬШИНСТВА». Но опять же «забыл» пояснить, КТО это «меньшинство» и как к «этой диктатуре относится подавляющее БОЛЬШИНСТВО!
ТАК ВОТ, следом за Немцовым из люка танка выползла Кхакаманда, Явлинский, Греф, Кудрин, Боровой и Новодворская... Последняя, пыхтя и отплевываясь, свесила с башни слоновьи ноги и заявила:
– ВЫШЕ ИЗРАИЛЬСКОГО ИУДЫ – БОГА НЕТ! И сейчас мы это докажем: Сема, заряжай! – приказала она плоскогрудому вояке.
– Будь сделано, мадам! – танк рванулся на забор... Дернулся на месте, из его утробы пошел вонючий дымок... Пушка, все-таки ахнула... Но снаряд наткнулся на неведомую преграду, срикошетил и врезал по танку... Грохнул оглушительный взрыв, в Небо устремилось пламя и жирная копоть...
Толпа ликовала:
«Вот это – да!»
«Вот это по-русски!»
«Всех бы их подчистую...»
Следом показалась колонна бронированных иномарок, над мигалками которых колыхался транспарант:
«МЫ В РАЙ! ОСТАЛЬНЫЕ ПОШЛИ ВОН...»
Но странное дело, как только колонна остановилась напротив ворот, на глазах развеселившейся публики все машины стали приобретать зеленовато-лягушачий оттенок и как бы «таять». Через некоторое время они серой пылью «осели» на землю, и пассажиры совершенно голенькими предстали пред зеваками. Думцы смущенно заозирались... Первой опомнилась Склизько. Она сорвала лопух и попыталась прикрыть несколько раз «побывавший замужем»
облысевший лобок. Ее примеру последовали остальные «единороссы». Над ними пролетел Ворон. По левому его крылу шло белое перо, по правому – красное... Он прокаркал несколько раз и «единороссы» стали превращаться в лягушек, ящериц, пауков и тараканов.
Глядя нас все это народ оторопел:
«За что их так жестоко?» – обратился к жене сгорбившийся дедок.
«Боженька все видит и слышит... Унизили и обокрали русский народ, вот он их и наказал...»
Среди толпы шныряли одноколерно одетые ребята. И вскоре в Кремль полетели шифровки:
«Рядом – РАЙ... А за воротами Черти... Что делать?»
И вторая:
«Над РАЕМ висит тарелка НЛО... Ждем команды?..»
Вскоре пришел ответ:
«Обещал навестить САМ... ОН и решит...»
После довольно наглядных «примеров», сидевшие на крышах и гроздьями висевшие на деревьях людишки стали задумываться, во что «обходятся грехи наши тяжкие?»
«Во всем виноваты «вожди!» – горлопанил долговязый парень. – Живем, как в стихотворении
ВАВИЛОНСКИЕ ПАСТУХИ.
И ладно было все и складно:
Пекло ли Солнце, сек ли град, –
Три пастуха баранье стадо
Пасли который год подряд.
Одежда превратилась в клочья...
Полуголодные, в пыли,
Три пастуха все чаще – молча
Перед отарою брели.
Лишь иногда у водопоя,
Смакуя мозговую кость,
Переругавшись меж собою,
Срывали на баранах злость.
Стегали молодых и старых...
И лишь один – козел –
Вожак,
Не испытавши тех ударов,
Бежал спокойно на большак.
Голодная и злая
Строго
Баранья шествовала рать.
Один пастух сменил другого
И стал их дальше погонять.
Похвастаться им было нечем.
Один был – вор,
Второй был – плут,
И до сих пор над Междуречьем
Дорогой Млечною бредут.
Четвертое утро встретило нас не только красным Солнышком, но и небесным громом... Когда прислушались и пригляделись, то убедились, что по Небу во всю прыть копытит Золотая Колесница. В беге ее было что-то тревожное.
Мы даже не заметили, когда и как возле нас появилось существо в белом... Над ним клубилась, бугрилась и трепетала красно-коричневая аура.
– Уважаемый Серией Александрович, – обратился к поэту пришелец в белом, любите кататься... Пора бы научиться и ухаживать за своей тройкой. – Есенин смутился. А пришелец продолжал: – Говорят, что где-то рядом живет известный мастер «золотые руки» Вячеслав Ежов?
– Есть такой, – подсказал я.
– Вот и пригласите...
– А зачем приглашать, – отозвался Вячеслав, – я всегда, к вашим услугам. Инструменты и яма рядом...
За воротами гудела толпа. Кто-то требовал вареников...
– Что будем делать, господа? – довольно ехидно задал нам вопрос Ивнев.
– Как что? – заозиралась Лариса. – С утра, мы, как всегда, собирались за прессой.
– Не будем нарушать текучку будней, – сорвал я и пригубил сочную вишенку.
Лариса запорхнула в «ОМЕГУ» и минут через двадцать вернулась озадаченная и побледневшая:
– Машина не слушается меня…
– В жизни всякое бывает, – философски отштамповал Ивнев. – Не заводится машина, можем пройтись и пешочком…
– А вы слышите, что творится за воротами?
– А что там может твориться? – попытался успокоить нас поэт. – Транспортеры работают безостановочно, райской пищей затарено все Подмосковье... Чего им не хватает? Может все же прогуляемся? – настаивал Ивнев.
Мы согласно закивали головами и направились к калитке. Но РАДУГА не пропустила нас.
– Это самая настоящая западня, – озаботилась Варенька. – В последнее время мы, видимо, нагрешили... И причину я вижу в одном: саженцы, саженцы-то так и подсыхают возле ямок...
Мы взяли в руки лопаты, леечку и грабли, и приступили к работе.
Есенин и Вячеслав Ежов предстали пред нами только на третьи
сутки. И сразу стало заметно, что лучший автомеханик района явно помолодел...
– Наверное ТОТ «отблагодарил», – предположила Варя. К Ежову подошел Ивнев:
– Как Тройка, как сам?
– Да, подремонтировал малость... Подковали лошадок и кое-что перекрасили.
Когда мы выехали за ворота, то стали невольными свидетелями преображения народного. Ни на крышах, ни на деревьях людей не было. Шеренгами оловянных солдатиков они стояли вдоль дороги, по которой с иконами, во главе с Патриархом Редигером, овечьим стадом топали московские, киевские и забугорные попы. Позади всех, прижимая к груди деревянную иконку, со слезами умиления на глазах, шествовал оборванный и худой, бывший мастер анекдотов, известный богомолец и прозаик Володя Скрупин.
Есенин по пояс высунулся из машины:
Далеко, громадяне?
– На покаяние, миленький... На покаяние, – прошептала сгорбленная старушка.
Мы без приключений миновали Музей и загранотряд, и были удивлены: от Музея солнечными лучами разбегались чистые и прямые улицы. Все они были застроены деревянными, бетонными и кирпичными особняками, на оградах и стенах которых красовались вывески: «Молоко только из РАЯ», «Яички, рыба и рыбные консервы из РАЯ», «Пилюли, таблетки, порошки и детские присыпки только из РАЯ» и ниже – мелкими буквами: «анафема Зурабову!»